Mysterious Passions of the Past

Бирмингем, 1896 год

      Лист белой бумаги, переливающийся тонкими золотыми и чёрными крапинками, лёг на стол перед Тэхёном, отчего он оторвался от прежнего занятия — чтения — и обратил на него внимание. Он несколько секунд, не мигая, смотрел в его сторону, затем нерешительно поднял со стола слегка дрожащей ладонью и приблизил к лицу. Это было приглашение. На нём грациозные, витиеватые чёрные буквы, словно танцоры, кружились посередине, складываясь в слово:

«Бал-Маскарад».

      Ну нет, только не опять, она же обещала!       — Что это? — приглушённым голосом спросил Тэхён. Он развернулся на стуле и медленно перевёл недоумённый взгляд с бумаги на графиню — мать, — которая всё это время стояла у него за спиной и наблюдала за его реакцией.       — А не видно? Читать разучился? — спросила она, изящно приподняв правую бровь.       Её лицо было наполнено строгостью и серьёзностью, впрочем, как и всегда. Тэхён давно перестал обращать на это внимания и бояться, что опять сделал что-то не так. Для неё он всегда делал что-то не так, как надо.       — Я вижу, — продолжил он, — но чт… — прервался на полуслове и, шумно втянув воздух, проговорил на одном дыхании: — но что это значит? Вы же обещали, мама, что больше не будете таскать меня по балам. Это было в прошлом месяце.       Тэхён заметил, как на лице графини дрогнул мускул, однако она всё равно говорила нарочито спокойным голосом, всё с теми же нотками строгости:       — Да, обещала, но речь шла про обычные балы, а это маскарадный.       Как же он мог забыть, что эта женщина была не так проста, как казалось на первый взгляд. Она всегда умудрялась найти лазейку в своих же словах, из-за чего у Тэхёна постоянно начинал дёргаться глаз от раздражения, прямо как сейчас.       — Он будет проводиться сегодня вечером в особняке Чхон, и, как видишь, мы приглашены, — договорив, графиня тяжело вздохнула и поправила прядку волос, вылезшую из объёмной причёски в виде пучка, прежде чем добавить: — Этот недотёпа посыльный, что доставлял приглашения, заплутал по городу, поэтому добирался до нас несколько дней, будто мы в каком-то лесу живём, ей-богу!       — Мы и так живём практически в лесу, — тихо буркнул себе под нос Тэхён, опустив голову.       Ему совсем не по душе пришлась смена локации. Тяжело было покидать шумный город, к которому он привык, и переезжать в уединённое место рядом с лесом, где единственными соседями были лисы, зайцы и птицы; тяжело было расставаться с друзьями.       — Ты что-то сказал? — Не дожидаясь от него ответа, графиня продолжила: — Надо будет пожаловаться на него чете Чхон, пусть урежут ему жалование. Теперь придётся собираться впопыхах! — Её голос приобрёл нотки суровости. — Я сейчас же дам слугам распоряжение начать подготовку к столь важному мероприятию.       Она внезапно развернулась, шурша платьем, и стремительно, но не теряя при этом присущей ей грации, покинула комнату. Тэхён остался в одиночестве, поглощённый мрачными мыслями. В руках он всё ещё сжимал то злосчастное приглашение.       Он знал, для чего они туда едут.       С тех пор как ему исполнилось пятнадцать, они не упускали ни единого празднества. И если раньше Тэхёну было интересно побывать в новых кругах общения, посмотреть на народ в красивых облачениях и отведать изысканных блюд, то этот интерес померк, как только всё встало на свои места: его пытались женить.       Ну конечно, разве мог единственный сын небезызвестного графа Ким Мёнсу, славящегося своим богатством, достаточно большим влиянием и прекрасной женой-немкой, оставаться холостым и беспечным? С самого рождения он был всего лишь частью их игры, куклой в руках родителей, которые манипулировали его жизнью, как им было угодно. Тэхёна это пусть и не устраивало, но сделать он ничего не мог, пытался, конечно, но ему быстро указали его место.       Немного побунтовав в переходном возрасте, он смирился со своей судьбой стать преемником отца, решив, что это не так уж и плохо, по крайней мере, деньгами он обделён не будет, а с ними всегда открыты любые двери. И дело совсем не в его меркантильности, нет, просто он умеет расставлять приоритеты.       Возможно, он бы даже согласился на брак с какой-нибудь прекрасной умной девушкой, которую одобрили бы родители, и жил себе спокойно, так, как хотели того они, если бы не одно «но». И это «но» заключалось в том, что его сердце уже давно и безвозвратно принадлежало господину Чону, учителю музыки, чья душа была столь же волнующей, как и мелодии, которые он воспроизводил на музыкальном инструменте.       Чонгук появился в их доме два года назад. Тэхёну только исполнилось восемнадцать, когда родители, — точнее, мать, — решили, что ему не помешает умение играть на фортепиано. Графиня всё твердила, что у него есть дар к этому виду инструмента, как был и у его давно почившего дедушки, и его не помешало бы развить. Сам же он был уверен в том, что безнадёжен в этом виде искусства и они только зря потеряют время, пытаясь его хоть чему-то научить. Однако Чонгук в самое первое их занятие отметил больше, чем идеальную длину пальцев Тэхёна и его абсолютно музыкальный слух, не позабыв отдать дань и необычайной красоте того, сравнив её со светом Луны.       Тэхён тогда покраснел, как варёный рак, — которых так любил и просил поваров готовить их каждый раз на свой день рождения, — под чёрным взглядом этого загадочного красивого мужчины, что одним свои видом вызывал глубоко в душе противоречивые эмоции и чувства. С этого момента всё и пошло наперекосяк: из раза в раз пересекающиеся взгляды; случайные соприкосновения рук; глаза, то и дело опускающиеся на манящие губы, а потом и сам долгожданный поцелуй на последнем аккорде.       Закрыв глаза, Тэхён вспоминал Чонгука. Его сердце билось сильнее при мыслях о тех моментах, когда они вдвоём погружались в мир нот и мелодий. Взаимное влечение, таящееся в их взглядах и прикосновениях, было чем-то запретным и непостижимым для окружающих, но таким желанным и значимым для них самих. Хватило всего около полугода, чтобы окончательно вляпаться в это вездесущее чувство, о котором мечтают все молодые особы, под названием «любовь». И, возможно, он бы не думал о ней так трепетно, если бы она не была взаимна, ведь однажды вспыхнула в обоих сердцах неугасаемым огоньком, что до сих пор теплился в грудных клетках даже спустя несколько месяцев разлуки.       Интересно, где же сейчас Чонгук? Тэхён так давно его не видел, словно целую вечность. Мужчина пропал из его жизни так же неожиданно, как и появился ней: без прощаний и объяснений, даже письма не оставил. А родители лишь раз обмолвились о том, что тот был вынужден отлучиться по срочным семейным делам, не терпящим отлагательств, так что их уроки музыки откладываются на неопределённое количество времени. С того самого момента дни для Тэхёна, уже успевшему привязаться к этому неординарному мужчине и привыкнуть к его обществу, стали тянуться ещё дольше. Они казались вечностью, но всё, что ему оставалось, — это молчаливо скучать, надеясь на ещё хотя бы одну встречу, прежде чем придётся навсегда отпустить свою любовь, принимая неизбежное.       — Молодой господин, — окликнул его неуверенный мягкий голос Джено, слуги, заставив вернуться из мыслей в реальный, но такой угрюмый мир. — Госпожа приказала начать приготовления к предстоящему вечеру… — оставил открытый намёк он.       — Да, конечно, — торопливо ответил Тэхён, поднимаясь с места, в то время как Джено уже начал мельтешить по комнате, раскладывая по местам все нужные принадлежности.

