По алому полю

Bleach
Джен
Завершён
R
По алому полю
соавтор
автор
бета
бета
Описание
По алому полю в белых носочках С востока на запад, Всё быстрей и быстрей, То алые маки или жизни убитых? По алому полю, всё быстрей и быстрей. Теплый солнечный летний день. Начало войны.
Примечания
Работа, которая появилась неожиданно, но так захватила нас.
Посвящение
Бете Соавтору Читателям Ичиго
Содержание

Бонус

      Лил дождь. Яхве ненавидел дождь, но вот он стоял здесь — перед чужой могилой в мире смертных — и смотрел на то, как капли, падая на землю, превращаются в лужицы, а те ручейками устремляются мимо его ног, к цветам, лежащим на надгробии.       «Масаки Куросаки» — было выбито ровным темным шрифтом на светлой плите — «Прекрасной супруге и матери.»       Не его супруга, но мать его сына.       Ей следовало зваться «Императрица», и по праву носить титул матери Наследника. Храбрая девушка, до конца исполнившая свой долг, в отличие от тех же Исида. Он проводит ладонью по серому камню и испытывает непреодолимое желание перенести захоронение в Империю. Подальше от этого мира смертных, подальше от пьяного шинигами, раз в пять лет — почти ежегодно, по меркам проводников душ, — являющегося с бутылкой саке и жалующегося могиле о том, как он сожалеет о своей слабости.       Шиба Ишшин, недостойный фамилии рода Куросаки, слёзно взывает к давно мёртвой женщине, рассказывая пьяные бредни о том, как они могли бы быть счастливы, не вмешайся в их жизнь «ублюдок-тварь-чудовище-император» и не отними у них сына. Слёзно взывая к её имени, он часто рыдает навзрыд и шепчет планы мести. Наблюдатели всё видят, всё записывают. Яхве его не трогает. Безумцам уготована горькая участь несбыточных мечт и разбитых иллюзий.       Интересно, что она сказала бы на то, как опустился её «супруг?» Сказала бы хоть что-то или, как подобает женщине благородного рода, приближённого к Императору, промолчала бы? Яхве хочется верить, что она бы отвернулась от ничтожества, в которое обратился некогда сильный шинигами.       Но он знает, что она всегда была добра. По-женски мудра и невероятна справедлива. Ичиго в этом пошёл в неё.       Масаки Куросаки, как и все древние рода чистокровных квинси, знала о приближающемся пробуждении Императора. Чувствовала. И понимала, что тысячелетие сна, наполненного криками душ погибающих «детей», не принесут ему душевного равновесия. Она знала, что императору нужна будет опора — намного более прочная и существенная, чем Регент или Рыцари.       Что остановить его от кровавого безумия сможет только один человек.       Два человека. Но Короля душ в виду его полной недееспособности и состояния никто брать в расчёт не собирался ещё тысячу лет назад.       Когда-то это была великая честь, когда-то это рассматривали, как продолжение великого рода, сейчас это план подстраховки. Шансы на успех — один на миллион, временная отсрочка — на грани мыслимого, цена — непомерна. Так всегда бывает с чудесами.       Масаки Куросаки всегда знала это. И всё же рискнула. Рискнула воззвать к дремлющей крови императора в тот единственный миг, когда это было возможно: незадолго до пробуждения, но за десять лет до грядущего Конца.       Кто знает, о чем она думала. Кто знает, понимала ли она, что она делала. Возможно, она просто хотела светлого будущего своему ребенку. Отдавая себя на волю случая и силе, превосходящей её.       Судьбе.        У него не просто так не было ни жены, ни ребёнка. Некому было выдержать силу сына Короля душ. Усмехнувшись, Яхве глубоко вздыхает. — У твоего сына всё хорошо. — Говорит он, обращаясь к надгробию. — Не помешало бы поменьше твоего безрассудства, но в целом он вырос прекрасным молодым человеком.       Дождь всё льёт и льёт, отрезая шорохом вод от окружающего мира, но императору всё же чудится едва слышный шёпот: «Спасибо, Ваше Величество…» Он стремительно оборачивается, ловя краем глаза полупрозрачный, почти истаявший силуэт. Губы не призрака — отголоска души — касаются его губ и истаивают под каплями дождя. Мужчина потрясённо отшатывается, но здесь больше никого нет. Запах воды, изливаемой небесами на смертный мир, смывает все другие. Император усмехается и восхищённо выдыхает: — Какая наглость… И в каком-то мальчишеском порыве наклоняется к надгробию, проводя пальцами по иероглифам. «Первая и единственная мать Наследника Империи.» — появляется на сером камне.       И пусть Шиба Ишшин удавится от своего яда.

Награды от читателей

Войдите на сервис, чтобы оставить свой отзыв о работе.