Согревание замёрзших рук

      Последствия недосыпа Уилбура не дают о себе знать на следующий день. Он всё ещё переполнен нервной энергией. Сегодня игровой день, поэтому он не может беспокоиться о том, что произошло прошлой ночью.       Квакити тоже действует всем на нервы.       Он ходит взад-вперед рядом с их столиком с булочкой в одной руке и яблоком в другой, просто ходит, ходит и ходит. — Мы знаем, кто первая команда? Как они называются? — Закончили, — лениво говорит Шлатт, — потому что мы собираемся покончить с ними, Кью Изи. — От вас никакой пользы, — говорит Квакити. — Они называются "Вихорь", понятно? — Техно смягчается, — эй, Квакити, как насчёт того, чтобы выпить немного воды? — И дыши, — замечает Джордж, пристально глядя на него.       Квакити вдыхает, задерживает дыхание, пока его щёки не краснеют, а затем делает один долгий медленный вдох. Он неуклюже садится рядом с Техно, и розоволосый мягко похлопывает его по плечу. Уилбур разглядывает руку с, вероятно, чересчур большим интересом. — Извини. Нервничаю, — говорит Квакити. — Не извиняйся, — Техно пододвигает ему стакан с водой. Квакити разжимает мёртвую хватку, в которой он держит яблоко, чтобы взять его, — ты в порядке. Я уверен, что мы все немного нервничаем. — Говори за себя, — замечает Шлатт. Джордж непонимающе смотрит на него. Шатен мгновенно успокаивается. — Первая игра всегда действует на нервы, — продолжает Техно как ни в чём не бывало, всё ещё потирая его плечо. Кажется, это помогает, потому что Квакити выпил воду и больше не красное. — Всё это пугает. Но, я обещаю, в ту секунду, когда ты выйдешь на лёд, вспомнишь, зачем ты здесь, и будешь точно знать, что нам нужно делать. И, кроме того, мы все здесь, с тобой. Мы прикроем твою спину.       Квакити сглатывает и улыбается, а Уилбур наблюдает, как розоволосый отпускает его руку. Он притворяется, что не представляет, как Техно таким образом успокаивает его собственные тревоги.

***

~Прошлое~

      Вот что самое худшее в Гипиксал: у них были свои хорошие моменты.       Ни один человек не может быть плохим всё время. Уилбуру нравится думать, что если бы у них не было этих моментов доброты — или не ужасности — то он бы ушёл. Он хочет сказать, что если бы его постоянно ругали или пинали в бок, или если бы он думал, что его товарищи по команде не способны на вежливость, то он бы ушёл. Он хочет сказать, что у него достаточно самоуважения, чтобы уйти, если бы всё было именно так.       Он знает, что это было бы неправдой.       Но это не имеет значения — не совсем — потому что они не всегда были ужасными. Когда они были в хорошем настроении, они были добрыми. Ричард, в частности, расточал рассеянные комплименты, и Уилбур цеплялся за них до конца дня, раздуваясь от счастья по любому поводу.       И они тоже не были недобры друг к другу, что, оглядываясь назад, возможно, делало всё это ещё больнее. — Почему..? — думал он. Джаред дружески хлопает Джекса по плечу, когда тот забивает гол, но резко толкает Уилбура локтем в бок, когда Уилбур делает это? — Почему?.. — думал он. Дэниел громко радуется, когда Джекс выходит на каток, но закатывает глаза, когда это делает Уилбур?

«Может быть, — подумал бы он, — со мной что-то не так?»

      Даже после игр — сразу после победного броска — когда они все падают друг на друга, веселые, шумные и счастливые, Уилбур всё равно подойдёт, потому что он часть команды, верно? Он носит футболку, ходит на тренировки и работает так же, как и все остальные. Он провёл на льду всю игру и... и эта победа в такой же степени принадлежит ему, как и им, так что он бы отпраздновал её, верно? Он подходил с неуверенной улыбкой, дрейфуя на окраине их радости, ища способ принять участие.       Это был шок, когда его резко оттолкнули. Локоть, врезавшийся в бок, причинил боль, да, но это было ничто по сравнению с его сердцем. Было такое ощущение, будто эта острая конечность вонзилась прямо в уязвимую мышцу, оставив на ней синяк.       Смысл был ясен: ему не рады в их счастье, и он не заслуживал их доброты.

