Над пропастью

Первый снег в этом году выпал аномально рано, хотя все прогнозы, как один, на протяжении месяца твердили Сеулу, что в этот раз им как-то придётся справляться без осадков. Джено медленно выходит из своего подъезда, что-то недовольно бурчит про очередной лохотрон от синоптиков и натягивает шарф до самых глаз, стараясь спасти щёки от ледяного ветра и колючих снежинок. По его скромному мнению, не было ничего романтичного во всём этом зимнем безобразии, когда в лицо без остановки бил холодный северный ветер и становилось поистине больно от одного только взгляда на градусник. И будь его воля, он бы запретил существование зимы на законодательном уровне, но, к сожалению, такими полномочиями его никто не наделял, а значит приходилось из раза в раз терпеть, молча стиснув зубы. Да и, в конце концов, такими весьма специфичными вкусами обладал, похоже, лишь он один, а всем остальным людям собачий холод и всевозможные издевательства со стороны Матери Природы, начиная гололёдом и заканчивая бесконечной пургой и метелями, доставляли искреннее удовольствие. Это могло выглядеть глупо со стороны, но планы Джено на зиму не менялись из года в год: пережить первый снег, отметить Рождество, дожить до весны, а затем со спокойным сердцем и чистой совестью забыть про минувшие несколько месяцев, как про ночной кошмар. И вроде бы — просто до безобразия. Однако был Джено, ненавидящий холод и вечно мрачный, едва числа в календаре слегка перевалят за ноябрь, и был Джемин, у которого зимой словно открывалось второе дыхание, и эти факторы, как бы Джено не хотелось, были связаны между собой слишком прямо и слишком прочно, чтобы на них можно было просто взять и забить. Именно поэтому вместо того, чтобы как обычно тонуть в тёплых объятиях любимого пледа и мечтательно захлёбываться чаем, Джено сегодня тонет в бесконечной толпе прохожих и захлёбывается собственным горячим дыханием. И он бы уже давно послал всё это нахрен и вернулся домой, однако короткая смс-ка в Какао упорно гнала его вперёд, всё дальше и дальше от родной тёплой квартиры. Смс-ка эта была отправлена ещё в обед, когда снегопад только начался, и гласила простое, абсолютно недвусмысленное: «Я в парке, любуюсь снегом», но Джено не нужно было писать и задавать лишние вопросы, чтобы понять, что это значило: Джемин звал его к себе. Не заставлял. Не принуждал. Просто приглашал присоединиться, оставляя право выбора за ним. Только вот — чёрт бы его побрал! — Джено реально теперь тащится через половину города, просто чтобы простоять с ним полчаса на ненавистном морозе и посмотреть, как ветер мусолит по серому небу неаккуратные звёздочки снежинок (в понимании Джено, у Джемина были действительно странные хобби). Ну разве не идиотизм? Когда Ли наконец пересекает ворота университетского парка, у него вырывается шумный стон боли и облегчения. Джемин обнаруживается ровно там, где Джено и ждал его увидеть: около кромки старого белокаменного фонтана, где они постоянно встречались, когда договаривались вместе погулять после занятий или на перерыве. Он стоит неподвижно, будто статуя, одними глазами наблюдая за танцем белых фей над своей головой, и в его взгляде настолько много восхищения и искренне детской радости, что нежностью к происходящему проникается даже такой сухарь, как Джено, пока аккуратно подходит к нему и тихонько окликает. — Ты пришёл, — говорит Джемин и улыбается синими от холода губами. Он выглядит продрогшим до последней клеточки в теле, однако ужасно довольным и (что самое тупое) красивым. Джено хочет громко ругнуться и проклясть собственное сердце за слабость, но вместо этого говорит совсем другое: — Ты звал, — а затем стягивает с себя шарф и обматывает им Джемина, на котором из тёплого только серое осеннее пальто. Джемин снова улыбается. — Но ты не выглядишь сильно счастливым, — вдруг замечает он и негромко посмеивается. — Тебе кажется, — отвечает Джено, поправляя ткань на чужих плечах, — а сам про себя думает, что ради этого парня потащился бы и на другой конец света в куда более худшую погоду, если бы тот попросил. Потому что любит его — сильно, жарко, до слёз в глазах и боли в груди. Любит так же, как Джемин обожает красоту, так же, как Джемин старается жить, так же, как Джемин любит его в ответ и хочет показать ему всё самое прекрасное и разделить лучшие моменты в своей жизни напополам. — Я сегодня правда счастлив, — и наконец улыбается в ответ.