Это патруль!

***

Ханамаки рисковал, когда решился позвать Ойкаву играть в бильярд. Ведь они даже не были по-настоящему знакомы! Этот взвинченный, красивый парень, пялился в окно пиццерии и вертелся на стуле с таким видом, словно задумал недоброе, и Ханамаки правда был близок к тому, чтобы выставить незнакомца на улицу. Или позвонить в полицию. Те бы быстро явились, учитывая, что участок находился прямо через дорогу. Кто бы мог подумать, что в итоге импульсивное, накормленное заботой об Иваизуми-сане желание, даст такие богатые плоды? Ойкава не просто взбудоражил всю их и без того шумную компанию. Он, очевидно, пришелся по душе сердитому, одинокому офицеру. – Мы оплатим твой счет, Ойкава! – заявил Яхаба под одобрительное гудение друзей. – Ты сегодня наш герой. Ханамаки счел, что он тоже сегодняшний герой, и всем стоило бы оплатить и его счет тоже, но решил промолчать. – Не стоит, без вас я бы ни за что не справился! – приятно рассмеялся Ойкава, поспешно доставая бумажник. Он был встрепанным, рубашка разваливалась на плечах, открывая водолазку. Руки Ойкавы чуть тряслись, что было не удивительно, учитывая, что он так долго держал в руках непривычный кий. Часть пластырей неумолимо отклеивались, и парень тайком прижимал их к коже, безуспешно силясь приклеить обратно. – Это что? – удивленно спросил Яхаба, глядя в счет. – Ты выпил одно пиво и все? Кентаро-кун, ты упаковал остатки закусок? Прекрасно! И Яхаба, забрав из рук грозного официанта контейнер с едой, всучил его удивленному Ойкаве. Тот попробовал отказаться, но Яхаба напирал, грозя пальцем, чем немало веселило Ханамаки. – Собрались? – поторопил компанию Иваизуми-сан и, подхватив свое худи, натянул его на себя. Из кармана во все стороны посыпались забытые орешки, и Кентаро возмущенно вскрикнул, а Иваизуми-сан, удивленно охнув, засмеялся. Смеющийся Иваизуми-сан был редкостью в последнее время. Но сегодня он улыбался больше, чем за весь последний месяц. Ханамаки торопливо допил остатки своего пива, пряча самодовольство. Он чувствовал себя тайным супергероем. Великим комбинатором. Неуловимым заговорщиком. Одно его торопливое, но на самом деле взвешенное решение привело к этому. Иваизуми-сан улыбался. Ойкава перехватил контейнер с едой одной рукой, чтобы прижать ладонь к порозовевшему от смеха лицу. И вдруг к нему неожиданно подошла девушка. Ханамаки видел ее сегодня – она часто оборачивалась к их столу, так что было трудно не замечать ее заинтересованное, симпатичное личико. Ханамаки с деланным равнодушием придвинулся поближе, чтобы слышать разговор. Милая девушка явно выпила для смелости, и теперь, глядя снизу вверх на высокого, любезного Ойкаву, сказала: – Я оттягивала этот момент, как могла, если честно. Извините. Я редко с кем-то знакомлюсь. Голос девушки был звонким, так что ее слова расслышали все парни, и принялись старательно делать вид, что очень заняты. Ойкава вежливо улыбнулся в ответ, и Ханамаки с жадным любопытством уставился на Иваизуми-сана. Тот смотрел на Ойкаву. Лицо офицера было все еще веселым, но взгляд стал внимательным и осторожным. Ханамаки было очевидно, что Иваизуми-сан вслушивается в разговор, и губы офицера дрогнули, когда Ойкава ответил: – Извините, но я уже занят. – Вы с кем-то встречаетесь? – не смутилась девушка, хотя уши у нее сильно покраснели. И она вдруг добавила: – Ну да, глупо было рассчитывать, что вы свободны. Ханамаки завистливо скривился. Привлекательность Ойкавы была очевидна, но видеть, как это действует на девушек все равно было неприятно. К тому же этот парень был голубее летнего неба, а все равно забирал все