Волны тайн

Прошло несколько дней. Тэхен каждый вечер ходил на пирс, но каждый раз возвращался ни с чем. Девушка расстраивалась, но делать нечего, утешала его как могла. А он по такому случаю даже купил себе кислородный баллон, чтобы наблюдать за ней полноценно. Она делает ему приятное, целует его тело, в полумраке аквариума светится, а рыбки плавают вокруг, красота. *** — Долго будешь отказываться от еды? — Чон Хосок снова стоял у края аквариума, смотря на то, как та не притронулась к еде. Твердит только одно: найдите Лу, отрежьте хвост! Это раздражает. — Мне нормально, — снова смотрит она на свой хвост. И чего он к ней пристал со своей едой? Вот не выполнил часть договора, пускай и катиться со своей тарелкой. Она вообще не должна быть здесь и говорила ему об этом. — Накануне в тот район купили три больших аквариума. А твоя подружка на свет не выходит… Кто-то решил завести себе зверушку покрупнее? Уже хоть какая-то информация от него, а не просто мычание. Она смотрит на него исподлобья. Должна сказать ему «спасибо»? Он держит ее здесь как зверька. Насмехается небось, когда уходит. — Вот и поезжай туда, и отдай ей лекарство. Тебе же лучше будет. Скорее отдашь, скорее получишь хвост. — Глупая женщина… Хорошо. Любишь ставить условия? Не сдвинусь с места, пока не съешь все до крошки… — он сложил руки на груди. — Твоя подружка все больше на суше без лекарства. А ты слабее с каждым днем. Я все равно заставлю тебя есть, так что лучше добровольно и через рот. — Сам ты женщина, — она раскидала волосы по сторонам, чтобы видел ее лицо. — Выйдешь отсюда, тогда и поем. Он недовольно цокает. — Учти. Я проверю. Тут везде камеры. Раскидать по аквариумам не получится, — произносит он, а после уходит. — Приду через десять минут и проверю. Девушка смотрит ему вслед и плывет наверх к тарелке. Хвост удерживает ее на плаву, медленно двигаясь и раскрывая большие и длинные черные плавники. Девушка съедает содержимое тарелки, быстро все глотая, вытирает уголки губ пальцами и заходит в воду, снова прячась в темную пещерку. Он пришёл обратно минута в минуту. — Я проверил фильтры в твоём аквариуме, но не обнаружил сильных загрязнений. У вас нет таких потребностей как у рыб? Или только у тебя? Организм полностью расщепляет пищу и жидкость? — он проходит к столу и берет блокнот. Если приглядеться — видно зарисовки ее хвоста и плавников. Он рисовал ее? — Я не знаю, — пожимает она плечами. — Знаю о себе только то, что рожденная от человека и сирены. Вот и все. Она сидит в пещерке и водит пальцем по камешкам снизу. Одного понять не может — зачем забрал ее? Мог бы и убить там же, правильно? — Вот оно как… Ладно, предположим, что моя теория верна. Конечно, хорошо было бы проверить ее на деле… Ты сказала, что не можешь приготовить «зелье» сама. Если его приготовит кто-то другой, то сможешь сойти на берег? Как это работает? — Я не могу ничего для себя делать. Кто-то должен делать что-то за меня. А таких нет, поэтому и сижу в воде. Лу изъявила желание выйти на сушу, а я нет, поэтому и не просила ее. Она кидает камешек наружу, к хвосту и берет другой, рассматривая его в темноте. — Я всего пару раз выходила. Лет в семнадцать, наверное. И то, без зелья. Благо додумалась обратно в воду залезть. А готовить его никто не умеет, кроме меня. Нет, конечно… Может кто-то есть, но я же ни с кем не вожусь, кроме Лу. — Давай свою сумку. Он поднялся с места и поднялся наверх по лестнице, а после встал у края. Чон присел на корточки, ожидая. Девушка цокнула языком. Просить его уйти, чтобы не смотрел уже не получиться. Сирена выплыла из пещеры и поплыла наверх, снимая сумочку. Вынырнув из воды, она посмотрела на Хосока и протянула ему сумку: — Только не говори о том, что я скоро умру, ладно? Там как-нибудь дойдут до нее слухи потом. Он забрал предмет из ее руки, но ничего не ответил. Чон уселся за свой стол и, капнув каплю раствора на стекло и каплю в пробирку, отправил одно под микроскоп, а второе в какой-то прибор. — Продиктуй мне состав… Вижу здесь останки дерева Ниджи… Кажется, так оно у вас называется. А ещё водоросли Хинаморис… Что тут ещё? В какой пропорции? Она осталась высунутой наполовину наружу. Держалась пальцами за край стекла и говорила ему сверху: — Больше ничего. Главное, это то, что у Ниджи три формы жизни: газообразная, жидкая и твердая. Остальное неважно. Тебе-то зачем? И не трать это. Ей каждая капля дорога. — Хочу знать, как это работает… Концентрация высокая… Дерево Ниджи живое даже после распыления… Его клетки быстро регенерируют, все из-за грибка в составе, но… Его трудно достать так как оно растёт на довольно большой глубине. Если заменить его чем-то похожим… И изменить дозировку… Эффект будет сохранятся дольше. Будешь моей подопытной. — Не буду, — отвечает она ему. — Я вообще, чего здесь забыла? Бери рыб с аквариума и на них опыты ставь. Сейчас изрежу себя, будешь знать, Чон Хосок. — Тогда твоя подруга останется без лекарства… — ответил тот спокойно, разглядывая состав через линзу. — У тебя все равно нет выбора. Просто смирись. Марния снова цокает языком. Вот отдаст он ей лекарство и тогда займётся тем, чтобы он отпустил ее. Для чего же она камешек по ночам точила? — Хорошо, что мы оба пришли к соглашению. Мои люди выяснили адреса, где был сделан заказ. Позже там все проверят, и я смогу дать тебе какой-то точный ответ… А пока просто поплавай… Чон откинулся на кресле, повернулся к ней лицом. — Давай, покажи свой чудесный хвостик. — Нет, — ответила она ему коротко и ясно. Она похожа на клоуна в цирке уродов? — Не могу дорисовать внутреннюю сторону. Он стащил со стола блокнот и показал ей. — Ты постоянно его прячешь. Какая-то травма? Что там? Шрам, ожог, укус? — Просто не хочу. Мне не нравится он. Я про хвост говорю, — отвечает Марния на вопрос Хосока и поворачивает она на него голову. Черные волосы то вздымаются прядками наверх, то вниз падают. — Тогда просто покажи и не смотри сама. Будешь так вредничать, мне придётся тебя связать, — снова цокает и смотрит на нее своими почти чёрными глазами. Этот тип вообще спит? Такие синяки. — Не буду… Вот сказала же, отнеси лекарство, а потом чего хочешь делай. Кинешь меня на сушу, я там ничего сделать не смогу. Хвост рубанешь и поделом, — она разворачивается к нему спиной и подъезжает к пещере. Может делать с ней все, что угодно только с одним условием. Когда уже при смерти будет и не будет переживать о том, что ее осудят и засмеют.