❇❇❇

      Подготовка проходила нудно и скучно, Тэхёна развлекала лишь неудержимая болтовня Джено. Настроение было хуже некуда и говорило о том, что он идёт не на праздник, а скорее готовится к похоронам, причём своим. Он пропустил смешок от этой мысли, ведь это действительно так. Всё ближе подбирающаяся свадьба станет его похоронами без единого приглашённого на неё гостя.       — Вы слишком печальны, мой господин, — подметил Джено, продолжая бороться с кудрявыми волосами Тэхёна в попытках собрать их в красивую причёску. — Что-то уже успело случиться? Или вы всё ещё печалитесь от мыслей о предстоящем браке?       Слова о браке словно просыпанная соль на рану для Тэхёна. Он старался как можно реже думать об этом обстоятельстве, но то родители, то Джено, ставший отчасти его другом, постоянно упоминали его в разговорах. Пожалуй, именно брак пугал его больше всего из того, что ему ещё предстояло пережить. Тэхён не видел себя чьим-то мужем, ненавидел эти общественные устои, всё твердившие о том, что необходимо как можно раньше обзаводиться семьями. Это такая глупость, по его мнению, которое ни для кого не было нужным.       — Ничего не могу с собой поделать. Всё в этом, — вздохнул Тэхён и обвёл рукой комнату, в которой безвылазно провёл последние десять лет, — напоминает мне неизбежность, Дже. Это как подготовка к своим собственным похоронам, и я чувствую себя так, будто верно шагаю по пути к концу, — хмуро озвучил он свои мысли.       — Господин, вы не должны смотреть на будущую свадьбу как на конец света. Это ведь начало чего-то нового, — постарался приободрить его Джено.       Тэхён тяжело вздохнул, прежде чем начать говорить:       — Для тебя, может быть, и так, но вот для меня это как… как умирать от неизлечимой болезни, заранее зная, что не избежишь этой участи. Свадьба, супруга, что, надеюсь, будет хотя бы красивее жабы и не окажется истеричной особой, дети — не то, чего я когда-либо желал от жизни, но всё, что меня ждёт в ближайшем будущем, как бы я не хотел этого избежать. И я медленно, но верно погрязну в этой суматохе.       Джено неопределённо хмыкнул позади него, прежде чем попытаться придать ситуации лёгкость, которую Тэхён не особо-то оценил:       — А вдруг, господин, ваша будущая супруга окажется приятным сюрпризом?       Тэхён отрицательно покачал головой. Если бы Джено только знал, что дело тут совсем не в том, какой будет избранница. Избранник больше подходит его сердцу — один-единственный Чонгук.       — Я видел уже столько разнообразных девиц, которым меня представляли родители. И никто из них не смог заинтересовать меня даже простым разговором о буднях, что уж тут говорить о большем. Все они не тот сюрприз, которого я хочу, — вместо правды уклончиво ответил Тэхён.       В этом деле никому нельзя доверять. Он давно уяснил этот факт на опыте книжных героев и совсем не хотел повторять на своём. Да и их отношения с Чонгуком — это то, чем делиться Тэхён не хотел ни с кем.       — Может, именно на этом бал-маскараде вы встретите кого-то, кто и окажется тем самым сюрпризом? — снова попытался подбодрить и развеять тяжёлое настроение своего господина Джено.       Тэхён лишь задумчиво кивнул. Он не верил в случайности, и маскарад, казалось, был всего лишь игрой судьбы, которая всю его жизнь только и делала, что насмехалась над ним. Тэхён и не думал о том, что в этот вечер она могла преподнести ему нечто неожиданное и прекрасное. Только знал, что его ждут обязанности и традиции. Хотя, наверное, всё было не так уж и плохо. Возможно, маскарадный бал будет более весёлым, чем обычный, и ему удастся хоть немного развеяться.       Спустя несколько часов стараний Джено Тэхён во всей своей красе, нарядный, стоял перед зеркалом, всматриваясь в своё отражение. Молочный фрак с золотистыми нашивками сидел на нем как влитой, словно созданный подчеркнуть его изящество и достоинство. Белая рубашка с воротником-стойкой и чёрная бабочка завершали стильный облик, придавая ему неповторимую элегантность. Золотые детали на воротнике и пуговицах восхищали великолепием своего орнамента, дополняя образ сдержанной роскошью.       Он определённо был безупречно красив в этом наряде. Чонгук бы явно оценил. Эти мысли вызвали лёгкую улыбку на его губах. Да, его по-прежнему не хватало рядом, но он всё ещё был глубоко запрятан прямо в сердце Тэхёна, окутанный нитями нежных чувств, что заставляли как всё его существо, так и лицо сиять изнутри. И даже надетая на лицо золотистая маска с изящными пёрышками такого же цвета не скрывала истину.

❇❇❇

      Маскарад был пронизан атмосферой интриги и волшебства. Звучание старинного фортепиано и струнных инструментов заполняли воздух, словно загадочные мелодии. Залы были увенчаны зеркалами и местами латунью, тем самым умножая изящные фигуры танцующих и создавая впечатление волшебного бала в параллельной вселенной, а стены — украшены бархатными занавесками, которые мягко колыхались под лёгким ветерком от движений.       Вальсы сменялись кадрилями и полонезами, создавая удивительный калейдоскоп разнообразных эмоций, повисших в воздухе. Танцы сопровождались деликатными улыбками и загадочными взглядами. Дамы демонстрировали свою элегантность в различных платьях с кружевами и шнуровками, а кавалеры — в основном во фраках — смотрели на них с уважением и восхищением. Но и были гости в совершенно выделяющихся нарядах, например, ошейниках и перьях, венчающих их головы, которые добавляли всему торжеству истинный дух праздника.       Маски, скрывающие лица, придавали гостям таинственность и свободу быть кем угодно. Пары скользили посередине зала плавными движениями, словно листья под дуновением ветра. Зеркала на стенах отражали их искрящиеся счастьем глаза.       В стороне от танцующих пар, у столиков, где гости отдыхали, переговариваясь друг с другом и делясь эмоциями, стояли витражные окна, фильтрующие свет свечей и люстр, изготовленных из кристаллов и украшенных подвесками и деталями ручной работы. На столах горели свечи в фарфоровых канделябрах, создавая игру света и тени. Чаши с фруктами, небольшими закусками и вином были декорированы свежими цветами и элементами маскарадной тематики. Воздух был пропитан запахами дорогих табаков и свежих цветов, тем самым создавая неповторимый букет ароматов.       Тэхён стоял в самом конце зала, отбившись от развлекающейся толпы. Он осматривал помещение, изредка отпивая вино из бокала, что взял ранее со столика. И несмотря на то, что он не особо жаловал танцы, да и просто столь огромное скопление людей, ему нравилась напоминающая сказку здешняя атмосфера. Она будто вылезла из книг, которые он так любил читать по ночам, — втайне от матери, не разделяющей его увлечение романами, а не научной литературой, — беря свечу и залезая с головой под одеяло, аккуратно устраиваясь под ним, чтобы ни в коем случае не устроить случайно пожар.       Семья Чхон действительно постаралась на славу, создав поистине чудесный вечер.       — Так и собираешься весь вечер изображать из себя декорацию?       Тэхён так глубоко затерялся в своих мыслях, что не сразу заметил выросшую перед собой фигуру графини, что грозным облаком над ним нависла.       — Вы же знаете, мама, что я не сильно жалую танцы, — проговорил он приглушённо, упираясь взглядом в пол.       — Меня должно это волновать? — насмешливо спросила она.       Тэхён был уверен, что отнюдь нет.       — Не расстраивай меня ещё сильнее, Тэхён. Ты ведь знаешь, какой я могу быть в таком случае.       О, он прекрасно это знал. И пусть до высечения розгами дело не доходило, ведь чаще всего его только запугивали этим страшным видом наказания, но вот запереть на весь день, а то и пару в комнате или лишить еды на столько же — очень даже.       — Сейчас же вылезай из этого угла и присоединяйся к остальным молодым людям в центре зала. С минуты на минуту как раз будет кадриль, — строго проговорила она и, смерив Тэхёна грозным взглядом, как бы предупреждая, что даёт ему последний шанс на исправления без последствий, удалилась обратно к чете Оулсонов — те ещё выскочки на самом-то деле.       Тэхён грузно выдохнул, прикрывая глаза и стараясь расслабиться. Всего один танец, чтобы угодить матери, и он будет свободен до конца бала, по крайней мере, у него была надежда на это.       Дамы и господа стали меняться: ранее танцующие разбредались по углам или отходили к столикам, переводя дыхание, а до этого прохлаждающиеся в тех же местах заменяли их в центре зала, готовясь к танцу. Тэхён понял, что пора присоединяться к ним. Чем быстрее он станцует этот злосчастный танец, тем свободнее сможет вздохнуть позже и прогуляться по окрестностям особняка. Но немного не вовремя вступив вперёд, Тэхён случайно натолкнулся на мимо проходящую леди в пышном платье. Та, не ожидая вторжения в своё личное пространство, отклонилась назад и начала размахивать руками, пытаясь удержать равновесие. Спохватившись, Тэхён подался к ней и, аккуратно придерживая за талию, помог встать ровно, а потом тут же убрал руки: и так позволил себе слишком много, даже если из хороших побуждений.       — Прошу, простите мне мою нерасторопность и небольшую вольность, миледи, — тут же извинился Тэхён по всем нормам этикета, которым его с самого детства обучали.       Леди на это лишь комично похлопала глазами, обрамлёнными пушистыми ресницами, и чуть надула пухлые губы.       — Что ж, мистер…       — Лорд Ким, — помог ей Тэхён.       — Лорд Ким, да, — быстро повторила она, окинув быстрым взглядом Тэхёна и явно оценив его пусть и довольно худое, но крепкое телосложение. — Я прощу вам этот казус, если вы прямо сейчас пригласите меня на танец, — выставила условия леди, нарочито похлопав ресничками и растянув губы в смущённой улыбке.       Тэхён явно ей понравился.       Может, в иной ситуации он бы мягко отказался, но сейчас это казалось хорошим выходом.       — Разумеется, миледи, как я могу отказать такой очаровательно даме, — улыбнувшись, не без лести согласился он, протягивая девице руку.       Леди, видимо, была не из пугливых: она тут же вложила в протянутую ладонь свою и потащила Тэхёна в гущу событий. Он покорно следовал за ней, невольно замечая, как та очень заметно прихрамывала, будто надела обувь на каблуках разной высоты. Честно говоря, он никогда не понимал эту тенденцию. После случая с Александрой Датской женщины в английских аристократических кругах стали равняться на неё уже не только в вопросах моды, но и вместе с нарядами начали копировать её хромоту. Так глупо на самом-то деле, но с этим ничего не поделаешь. Таковы новые устои этого общества. И не то чтобы Тэхёну было до этого дело, просто порой это так смешно выглядело со стороны, что он едва сдерживал смешки, прямо как сейчас, но быстро взял себя в руки. В высшем обществе открытые насмешки над другими порицались.       Они остановились в центре зала друг напротив друга, поравнявшись с остальными присутствующими. Спустя ещё несколько очень долгих, по мнению Тэхёна, секунд, раздалась музыка, эхом отражающаяся от стен помещения. Всё партнёры слегка поклонились друг другу, прежде чем пуститься в танец.

