Я — солдат и у меня нет башки, мне отбили её...

      Глаза резко распахнулись, голова дёрнулась, ударяясь о мягкое сиденье. Удушливый запах растёкся по салону, наполняя лёгкие, забивая их инородным мусором. — Твою-то мать... Блядь! Кх-а! Ебучие пироги! — одежда местами порвалась, тело неконтролируемо трясло, под рёбрами ныло. Упираясь руками в приборную панель, Сергей отталкивается, в отчаянных, но успешных попытках выбраться из автомобиля. Если он здесь, то и Харитон, наверное, тоже. — ХРАЗ?         ХРАнитель был парализован. Провода не шевелились. Символ в центре перчатки безвольно раскрыт. Манипуляторы не двигаются. Всё видеть, всё слышать и чувствовать — но быть бесполезным. А пользу приносить нужно. Принять самую большую капсулу с полимером, как только майор сможет до неё дотянуться. Кровь с лица П-3 продолжала капать на ткань перчатки. Кап. Кап. Кап. Я тут, товарищ майор. Я хочу извиниться. Но красная жидкость продолжала заливать бесполезную перчатку. Ничтожество. Она напоминала Харитону о столь глупой, но желанной собственной смерти. Красный полимер. Красная кровь. Забвение же не вечно? — ХРАЗ, чёрт бы тебя побрал! Харитон! — звать больше сил нет. Уши закладывает, в глазах темнеет и без того тёмный ночной мир. Глаза режет, зрение туманится. Пришли слёзы. И одна только мысль: из-за тебя, ХРАЗ, мы чуть не погибли! Ты же обещал, что тебе можно доверять! Обещал, блядь! Выбравшись из Москвича, Сергей дышит глубоко, приводя себя в чувства. Но ноги подкашиваются, тело рушится на асфальт. — Товарищ майор... Товарищ майор, простите меня. Я не хотел причинить вред. Я защищался, — ХРАнитель насильно, не замечая боль, заставил себя прийти в чувства. Контроль возвращён. Правда голос больше похож на кашу из механических тресков.       Теперь ответить не мог Сергей. Беспомощный, жалкий он лежал на земле, глотая истеричные слёзы. Потом он сделает вид, что ничего не случилось, крепясь перед Штокхаузеном, улыбаясь перед Волшебником. Но не сейчас. Не перед ХРАЗом. Перевернувшись на спину, он, преодолевая недомогание и тихо постанывая, полез в карман комбинезона за капсулой полимера. Манипуляторы перчатки чуть шевельнулись, поёрзали из стороны в сторону по воздуху. А потом, будто почуяв аптечку, дёрнулись к ней, с наслаждением всасывая спасительный полимер. Чудо-вещество. Из биополимера был создан новый мир. Мир, полный действенных лекарств, мир покорных машин и новых свершений. Но люди продолжают болеть и умирать, машины вдруг начали крошить всё без разбора, а открытия совершались всё реже. Выходит, не такая действенная штука. Мог ли он залечить душевные раны? Судя по бесцветным глазам Сергея — нет. Харитон впервые ощутил страшное разочарование в собственной работе. Материя, кровавая на вкус. Она и была кровью. Кровью тех невинных, что полегли в попытках разработать тот самый нейрополимер. Смешно. Учёному стало смешно. — ХРАЗ... или Харитон... я не знаю как к тебе теперь обращаться. Или к вам. Короче, забудь всё, что ты видел.   — Для вас я ХРАЗ. Сергей. Как был, так и останусь, — не это ли самая настоящая человеческая слабость? Сделать вид, что ничего не случилось, оставить рвущуюся боль, закрыв на всё глаза. Но разве от этого что-то измениться? Едва ли. — Вам нечего стыдиться. Я... — ХРАЗ, это не обсуждается. Не надо мне тут нотации читать. Закрыли, блядь, тему! — не время отдыхать, нет времени собираться с мыслями. Передавливая слабость в конечностях, майор чуть приподнимается на локтях. Москвич так и стоит, облизывая дерево. Дверь нараспашку, стёкла выбиты. И контейнер... повреждён, размазан, как и его содержимое. Алым пятном на асфальте расползлась кровь, вперемешку с изломанными костями черепа. Это провал? Определённо. Что скажет Волшебник? Что произойдёт, ведь от этого задания зависели людские жизни. Сергей поднимается на колени, не позволяя полностью излиться накатившей истерике. Медленно рука тянется к ПМ, так приятно щёлкает затвор. Да, он точно знает, что хочет закончить всё здесь и сейчас без лишних раздумий. Сергей поднимает голову; дуло пистолета приставлено к подбородку. И резко в оружие вцепляются провода, отводя дуло в сторону.   — Вы в своём уме, Сергей? — громко, но голос звучал полным спокойствия. Я поговорю с Дмитрием Сергеевичем вместо вас. Не беспокойтесь. — Вы приняли полимер для того, чтобы пустить пулю себе в голову?         С неба срывается пара капель. Невидимые ночью тёмные облака, полные дёгтя, давно покрыли платформу Икар. Небо плачет. Пусть случится Всемирный потоп, пусть затопит это чёртово место и разбитый автомобиль! Пусь канет под водяной толщей весь этот утопичный Советский Союз. Но дождь капает робко, боязливо. Гроза придёт. Но не сейчас. — Просто... просто дай мне сдохнуть, ХРАЗ! — ПМ падает, майор устал сопротивляться. Слезы пачкают пыльное лицо, в горле ком истерики и тошноты. Какой позор! И крик. Бессвязный и долгий крик разрезает пропитанную влагой тьму. — Просто дай сдохнуть! — голосовые связки повреждаются от чрезмерно-резкого крика. Теперь майор лишь слабо скулит. — Я не хочу, чтобы кто-то видел меня таким. Чтобы таким меня видел ты! Жалким уёбищем, который готов разъебать себе голову. Я не такой! Но я не вижу другого выхода!         Мокрые манипуляторы наконец спокойно разжимают рукоять пистолета, легко вьются, касаясь головы майора, приподнимая её так, словно ХРАнитель желал заглянуть в красные глаза. — Умирать никто не будет, Сергей. На Предприятии уже достаточно смертей, — странная картина: человек, опутанный проводами своей перчатки. Харитон понимал, что переступает всякие границы, но если сейчас это и в правду было необходимо?       Губы дрожат, грудь вздымается быстро, но каждый вдох даётся с трудом, царапая изнутри. Голова пустеет, опять накрывает тяжесть в теле. С колен Сергей рушится на бок, сохраняя частоту дыхания. После краткого срыва наступает всепоглощающая пустота. Нельзя. Нельзя просто лежать, давая себе время на отдых. Всё после миссии. Но задание провалено. И Волшебник не простит. — ХРАЗ... у тебя есть мысли, что нам делать? Голова Петрова... — продолжать майор не желал. Лишний раз проговаривать произошедшее — лишний раз трепать и без того неспокойную душу. Он заходится в кашле, жмурится, отрицая реальность.         Манипуляторы дёргаются, полимер соображает. Я сам потерян, Сергей! Я, по-твоему, лишь искусственный интеллект, генерирующий без остановки решение проблем, что ты создаёшь?! Ты же знаешь, что нет! Ты же знаешь, чёрт бы тебя побрал! Но ХРАнитель подбирает слова. — Сейчас нам необходимо связаться... — Сколько можно вас ждать?! Вы же понимаете, что у нас каждая минута на счету?! Если вы не явитесь в течении получала, я буду вынужден... — Товарищ Штокхаузен, — впервые ХРАнитель самостоятельно подал обратную связь, — когда мы появимся, тогда и будет время. Вам ясно? А сейчас я попрошу организовать мне личную встречу с Дмитрием Сергеевичем к нашему прибытию.   