
Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
По алому полю в белых носочках
С востока на запад,
Всё быстрей и быстрей,
То алые маки или жизни убитых?
По алому полю, всё быстрей и быстрей.
Теплый солнечный летний день. Начало войны.
Примечания
Работа, которая появилась неожиданно, но так захватила нас.
Посвящение
Бете
Соавтору
Читателям
Ичиго
Бонус
07 декабря 2024, 09:51
Лил дождь. Яхве ненавидел дождь, но вот он стоял здесь — перед чужой могилой в мире смертных — и смотрел на то, как капли, падая на землю, превращаются в лужицы, а те ручейками устремляются мимо его ног, к цветам, лежащим на надгробии.
«Масаки Куросаки» — было выбито ровным темным шрифтом на светлой плите — «Прекрасной супруге и матери.»
Не его супруга, но мать его сына.
Ей следовало зваться «Императрица», и по праву носить титул матери Наследника. Храбрая девушка, до конца исполнившая свой долг, в отличие от тех же Исида.
Он проводит ладонью по серому камню и испытывает непреодолимое желание перенести захоронение в Империю. Подальше от этого мира смертных, подальше от пьяного шинигами, раз в пять лет — почти ежегодно, по меркам проводников душ, — являющегося с бутылкой саке и жалующегося могиле о том, как он сожалеет о своей слабости.
Шиба Ишшин, недостойный фамилии рода Куросаки, слёзно взывает к давно мёртвой женщине, рассказывая пьяные бредни о том, как они могли бы быть счастливы, не вмешайся в их жизнь «ублюдок-тварь-чудовище-император» и не отними у них сына. Слёзно взывая к её имени, он часто рыдает навзрыд и шепчет планы мести.
Наблюдатели всё видят, всё записывают. Яхве его не трогает. Безумцам уготована горькая участь несбыточных мечт и разбитых иллюзий.
Интересно, что она сказала бы на то, как опустился её «супруг?» Сказала бы хоть что-то или, как подобает женщине благородного рода, приближённого к Императору, промолчала бы? Яхве хочется верить, что она бы отвернулась от ничтожества, в которое обратился некогда сильный шинигами.
Но он знает, что она всегда была добра. По-женски мудра и невероятна справедлива. Ичиго в этом пошёл в неё.
Масаки Куросаки, как и все древние рода чистокровных квинси, знала о приближающемся пробуждении Императора. Чувствовала. И понимала, что тысячелетие сна, наполненного криками душ погибающих «детей», не принесут ему душевного равновесия. Она знала, что императору нужна будет опора — намного более прочная и существенная, чем Регент или Рыцари.
Что остановить его от кровавого безумия сможет только один человек.
Два человека. Но Короля душ в виду его полной недееспособности и состояния никто брать в расчёт не собирался ещё тысячу лет назад.
Когда-то это была великая честь, когда-то это рассматривали, как продолжение великого рода, сейчас это план подстраховки. Шансы на успех — один на миллион, временная отсрочка — на грани мыслимого, цена — непомерна. Так всегда бывает с чудесами.
Масаки Куросаки всегда знала это. И всё же рискнула. Рискнула воззвать к дремлющей крови императора в тот единственный миг, когда это было возможно: незадолго до пробуждения, но за десять лет до грядущего Конца.
Кто знает, о чем она думала. Кто знает, понимала ли она, что она делала. Возможно, она просто хотела светлого будущего своему ребенку. Отдавая себя на волю случая и силе, превосходящей её.
Судьбе.
У него не просто так не было ни жены, ни ребёнка. Некому было выдержать силу сына Короля душ. Усмехнувшись, Яхве глубоко вздыхает.
— У твоего сына всё хорошо. — Говорит он, обращаясь к надгробию. — Не помешало бы поменьше твоего безрассудства, но в целом он вырос прекрасным молодым человеком.
Дождь всё льёт и льёт, отрезая шорохом вод от окружающего мира, но императору всё же чудится едва слышный шёпот:
«Спасибо, Ваше Величество…»
Он стремительно оборачивается, ловя краем глаза полупрозрачный, почти истаявший силуэт. Губы не призрака — отголоска души — касаются его губ и истаивают под каплями дождя.
Мужчина потрясённо отшатывается, но здесь больше никого нет. Запах воды, изливаемой небесами на смертный мир, смывает все другие. Император усмехается и восхищённо выдыхает:
— Какая наглость…
И в каком-то мальчишеском порыве наклоняется к надгробию, проводя пальцами по иероглифам.
«Первая и единственная мать Наследника Империи.» — появляется на сером камне.
И пусть Шиба Ишшин удавится от своего яда.