внимание на себя, не оставляя другим и шанса. Матсукава, наверное, сейчас очень злиться. Ханамаки быстро нашел взглядом друга, и досадливо увидел его в компании другой девушки. И они, черт возьми, флиртовали. Они стояли у бара и болтали, заставив Ханамаки скривиться еще сильнее. А Ойкава, мягко улыбнувшись, чуть склонился к смелой девушке, и сказал: – Не хотел бы вас огорчать. – Ну тогда не огорчайте! – девушка порозовела пуще прежнего, вдруг порывисто шагнула навстречу Ойкаве и взялась обеими маленькими ручками за длинную ладонь поджавшего губы Ойкавы. – Я на вас весь вечер смотрела. И вы не представляете, как страшно было подойти! Может, вы согласитесь взять мой номер? Или дадите свой? И ее пальчики сжали заклеенную ладонь Ойкавы сильнее, явно тревожа ссадины. Парни активно принялись надевать пальто и куртки, шумно игнорируя происходящее, но, очевидно, подслушивая. – Я правда уже занят, простите, – заторопился Ойкава. – У меня уже есть важный человек. И его испуганный взгляд метнулся к Иваизуми-сану. Ханамаки едва сдержал смешок. Похоже, Ойкава струсил не на шутку, опасаясь, что офицер сочтет его легкомысленным из-за всей этой глупой ситуации. Но не станет же он грубить девушке, хотя та так напирала! Ханамаки ощутил едкое веселье, забурлившее в его груди. Как же потрясно было наблюдать за этим цирком. И, что было еще лучше, Иваизуми-сан вдруг обтер свои руки о джинсы и решительно двинулся на помощь. Офицер грубо оттеснил Ойкаву плечом, заставив того пошатнуться и отступить. Руки девушки опустели, и она красиво поджала пальцы, уставившись на Иваизуми-сана. Тот, покачав головой, назидательно сказал: – Не стоит брать за руки всяких проходимцев. А вдруг он воспользуется вашим доверием? Сколько раз полицейским приходилось потом гнать таких красавчиков прочь из-под окон таких милых девушек, как вы. – Ива-чан, ну что вы такое говорите! – ужаснулся Ойкава, но Иваизуми-сан даже не взглянул на него. Он склонился к притихшей девушке, и вкрадчиво добавил: – Вам стоит вернуться к своим друзьям. Девушка стала красной. Не прощаясь, она развернулась на каблуках и действительно поторопилась к своей компании, то и дело оборачиваясь с взволнованным, огорченным видом. Ханамаки прикрыл глаза, чтобы не засмеяться. Этот вечер невероятно хорош. – Пора ехать домой, – распорядился Иваизуми-сан с довольным видом. Ханамаки отвернулся, чтобы скрыть свое лицо. Ему показалось, что рот вот-вот треснет из-за ширящейся самодовольной улыбки. Он подхватил ветровку и первым двинулся на выход, поторапливая остальных: – Идемте! Уже начало первого! Компания заторопилась, покидая все еще гудящую весельем бильярдную, быстро прощаясь с официантом. Матсукава, кажется, поцеловался с девушкой, и теперь явно счастливый шагал на выход. Хотя дни были все еще очень теплыми, ночная улица встретила их уже осенней прохладой. Ханамаки натянул капюшон толстовки на голову, а Ойкава, идущий чуть позади, ежился, подмерзая. Никакой другой одежды у него с собой, похоже, не было. – На следующей неделе ждем тебя снова, Ойкава! – махнул рукой Яхаба и сел за руль своего седана. – Было приятно познакомиться, – очень вежливо попрощался Киндаичи. – Лечи руки! – улыбнулся Куними. – И тогда отделаем Хаджиме еще раз. Пока! Втроем, они сели в машину, врубили громко музыку и уехали. Ойкава, явно тронутый словами парней, смотрел вслед, а потом обернулся к Иваизуми-сан и сказал: – Ваши друзья замечательные, Ива-чан. – Спасибо! – вместо офицера ответил Ханамаки. А теперь нужно было поторопиться и успеть влезть на заднее сиденье до Ойкавы, чтобы у того не было выбора. О, Ханамаки