Герр, явно не ожидающий услышать полный льда голос перчатки, утих. Секунд с пять на том конце линии приходили в себя. — Что у вас там происходит? — Я не ясно выразился? Мне повторить? Organisiere ein persönliches Treffen mit Dmitry Sergeevich und mir. Und wage es nicht, wieder hier zu erscheinen, du erbärmlicher Nazi! Wir sehen uns im Krankenhaus. Стало ли доступнее? Немое молчание. А где-то в дали лает пёс. Надо же! А казалось, мертво уже всё Предприятие.   — Товарищ майор, прошу, не отворачивайтесь. Я всё улажу... постараюсь уладить. Должно получится. Сомневаюсь, что герр Штокхаузен теперь ждёт нас с великим трепетом. Дать вам время прийти в себя?       Сергей лишь кивнул. Очередная попытка подняться. На подкашивающихся ногах П-3 проходит несколько метров, не оборачиваясь на убитый автомобиль. Лишь один раз, робко, через плечо. Но от вида серо-розовой жидкости мозга программиста, утекающей вместе с дождевой водой, бросило в дрожь.       Дождь закончился, луна с заметным нежеланием бросалась тусклыми лучами. От лёгкого ветра с деревьев срывались капли. Шум листьев успокаивал, да и роботов давно не было видно. Можно подумать, случившееся в этот день не более чем дурной сон. Идти, как подсчитал Харитон, оставалось минут двадцать.         Всю дорогу сопровождало их молчание. Майор пару раз пытался завести разговор о истинной сущности своего “хранителя”, но тот сразу же наполнялся странной злобой или просто молчал. А говорить на иные темы П-3 просто не мог. Особенно о том, что произошло. Уже на пороге госпиталя родился вопрос о сути личной встречи Харитона с Волшебником. Но вдруг перчатка перевела важную тему на менее значимую, но, судя по всему, излюбленную.   —  Краткий экскурс: “Павлов” носит своё название в честь Ивана Петровича Павлова, выдающегося советского учёного. Комплекс специализируется на изучении возможностей различных биологических видов и на программируемых мутациях. Проще говоря: на физике и химии живых организмов. Основное направление — передовая медицина. Задачей является упрощение колонизации космоса в современном мире. “Павлов” имеет не лучшую репутацию в сравнении с... — ХРАЗ, какого ты мне мозги делаешь? Расскажи лучше, о чём ты собрался говорить с Волшебником, спросил же! Я знать должен! — за спиной со скрежетом соединились двери подъёмника. Харитон выиграл себе время. А сейчас пора было приступать. — Сергей... — в руке материализовалась неожиданно бутылка водки, — до дна, прошу! — в губы впечаталась холодное стекло. По щекам потёк алкоголь, проникая в поры и обжигая. Несколько больших глотков майор всё же сделал. Но, быстро сообразив, оттолкнул “угощение”.   — Какого хуя ты творишь?! Споить меня надумал?! Да я тебя..! — П-3 зашёлся в кашле, отплёвываясь. Стиснув руку в перчатке так крепко, как только мог, он привалился боком к стене. Хватая воздух, майор свалился на колени, проникая двумя пальцами в рот. Снова кашель, хрипы и содержимое желудка прозрачной лужей оказалось на полу, — Совсем ты... Мф! ХРАЗ, блядь! — Майор, я лишь хотел помочь. И мне ни к чему ваше присутствие на этой встрече. Но раз вы так решили... — Да пошёл ты! Без тебя разберусь! Помощник нашёлся!         И ХРАнитель утих. Лезть он и правда больше не станет. Достаточно грубых слов — желание помогать рассыпалось. Да и не было оно таким сильным. Всё должно было случить не так. По точным подсчётам Харитона события должны были привести его к иному результату. Но и тут просчёт. Не смог сохранить тайну своей личности, не смог дойти до цели. Всё полетело к чертям, а сейчас он должен решать конфликт, созданный нерадивым носителем! Что-ж... Может получиться обыграть всё иначе? Вернуться на руку Дмитрия, повернуть наконец удачу к себе лицом. А пока пусть Сергей сам решает свои неурядицы. Главное сдержаться. Сознание чёрного полимера не задействовано, замки не вскрывает, не ведёт нравоучительный диалог, но происходящее давит слишком сильно, возвращая желание покинуть душную тюрьму перчатки. Не сорваться, не сорваться...       