Найденный рай

В путь мы вышли еще до рассвета. Воздух был прохладен. На небе, которое выглядело уже по-осеннему, собрались облака. Запоздавшие журавли пролетели, направляясь к югу и ведя за собой ласточек. Была суббота. Верующие Израиля выходили из синагоги, рассеявшись под высокими финиковыми пальмами. Иисус, в изодранной одежде, босой, но счастливый шел к ним, держа меня за руку. Люди расступались, начиная шушукаться. Я напрягся, до меня долетали обрывки фраз. — Гляди, как вышагивает! Вытянул руки и поигрывает ими, словно крыльями! — Бог лишил его разума, вот он и пытается взлететь. Иисус дернул меня, уволакивая за собой. Он поднялся на камень посреди площади. Иисус делал знаки руками, призывая всех собраться вокруг него. Все пространство заполнили бороды, полосатые одежды и шапки. Глаза Иисуса блестели. — Братья! Отверзните уши ваши, отверзните сердца ваши, внемлите слову, которое я молвлю вам. Пришел день, обещанный пророком, братья! Бог Израиля послал меня нести благую весть. Поспешил сюда, в родное мое селение, чтобы здесь впервые возгласить радостную весть. Что это за радостная весть? Наступило Царство Небесное! Старик с двойным, как у верблюда, горбом поднял четки и захихикал: — Пустые слова говоришь, пустые. Царство Небесное, справедливость, свобода и дом вверх дном — надоело уже все это! Чудеса! Чудеса! Вот здесь, перед нами, сотвори чудо, если хочешь, чтобы тебе поверили, а нет — заткни глотку! — Все сущее в мире есть чудо, старче! — ответил Иисус. — Какого еще чуда ты желаешь? Подними глаза вверх: разве не чудо звездное небо?! Разве не чудо мир, пребывающий внутри нас, разве не есть звездное небо сердце наше?! — Демон говорит устами его. Пусть свяжут его, а не то еще укусит кого. — Сын Марии явился спасать нас! — захохотали люди, освистывая его. Несколько человек нагнулись, подобрали с земли камни и изготовились забросать его. — Чего вы смеетесь? Зачем беретесь за камни побить Сына человеческого? Возгордились своими домами, масличными рощами и виноградниками? Все это обратится в пепел! В пепел! Сыны и дочери ваши также обратятся в пепел! Иисус говорил, а тем временем беднота из убогих домов поодиночке собиралась к нему. Там прослышали, что явился новый пророк, вещающий для бедноты, и все поспешили к нему. И вот они стоят и слушают как завороженные. Наступило, наступило царство бедняков! Жалкие… Иисус снова хотел было заговорить, но тут две пары рук набросились на него, схватили, стащили с камня, и толстая веревка сразу же обвилась вокруг его тела. Я ринулся за ним, расталкивая толпу. — Домой! Домой, окаянный! — кричали люди, яростно таща его за собой. — У меня нет дома, оставьте меня! Здесь мой дом, здесь мои братья! — кричал Иисус, указывая на людей. — Домой! Домой! — кричали, смеясь. Кто-то занес руку и метнул зажатый в ней камень, который слегка задел лоб Иисуса. Пролилась первая кровь. На глазах у меня навернулись слезы. Я был рядом, мог что-то сделать. Но не успел. Я будто бы бежал за горизонтом в попытке его поймать. — Смерть ему! Смерть! Это колдун, напускающий на нас чары! Он призывает огонь прийти и сжечь нас, и огонь придет! — Смерть ему! Смерть! — раздалось отовсюду. — Постыдитесь! — крикнул кто-то. — Что он вам сделал? Он не виновен! Петр. Обернувшись, я наскочил на камень и упал, разбив в кровь колени. Какой-то детина бросился на Петра: — Да ты, я вижу, вместе с ним, так, что ли? – с этими словами детина схватил Петра за горло. — Нет! Нет! Я не с ним! — завопил Петр, пытаясь высвободить горло от ручищи. Я усмехнулся. Растолкав толпу локтями, я оторвал Иисуса от его обидчиков и распутал веревку. Его потряхивало от страха, я прижал его к себе, поцеловав в кучерявую макушку. — Убирайтесь! — крикнул им. — А не то будете иметь дело со мной. Прочь отсюда! — Будешь распоряжаться в своих краях! — завизжал хромой. — Я буду распоряжаться всюду, куда только дотянутся мои руки, хромой! Я обернулся на учеников, окинув их взглядом. — И не стыдно вам? Уже отреклись от него? Живее! Закроем его со всех сторон, чтобы никто к нему и пальцем не прикоснулся! Схватка шла теперь грудь на грудь. Я выхватил короткий кинжал и стал перед Иисусом, не давая никому приблизиться. Андрей с мрачным видом без разбору бил по головам пастушьим посохом. Я схватил самого сильного из противников и приставил тому нож к горлу, но стоявший позади Иисус положил руку мне на предплечье. — Иуда! — прошептал он, прислонившись лбом к моей спине. — Не надо крови! Пожалуйста… — Чего же тогда? Воды, что ли? — зло отозвался я. Его сегодня чуть не убили…А он просит у меня прощения этим людям. Но вдруг все стали расступаться. Среди людей показался раввин. Я опустил нож. — Что здесь происходит, Иисусе? — строго спросил раввин. — Ты, говорят, несешь любовь? Такова, стало быть, эта твоя любовь? И не стыдно тебе? Он обратился к людям: — Расходитесь по домам, чада мои. Оставьте его, прекратите распрю. Он сам не ведает, что говорит. Уже полдень, возвращайтесь домой. Небо уже заволокли тучи: пока люди насмерть дрались друг с другом, дождь собирался пролиться и освежить землю. Поднялся ветер, последние листья облетали с деревьев и рассеивались по земле. Площадь опустела. Я взял Иисуса за руку, чтобы никто не причинил ему вреда, и пошел вдвоем с ним впереди. Рука Иисуса пылала в моей ладони. — Не следует взваливать на себя чужие заботы — они погубят тебя. Мы дошли до изгороди Назарета. Показались сады, а за ними — поля. Ученики остановились чуть позади омыть раны в источнике. Вместе с ними было двое слепых: они ожидали, что новый пророк сотворит чудо. Все пребывали в состоянии радостного возбуждения. И только мы вдвоем шли молча, вдали от всех. Назарет, наша с Иисусом родина, освистал нас и прогнал прочь. «А что если нас прогонят и из Каны, и из Капернаума, и отовсюду с берегов Геннисаретского озера, — что тогда будет с нами? — думали я. — Куда нам тогда идти? Кому возглашать слово Божье? Коль народ Израиля отречется от нас и подвергнет осмеянию, к кому тогда обращаться? Уж не к неверным ли?» Иисус взял меня за плечи, оглядывая. — Ты спас меня, как и обычно. - он улыбнулся. Взгляд его бегал по моему телу и опустился на колени. - У тебя разбиты ноги, их надо промыть. Жди меня здесь. Через некоторое время он вернулся с ведром воды. Мы сели под тенью листвы, и Иисус принялся промывать мне колени. — Тебя самого-то не ранили? - спросил я. — Слава Богу, нет, - он закончил, отставив ведро в сторону, и улегся на меня, положив голову мне на грудь. Он вздохнул, посмотрел на остальных. — Пора. Подходит срок. Но что я сделать смог? Вот я говорю, говорю, а кому я говорю все это? — прошептал Иисус. — Бросаю слова на ветер. Я выдохнул, и поцеловал Иисуса в его неугомонную кучерявую макушку.