предвкушал поездку домой. Он ухватил Матсукаву за локоть, и они вместе суетливо влезли в машину Иваизуми-сана, и через окно захлопнутой двери со шкодливым весельем уставились на Ойкаву. Тот, кажется, пришел в ужас и восторг в равной степени. И Ханамаки подмигнул ему. Иваизуми-сан, садясь за руль, глянул на Ойкаву и сказал: – Чего застыл? Сядь в машину, пока тебя не украли. – Не думаю, что кто-то смог бы утащить такую шпалу, – пакостливо засмеялся Матсукава. – Но меня пытались украсть, – не смутившись, с удовольствием сказал Ойкава, сев в машину. Он обернулся через плечо к ошарашенному Матсукаве с горделивым видом, добавив: – На соревнованиях, когда мне было семнадцать, три девчонки сговорились, и пытались меня убедить пойти с ними на свидание. Со всеми тремя одновременно. И были чертовски настойчивы. – И ты пошел? – с очевидной завистью спросил Матсукава. – Что? Нет! – фыркнул Ойкава. – Это больше пахло домогательством, чем приглашением. К тому же, я гей. Ханамаки согласно кивнул, глядя на снисходительную физиономию Ойкавы. А потом Иваизуми-сан, что завел двигатель, тоже обернулся к Ойкаве, оказавшись с ним почти нос к носу, и велел: – Пристегнись. Ханамаки и Матсукава уже были пристегнуты. Они не в первый раз едут в одной машине с офицером полиции. А вот Ойкава – нет. Всего лишь второй. И он, онемевший от невероятной близости с Иваизуми-саном, очень покорно пристегнулся, разместил контейнер с едой у себя на коленях и прилежно сложил сверху руки. Смотреть на влюбленного и смущенного Ойкаву было одно удовольствие, и Ханамаки снова мысленно воспел себе дифирамбы. – А как ты отбился от девчонок? – спросил Матсукава. Иваизуми-сан, наконец, тронул машину с места, и они покатили по пустынной дороге. Обычно, по пути домой они тоже слушали музыку, хотя и не так громко, как Яхаба, и много болтали. Но сегодня Иваизуми-сан не притронулся к магнитоле. Может, дело в насыщенном и очень шумном вечере. А может, к чему Ханамаки склонялся куда как больше, дело было в Ойкаве. Иваизуми-сан, словно сам того не осознавая, давал возможность этому парню говорить подольше и побольше, с делано равнодушным видом глядя на дорогу. Но Ханамаки прекрасно знал – офицер вслушивается в каждое ебаное слово. – О, мне на помощь пришла сестра, – с жаром ответил Ойкава. – Как ты мог заметить, я не силен в решительном отказе. Сказать по правде, меня самого часто отшивали парни, так что я знаю, каково это. Но Тсукико умеет дать отпор, как никто другой. Она отчитала этих девочек и одна из них расплакалась. – Погоди, тебя отшивали?! – Матсукава был так поражен, что вцепился руками в спинки кресел, и подался всем своим долговязым телом вперед, оттесняя тоже впечатленного Ханамаки. – Тогда на что могут рассчитывать такие простые парни, как мы?! – Да ты целовался сегодня с девушкой! – возмутился Ханамаки. – Ойкаве отказывали парни, ты что, не слышал?! – упрямствовал Матсукава. – Может, ты отстойный гей? Такие как ты не популярны у других парней? Почему?! По Ойкаве было видно, что он страшно жалеет о сказанном. Вероятно, слишком разболтался, и теперь не знал, куда деться от неприятных расспросов. И Ханамаки мог бы ему помочь, осадив Матсукаву, но не стал. Потому что ему тоже было интересно. Но в разговор вмешался Иваизуми-сан, строго сказав: – Сядь нормально. И Матсукава с громким стоном, полным сожаленья, откинулся назад. Ойкава покосился на Иваизуми-сана с благодарным видом, а тот, не глядя, криво улыбнулся в ответ. Ханамаки едва язык не прикусил, желая сдержать порыв подлить масла в огонь еще парочкой вопросов, но Иваизуми-сан вдруг