***

~Настоящее~

      Иногда каток кажется одной огромной коробкой.       Толпа повсюду, окружает вас, и куда бы вы ни посмотрели, кто-то что-то кричит, чего-то хочет, подталкивает вас к чему-то. На катке нет верха, но Уилбуру почему-то кажется, что потолок давит на него, расплющивая, чтобы он поместился внутри. Сут всегда чувствовал себя загнанным в угол, когда выходил на лед. Даже SMP не может этого изменить. — Хорошо, мы все знаем план? — говорит Техно.       Раздаются различные "да", и Уилбур делает глубокий вдох. „Сосредоточься, — думает он, — в игровом режиме.”       Стиль игры SMP совсем не похож на стиль Гипиксал.       Во-первых, они не пытаются запугивать команду соперника, чтобы та проиграла. Они действительно играют. Странно выходить на лёд и действительно получать возможность критически подумать об игре, которую Уилбур любит и которой наслаждается, но он начинает к ней привыкать. И это, честно говоря, одна из проблем, с которыми он сталкивается.       Он привыкает к SMP. Он осваивается, он изучает их все. Ему нравится то, что они для него делают.       Как долго это может продолжаться? Реально, как долго он может спать в этом сне?       Другое дело, как они выходят на лёд. Они не просто копят шайбу, а пытаются пробиться к воротам и забить самостоятельно. Уилбур помнит много игр, в которых Джекс, в частности, отбивал шайбу и пытался самостоятельно пробиться по льду. Он хвастался тем, что был шоу одного актёра, кому даже не нужны были товарищи по команде для победы.       На SMP они находят друг друга на льду, как будто это их вторая натура. («Я не могу это толком объяснить, — сказал Сапнап однажды, когда Уилбур спросил, это как: "я просто чувствую, что они там. Я просто знаю, где они будут, и знаю, что они ждут, и я знаю, что они меня не подведут, понимаешь?" — Если ты можешь сказать мне, как это называется, тогда я весь внимание, Уилбур.»)       Уилбур не знает. Он не может сказать, что когда-либо испытывал что-либо подобное раньше. Но ему нравится наблюдать, как это происходит, и ему нравится притворяться, что он часть этого.       Обычно эти две вещи творят чудеса. Фил и Техно разрабатывают план, который не полагается на выпады плечами и проскальзывание клюшек достаточно низко, чтобы возможно подставить кому-нибудь подножку, а затем Квакити обрабатывает шайбу с кошачьей быстротой, передавая её Сапнапу, который знает, как отбивать мяч так, словно это никого не касается.       Обычно.       Сегодня всё идёт непросто. К перерыву шайба чаще, чем где-либо ещё, оказывалась в зоне защиты, мокрые от пота волосы прилипли ко лбу Уилбура, а спина ноет. Когда они все направляются в раздевалку, Уилбур просто... устал. У него действительно болит голова, и он не хочет драться. Может быть, это эгоистично, потому что он знает, что эта игра движется вниз, и действительно мог бы помочь, но... Чёрт возьми, если он не хочет сохранить себя невредимым, как это было в последнее время. — Хорошо, — говорит Фил, и Уилбур морщится, собираясь с духом. — Это не работает. Не нужно говорить, я знаю, вы все можете видеть табло. Вы все можете чувствовать очки на счету. Я знаю, что ты забираешь домой каждый из этих пропущенных бросков, Сапнап. Я знаю, что все эти шайбы, пропущенные мимо, едут вместе с тобой, Техник. Я знаю, что каждый раз, когда ты опаздываешь, чтобы прервать передачу, ты взваливаешь это на свои плечи, Джордж. Я знаю. Эта игра путешествует. Но послушай меня, когда я говорю это — забудьте о тех пропущенных ударах и голах. Забудьте о тех случаях, когда вы опаздывали или допускали грубую ошибку в чём-то простом. Забудьте о том, что вы сделали неправильно в этом тайме. Давайте сосредоточимся на том, что мы сделали правильно, а затем сделаем это снова, — Уилбур моргает.       