❇❇❇

      Тэхён старался, честно, вот только изначально всё получалось не особо хорошо. Он даже наступил кому-то на ногу, мысленно извинившись потом, а один раз чуть не упал, но всё же сумел устоять на уже подуставших ногах. Как и говорил ранее, он не любил танцевать, но нельзя было отрицать, что некоторая часть его наслаждалась этой бурей движений, сопровождавшейся весельем. Возможно, именно этого Тэхёну и не хватало всё это время — малой доли свободы, пусть даже и в танце.       Войдя во вкус, Тэхён, не останавливаясь, на автомате выполнял уже отточенные движения. Двигался то плавно, то быстро и с рывками, когда музыка сменялась на более энергичную. Они уже даже успели перепробовать за всё это время далеко не один танец. Всё было не так плохо, если не считать этой юной леди, весьма скучной личности, стоило бы отметить, что явно намеревалась задавить его, танцуя в непосредственной близи к нему. Но даже несмотря на это, Тэхён хоть немного смог развлечься, пока музыка внезапно не сменилась на вальсовую, а его за талию не подхватили чужие крепкие руки. Он даже не сразу понял, что случилось, пока не нашёл себя прижатым к крепкому мужскому телу. Его глаза тут же распахнулись в шоке, и он поспешил отстраниться от мужчины, но далеко уйти ему не дали, всё ещё поддерживая за талию, а затем и вовсе затянули в танец.       — Да ч-то… Ч-то вы себе позволяете?! — возмущённым шёпотом проговорил Тэхён так, чтобы никто другой их не услышал.       Мужчина, взгляд которого виднелся за загадочной маской, усмехнулся и ответил тем же негромким шёпотом:       — Прошу простить меня за эту вольность, но я не мог упустить возможности потанцевать с таким обворожительным и красивым молодым господином.       Тэхён возмущённо распахнул рот.       — Вы должны знать своё место, — прошипел он, уперевшись ладонями в грудь наглого незнакомца в попытках сохранить хоть какую-то дистанцию между ними. Однако из-за этого едва не потерял координацию и не сбил рядом проплывающую молодую пару, что наградила его раздражительными взглядами. Больше Тэхён не пытался вырваться из чужой хватки, поддаваясь танцу, но возмущаться вслух ему ничто не мешало: — Мы же оба мужчины! — И не то чтобы Тэхёна по жизни волновал последний факт: после встречи с Чонгуком его мировоззрение изрядно так пошатнулось. Но на балу среди кучи «праведного» народа опускать его не стоило бы.       Незнакомец лишь кивнул, словно принимая это замечание, но его усмешка не исчезла.       — Конечно, мы оба мужчины, но когда рядом такой идеальный господин, как вы, глупо не воспользоваться случаем. Надеюсь, вы мне простите и эту забаву, милорд, — сказал он, не отводя взгляда, словно его слова были больше, чем простая лесть, которой в их веке разбрасывались направо и налево, и чем больше, тем лучше.       Тэхён чуть прикусил губу, сдерживаясь, чтобы не выругаться вслух. Этот незнакомец был слишком нахальным, но при этом его слова обладали какой-то невидимой привлекательностью, которая раздражала и манила одновременно.       — Прошу прощения за мою грубость, но я на этом маскарадном балу не для того, чтобы стать объектом чьих-то забав, — уверенно проговорил Тэхён, не переставая метать искры глазами.       Мужчина лишь кивнул, словно прощая его резки, хотя с этим можно было поспорить, слова с пониманием, но его глаза продолжали всматриваться в Тэхёна. Он искал в нём что-то проницательным взглядом.       — Ваша правда, но, пожалуй, повторюсь: вы слишком привлекательны, чтобы наблюдать за вами только со стороны. Да и я посчитал нужным спасти вас от столь унылой компании. Разве вы не заскучали рядом с той дамой?       Этот незнакомец, смело нарушивший его личное пространство, вызывал у Тэхёна раздражение, которое он чувствовал, как нарастает у него в груди, и недовольство.       — Это уже не ваше дело. Я в любом случае не имел никаких намерений становиться вашим танцевальным партнёром ни на этот вечер, ни когда-либо ещё. Это немыслимо, — хмуро проговорил Тэхён, подчёркивая свои слова сдержанным тоном, но незнакомец лишь улыбнулся, словно не обращая внимания на его откровенное отторжение.       — Как жаль. — Его голос звучал с ноткой иронии. — Я думал, вы будете рады развлечься немного иначе.       — Вам показалось.       — Отнюдь.       Вот упрямец!       Тэхён с трудом сдержал вздох, вовремя сомкнув зубы уже от явной злости, чтобы не наговорить лишнего. Нельзя, не при всех.       Между ними сквозило напряжением, по крайней мере, со стороны Тэхёна уж точно. Однако, чтобы не привлекать ещё больше внимания, они продолжали кружиться в танце. Мужчина уверенно вёл его за собой, удерживая рядом с собой крепкой хваткой.       — Не стоит так переживать, — словно прочёл его мысли незнакомец. — На балу в честь маскарада, милорд, каждый может быть тем, кем захочет. — И, немного помолчав, он загадочно проговорил, чуть понизив голос: — Иногда самые захватывающие танцы начинаются вне обычных рамок.       Тэхён не нашёлся с ответом, лишь молчаливо скрипнул зубами.       Он чувствовал гнев и внутренне сопротивлялся, но его тело почему-то поддавалось волшебству этого танца. Взгляд незнакомца пронзал его до самой души, создавая бурю самых разнообразных эмоций там, внутри, а также обладал чарующей уверенностью. Он был очень знаком, но и в то же время Тэхён никак не мог понять, откуда.       Перебирая ногами, Тэхён всё смотрел на того, кто так нагло вторгся в его личное пространство. Но как бы не всматривался, не мог распознать, кто это. Практически всё лицо мужчины было скрыто под чёрной маской с достаточно плотной вуалью.       — Ты так скоро испепелишь меня взглядом, Луна моя, — вновь раздался голос незнакомца, но на этот раз он прозвучал более привычно и без присущих высшему обществу формальностей.       «Луна моя» — только один человек, существующий в этом мире, так его называл: ласково, нежно, присваивающее к себе.       До этого отведённый в сторону взгляд Тэхён в мгновение ока вернул к мужчине. И теперь всё встало на свои места. Фантазия сама по памяти нарисовала перед глазами истинный лик незнакомца, что по пазлам сложился в его любимого Чонгука.       — Чонгук… — потерянно прошептал Тэхён. У него спёрло дыхание от осознания того, кто сейчас стоял перед ним. Предыдущая злость мигом испарилась, а на её место пришёл трепет и всё то же неверие в столь приятный поворот судьбы.       Они так давно не виделись.       — Конечно, это я, Луна моя, — подтвердил тот, в его голосе слышалась улыбка.       — О боже мой, — за радостью от встречи пришло осознание ситуации к Тэхёну, — я совсем не узнал тебя! Какой стыд… — Он едва не захныкал от неловкости.       — Не стоит об этом волноваться, это было весьма… забавно, — пропустил смешок Чонгук, — будто мы и правда были всего лишь незнакомцами, встретившимися на маскараде. Уверен, будь это действительно так, мы всё равно рано или поздно влюбились бы, несмотря на не особо романтичное начало.       — Думаешь?..       — Уверен в этом, как обычно.       Тэхён и не сомневался.       — Но всё же… как ты… Как ты здесь оказался? Почему ты здесь?       Чонгук загадочно улыбнулся, словно зная что-то, чего Тэхён ещё не осознавал, однако делиться этим знанием не спешил.       — Пришёл спасти одного прекрасного принца. Помнится мне, что его родители слишком строги в выборе будущей супруги для него. Мне пришлось вмешаться, чтобы хоть как-то изменить этот ход событий, — прошептал Чонгук, не теряя ритма вальса.       Тэхён посмотрел на него одновременно с изумлением и благодарностью.       — Вы, господин Чон, решили вмешаться в его жизнь? — в той же манере спросил Тэхён, пытаясь скрыть улыбку.       — Конечно. Я всегда буду рядом, когда он во мне нуждается, — ответил Чонгук, его голос звучал нежно и всё так же уверенно. — Когда ты во мне нуждаешься.       Робкая счастливая улыбка всё же озарила лицо Тэхёна.       Вальс продолжал свой волшебный вихрь, а всё ещё влюблённые сердца бились в унисон теперь рядом друг с другом, не разделённые милями, создавая собственную мелодию счастья. Чонгук кружил Тэхёна по залу, словно манипулируя его телом на своё усмотрение, а тот даже не пытался сопротивляться, войдя во вкус. Кажется, он был готов взять свои слова о том, что не любит танцы, обратно: он их любит в компании любимого человека.       Они забыли о том, что находятся не одни, и совершенно не чувствовали того, как один гневный взгляд упирался им в спину, а изящные женские руки его обладателя до хруста сжимали бокал, пока тот не разлетелся вдребезги — это вызвало небольшую шумиху вокруг происшествия.       Движения Чонгука были уверенными и плавными. Он явно знал толк в танцах и был уверен в своей неотразимости и своём мастерстве, ведя за собой Тэхёна. Этот мужчина всегда был таким: уверенным в каждом своём действии и сказанном слове, никогда не сомневался в себе и одним своим видом вызывал уважение у других господ. Да и у Тэхёна тоже. Тот даже не пытался как-то напакостить, чтобы избежать нудных уроков. Пал под этими чарами так же, как и другие.       — А вы весьма искусны в танце, мистер Чон, — подметил Тэхён с лёгкой улыбкой на губах, словно флиртуя. Он до ужаса был рад вновь встретить свою любовь, вновь иметь возможность прикасаться к ней.       Он заметил, как в глазах напротив вспыхнул азартный огонёк, а в следующее мгновение его притянули чуть ближе к себе и наклонились к уху.       — А вы просто изумительно смотритесь в моих руках, лорд Ким, будто для них и были созданы, — прошептал Чонгук, опаляя нежную кожу горячим дыханием, и слегка прикусил его краешек, отчего Тэхён вздрогнул, а по его телу пробежала волна сладостной дрожи.       После этих слов Тэхён стал ощущать всё иначе. Жар чужой ладони на талии теперь чувствовался особенно сильно, даже под довольно большим слоем одежды, оставляя невидимые следы. Рука, скреплённая крепкой хваткой с другой, и вовсе пылала от контакта кожи к коже, а большой палец, что мягко поглаживал серединку, делал только хуже, напрочь сбивая с мыслей. Разум не поддавался контролю, ровно как и тело, что без ведома своего хозяина льнуло к чужому.       Если подумать и вспомнить всё их проведённое время наедине, то этот загадочный сексуальный мужчина всегда имел над Тэхёном подобного рода власть, позволяющую доводить его до трепета в груди, дрожи во всем теле и сладко завязывающегося внизу живота узелка возбуждения. Это было ново для него тогда. Он никогда не имел подобного рода отношений ни с девушками, ни тем более с мужчинами. Его пугала реакция собственного тела на Чонгука, пусть Тэхён и из-за своей начитанности знал: под ней подразумевалось сильное влечение и желание, которое он отчаянно прятал от чужих глаз.       А Чонгук никогда намеренно от него и не скрывал, что желал вкусить его молодое тело, подмять под себя и завладеть им полностью. Об этом говорили его горящие пламенем глаза и напряжённое тело во время их поцелуев и лёгких ласк, заключающихся в поглаживании тел через одежду. Но Тэхён был слишком юн, невинен и боязлив, чтобы сдаться под чужим напором так быстро. И Чонгук вновь и вновь отходил в сторону, не напирая слишком сильно и ни к чему не принуждая. Вот только Тэхён в такие моменты всё равно замечал, как нечто странное и, возможно, немного пугающее мелькало в его глазах, но не уделял этому должное внимание, вскоре забывая. Верил безоговорочно в чистоту чужих мотивов. Но не в своих.       — Ты снова это делаешь, — прерывисто дыша, проговорил Тэхён.       — Что делаю?       — Заставляешь моё тело пылать, а меня сходить с ума одними лишь словами и незначительным действиями.       Чонгук слегка улыбнулся, явно наслаждаясь властью, которую имел над Тэхёном. Он не торопился отвечать, продолжая ласково водить кончиком носа в том же месте.       — Может быть, это моя магия, которой я тебя околдовываю, — предложил Чонгук, склонившись ещё ближе. — Ты ведь не против?       Тэхён закусил губу, подавляя волнение, которое вновь охватило его. Он привык быть во власти своих эмоций, но этот невозможный мужчина каждый раз умудрялся поднять их на новый уровень.       — А что, если и против? — вдруг вразрез со своими истинными чувствами прошептал Тэхён, хотя было видно, что его глаза предавали сказанные им слова, что не утаилось и от Чонгука.       — Ты никогда не умел врать, Луна моя, — ухмыльнулся Чонгук. Он наклонил прямо к его уху и жарко прошептал томным голосом: — Ты всегда так хорошо горишь, когда я тебя касаюсь.       Тэхён чувствовал, как его мнимое сопротивление рассеивается и он снова погружается в этот опасный водоворот страсти. Он и сам не знал, почему каждый раз продолжал сопротивляться, наперёд зная, кто в итоге одержит победу.       — Чонгук…       Чонгук усмехнулся, видя чужие метания, слушая чуть сбившееся дыхание, и слегка приподнял бровь.       — Неужели ты не хочешь больше? — спросил он, чуть отстранившись.       Встретившись взглядом с его глазами, Тэхён дрожащим голосом без утайки прошептал в ответ:       — Я всегда хочу больше тебя.       Он давно вошёл во вкус, ещё с самой первой близости, как только познал все грани удовольствия, что ему любезно показал Чонгук и продолжал это делать на протяжении долгих месяцев.