сам спросил: – И часто твоей сестре приходилось вступаться за тебя? Не стыдно прятаться было за спиной девушки? – Эта девушка всех нас четверых через колено переломит, если придется, – заносчиво заверил Ойкава и, хитро прищурившись, спросил: – А вы что же, Ива-чан, хотите знать насколько часто ей приходилось это делать? Ханамаки был вынужден признать, что им всем этого хотелось. Но Иваизуми-сан, покривившись, уточнил: – Спасать тебя от домогательств? – О, это только единожды, – поторопился ответить Ойкава. – Не переживайте за меня. Иваизуми-сан покривился, но не слишком убедительно. Матсукава, ерзая на своем месте, выпалил: – Что, только мне одному все еще интересно, почему Ойкаву отшивали парни?! – Почему тебя это так волнует? – Ойкава обернулся, очаровательно улыбнувшись. – Хочешь не повторять моих ошибок в следующий раз, когда решишься признаться мужчине в чувствах? – Мне это не нужно, – тут же сдал назад Матсукава, скрестив руки на груди. – Хочу напомнить, что я сегодня очень успешно познакомился с девушкой. У меня даже был поцелуй! – Бедняжка, она, кажется, была слишком пьяна, а тусклого света бильярдной было недостаточно, чтобы разглядеть твою хитрую морду, – Ханамаки сочувствующе покачал головой, с насмешкой глядя на задетого друга. – Она просто ошиблась. – Ты бесишься, потому что этого тусклого света хватило, чтобы разглядеть меня и Ойкаву, а тебя нет, – отбрил Матсукава. – Учитывая, что Ойкава отшил девушку, ее подруга вряд ли пойдет с тобой теперь на свидание. Матсукава едва не задохнулся от ужаса и обличительно ткнул в сторону смеющегося Ойкавы пальцем, возмущенно спросив: – Тебе было сложно подыграть? – У меня нет привычки врать людям и играть с их чувствами, – ответил Ойкава, пожав плечами. – Но ты соврал про бильярд, – заметил Иваизуми-сан. – Да я готов был сделать все что угодно ради хрупкой надежды оказаться в этой машине! – краснея щеками, заявил Ойкава, силясь оправдаться. – Ты даже не был в курсе, что у меня есть машина, – ухмыльнулся Иваизуми-сан, не отвлекаясь от дороги. – Если бы не соврал, то так бы и не узнал, – твердо сказал Ойкава, открыто глядя на офицера. А тот вдруг рассмеялся. И Ханамаки, сидя на заднем сиденье, было прекрасно видно, как очарованно Ойкава смотрел на смеющееся лицо Иваизуми-сана. Как распахнулись глаза, глядящие жадно и пристально. Как поджались губы, и как краснота со щек растеклась и на уши тоже. Признаться, Ойкава и правда был очень красив. И его влюбленность в Иваизуми-сана почти ослепляла Ханамаки. – Эй, Ойкава! – позвал Матсукава и указал пальцем в окно. – Смотри, сейчас будет полицейское общежитие Иваизуми. Вот здесь. Ойкава обернулся стремительно, пытаясь найти взглядом указанный дом, но в ночном свете фонарей было сложно отделить одно здание от другого. – Берегитесь, Иваизуми-сан, – улыбнулся Ханамаки, все еще наблюдая за Ойкавой. – Теперь этот парень знает где вы живете. Ойкава поразительно сильно смутился, тут же отворачиваясь от окна, а Иваизуми-сан, посмеиваясь, сказал: – А чего мне его бояться? Ойкава целеустремленный, а не сумасшедший. Ойкава, обмерев, ничего не ответил. Иваизуми-сан, покосившись на него, опасливо нахмурился. Тишина вдруг затянулась, Ханамаки занервничал, и Матсукава вдруг пришел на помощь. – Но это Ойкаве стоило бы опасаться. Сегодня трое его новых знакомых узнают, где он живет. – Двое. Тебя мы завезем первым, – ответил Иваизуми-сан с явным облегчением. Матсукава прищурился, помедлил и спросил: – Снижаешь уровень опасности для Ойкавы? Как заботливо. – Учитывая, как ты сегодня к нему лип, возможно, это оправдано, – незамедлительно