Затем, как ни странно, Фил смотрит на Шлатта. — Шлатт?       Глаза шатена округляются, затем снова опускаются. Он, кажется, немного смущён, когда говорит: — Номер 27: у него дрожит левая рука. Однажды я нажал в ту сторону и пробил мимо него. Нашёл Сапнапа, который ждал меня. — Хорошо. Отличное наблюдение, — взгляд тренера скользит по нему, — Квакити? — Я должен начать увеличивать скорость, — говорит он, кусая губу, — я не могу позволить себе только одну передачу. Тот единственный гол, который мы забили, был из-за того, что я ассистировал после задержки. К счастью, Сапнап прочитал мне... — Всегда, — легко вмешивается Сапнап, и Кью кивает. — Так что, если мы продолжим в том же духе, то это должно быть хорошо? — Фил одобрительно кивает. — Отличная работа. Мне нравится то, что я слышу — Техно?       И все они так ходят. Каждый из них говорит что-то, что, по их мнению, сработало. И не только это, но и то, что они сделали, что напрямую положительно повлияло на игру. Что-то, что они сделали, было хорошим. — Уилбур? — тренер подходит, и Сут моргает, разинув рот. Фил всегда терпелив, даже если у них заканчивается время для разговора, — Уил, что ты там заметил? Что-то, что помогло или могло бы помочь нам во второй половине этого боя? — Уилбур колеблется, облизывая губы.       Он многое заметил. Он заметил, что игрок напротив него, номер три, сильно наклоняется вправо, указывая на то, что у него более слабая левая сторона. Он заметил, что номер три крепко держит свою клюшку, а это значит, что при ударе он крепко сжимает кулак. Он заметил, что парень не так устойчиво стоит на коньках — что если бы до этого дошло и Уилбур был действительно в отчаянии, то он мог бы вывести парня из равновесия ровно на то время, пока тот не сориентируется.       Это его работа — замечать такие вещи, поэтому, конечно, он замечал. Но Техно сказал, что Вихрь нравится морочить ему голову, разыгрывая его, и что когда он доверяет своей интуиции, а не глазам, он блокирует удары. И Джордж сказал, что они движутся по схеме переплетения, и пока он отслеживает движение, он может врезаться в него.       То, что видел Сут, не похоже на то, что есть у его команды. — Давай, Уилбур, — подбадривает Фил, — ты знаешь хоккей. Проанализируй свою игру. Скажи мне, куда ты идёшь правильно.       И, словно открывая тайное хранилище внутри себя, рот Уилбура открывается, и слова, о которых он даже не подозревал, вырываются наружу. — Джордж прав — у них есть закономерности. Они... они действуют как команда, которая на тренировках раз за разом повторяет одну и ту же игру. И это действительно хорошо. Но они слабее всего в моментальных бросках. Они теряются, когда их план не срабатывает с первого раза. Когда они уходят отыгрываться, мы — мы должны бороться. Нам нужно сильнее бороться с ними за шайбу. Они будут уступать.       Брови Фила приподнимаются, и в раздевалке воцаряется странная тишина. Уилбуру не терпится взять свои слова обратно, извиниться за них, сказать: "Извините, тренер, я не знаю, о чём, чёрт возьми, я говорю, но..." — Что ж, — Техно сказал своё слово с высоко поднятой головой. И Сапнап тоже. — А почему бы и нет? — Это выдающееся наблюдение, Уилбур, — наконец говорит Фил, и Сут сопротивляется желанию выдохнуть так сильно, что его тело выгибается, — действительно, просто проницательно. Действительно, — Фил поворачивается, раскрывая объятия. — Видите? Вы все знаете эту игру. Вы не стали худшими игроками с сегодняшнего утра, и эта дерьмовая половина вас не красит. Итак, как насчёт того, чтобы пойти туда и делать то, что, как мы знаем, работает, а всё остальное оставить позади? Всем это нравится?       SMP ликует, и Уилбур позволяет себе немного рассмеяться, усталый, но в то же время удивленный, чувствуя, как что-то неопределимое и тёплое прокатывается по его телу.