Двери разъехались с уже знакомым скрипом. Несколько коридоров, по которым, полагаясь на чистую интуицию, брёл Сергей. Вот      просторный зал, загромождённый уродливыми фигурами из полимера. Будь то звери или люди — в полумраке не разглядеть. Весь свет будто поглотил прожорливый монстр, оставляя лишь тусклую аварийную подсветку, силы которой не хватало обратить внимание на что-либо, кроме мусора под ногами. А вот и Дмитрий Сергеевич. Две балерины — надёжная охрана. И Михаэль, чуть ссутулившийся, видно от напряжения. И что теперь? — Сынок. Что произошло? Где контейнер? — про внешний вид своего солдата Сеченов благоразумно интересоваться не стал. Противостоять тысячам роботов дело нехитрое, но и не из лёгких. — Мне в точности был передан ваш разговор. Хочу заметить, во всех красках, — но Сергей молчал. Потупившись, он стоял, глядя в сторону. А может просто не ожидал увидеть за случайно открытой дверью начальство. Ведь ещё толком с мыслями собраться не успел. — П-3, я жду вразумительного ответа, — Волшебник с тяжестью в каждом движении опустился на близ стоящую кушетку, лёгким движением указывая Штокхаузену покинуть помещение.   — Шеф, я виноват... Разрешите объясниться. Голову я не доставил. Она... — к горлу подкатил ком. Переходя на полушопот, Сергей тихо воззвал к Харитону. Сил просто нет. Но перчатка молчала. “Сам разберусь”. — Голову я не доставил.         Гнев уродует людей. Как всё предсказуемо! Услышав известие, Дмитрий Сергеевич выдохнул. Сердце его будто пропустило несколько ударов подряд. Лучше бы это случилось взаправду, но у майора, которому в этот же миг захотелось умереть, лишь бы разговор не имел продолжения. Ни за что на свете! Лучше бы тогда ХРАнитель Знаний не отвёл дуло, дал раскромсать голову! Но сейчас махать оружием было поздно. Пока Дмитрий бледнел (а видно это было даже при таком убогом освещении), П-3 неосознанно попытался ретироваться, сделав пару тихих шагов назад. Но замер, осознав, как нелепо будет выглядеть побег. Нет, он не был трусом. Просто истерика подступала вновь, заставляя подло бежать. Каким сильным и закалённым ни был майор, всё же он был в первую очередь человеком. А людям свойственно бояться. Даже воспитанным. — Сынок... Я всегда старался быть внимательным к тебе. Я полагал, что даю тебе всё в должной мере. Разве нет? И всё, что я попросил взамен — привести мне Петрова. Ты не справился. Петров мёртв? Найдём другой выход — привези мне его голову. Опять провал. Информация распространяется и сдерживать её более не в моих силах. Теперь остаётся последний вариант. Найти второго предателя — доктора Филатову, — Дмитрий Сергеевич выражался без лишних эмоций, на удивление спокойно. Хоть лицо его выражало и эмоции, обещающие П-3 долгую и крайне мучительную смерть.       Сергей хотел было что-то ответить, но не успел открыть рот. Тишину, колеблющуюся лишь от звука мерцающих ламп, нарушил крайне звук, донесшийся из-за двери и исходящий явно от живого объекта. Немым жестом Правой балерине был отдан простой приказ: отыскать источник шума.         