Вот поэтому, детям и нельзя пить алкоголь.

Яркие лучи солнца, вырывающиеся из-за по-блядскому приоткрытых штор, словно специально светили прямо в лицо, на данный момент мирно спящему Кацуки, Ультрафиолет, как на зло словно сфокусировался прямо на закрытых глазах, заставляя жмуриться в попытке избавиться от нежелательного света, но тут то Бакуго догоняют и другие чуства, заставляя того широко раскрыть глаза. Голова пиздецки Раскалываеться, ощущение такое словно блондину зарядили по голове, только что точеным топором, изо всех блять сил, и его голова держится на соплях от того чтобы взорваться нахуй, а виски- выскочить. Боль и вправду невыносимая, Кацуки не уверен что чуствовал когда либо что-то подобное, ладно, он чуствовал хуже, на войне, когда он чуть не сдох, но потом как хороший мальчик, встал, захуярил взо, и лёг отдохнуть. С кем не бывает. Но сейчас вот это все было по другому, Голова болит, Горло пересушеное, и пересушеное оно до такой степени что Кацуки кажется что он не пил воду с месяц или того дольше, ощущения — отвратительные и самое интересное тут то что он нихуя начиная с прошлого вечера не помнит, он вроде как помогал готовить что-то к дню рождения одного из одноклассников… Он чесно говоря даже не помнит кому конкретно а там дальше всё словно в тумане. что вообще произошло? Хочется встать и пойти в ванную, но тут его догоняет ещё парочка чуств словно этого мало, его конечности совсем не слушаются, он чуствует что сильно ослабел, а к горлу невольно подступает тошнота и привкус спирта. Ну, теперь всё ясно. У него блять похмелье, как он умудрился так набухаться вообще? —Б-блять.- хрипло прошипел он хватаясь за голову, словно проверяя на наличие следов от топора, но ничего кроме невыносимой боли там нет. Совсем ничего, мозгов блять видимо тоже, потому что если бы они были, Кацуки бы не нажрался вхлам. На плечо приземляется тёплая, широкая рука, Блондин совершенно не осознавал что он в комнате не один. в своей комнате но не один. что это вообще должно значить? Он резко поворачивает голову о чём моментально жалеет, в глазах темнеет и он кажется начинает терять равновесие. От чего-то, до боли знакомая рука, прикосновения которой Кацуки совсем не может узнать, как сообственно и её владельца, протягивается чуть дальше, утягивая Кацуки в полу-объятие, наверное, чтобы удержать его. Кацуки кажется что тот кто это сделал имеет явное желание сдохнуть. Раздается тихий, мягкий голос. Такой тон, Кацуки в последний раз слышал когда был ребенком который увидел ужасный кошмар, ночью, а потом побежал к матери и отцу в объятия, в поисках умиротворения и покоя. Голос нежный, мужской, знакомый до дрожи костей, но Кацуки всё равно почему-то не может сложить два плюс два, кажется его мозг начал отставать, хотя это и не удивительно. Этот голос, сопровождающийся мягкими и успокаивающими, словно песня колыбельной прикосновениями. —Тише Качан, я здесь. И тогда то до Кацуки допирает. Он с похмельем, еле живой, и все эти убаюкивающие присутствия, тона голоса и мягкие словно пёрышко прикосновения — это всё Изуку. И словно этого мало, так он ещё и спал рядышком с Изуку. Что блять в этом мире творится вообще? Появляются вопросы, огроменное их множество, они даже, не все агрессивные. Вот только ни одному из этих вопросов не суждено быть задаными, все поднимаются вверх и застряют в глотке, просятся быть виплюными как пожёванная больше двадцати минут жвательная резинка. Единственное о чем может сказать Кацуки — банально чего-то попросить. —Воды. пжлст. —Качан? Только не говори мне что у тебя похмелье?.. Тот только вяло кивает в ответ, смотря на взволнованного до чёртиков Изуку. Красивого блятьь Изуку. —Сиди здесь, жди меня, хорошо? Изуку заботливо погладил блондина по голове, запустил свою руку, всю в шрамах ему в волосы и толи почухал толи что…воспользовался слабым состоянием короче. во