❇❇❇

      Вдоволь накружившись по большому залу в молчаливом напряжении после разговора, они незаметно для всех остальных, как им казалось, покинули помещение, выйдя через запасной ход. Они, держась за руки, бежали по пустующему коридору, изредка выдавая смешки, эхом отражающиеся от стен особняка, пока не оказались в саду, где были лишь фонтаны, изрытые известковыми узорами, изливающие воду в медленном ритме, да различные растения. Шум и смех гостей становились каким-то далёким фоном. А где-то там, вдали, всё ещё звучала мелодия вальса.       Тяжело дыша, они остановились в тени готических столбов, которых со всех сторон оплетал плющ. Чонгук заглядывал в глаза Тэхёна сквозь маску, словно любуясь, а тот смотрел ему в ответ. Слова становились излишними, и между ними возникала невидимая, но мощная связь. Казалось, она всегда была между ними. На их лицах играли улыбки, а взгляды говорили о том, что магия этого вечера касается их двоих особенно сильно.       Совершенно внезапно Чонгук приобрёл серьёзное выражение лица, чем вынудил мягкую улыбку сойти с губ Тэхёна. Он, всё ещё держа его за руку, одним движением руки стянул с себя маску и наклонился вперёд. Их губы соединились в совсем невесомом, нежном поцелуе.       И если ранее это было мансардное помещение со стареньким фортепиано, окружённое растениями, то сейчас удивительный сад стал свидетелем этого мгновения их запретной любви.       Чонгук ласково провёл пальцами по щеке Тэхёна, словно проверяя, насколько это реально. Тэхён, в свою очередь, приподнял голову, приглашая чуть углубить такой долгожданный поцелуй. Ему ответили на молчаливое приглашение, сблизив свои губы с так маняще приподнявшимися. Их поцелуй был ласковым и страстным одновременно. Они то нежно сминали поочерёдно губы друг друга, то глубоко вгрызались в них, сталкиваясь языками. Пальцы Чонгука осторожно проходились по волосам разомлевшего Тэхёна, словно заново узнавая каждую прядь.       — Я так скучал по тебе, Луна моя, — только сейчас, между поцелуями, поделился откровениями Чонгук.       — Я тоже, — оторвавшись от чужих губ, в тон ему ответил Тэхён, — очень сильно. Эти месяцы были невыносимыми без тебя. Где ты был? — Он заглянул Чонгуку в глаза, словно самостоятельно пытался отыскать в них ответ.       — Пришлось совершить небольшую поездку, — всё так же загадочно ответил Чонгук, заставив Тэхёна недовольно надуться: снова правду ему не говорят. — Не дуйся, главное, что сейчас я здесь, с тобой, и безумно соскучился.       Чонгук снова буквально вгрызся в его губы, на что Тэхён только и мог, что глухо простонать.       — Хочу тебя, — прямо озвучил своё желание Чонгук.       Сколько Тэхён помнил, тот никогда не юлил, всегда отвечал либо загадочно, но при этом только правду, просто не давая собеседнику конкретики, либо прямо — режа без ножа.       — Решил сразу же затащить меня в постель? — немного осмелев, игриво спросил Тэхён. — Не ожидал я от вас такой вульгарности, мистер Чон.       — Это меньшее, на что я способен, тебе ли не знать, — усмехнулся Чонгук.       — И ты так уверен, что я хочу того же? — Тэхён вопросительно приподнял бровь. — Вдруг за время твоего отсутствия мои чувства и желания к тебе остыли или, может, я нашёл кого-то другого?       Тэхён решил поиграть с огнём.       В следующее мгновение его резким движением ещё ближе притянули к крепкому телу, сокращая и так мизерное расстояние между ними до невозможного.       — И кого же? — прошептал Чонгук прямо в распахнутые в удивлении губы.       В его голосе Тэхён явно улавливал напряжение и отчётливо ощущал стальную хватку на своей талии — как бы предупреждение, — но не отступил.       — Кого-то получше, покрасивее, помоложе, лет на пять, — медленно проговорил Тэхён и перевёл дыхание, чтобы выдохнуть последнее слово: — посексуальнее. — Его голос дрогнул, а рука на его талии сжалась сильнее, заставив едва слышно ойкнуть.       — Да что ты, правда? — почти прорычал Чонгук, явно недовольный его выходкой.       А Тэхёну до жути нравится доводить этого мужчину, особенно со знанием того, что ему практически ничего за это не будет.       — Да.       — И кого же? — повторил вопрос Чонгук.       — Кого-то.       — Кого именно?       — Так я всё тебе и рассказал, — фыркнул в ответ Тэхён, — держи карман шире.       — Тэхён, — предупреждающе прозвучал Чонгук, даже если не из-за строгости в голосе, то из-за произнесённого имени.       Чонгук обращался к нему так, только когда был зол или чем-то недоволен, в обыденности же использовал красивое и лаконичное «Луна моя».       — Что? — Тэхён невинно похлопал глазами, игнорируя угрозу.       — Луна моя... — Чонгук прикрыл глаза, успокаиваясь. — Я знаю, что тебе нравится порой доводить меня, но поверь, сейчас совсем не лучшее время для этого, — мирно проговорил он, чуть ослабевая хватку.       — Почему же сразу «доводить»? Не веришь, что у меня может появиться кто-то лучше тебя?       — Не верю.       — Почему?       — Таких попросту нет, — уверенно ответил Чонгук.       Удивлён ли Тэхён? Ни капли. Пусть он сам и восхищался этим мужчиной, но в то же время и считал его тем ещё нарциссом. Если у него спросили бы, как можно так сильно любить самого себя, он бы, не задумываясь, указал на Чонгука. И всё равно на то, что вопрос был задан немного в другом направлении. Да и вдобавок к этому он никогда не любил, когда ему искали сравнение с кем-то «получше».       — Я один такой как в мире, так и для тебя. И это не обсуждается, — поставил точку в этом разговоре Чонгук. — Хочешь ещё о чём-то поговорить?       — Да! — воскликнул довольно Тэхён, не собираясь останавливаться: вошёл во вкус. — Ты так и не ответил, с чего вдруг решил, что я тоже хочу тебя.       На губах Чонгука расплылась коварная улыбка, не предвещающая Тэхёну ничего хорошего. Он знал это. И в следующее мгновение рука с талии переместилась под полы фрака на его ягодицу и ощутимо сжала ту, заставив её обладателя пискнуть.       — Меня не обмануть, Луна моя, я вижу, как откликается твоё тело на мои слова и прикосновения. Я видел это ещё на маскараде, кружа тебя по залу, — всё с той же уверенностью ответил он, но, помолчав немного, с хищной улыбкой добавил: — К тому же говорят, что после долгой разлуки секс особенно хорош.       И эти слова — удар под дых Тэхёну. Он в миг растерял всю свою уверенность и смелость, смутившись и буквально сжавшись в комочек. Наверное, сколько бы раз они не занимались сексом, — хотя Тэхён бы предпочёл называть сие действие «любовью», — он никогда не перестанет до ужаса смущаться при одном лишь только упоминании о нём.       — Что, уже не такой смелый? —Чонгук ухмыльнулся, прекрасно понимая, в чём дело, и копнул ещё глубже: — Смутился, — утвердительным шёпотом проговорил он в приоткрытые губы.       — Вот ещё, — снова фыркнул Тэхён, отворачивая голову от поцелуя, который в итоге пришёлся в горячую щеку.       И за этим действием последовал хлопок прямо по его правой ягодице.       — Эй! — возмущённо воскликнул Тэхён, потирая ушибленное место.       И стоило ему только вернуть недовольный взгляд на Чонгука, как его губами тут же завладели чужие.       — Я знаю, что ты хочешь этого так же сильно, как и я, — напряжённо выдохнул Чонгук в его губы, прерывая поцелуй, и носом провёл вверх, вдоль шеи, останавливаясь около уха. — Перестань сопротивляться мне и своим чувствам, просто поддайся, — уговаривал он его, прикусывая кожицу на кончике, пока Тэхён вновь терялся в ощущениях.       Небольшой разговор с препирательствами не заставил желание утихнуть, лишь ещё больше разгорячил.       — Где…       — В моей карете достаточно много места, — тут же понял его Чонгук.       — В карете? — Тэхён удивлённо посмотрел на него и, не увидев во взгляде лжи, язвительным голосом протянул: — Очень «романтично», господин Чон!       — А что тебя смущает? Мы будем совершенно одни там, да и места достаточно много, будет где развернуться. — Смотря прямо в его глаза, Чонгук толкнулся языком в щеку, из-за чего кончики ушей Тэхёна вспыхнули. — А насчёт романтики… — Он бегло осмотрелся. — Вон, вокруг кареты растут красиво цветущие и сладко благоухающие кусты; деревья и столбы какие-то по периметру стоят, облепленные непонятной, но красивой травой; изящные фонтаны с журчащей водой, бабочки да насекомые летают… Чем тебе не романтика?       Да правда что!       — Вы «безнадёжный» романтик, господин Чон, в самом прямом смысле этого слова.       — Всё ещё не понимаю, что тебе не нравится, но я уже устал сдерживаться.       Чонгук вновь поцеловал его: пылко, жарко, до темных пятен перед глазами. Тэхён цеплялся за чужой чёрный фрак, как за спасательный круг. Только в его случае это бесполезно: даже если и захочет, спасать его будет некому.       А дальше страсть ударила в голову, выметая из неё все здравые мысли. Тэхён и не помнил, как они добрались до нужного места, не помнил, как оказались внутри. Когда он немного пришёл в себя, то обнаружил себя уже полулежащим на мягком сиденье под Чонгуком, что нависал сверху и давил на него своей властной аурой, будто придавливая к плоскости, веля подчиниться. И Тэхён подчинился. Он распластался под чужим телом и нервно ожидал того, что последует дальше.       Чонгук наклонился к его шее и мягко прижался к ней губами. Вот оно! Тэхён был уверен, что сейчас за этим нежным поцелуем последует череда других, более ощутимых и жёстких, заставляющих кожу краснеть, а одежда начнёт покидать его тело. Он совсем недавно читал о подобном в одном достаточно нетипичном романе и предполагал, что сейчас произойдёт нечто подобное только с ним в главной роли. Но Чонгук и тут удивил: вместо того, чтобы голодным зверем наброситься на юное тело в попытках растерзать после долгого воздержания, он отстранился от шеи после нежного прикосновения и спустился ниже.       С замиранием сердца Тэхён наблюдал за тем, как Чонгук берёт его руку и подносит к своим губам, оставляет на нежной коже поцелуй. За ним следует ещё и ещё. С особым усердием мужчина выцеловывал его длинные пальцы, внимательно и нежно обходя каждый, не упуская ни миллиметра кожи. Его прикосновения были пусть и уверенными, горячими, но столь нежными и ласковыми, будто он обращался с Тэхёном, как с самым драгоценным и хрупким сокровищем.       — Мне иногда кажется, что ты лю… — Тэхён споткнулся на полуслове, замолчав, затем нервно облизал губы и продолжил: — Любишь мои руки больше, чем меня.       Тэхён видел, как на лице Чонгука расползлась ухмылка, но никакого ответа не последовало.       — М-м, — неопределённо промычал тот, посмотрел «чёрным» взглядом прямо в его глаза, отчего дыхание Тэхёна сбилось и стало прерывистым, и продолжил своё занятие.       Чонгук целовал каждую костяшку, подолгу задерживаясь на особенно мягких участках, скользил языком вдоль фаланг и оставлял за собой влажные следы, горевшие ожогами на коже. Все его действия заставляли Тэхёна пылать: он и подумать не мог, что одни только ласки рук будут так будоражить всё его существо, возбуждать. Он из-под полуопущенных век наблюдал за действиями Чонгука и поджимал пальцы на ногах от самых сильных вспышек удовольствия. Его руки слегка подрагивали под напором чужих мягких губ и языка.       — Разве могу я обделить своим вниманием столь прекрасную часть твоего тела? — всё же заговорил Чонгук.       Тэхён поймал себя на мысли, что лучше бы тот и дальше молчал: хриплый голос постепенно проник в каждый уголок сознания, заставил юное тело содрогнуться. Это не ушло от внимательных глаз Чонгука: он понимающе приподнял уголки губ.       — Тебе нравится мой голос, когда я на пике возбуждения, — утвердительно проговорил Чонгук.       Тэхён ничего не ответил, лишь отвёл взгляд. И так было понятно, что да, нравится — безумно нравится.       — Значит, буду больше говорить, — издевательски протянул Чонгук, заставив Тэхёна сглотнуть.       Жаркая ладонь Чонгука скользнула по его бедру к лодыжке, а затем очень медленно, задерживаясь на определённых участках, начала подниматься. Обычно, смущаясь откровенных прелюдий, Тэхён всегда утыкался в губы Чонгука, молчаливо просил, не останавливаясь, целовать его, тем самым немного отвлекая от происходящего. И вот сейчас он потянулся к нему, однако Чонгук увернулся, не дав осуществить желаемое. Тэхён непонимающе уставился на него: раньше ему никогда в этом не отказывали.       — Не в этот раз, Луна моя, — всё так же хрипло проговорил Чонгук ему на ухо, продолжая оглаживать изгибы его тела, местами чуть сильнее сжимая. — Я больше не дам тебе отвлекаться от процесса, ты будешь явственно ощущать каждое моё прикосновение, проживать каждую секунду в этом жаре возбуждения.       Чем больше говорил Чонгук, тем сильнее начинал задыхаться Тэхён. И то ли дело было в духоте внутри кареты из-за исходящего жара от двух тел, то ли всё-таки в корсете, что его заставил нацепить Джено.       «На этом настояла ваша мать, мой господин», — сочувственно поджав губы, обронил тогда он.       Тэхён не был удивлён: его мать и не такое могла учудить, порой её даже не волновало то, что некоторые атрибуты одежды были присущи только женщинам.       «Ты всегда должен выглядеть безупречно, Тэхён. Так что какая разница, каким именно образом можно этого добиться?» — из раза в раз твердила она на его попытки возмутиться.       И кто такой Тэхён, чтобы перечить собственной матери?       Но уже в следующее мгновение Тэхёна немного приподняли над сиденьем и стянули с его тела фрак, отбросив куда-то в угол, за ним последовали: и рубашка, и брюки, и злосчастный корсет, который Чонгук развязывал, ворча себе под нос что-то о бесполезной вещице, лишь доставляющей множество неудобств. Оставшись только в светлых льняных бриджах, Тэхён на автомате прикрыл руками тело, снова застеснявшись.       Чонгук весело усмехнулся на это действие.       — Луна моя, ты уже столько раз представал передо мной полностью обнажённым и неужели всё ещё стесняешься? — подметил он, внимательно рассматривая Тэхёна, который покорно встретил его взгляд, пытаясь преодолеть смущение.       — Это не стеснительность, а… привычка, — прошептал Тэхён, чувствуя, как краска покрывает его щёки.       — Привычка стесняться? — Чонгук в недоумении изогнул бровь, заставив Тэхёна стыдливо сжаться.       Надо же было ляпнуть подобное.       — И вообще, — взяв себя в руки, быстро перевёл тему Тэхён, чтобы не выдать что-то ещё более глупое, — тебе легко говорить: ты-то одетый!       — Но надолго ли… — неопределённо отозвался Чонгук.       И правда.       Чонгук тут же встал в полный рост, насколько позволяла высота кареты, и принялся стягивать с себя фрак и рубашку под ним, но брюки всё же оставил. Он опустился коленями на пол и принялся что-то вытаскивать из-под сиденья, а затем вернулся к нему, положил руку на его талию и притянул к себе. Тэхён, преодолевая смущение, поднял взгляд, уже находясь в объятиях возлюбленного.       — Не нужно стесняться передо мной, Луна моя. Мы с тобой давно уже на такой близкой волне, что стыдиться больше просто нечего, — произнёс Чонгук, вновь нежно касаясь губами его шеи, будто зная, что это действие всегда успокаивало Тэхёна.       Тэхён извернулся так, что в следующую секунду их губы встретились в нежном поцелуе. Во вновь окутавших их объятиях страсти и нежности он в миг вытеснил из себя всё стеснение, открывая свои чувства и желания. Больше не закрываясь от Чонгука, он погрузился в море чувств, подчиняясь его прикосновениям и ласкам, забывая обо всём, что в миг стало совершенно неважным.       Чонгук медленно снял с Тэхёна последний барьер в виде бриджей, оставив полностью обнажённым. Он любовно провёл пальцами по его коже, словно заново изучая каждый её сантиметр, что успел забыть за время, проведённое порознь.       — Ты прекрасен, Луна моя, — прошептал он, вглядываясь Тэхёну в глаза. — Не смей скрывать от меня свою красоту.