Вспомнишь солнце, вот и лучик! Филатова. Протяжный женский стон и крик протеста. Лариса, скованная железной хваткой балерины, дёргалась, продолжала кричать, постепенно переходя на шипение. Но вскоре она обмякла, осознавая, как нелепо и жалко выглядят её трепыхания. Теперь точно все в сборе! На лице Волшебника мелькнула злобная улыбка, которая в тот же миг исчезла. — Харитон, пожалуйста, молю тебя, помоги! Я объяснюсь потом, честное слово! — пока Дмитрий Сергеевич был отвлечён, был шанс вымолить помощь ХРАнителя. Сергей знал, что его публичное порицание не было закончено. Более того, оно ещё даже не началось. Хотелось, чтобы хоть кто-то был рядом для малого утешения. В этот раз на зов из перчатки выбились провода, но голоса не последовало.         Филатова же продолжала слабо брыкаться. Эхом рикошетил её голос от холодных стен полупустой палаты. Сеченов в ответ же затянул странный, неприятный диалог. Рассуждения. Вновь о “Коллективе”, о своём любимом детище. Ответы же со стороны звучали сейчас так же рвано и бредово, как и тирады Петрова в театре. Муж и жена — одна сатана. Или как там говориться? За всё время Сеченов лишь раз бросил на перчатку краткий взгляд.   — Я извлеку из твоего сознания необходимую информацию, если ты добровольно не хочешь отдать её, — а вот и вынесен вердикт. — Левая!       Странный ритуал, полный некой эротики. Касания близняшек полны извращённо-неестественной страсти. Кажется, кажется, кажется! Сеченов ебаный робосек! Изгибы тела, мягкие полимерные груди и бедра. И ужасающая синхронность. Неестественно. Грязно. Филатова зафиксирована Правой, в то время как её тела бесстыдно касается Левая. Интересно, они понимают, что делают? Или бесспорно выполняют приказания, холодно и расчётливо. Могут ли роботы чувствовать?! Бред. Полимер не так могущественен? Торжественно, тихо Филатова отключилась. Ресницы её плотно сжаты. Волосы прядями прилипли ко лбу. Балерины, полимерные массивы, кружат вокруг. Пируэт за пируэтом, информация из склонённой головы попадает в руки Сеченова. Филатова без сознания. "Мысль" её бушует, слово отбивается от протянутых ладоней Левой. Стальные полупрозрачные волокна тянуться от полимерного устройства на виске. И звук. Глухой звон множества хрустальных колокольчиков. И чем длиннее, чем ярче силой отнятые мысли Ларисы, тем обильнее из уголка губ приоткрытого рта стекает слюна. Мрачный ритуал, проведённый в ослепительном молчании, в сумраке страха и совсем уже сгустившейся ночи.       Сеченов протянул раскрытую ладонь. Не касаясь кожи, в миллиметре от руки завис натуго скрученный клубок. Он напоминал всем своим естеством сбившихся в ком, завязанных на узел змей. Шипящих, извивающихся змей, до последнего сражающихся жизнь. Это есть самая главная святыня, самое дорогое сокровище. Серебристый свет слабо освещал Волшебника. В каждой усталой морщине его лица — благоговение. Губы дёрнулись в лёгкой улыбке. Его тревога прошла? Как бы то ни было, проблема ещё не решена. Лариса полностью лишилась рассудка: её мозг осушили, оставив лишь мышечную память. Теперь из полученного сгустка всей прожитой жизни необходимо найти то, за чем охотились уже вторые сутки: отключение боевого режима, заложенного в роботов ещё на этапе конструирования. Как осколки головы Виктора Петрова были смыты дождевой водой, так и мозга его горячо возлюбленной больше не существовало.       