говнюк. Словно издевается. Нахуй его. Ну сообственно, Изуку слез с кровати и выбежав из комнаты Качана, быстренько побежал вниз по лестнице, на кухню. Минут через десять, Изуку возвращается неся в политиленовом пакете целый набор блин, от похмелья, с тарелкой какого-то бульона и ещё чашкой, судя по всему с чаем. Кацуки зыркнул на тарелку и всё остальное а потом на Изуку, всем своим видом излучая недоумение, мол нахуй ты столько принес? Я воду просил. И тот, словно читая мысли блондина, неловко отвечает —Бульон готовил не я, это Очако, она в курсе про состояние половины класса, потому он должен быть съедобным. не смотри на меня вот так. Забудьте, он вообще не про это подумал, не умеет Изуку мысли читать, ну это и к лучшему на самом деле. Изуку поставил тарелку с… Говяжьим бульоном, и кажется мятным чаем? Изуку засунул руку в пакет и начал выкладывать весь этот пиздец прям перед блондином, чесно, знал бы он что это вот будет ждать его с утра он бы не пил (или выпил бы в два раза больше). Изуку протянул ему бутылку с водой, вода была комнатной температуры. —Пей маленькими глотками, скажи, тебя тошнит сейчас? —тошнит. — подтверждающе сказал блондин открывая бутылку с водой и делая пару «маленьких» глотков. —Я читал что мятный чай должен угомонить тошноту. ну, в крайнем случае перед этим тебе придется прорыгаться, всё зависит от тебя. Кацуки знал. это не конец, это только начало, только начало его монолога длиной в хуй знает сколько. и ведь он даже не в состоянии убежать. на самом деле, не то чтобы слушать вот это всё было плохо, просто ну. это тяжело объяснить. —я тебе ещё пару фруктов принёс, которые насколько я знаю ты можешь есть. Ещё аспирин выпьешь, должен помочь от головы, тут ещё есть таблетки с магнезием, тоже выпей пару штук но не сейчас, о а и ещё активированый уголь! Сначала таблетки выпкй потом пей чай и ешь бульон, он сейчас горячий так что к тому времени как тебе уже его есть будет нужно, он будет в самый раз и- —Что ты делал у меня в кровати? Ладно, может парочку вопросов, всё же задать получится. Кацуки смотрел на Изуку пока тот выглядел как олень в свете фар, бегая глазами по комнате в поисках какого-то достойного оправдания, но в конце концов он вздохнул, глянул блондину в клада и сказал. —Ты попросил меня остаться. Мягко сказал он смотря второму в глаза —Я то? Зачем? — хрипло пробурчал блондин, таким тоном словно он ему не доверяет от слова совсем. —Ну… Типо. ты мне в любви признался или что-то типо того. От такого Кацуки аж подавился своей водой, этот день он точно запомнит на долго, он блять что, в пьяном состоянии, затащил к себе в кровать Изуку и признался ему в любви? Где блять мозги его? Ало, приём. Между двумя повисло неловкое молчание, Изуку смотрит в пол, ожидая пиздюлины за то что, ну, за то что живой. А Кацуки смотрит на Изуку, сгорая в то же время от стыда и абсурдности своих действий. —А ты что? Неловко спросил Кацуки смотря в пол. —Что, я что? В недоумении спросил кудрявый. —Ну блять, ладно, я сказал что тебя люблю, а ты что? Ответа не последовало, Изуку словно просто на просто не имел того ответа который хотел получить Кацуки, ну, конечно, чего он ожидает вообще? Он так то и не заслужил чтобы Изуку его любил, он за своё время сделал много дерьма, и то что он извинился и стал мягче не меняет ничего, совершенно ничего. Кацуки не получит того ответа который так хочет, и врядли получит вообще хоть какой нибудь. —Ясно, забей. Тихо сказал он, словно мало того что горло сушит, голова болит и желудок выворачивает, теперь ему придется иметь дело ещё и со своим разбитым серцем. —Ну, я тебя тоже. Спустя несколько секунд, тихо сказал зеленоглазый, по голосу было слышно что тот сомневается, не в своих чувствах, а скорее в том можно ли вообще говорить что-то подобное в присутствии блондина. —А что теперь? —А теперь лечись от похмелья, об остальном поговорим потом.