ответил Иваизуми-сан и настроил зеркало заднего вида так, чтобы видеть лицо друга. – И ничуть не странно, что ты обратил на это внимание, верно? – подмигнул офицеру Матсукава. – А как поспешил ему на помощь, когда прекрасная незнакомка начала его трогать. – Я спасал девушку, а не Ойкаву, – покривился Иваизуми-сан. – Вы ведь хвастались честностью! – упрекнул офицера Ойкава, вновь развеселившись. – А так легко врете. – И ты назвал Ойкаву красавчиком! – подключился Ханамаки. – Как вы заметили, я действительно честный, – изворотливо ответил Иваизуми-сан, не глядя на пассажиров. – И слова о красоте Ойкавы правдивы. Не мог ведь я назвать его уродом? – Считаете меня красивым, Ива-чан? – глаза Ойкавы заблестели. – Считаю тебя приставучим, – ответил Иваизуми-сан, с ворчливым видом покосившись на ничуть не расстроившегося Ойкаву. В свете желтых фонарей, освещавших дорогу, Ойкава был невероятно привлекателен. Ханамаки прекрасно это видел, и очень надеялся, что Иваизуми-сан дрогнет. Но тот, прищурившись, вдруг спросил: – Как ладони? – Болят, но это стоило того, – не отрывая взгляда от офицера, ответил Ойкава: – Я ведь в итоге победил. – И теперь едешь со всеми нами домой, – вмешался Матсукава. – Не на такое ты рассчитывал, да? – С чего бы? – не глядя ответил Ойкава. – Я прекрасно знал, что в машине мы будем не одни. Но это пока. – Вот какие у тебя планы? – протянул Иваизуми-сан, ни капельки не смущенный. Ханамаки счел это забавным. В конце концов, когда сегодня они собрались в бильярдной, ожидая нового гостя, Иваизуми выглядел напряженным и сердитым. И таким же он встретил сияющего, очаровательного Ойкаву. Но чем дальше заходил вечер, чем сильнее проявлял себя этот настырный, упертый и довольно умный Ойкава, тем сильнее расслаблялся офицер. Иваизуми-сан, возможно, и сам не заметил, как от ворчливой настороженности он пришел к веселью. И даже флирту. Понял ли Иваизуми-сан, что для всех его возросший интерес к Ойкаве был очевиден? Понял ли он, что сбросил оборону, и сам шел навстречу? Понял ли, что это заметил Ойкава, и теперь испуганно, но счастливо сокращал дистанцию. Медленно, аккуратно, то отступая, то подбираясь ближе. – Мои планы заходят куда как дальше поездок на машине, – сказал Ойкава. Матсукава счастливо рассмеялся. Похоже, ему чертовски нравилось наблюдать за тем, как этот высоченный, холеный бальный танцор клеит их офицера полиции. Так что он хлопнул Ойкаву по плечу и заявил: – Как же здорово, что Ханамаки тебя позвал. И почему он только не сделал этого раньше? Иваизуми-сан вдруг нахмурился, глянув на едва заметного в зеркале заднего вида Ханамаки. Тот невольно занервничал. – Действительно, почему? – спросил Иваизуми-сан. – Ведь если тебе нравится человек, ты обычно сразу его приводишь, а тут так медлил. Ханамаки и Матсукава обмерли. Иваизуми-сан, прищурившись, плавно остановил машину и сказал: – Матсукава, твоя остановка. Матсукава молча кивнул, отстегнулся и вышел из машины спиной вперед, до последнего глядя в глаза Ханамаки. Кажется, великий комбинатор может быть пойман. – Доброй ночи, – вытолкнул из себя Матсукава и захлопнул дверь, оставив Иваизуми-сана, Ойкаву и Ханамаки в тишине. Иваизуми-сан хмыкнул и плавно нажал на педаль газа. – Ну так и что тебе мешало привести Ойкаву к нам раньше? – спросил он скучающим тоном. Ханамаки бросил быстрый взгляд на Ойкаву и ответил: – Никак не мог привыкнуть к его красивому лицу. Боялся, что все девчонки в баре переключатся на него и, как выяснилось, был прав. Но в пиццерии он так на вас пялился, что я сразу понял: девушками он не интересуется. Вот сразу