❇❇❇

      Тело Тэхёна пылало.       Каждое место, которого достигал поцелуй, каждый кусочек кожи, до которого Чонгук дотрагивался руками, продолжали помнить его тепло. Тэхён уже был возбуждён и всем своим существом стремился навстречу к чужому, сгорая от нетерпения, но Чонгук никуда не торопился, продолжая ласкать его в своём темпе. Они находились буквально на открытой местности, скрытые лишь тонкими стенками кареты, и их мог услышать и заметить кто угодно, стоило лишь заглянуть в чуть зашторенное окошко. Да и Тэхёна вот-вот могли кинуться искать: он сомневался в том, что его пропажа с бала прошла бесследно для графини. Однако Чонгука будто ничего из этого не волновало, только лишь тело, трепетно отзывающееся на каждое его прикосновение.       Музыка, всё ещё доносившаяся со стороны особняка, где веселье продолжалось уже без них, сменила свой медленный ритм и зазвучала по-новому, возбуждающе, свежо и бодряще как раз в тот момент, когда в горячее нутро Тэхёна проник первый палец. Тело, давно позабывшее подобные ощущения от вторгающегося в себя инородного предмета, приняло его довольно тяжело. Тэхён даже скривился от лёгкого дискомфорта, но масло для тела, так заботливо припасённое Чонгуком, куда облегчало задачу. И вот, спустя ещё пару минут, в нём уже свободно двигалось два пальца.       Чонгук растягивал его сначала медленно и аккуратно, явно помня о том, что они давно не практиковали подобные ласки, а сам Тэхён ни за чтобы не стал делать подобное в одиночку. А потом, как только Тэхён начал понемногу подаваться назад, самостоятельно насаживаясь на пальцы в поисках удовольствия, он прибавил темпа, толкаясь с особым усердием, глубже.       — Чонгу-ук, — прерывисто выдохнул Тэхён, приоткрывая рот в немом стоне, когда Чонгук нашёл простату и стал едва ощутимо задевать её.       — Хорошо? — с хрипотцой прошептал куда-то ему в шею Чонгук.       — Очень!       — Будет ещё лучше.       С этими словами он вынул пальцы из Тэхёна под его разочарованное хныканье, чтобы добавить к ним третий, и посильнее толкнулся в нужном направлении.       От переизбытка чувств и ощущений Тэхён закричал прямо в губы Чонгука, что так вовремя накрыли его, предугадывая реакцию. Теперь ему стало в разы лучше, удовольствие накрыло с головой, посылая по телу волну дрожи. Чонгук больше не церемонился, толкался сильно, по самые костяшки, не жалея чужого тела, губами ловил судорожные стоны, пока Тэхён скользил ладонями по его голой спине, цеплялся за неё ногтями, оставляя заметные красные полосы.       Оргазм медленно, но верно подступал к нему, затягивая внизу живота узелок удовольствия. При особенно сильном толчке Тэхён выгнулся в спине, приподнимаясь над сиденьем, и кончил, пачкая свой живот семенем, пока чужие пальцы медленно стали покидать его нутро. Он тяжело дышал, постепенно приходя в себя после полученного наслаждения. Чонгук нежно поглаживал его тело скользкими от масла ладонями, растирая то по телу массажными движениями, оставлял беспорядочные поцелуи, языком ласкал особо чувствительные после оргазма соски, вновь распаляя. И когда с губ Тэхёна сорвался очередной тихий стон, он поднялся.       В следующий момент Тэхён почувствовал, как его ноги разводят пошире, а головка чужого члена упирается прямо в его дырочку. Чонгук входил в него постепенно, растягивая собой, даже несмотря на подготовку, ещё с трудом поддающиеся горячие стенки.       С губ Тэхёна сорвалось болезненное шипение.       — Тш-ш, — успокаивающее прошептал ему на ухо Чонгук, поцелуями стараясь отвлечь от неприятных и даже болезненных ощущений. — Скоро станет легче, помнишь же? — намекнул он на прошлые их разы.       — Д-да, — выдохнул Тэхён, откидывая голову и стараясь расслабиться, как его и попросили спустя мгновение.       — Умница, Луна моя. Вот так.       Со временем стало легче, боль отступила, уступая свои права удовольствию, пусть и ещё совсем слабому.       Они застонали в унисон, когда их тела, наконец, полностью соединились друг с другом, лениво целовались, пока Тэхён привыкал к наличию пусть и не огромного, как зачастую писали в книгах, но достаточно крупного члена в себе. Чонгук лёг на него сверху, придавливая своим телом к поверхности, и стал неторопливо двигаться. Медленно, но верно удовольствие захватывало их обоих, из-за чего всё труднее становилось сдерживать стоны. Темп всё нарастал. Чонгук поднялся с тела Тэхёна и положил ладонь на его тонкую шею, слабо сжимая.       Тэхён хватался руками за его запястье, давился стонами, потому что Чонгук снова нашёл простату и теперь задевал её головкой при каждом быстром толчке. Пусть он изначально и колебался, даже в каком-то роде был против всего того, что они творили — по-другому это не назвать — сейчас, но теперь ему ужасно хотелось, чтобы эта ночь не кончалась никогда. Было так хорошо ощущать в себе горячий член, что безумно приятно двигался внутри, доставляя максимум удовольствия. Было так хорошо ощущать чужие ладони, сжимающие тело, двигающие его в такт глубоким толчкам.       В какой-то момент Чонгук поднял его и развернул спиной к себе. Тэхён встал на колени, туловищем наваливаясь на спинку сиденья и держась за него руками, чтобы не упасть. Сам Чонгук встал позади него, одним коленом оперевшись на мягкую поверхность возле его ноги, и в один толчок вновь заполнил его тело.       — Боже! — вскрикнул Тэхён, распахнув рот и зажмурив глаза, когда головка члена сразу же уткнулась в простату.       — И с каких пор ты стал суеверным? — усмехнулся Чонгук, не прекращая быстрых движений.       — С эт-ти-и-их, а-ах, — протянуто простонал он в ответ.       — Вот видишь, какой я идеальный: одним своим движением смог заставить тебя уверовать в Бога. — Чонгук сделал один особенно сильный толчок, снова заставив Тэхёна вскрикнуть. — А ты ещё уверял меня, что сможешь найти кого-то лучше.       Последовал ещё один сильный толчок, как месть за ранее сказанные Тэхёном слова.       Тэхён бы и рад был возмутиться его слишком сильно развитым нарциссизмом, вот только все слова затерялись в стонах, что он отчаянно пытался скрыть, то до боли закусывая губу, то закрывая рот ладонью.       — Всё ещё думаешь, что существует ещё кто-то, кто будет трахать тебя так же хорошо, как делаю это я? — Чонгук схватил Тэхёна за шею, чуть развернул лицом к себе и прошипел прямо в его губы: — Отвечай!       — Н-нет, — едва слышно проговорил Тэхён.       — Не слышу!       За словами последовал сильный грубый толчок, отчего Тэхён вздрогнул, снова вскрикнув.       — Ну? — терпеливо повторил Чонгук.       — Никого нет, а-ах, — громче и увереннее заявил Тэхён, прервавшись на стон, — ты такой единственный. Только с тобой мне будет так хорошо!       — То-то же, — довольно ухмыльнулся Чонгук. — И не смей больше меня ни с кем сравнивать, понял?       — Да, — выдохнул Тэхён, когда Чонгук чуть сбавил темп, двигаясь медленнее, но совершая при этом короткие резкие движения, попадающие точь-в-точь по нужному местечку.       Очень чувственно и чертовски хорошо.       Тэхён сильнее повернул к Чонгуку голову, насколько позволяло ему его положение, взглядом прося поцелуй. И получил желаемое. Чонгук поцеловал его глубоко и тягуче, сразу же проникая языком во влажный рот. Губы Тэхёна раскрылись шире, а ноги начали сильнее разъезжаться по мере того, как поцелуй становился всё более беспорядочным и пылким, а темп вновь постепенно сменялся на быстрый.       Пространство кареты заполнилось прерывистыми стонами: то звонкими, исходящими от Тэхёна, то низкими, чуть хриплыми — от Чонгука. Их разбавляли громкие шлепки кожи о кожу, с которыми встречались донельзя разгорячённые тела. Никого из них не страшило быть услышанными. Они полностью погрузились в бурю страсти, отдавая все силы ради получения столь долгожданной разрядки.       В этот раз удовольствия достигали они вместе, доходя до пика практически одновременно. Тэхён излился прямо на спинку сиденья, лишь немо распахивая губы, не имея больше ни сил, ни голоса стонать. Напряжение постепенно покидало его тело, даруя возможность расслабиться. Он почувствовал, как нечто горячее окропило его спину и принялось стекать вниз по бёдрам: Чонгук кончил парой мгновений позже него, покинув его нутро и излившись на ослабленное после оргазма тело с негромким низким стоном.       И лишь их тяжёлое дыхание теперь заполняло наступившую тишину.       С вернувшимся смущением на щеках Тэхён не мог не признать, что секс после длительной разлуки действительно хорош, особенно если перед этим ещё и немного раззадорить — Чонгука — друг друга.