____

      Они побеждают, и единственный раз, когда Уилбуру приходится бороться — это когда он отбивает шайбу у третьего номера, когда тот убирает её.

____

— Кто-то выглядит чертовски измотанным, да? — говорит Сапнап, наклоняясь и щурясь на Уилбура, который сидит, скрестив ноги, на полу раздевалки.       SMP повсюду, снимают снаряжение, разбрызгивают воду взад-вперёд, довольные после победы смеются над тем, как безрадостно все выглядело всего сорок минут назад. Сут не собирается обманывать себя и говорить, что присоединился бы, если бы не был, как деликатно выразился Сапнап, чертовски измотан, потому что он знает, что не стал бы, но всё же. — Крупная игра, — удаётся Уилбуру. Сапнап выпрямляется, убирая с глаз волосы без повязки. — Да, и ты сыграл фантастически, — он наклоняется, предлагая свои руки. Уилбур моргает, глядя на них, как на посторонние предметы. Сапнапа это не смущает. Он просто опускается на колени и берёт Сута за запястья, осторожно помогая расстегнуть перчатки, которые всё ещё там. Это движение нежное, милое и... и трогательное, на самом деле. Уилбур задается вопросом, что он такого сделал, чтобы заслужить это? — Если бы ты не заметил эту штуку с очистами, Уил, я не думаю, что забил бы половину голов, которые забил во втором тайме. Серьёзно.       Уилбуру кажется, что правильным ответом было бы улыбнуться и принять комплимент, но он просто чувствует себя ошеломлённым. — О...       Сапнап, похоже, не возражает. И когда перчатки сняты, он обхватывает тёплыми руками руку Уилбура, крепко сжимая её, прежде чем отстраниться и подойти туда, где Квакити лежит на полу, как морская звезда.       Уилбур клянется, что даже спустя несколько часов всё ещё чувствует линии ладони Сапнэпа на тыльной стороне своих ладоней.

_____

      У них впереди ещё одна игра на сегодня, и она намного, намного проще, чем их первая. К сожалению, уставшие конечности Уилбура ощущают всё то же самое, так что после этого он в значительной степени засыпает. Если бы была третья игра, Уилбур не уверен, удалось бы ему продержаться хотя бы десять минут.       Он забирается на заднее сиденье автобуса, когда они все идут гуськом, и, как правило, остается наедине с тем, как Сапнап и Шлатт начинают препираться ближе к передней части автобуса. Даже с закрытыми глазами Уилбур может сказать, что они успешно продвигают Техноблейда вверх по стене.       Он ненадолго засыпает, но остальное не успокаивает. Он резко просыпается на каждом ухабе или остановке, и его глаза распахиваются, ловя образ Квакити, стоящего чуть впереди него.       Кью выглядит таким же уставшим — завернувшись в куртку Сапнапа и разложив её на сиденьях — он, по сути, спит. Удобно и непринуждённо, как будто это ничего не значит.       Уилбур мучает себя, наблюдая, а затем мучает себя ещё больше, наблюдая за тем, как Сапнап легко взваливает Квакити себе на спину, чтобы отнести его внутрь, когда автобус останавливается.       Он плетется позади, слегка дрожа, наблюдая, как Кью утыкается лицом в затылок Сапнапа и дышит.       Фил заказывает им стол, достаточно большой, чтобы вместить всех, и Уилбур, стараясь не раскачиваться, садится рядом с Техно и Кью. Он держит себя так крепко, как только может, чтобы не вторгнуться в их пространство, отчаянно ища место для отдыха. — Ты в порядке? — спрашивает Квакити сквозь зевоту, замечая скрещенные руки Уилбура и напряженные плечи, — Уил? — Я в порядке, — врёт Уилбур.       Кью искоса смотрит на него, очаровательно сморщив носик. Сут думает, что он просто примет это, повернется и оставит его в покое, но он этого не делает. — Ну, знаешь что? Я не в порядке, — фыркает он. Уилбур вздрагивает. — Что? — Сут уходит, — что случилось? Что случилось? — У них здесь есть палочки с моцареллой, — ворчливо говорит Квакити, — и моя проблема с палочками моцареллы в том, что я слишком люблю их, чтобы отказаться от них, но не люблю их настолько, чтобы съесть целую корзинку в одиночку. И кое-кому здесь не нравится делиться ими со мной.       Сапнап, сидящий по другую сторону от него, просто ласково похлопывает Кью по плечу, не сбавляя темпа в разговоре, как будто он всё время одним ухом прислушивается ко всему, что говорит брюнет. Квакити закатывает глаза, но этой довольной улыбки совсем недостаточно, чтобы одурачить Уилбура. — О, — серьёзно говорит Уилбур, — о, я понимаю, — он колеблется, затем продолжает, — Ну, может быть, тогда мы могли бы разделить это... Если тебе нужно... — Да! — Квакити сияет, — это прекрасно. Спасибо, Уилбур!       Уилбур немного успокаивается, разгибаясь.       Остаток ужина он проводит, наполовину поедая палочки моцареллы и вполуха слушая сонную болтовню Квакити. Он замечает, как их колени постукивают под столом, но... Что ж, если Кью не возражает, то и он не возражает.