и позвал. Ойкава же не казался напряженным, хотя прямо сейчас ему следовало выбирать слова очень аккуратно. И он, чуть расстроенный, спросил: – Так я что же, мог попасть в бильярдную раньше? Ива-чан, я бы мог познакомиться с вами по-человечески! Может, вы были бы ко мне не так строги? – Кто знает? – ответил Иваизуми-сан. – Ханамаки привел Киндаичи и Яхабу, едва завел с ними знакомство. Так что удивительно, что и тебя сразу не приволок. Правда, все бы встало на свои места, познакомься он с тобой на самом деле пару дней назад в пиццерии. Там, где ты высматривал меня. – Я не настолько странный, чтобы шпионить за вами, Ива-чан, – рассмеялся Ойкава, но голос у него предательски дрогнул. Ханамаки был даже впечатлен тем, как хорошо Ойкава держался. Иваизуми-сан улыбнулся шире, и вдруг спросил: – И как тебе вечер? Понравилась наша компания? – Конечно понравилась! – с жаром ответил Ойкава. – Мои бурные вечера обычно проходят за просмотром фильмов, готовкой еды и играми в настолки. Так что я был очень впечатлен. – Ты играешь в настольные игры? Не ожидал от тебя, – вскинул брови Иваизуми-сан, к счастью, отвлекшись от своих скабрезных вопросов. – Ты не похож на задрота. – Много ли вы понимаете в задротстве, – рассмеялся Ойкава. – Но согласен, Суга, Акааши, и тем более я, не выглядим как люди, играющие в «Подземелья и Драконы». Но это только со стороны. – У тебя, кажется, хорошие друзья. А Ханамаки вы к себе звали? Как давно ты с ним знаком? – спросил Иваизуми-сан, и Ханамаки с ужасом все понял. Офицер пытался усыпить их бдительность. Ойкава заметит? Он облажается? – Несколько недель, наверное? – растеряно ответил Ойкава, пожав плечами. – Сложно сказать. У меня так много тренировок перед турниром, что все время слилось, свалившись в кучу. Ханамаки с облегчением выдохнул. И ему было немало приятно узнать, что Ойкава хорош в спонтанном вранье. – У тебя ведь соревнования на носу, да? – рискнул он. Упоминание турнира очень сыграло на руку, и Ханамаки алчно ухватился за возможность укрепить их совместную, нескладную ложь. Ведь одно дело, когда Ойкава приукрасил свои навыки в бильярде. И совсем другое, когда может выясниться, что они вдвоем наврали в лицо Иваизуми-сана о своем приятельстве. – Да, на следующей неделе, в субботу, – сказал Ойкава и, улыбнувшись офицеру, предложил: – Может, вы захотите прийти? Это застало Иваизуми-сана врасплох, и он удивленно вскинул брови. – С чего бы мне приходить? – Я был бы рад, – признался Ойкава, огорченный услышанным, и, желая сменить тему, спросил: – Могу ли я рассчитывать, что в следующий раз вы все же поучите меня играть, Ива-чан? – Боюсь, тогда ты слишком быстро станешь хорошим соперником, а я не такой дурак, чтобы создавать себе лишние проблемы, – лениво ухмыльнулся Иваизуми-сан, всего на мгновение отвернувшись от дороги, чтобы посмотреть в лицо Ойкавы. – Но мне интересно, сколько потребуется времени, прежде чем ты начнешь играть самостоятельно. – Больше, чем хотелось бы, – вздохнул Ойкава. Иваизуми-сан внезапно спросил: – Это твой дом? Ойкава взглянул вперед и с сожалением кивнул. Ханамаки видел, как опустились широкие плечи парня, как поник его взгляд. Ойкава вжался в сиденье, словно желая в то врасти, но выбора не было. – Было здорово, что ты пришел! – сказал Ханамаки, улыбнувшись, желая подбодрить Ойкаву. – Мы правда тебя ждем в следующий раз. Береги свои руки и колени. – У меня на этой неделе нет необходимости становиться на четвереньки, так что все будет хорошо, – повеселел Ойкава, чарующе щурясь. Он отстегнулся, готовый выходить, взглянул в обращенное к нему лицо