Как же ловко и мерзко это вышло! На что только способна современная наука! Одна эта мысль заставляла заполниться ужасом до краёв. К такому ли стремилось человечество? Бесконечное могущество сосредоточено в руках властвующих. Что же остаётся простым людям? Существовать и подчиняться. А стоит ослушаться — твой череп вскроют и вылакают звери, стоящие у престолов правления. В голове всё смешалось: полимеры, роботы, “Мысль”... Что, если и “Коллектив” на самом деле нечто большее, чем простое “удобство” для человека? А что, если и Сергея когда-нибудь ждёт та же участь, что и Филатову сейчас?! Что, если, что, если, что, если... В безумном полумраке переживаний из кобуры в очередной раз вынут пистолет. Разве что теперь он направлен не в собственный висок. Теперь дуло выбитым глазом смотрит на самого Волшебника. Руки предательски дрожат, но П-3 изо всех сил старается уверить себя, что даёт отчёт действиям.   —  Вы никакой не Волшебник, шеф, — опять по глупой привычке уважительное обращение, контрастирующие с последующими словами, — вы монстр. С чего вы решили, что вы выше обычных людей? Человеческие жизни для вас ничего не стоят, вы думаете всех можно подмять под себя, а если кто-то против — его можно устранить таким способом! — неужели П-3 выстрелит? Нажмёт на спусковой крючок, кончая с названным отцом? Ответа в голове нет. Как и выстрела.       "Защищать" одними губами шепчет Волшебник. Покорные рабы, очаровательные балерины метнулись к напряжённому телу солдата. Их ледяные конечности снова обвили Сергея, не давая попросту вдохнуть. Секундное смятение обернулось роковой ошибкой. Пистолет выпал из вспотевших рук. Удар. И гулкое эхо понеслось по госпиталю, удаляясь куда-то в тёмные недра. — П-3, ты в своём уме?! — А как же столь родное "сынок"?! В голосе Волшебника звучит раздражение. Не страх. Он знал, что П-3 не решится на убийство. —  А о чём ты думал, когда показывал такое мальчику, Дима?! — утробный, чуть надменный голос ХРАнителя. Наконец он подал голос! Не поздно ли?   — Харитон? — Сеченов выглядел удивлённый. Он рассеянно оглядел тело Сергея, словно забыв, откуда может исходить звук.   —  Он самый. Забыл про меня? — признаться, Дмитрий Сергеевич и в правду забыл. Забыл, что в перчатке на руке агента заточена чужая жизнь, забыл, что его заместитель стоит где-то там, плотно прижавшись ухом к двери. —  Харитон, не начинай! —  Не нервничай так, Дима. Разве ты в эту минуту не получил всё, за чем охотился? Сеченов уступал в словесной перепалке. ХРАЗ же наоборот кусался. И кусал он за самые больные места Волшебника. Ругань становилась громче. Не прошло и двух минут, как Харитон уже обвинял Дмитрия Сергеевича во всех смертных грехах. —  В твоих руках сосредоточена вся власть! Но всё это — моя заслуга. А где я сейчас?! Прислуживаю твоей собачонке! — оба уже не стеснялись в выражениях, забыв на каком они свете. —  Ты слишком много берёшь на себя! Мы трудились вместе, не забывай! А в остальном — это был твой собственный выбор, Харитон! — Ты называешь моим выбором стать полимерной соплёй?! — механический голос, кажется, давился словами. — Просто признай, ты из всего пытаешься извлечь выгоду! Даже из тела мёртвого друга!   —  Вот как ты заговорил? А при жизни отрицал нашу дружбу! — Подло уходишь от ответа, — голос Харитона стал спокойнее, в нём очередная усмешка.   — Я просто не понимаю, чего ты от меня теперь хочешь! — Сеченов со злобой махнул рукой, опрокидывая всё, что стояло на ближайшем столе. — Я хочу взять то, что по праву принадлежит мне, Дима. И я возьму, — мир должен лежать у моих ног, не у твоих, жалкий ты ублюдок!         