❇❇❇

      Немного приведя в порядок себя и внутреннее убранство кареты, для этого принеся в жертву рубашку Чонгука, они вернулись к своему уже излюбленному месту у колонны. Тэхён поясницей опирался на небольшой каменный выступ, крепко держась за чужие широкие плечи, пока Чонгук нависал над ним и глубоко целовал, врываясь в его рот языком и сплетаясь с другим.       Тэхён сделал судорожный вдох в попытках захватить побольше воздуха. И за этим его действием снова последовал поцелуй. Они всё никак не могли насытиться друг другом.       — Мы рискуем, — неохотно прерывая поцелуй, прошептал Чонгук, смотря на Тэхёна, словно хотел убедиться, что тот готов к возможным последствиям их открытых действий.       Тэхён пропустил его слова мимо ушей и, впервые в жизни ни о чём не задумываясь, кивнул, не произнося ни слова. Он снова примкнул к таким желанным влажным губам, обхватывая их своим, пропустил внутрь язык и принялся исследовать полость чужого рта, едва слышно постанывая из-за удовольствия, отчего каждый раз ощущал, как чужие руки до лёгкой боли сжимались на его талии. Ему нравилось так целоваться: глубоко и смачно. И если раньше он краснел, когда Чонгук учил его таким, как они это называли, «взрослым» поцелуям, то сейчас с удовольствием использовал полученные навыки, наслаждаясь процессом.       Слияние их губ как будто стирало грани между запретом и желанием. В этот момент для них не существовало ни скорого брака Тэхёна, которого так желали его родители, ни обязательств перед обществом, только мгновение, полное страсти и искренности. Их близость всегда была вопросом времени, Тэхён это отлично понимал. Он знал, что совсем скоро придётся всё прекратить — отпустить Чонгука. Но каждый раз подальше гнал эту мысль, не желая рвать душу раньше времени.       — Чонгук, — разорвав поцелуй, вдруг прошептал Тэхён, дыша прямо в чужие губы. — Нам пора остановиться, прекратить все эти «встречи», но почему я не могу этого сделать, не могу оттолкнуть тебя? — поделился он своими мыслями, что особенно сильно волновали его в последнее время.       Чонгук понимающе усмехнулся, поясняя ему, словно ребёнку:       — Как бы не пытался, ты не можешь противостоять тому, что чувствуешь, Луна моя, тому, что истинно желаешь. Поэтому забудь обо всём и просто будь со мной здесь, сейчас и всегда. — Он ненадолго замолчал, обдумывая следующие слова, прежде чем произнести их: — Моё предложение про побег, которое я не единожды упоминал когда-то, имело более масштабный смысл, нежели просто покинуть ваше семейное поместье и побродить по округе.       Действительно уже когда-то предлагал нечто подобное, на что ему в ответ только рассмеялись, приняв слова за шутку.       Глаза Тэхёна комично расширились, когда он понял, к чему всё это время вёл Чонгук, к какой грани его мелкими шажочками подводил.       — Но... моя семья... Они это так просто не оставят, мама… Я должен… — зачастил он, путаясь в мыслях.       — Ты никому ничего не должен, Луна моя, — перебил его Чонгук. — Да и мы оба знаем, что эта жизнь, которую выдумали для тебя твои родители, подстрекаемые обществом, не для тебя.       Тэхён судорожно облизнул губы.       — Бросить всё и бежать без оглядки так рискованно... Но я чувствую, что это именно то, что мне нужно, будто именно этого и ждал всю свою жизнь. Ждал тебя. — Он чувствовал непреодолимую тягу к этому мужчине, любовь, что теплилась внутри, но боялся и был так потерян.       — А я ждал тебя, чтобы рискнуть всем и обрести, наконец, счастье, которым всегда был обделён. Я чувствую всё то же, что и ты, Луна моя, тебе незачем бояться, я всегда буду рядом, чтобы не случилось, — ответил Чонгук и улыбнулся, смотря в такие чистые голубые глаза Тэхёна, а затем заправил белокурую прядь волос за ухо, тем самым заставив его смутиться и опустить взгляд.       — А если, — начал Тэхён, не поднимая взгляда, — мы сделаем это, то что будет дальше?       Он начал волноваться пуще прежнего, поднимая вопросы о возможном совместном будущем, о которых прежде даже не задумывался, настолько они казались чем-то нереальным, недопустимым. А Чонгук, словно улавливая беспокойство Тэхёна, ласково схватил его за подбородок и приподнял голову, заставив встретить свой взгляд.       Слова, произнесённые прямо в приоткрытые губы, звучали как обещание:       — А дальше мы просто будем счастливы.       Тэхён, словно погружаясь в светлое будущее, спрашивал дальше:       — Ты думаешь, мы сможем скрыться ото всех? А если нас найдут?       — Мы будем аккуратны, — мягко успокоил его Чонгук, нежно поглаживая большим пальцем подбородок и даря надежду в каждом слове. — Никто не узнает, где мы. Немного попутешествуем по миру, как ты и хотел когда-то, а потом осядем в месте, которое больше всего приглянется нам. Всё будет хорошо.       Сладкозвучные слова Чонгука казались музыкой для Тэхёна, струны его сердца реагировали на каждое из них. Весь его страх растворялся в мягкости чужих обещаний.       И Тэхён открыл свою душу, откровенно делясь своими переживаниями:       — Ты для меня запретный плод, Чонгук, который я должен обходить стороной, чтобы не погубить себя. А я всегда ценил свою жизнь, пусть и нелёгкую. Но при всём этом почему-то так сильно желаю тебя...       Он так отчаянно влюбился в мужчину старше себя на целое десятилетие. Погряз в нём так глубоко, что запутался совсем, ведь вся эта страсть была слишком ошеломляющей для ещё совсем юного и неопытного парня, чего нельзя было сказать об уже взрослом мужчине рядом.       — Возможно, всё дело в том, что мы не можем выбирать, кого любить, — мудро ответил Чонгук, снова заглянув в его глаза. — Сердце само делает свой выбор. — Он медленно провёл рукой от талии вверх по телу Тэхёна, останавливаясь на его грудной клетке, словно напоминая о живом сердце, трепещущем под кожей. — Что ты чувствуешь прямо сейчас, Луна моя?       Тэхён, прикрыв глаза, погрузился в поток ощущений, а после прошептал:       — Так много всего. Я чувствую испуг, растерянность, боязнь потерять тебя и… всепоглощающую любовь к тебе. — Он покачал головой, продолжив: — Это как сон, в который я погружаюсь, зная, что проснусь в обострённой реальности.       — Так пусть этот сон будет нашим убежищем. В нём мы будем свободны от всех ограничений. Не бойся верить в наше счастье, даже если мир против нас. И помни, что запретные истории зачастую бывают самыми красивыми. Просто позволь себе любить меня, — продолжал Чонгук свои сладкие речи, словно тяня за ниточки и тем самым все сильнее затягивая Тэхёна в свои обольстительные сети.       И он поддавался.       Не мог «не».       — Я давно уже не мальчик, Тэхён. Я знаю о том, что каждое действие влечёт за собой определённые последствия. И готов к ним, если ты тоже этого хочешь. Если так же сильно хочешь быть со мной, как и я с тобой.       Вновь Чонгук взял на себя всю ответственность, уверенный в каждом своём слове и действии, не знающий ситуаций, из которых бы не было выхода.       Внутри себя Тэхён метался от одного выбора к другому: быть примерным сыном, уважаемым человеком в обществе или же поддаться своим чувствам, пойти вслед за своей любовью, которую может больше и не встретить в этой жизни. Выбрав одно, к другому вернуться не получится — это пугало больше всего. Вдруг он ошибётся с верностью принятого решения? Как потом быть? Но в борьбе между сердцем и разумом испокон веков неизменно побеждало первое.       — Знаешь, пожалуй, ты прав, — собравшись с духом, проговорил Тэхён, наконец, стягивая с себя маску, как ранее с лица, так сейчас и с души, оголяя свои чувства. — Я всё ещё ужасно боюсь сделать столь большой шаг, которых не делал ещё никогда, ведомый родителями, но… вдруг понял кое-что. Он замолчал ненадолго, прежде чем вновь заговорить: — Ты мой оплот, Чонгук. — Тэхён ласково улыбнулся, приложив ладонь к чуть щетинистой щеке Чонгука. — С тобой я чувствую себя сильным и готовым на всё, — уверенно заявил он, выражая свою решимость.       И это стало его ответом на все вопросы. Заветным «да» для Чонгука, в глазах которого Тэхён увидел, как засверкали самые настоящие искры счастья. Каким бы самоуверенным, отчасти суровым и беспечным не был этот мужчина, каким бы каменным на чувства не казался, Тэхён знал, что тот его любит. И пусть Чонгук редко говорил ему о своей любви, своих чувствах, он в их наличии и силе не сомневался. Видел всё это в его нежных действиях и взглядах, чувствовал и сердцем, и душой, как бы слащаво это не звучало.       Он просто знал.       — И я готов пройти через все трудности, лишь бы быть с тобой, Луна моя. Наша любовь стоит этого, — заверил его Чонгук, затягивая в объятиях и нежно целуя. А затем, чуть отстранившись и уперевшись своим лбом в его, прошептал: — Нам пора идти. Эту ночь мы переждём в моём доме, а утром подумаем, куда отправиться дальше. Согласен?       Тэхён лишь кивнул, соглашаясь на всё. И впервые у него на душе было так легко. Он словно парил в облаках, окутанный их нежными касаниями.       — Ким Тэхён! — прозвучал жёсткий знакомый женский голос, как гром среди ясного неба, и заставил Тэхёна вздрогнуть. — А ну отойди от этого мужчины! Что ты себе позволяешь?!       Обернувшись, Тэхён увидел свою мать, что стояла в нескольких метрах от них, уперев руки в бока. Её лицо выражало ярость, как и сомкнутые в тонкую линию губы. На правой ладони он заметил повязку, что успела пропитаться кровью, и обязательно бы побеспокоился о её состоянии и том, что случилось, если бы не столь щепетильная ситуация, в которой они оказались.       — Неблагодарный мальчишка! — вновь подала голос она. — Разве так мы с отцом тебя воспитали? Вот чем ты отблагодарил нас за еду и крышу над головой? Привёл в дом мужчину! Неслыханная дерзость!       — Но это вы его привели… — робко пролепетал Тэхён, судорожно облизывая губы, что всего пару секунд назад зацеловывал Чонгук.       — И уже сильно пожалели об этом решении, можешь не сомневаться. Но кто же знал, что самый уважаемый в Англии учитель музыки ведёт такой распутный образ жизни! — Графиня мимолётно скользнула взглядом к Чонгуку, прежде чем вновь перевела его на Тэхёна. — А ты и повёлся на его обольстительные игры! Только не говори, что влюбился в какого-то там учителя, что, видно, совсем не музыке тебя обучал! Мерзость!       Тэхён сжал кулаки, слушая оскорбления и насмешливые упрёки матери. И пусть Чонгук стоял в стороне, видимо понимая, что это разговор строго между матерью и сыном. И даже если ему сильно хотелось, влезать он не мог, но его взгляд для Тэхёна выражал всё необходимое спокойствие и поддержку.       — Мама, вы преувеличиваете, — попытался возразить Тэхён. — Чонгук для меня несравненно больше, чем просто учитель. Он...       — Что? Он вдруг стал частью семьи? — насмешливо перебила его она. — Ты впал в дурное общество, и я не позволю этому продолжаться под моей крышей. Ты разорвёшь все отношения с этим мужчиной, иначе тебе придётся искать новый дом.       Тэхён шокировано распахнул глаза. Он, конечно, предполагал, что по головке за подобную связь с мужчиной его не погладят, но маленькая надежда всё же теплилась глубоко в душе, и сейчас её вдребезги разбили, оставив рваные раны на том же месте.       — Мама, это нечестно. Чонгук замечательный человек, и я счастлив с ним, — вновь попытался он достучаться до некогда родного человека, пусть и весьма строгого к нему с самого детства — это не отнимало любви ребёнка к матери.       Графиня лишь фыркнула.       — Счастлив? Всё, что я вижу, — это позор и бесчестие! Ты сын высокопоставленного человека и вот что себе позволяешь? И слышать ничего не хочу! Сейчас же заканчивай весь этот спектакль!       Поняв, что до матери не достучаться, Тэхён встретился с взглядом Чонгука, чувствуя внутри себя жгучую смесь боли, гнева и решимости.       — Тогда… — неуверенно начал он, но, взяв всю свою волю в кулак, продолжил более твёрдо: — Тогда мне действительно больше нечего делать в вашем с отцом доме. — На его глазах выступили слёзы, но он стойко продолжал: — Вы мои родители, и я всё ещё люблю вас, но не смогу жить по тому сценарию, что вы для меня подготовили. Будьте счастливы. Простите и прощайте.       Договорив, он смахнул уже начавшие течь по щекам влажные дорожки и развернулся к Чонгуку, что тут же притянул его в свои крепкие объятия, даруя поддержку.       — Ты молодец, Луна моя. — Чонгук оставил лёгкий поцелуй на его макушке. — Ты всё сделал правильно. Пойдём, нам нужно уходить. — Он отстранил от себя всхлипывающего Тэхёна, взял его за руку и повёл за собой.       Вскоре карета уже медленно покидала особняк, минуя шикарные ворота. Маскарад остался позади, маски были сняты. И где-то издалека, отголосками прошлого, всё ещё слышались крики графини.       Тэхён смотрел, как за окном мелькали деревья, постепенно сменяясь домами. Они ехали уже достаточно долго, но только сейчас приблизились к городу. Достаточно большое помещение кареты было наполнено молчанием. Чонгук сидел в другой стороне от него, давая ему время прийти в себя после произошедшего, и Тэхён был ему очень благодарен за это.       Он всё это время думал о том, как же круто изменилась его жизнь. Она будто разделилась на «до» и «после». И не то чтобы он имел что-то против этого, ведь наоборот, ночами напролёт мечтал о жизни с любимым человеком, которого выберет его сердце, а не родители. И всё сбылось: он здесь, рядом с Чонгуком, и они едут в их новую совместную жизнь. Не обошлось без потерь, конечно, но какие драмы заканчиваются без них? Тэхён уже успел смириться с тем, что двери в отчий дом для него теперь навсегда закрыты, а отношения с родителями напрочь испорчены. И он не чувствовал ни грамма угрызения совести по этому поводу, лишь грусть и скорбь на некоторое время взяли верх над ним — терять родителей из-за недопониманий больно и непросто, — но после, когда буря в душе улеглась, они сменились трепетом в груди.       Внезапно руки Тэхёна коснулось что-то тёплое. Он опустил взгляд и заметил, как её накрыла чужая, более широкая, после чего поднял взгляд. Чонгук нежно улыбался ему, вкладывая в это действие всю поддержку и преданность, как бы говоря, что всё будет хорошо. И Тэхён верил ему. Он в ответ растянул губы в такой же нежной улыбке и посильнее сжал чужую ладонь, переплетая их пальцы. Теперь он в полной мере осознал одну вещь…       Прямо сейчас начиналась его новая жизнь, такая, которую он и хотел.

The end