Иваизуми-сана, и сказал: – Спасибо, что были ко мне сегодня добры. И я буду рад поиграть с вами снова. Я был готов, что вы будете грубы со мной весь вечер, так что сейчас очень счастлив, что этого не произошло. Ханамаки постарался слиться с салоном машины, чтобы ни в коем случае не отвлечь этих двоих от прощания. Они почти наедине, и Ойкава был очень мил и красив. А Иваизуми-сан смотрел в его глаза очень внимательно. И казалось, что лед тронулся еще немного. – Не думал, что произвожу впечатление грубого человека, – ухмыльнулся Иваизуми-сан. – Вы говорили, что не врете, – пожурил его Ойкава, сжав в руках контейнер с едой и с сожалением выйдя из машины. Он стоял на улице, объятый ночным холодом, и все никак не мог заставить себя закрыть дверь машины. – Я был бы рад, чтобы и мои друзья всегда были честны, – ухмылка Иваизуми-сана стала вдруг угрожающей. Ойкава враз занервничал, как и Ханамаки, у которого ладони взмокли. – Иди домой, Ойкава, – распорядился Иваизуми-сан. – Я, наверное, тоже тут выйду, – попытался сбежать Ханамаки, открыв свою дверь. – Сядь, – велел Иваизуми-сан не глядя. И Ойкава с Ханамаки, погрузившись в страх, оба закрыли двери. Ойкава остался снаружи, Ханамаки – внутри. Ойкава на деревянных ногах развернулся и направился к дому, все время воровато оглядываясь. Почти так же, как девушка, которую выпроводил Иваизуми-сан. О, этот человек умел пугать, будучи вежливым. Ойкава поднялся по железной лестнице на второй этаж, и Ханамаки, что с завистливой тоской наблюдал за ним из салона машины, видел, как тот обернулся вновь. Иваизуми-сан вдруг тепло улыбнулся, и Ханамаки на мгновение подумал, что все еще может обойтись, но офицер опустил окно и строго прикрикнул: – Зайди в сраную квартиру. Я должен видеть, что ты не остался на улице заниматься вандализмом. – Да это один раз было! – вскрикнул Ойкава и пулей залетел домой, захлопнув дверь. Иваизуми-сан улыбнулся шире, поднял окно, уселся удобнее и, наконец, настроил зеркало заднего вида ровно так, чтобы видеть отражение белого от нервов Ханамаки. – Неужели я выгляжу настолько одиноким и несчастным, что ты решил сватать мне незнакомого парня? – удивительно расслабленно и дружелюбно спросил Иваизуми-сан. – Ойкава классный, я давно его знаю, – стараясь не дрогнуть, ответил Ханамаки, вальяжно разваливаясь на своем месте. – Просто не думал, что такие хмурые мужики, как вы, могут быть в его вкусе. – А как узнал, так сразу привел к нам? – Иваизуми-сан тронул машину с места, выводя ее на дорогу. Напоследок, он бросил взгляд на горящие окна квартиры Ойкавы, и спросил: – А собирался ли ты спрашивать моего мнения? – А как понять понравится он вам или нет, если вы с ним не общались нормально, – пожал плечами Ханамаки, избегая взгляда друга. И тот вдруг взорвался, прикрикнув: – Я почти арестовал его! Он ночевал в камере! Такой парень у меня должен быть по-твоему? И вообще, моя личная жизнь не твоего ума дела! – Да на вас без слез не взглянешь! – взвился Ханамаки, не собираясь позволять Иваизуми-сану кричать в одиночку. К тому же, у него и правда накипело. Да у них у всех накипело! Смотреть годами на тоскливую морду их друга, который лишь изредка делает трусливые попытки заполучить отношения, которые он, очевидно, очень хочет. – О, теперь я, по-твоему, жалок? – огрызнулся Иваизуми-сан, кипя. Он вцепился в руль обеими руками, и Ханамаки старался игнорировать сжавшиеся грозные кулаки офицера. – Я не это имел ввиду, – сказал он торопливо. – Не ваше дело есть у меня отношения, или их нет. Ясно? – почти прорычал Иваизуми-сан. – Ясно, – буркнул Ханамаки и отвернулся, раздраженно