Зрачки майора одёрнулись пеленой. Рассудок помутнел. Яркие пятна заплясали перед глазами. Убей их. Всех, до одного! Чёткий приказ стучит в висках. И мир меркнет. Послушная марионетка по кличке П-3 кружит в руках с оружием. Долго ли это продолжалось? Час? Может два? А может каких-то жалких минут пять? Казалось, будто прошла вечность. Металл глухо звякнул о кафель. Поверженные тела близняшек. Видишь, Сергей, не так уж и сложно! Остался лишь один противник. Тот, ради кого мы это затеяли.         Почему Дмитрий Сергеевич не сбежал? Конечно, он привык контролировать всё. Он, вечно уверенный, что ситуация в его руках. Балерины победят. Всегда побеждали. А я посмотрю, что из этого выйдет. Как вывести Сергея из Лимбо?! Харитон получил доступ к модулю "Восход" и как куклой управляет своим носителем! Как я мог так просчитаться?!         Слабой походкой майор движется к Волшебнику. Он перепачкан собственной кровью, сочащейся по всему телу из полученных ран. Зверь! Собака! Не приближайся! Волшебник пятится. Ужас накрывает с головой. Бежать уже некуда! Загнанное в угол животное. Защищаться нечем. Сеченов швыряет, что попадётся под руку, отчаянно отступая назад. Стена. И что теперь? Принять смерть?! Нет, он не может. Сражаться. Сражаться до последнего! Он не умрёт от рук своего же солдата! Закрывшись руками, Волшебник оседает на пол. Неужели... Майор хватает мужчину за воротник, тянет вверх. Дышать всё сложнее. Бороться! Удар о стену. И страшная, пронзающая боль.   —  Сергей, одумайся!!! — слова с трудом слетают с губ. Всё вокруг становится ужасно нечётким. Удар. По шее скатилась струйка крови. Попытки ослабить хватку П-3 не заканчиваются успехом. Удар. Треск черепа. Лёгкий надлом. Волшебник всё ещё в сознании. Лёгкие горят огнём. Воздуха критически не хватает. Сынок, что ты творишь, сынок! Я снова стал для тебя сыном?! Удар. Крови много. Крови, льющейся на одежду. Из горла вылетает кашель. Или хрип. Кто его разберёт? Удар. Бесполезно. Уже бессмысленно. Не этого ли ты хотел совсем недавно, товарищ майор? Я исполняю мечты! Тело обмякло. Но П-3 продолжал с силой бить Дмитрия Сергеевича о стену. Всё в крови, ты только посмотри! А как легко! Словно в руках твоих невесомая игрушка. Удар. Удар. Удар. Удар, кошмарно разлетающийся всё тем же эхом по тем же беспросветным коридорам. Вместо головы у жертвы теперь кровавая каша, брызгами отлетающая Сергею на одежду, лицо. Удар. Наконец пальцы разжали горло. Глухим звуком тушка падает на пол. По стене сползают куски некогда великого мозга профессора научно-исследовательского института. И всё та же кровь.       Осталось последнее: всадить нож в горло Филатовой. Несложно, верно? Резким рывком майор вынимает оружие, отшвыривая ПМ куда-то в тень. Легко, будто в масло входит лезвие в кожу, чуть сложнее идёт, прорезая хрящи. Но нечеловеческая сила и сплошное сумасшествие позволяют закончить дело, проделав сквозную дыру в глотке доктора. Теперь и с ней покончено.       Сергей опускается на колени, тяжело дышит. Харитон закончил работу и был чертовски собой доволен. Разве что пару раз, находясь от нервного напряжения на периферии своего сознания и сознания П-3, ХРАнитель вновь чуть было не погрузился в общее для них Лимбо. Если бы они встретились, что бы Харитон сказал майору? Как бы контролировал внешнюю ситуацию?       Извлечённое сознание Филатовой туманно мерцало под одной из колб со странным экземпляром на исследование. Подобрать его, извлечь нужную информацию из общих мыслей Ларисы и остановить локальный сбой... А пока, необходимо привести Сергея в чувства. Ну же, просыпайся. Посмотри, что ты натворил!