хаос

где бы мира не спрятался, то его обязательно найдут — ты куда потерялся? мага высовывает голову на балкон и удовлетворенно улыбается, когда находит пропажу. — расслабляюсь, не видно? — мог бы спасибо вообще-то сказать, что я беспокоюсь за тебя. — магомед подносит зажигалку к его лицу и морщится от паршивого запаха табака. — да пошел ты. — мира выдыхает дым и думает, что эта фраза постепенно теряет свой первозданный смысл. прошлое в прошлом — не болит, не отдаёт чем-то вязким и горьким, не вспоминается, не имеет значения. миллиарды похожих "не", миллиарды нарушенных элементарностей. колпаков хочет сказать: пожалуйста, давай оставим все в прошлом — но получается лишь молчать и продолжать давиться обидой. почему все так получилось? да какая уже разница? блядское почему теперь халилов проводит большинство своего времени рядом с денисом. ох, дениска, этот солнечный мальчик. русые кудри и вечные саркастичные комментарии, которые проскальзывают в диалоге через каждое предложение. хочется уже эти рофлы ему в глотку затолкать. подавись ими, блять. только вместо этого мира усмехается и рычит сквозь зубы, что все это клоунские шутки, что чего-то еще абсурднее и глупее придумать просто нельзя было. а сигитов руки под грудью складывает и брови многозначительно вскидывает. эти двое друг другу не нравятся примерно так же, как может не нравиться несовершенство отражения в зеркале. все изъяны смотрят наружу вызывающе, так многое хочется исправить, чтобы подогнать под идеальные представления из своего воображения. чертов вызов в каждом чертовом движении. мирослав качает головой и выдыхает дым в противоположную сторону сквозь слегка приоткрытые губы, закрывает глаза и снова прикасается сигаретой ко рту. магомед почему-то руки протягивает вальяжно, даже не спрашивая разрешения, забирает сигарету из тонких пальцев и докуривает. а мира молчит, будто знал, что святой колапс сделает это, нарушит его идиллию, ворвётся как всегда и унесёт все прочь. разрушит — ахуел? мага выдыхает чуть ли не в лицо колпакову, тот жмурит глаза, будто серый старый кот, тянется руками, пытаясь забрать сигарету, но халилов смеётся, перехватывает кисти и ещё раз затягивается, и только потом бросает сигарету с балкона. мирослав ещё больше лезет, шепчет что-то оскорбительное, проводит пальцами по рёбрам, щекотит магу так, что он заливается смехом. — все, мира, все, отвали. — магомед поднимает руки вверх. — а н-нечего было так беспардонно врываться в мое личное пространство. — колпаков позволяет себе улыбку и убирает пачку сигарет в карман. мага только хлопает его по плечу и губы поджимает сильно, будто обдумывая, спросить ли все-таки то, что по ночам не дает спать. — почему ты к дену так относишься? мира вздрагивает. словно его коснулись не вопросом, а ударом по спине. только глаза щурит и руки, подобно сигитову, на груди складывает. — ты прям помешался на нем. — яд вплескивается неосознанно про упоминании чужого имени, разрежавшего тишину. — и тебя это волнует? — магомед цепляется за собеседника взглядом и крепко придерживает ручку балкона, чтобы колпаков сбежать не смог как в тот раз. в его зрачках только языки пламени пламени ревности хотел бы мира быть клише. чтобы не париться, кому и что в нем не нравится. кому и что в нем хочется поменять. хотел бы он быть клише, каким и является сигитов. ходит тут весь такой стеснительный, глаза прячет за челкой. шутки шутит и успешно добивается внимания всех одним только движением губ. не курит, не пьет, бегает там по утрам и жрет то, что дают. посудомойку даже загружает после себя спустя минуту после окончания трапезы. бесит своей правильностью а мира, что мира? он просто с самого первого дня проваливается в карие глаза и теряется в лабиринте мыслей. знает же, что ему бежать оттуда надо и никогда больше не возвращаться. желательно обнулить все, стереть из памяти и не оглядываться. но ориентир на выход погасает с той же периодичностью, с какой халилов моргает. у него нет сил бежать он хочет спастись — нет, магик, мне абсолютно все равно. — колпаков растягивает губы и даже позволяет себе усмехнуться, когда рука халилова расслабленно соскальзывает с ручки балкона. мне все равно, ясно тебе? только мое сердце уже давно стучит в той же тональности, что и твое и уходит, грубо толкая магомеда плечом. неравнодушие — не преимущество поэтому мира просто пытается зацепиться за последнюю соломинку с надеждой на спасение.