глядя в окно. Они стихли, оба недовольные. Может, Ханамаки и правда лез не в свое дело, но смотреть на то, как Иваизуми-сан погружался в саморазрушительное одиночество, было невыносимо. Машина тихо, мерно гудела. Ханамаки едва ощутимо покачивало, и он сжимал пальцы на ногах, силясь унять нервозность. Он, наверное, и правда перегнул палку. Стоит ли извиниться? Или нет? Но Иваизуми-сан, еще мгновение назад напряженно молчащий, снова принялся кричать: – Что значит без слез не взглянешь?! Я в полном порядке! Мне комфортно одному! – Да, вы правы, правы, – торопливо согласился Ханамаки, и они снова замолчали. Ханамаки решил не извиняться. Комфортно одному, ага. Как же. Да Иваизуми-сан после разрыва с Куними в себя прийти не мог несколько месяцев. А они встречались совсем недолго! Этот мужик пытается уверить всех, и себя в первую очередь, что все хорошо. Но это не так. Ханамаки, не выдержав, тихо сказал: – Но зато Ойкава ясно дал понять, что ему нравитесь вы. А я, как хороший приятель, помог ему показать себя. Ничего такого. Что в этом дурного? – Дурное то, что ты познакомился с ним в тот день! Ты видел его единожды! – рявкнул Иваизуми-сан. – И ты занимаешься сводничеством! Я сам разберусь с кем мне спать! – С самим собой? – Ах ты блять, – Иваизуми-сан яростно зарычал, но следом вдруг издал странный вздох. И засмеялся. Ханамаки, прыснув, тоже захохотал. И они, смеясь, ехали дальше, не в силах вернуться к злости. Иваизуми-сан, утерев выступившие слезы, очень неправдоподобно нахмурился и велел: – Прекрати нас сводничать. – То есть его больше не звать к нам на бильярд? – шкодливо уточнил Ханамаки. – Вы уже его позвали, – отмахнулся Иваизуми-сан. Но вид у него был слишком уж довольный. – И вообще, не в моей власти кому-то запрещать куда-то идти. – А вы придете? Иваизуми-сан поджал губы, не отвечая. Они снова столкнулись с Ханамаки взглядами через зеркало, и тот пошевелил бровями. Иваизуми закатил глаза и с чувством выдохнул: – Приду. Ханамаки расплылся в ехидной улыбке, и Иваизуми-сан раздраженно велел: – Убери это со своего лица. – Мое довольство не в вашей власти. – Я знаю, чего ты лыбишься. Думаешь, обвел меня вокруг пальца? – Разве ж можно обвести вокруг пальца офицера? Иваизуми-сан громко вздохнул, свернул в проулок и твердо сказал: – Я в бильярд играть иду, а не флиртовать с Ойкавой. – Я и не предлагал вам флиртовать! – пожал плечами Ханамаки. – Но если хотите… – Я не хочу. – Но будете? – С чего бы? – покривился Иваизуми-сан. – Сегодня вы с ним флиртовали. Иваизуми-сан потрясенно смолк, пялясь вперед. Это заявление ошарашило его так сильно, что Ханамаки было прекрасно видно – офицер с бешеной скоростью прокручивает весь вечер в своей голове, неизбежно приходя к тому, что это правда. Он флиртовал. И не раз. Иваизуми-сан глянул на неприлично самодовольного Ханамаки, что сидел позади со скрещенными на груди руками. – Это случайность, – обронил Иваизуми-сан. – Это не случайность, – почти оборвал его слова Ханамаки. Иваизуми-сан поджал губы еще сильней. Остаток пути друзья проехали в тишине. Ханамаки ощущал торжество, ведь он не рассчитывал, что все пройдет так удачно, и был рад, что его голова все еще на плечах. К тому же, заткнуть за пояс всегда грозного, несокрушимого Иваизуми-сана было чертовски приятно. Так что, когда машина остановилась перед домом Ханамаки, тот позволил себе очень насмешливое «Доброй ночи, офицер», вышел из салона и закрыл дверь. Иваизуми-сан показал ему средний палец и уехал. Но они оба знали, что будут с нетерпением ждать следующий вечер бильярда. Все они. И особенно, Ойкава.