Dare

Для Питера было по-прежнему мучительно вставать до рассвета, но иначе он просто не успевал бы испечь весь ассортимент утренних круассанов, пончиков, слоек и ароматного хлеба. Три несчастных часа сна — вот все, что парень смог позаимствовать у беспокойной ночи, но этих крох оказалось недостаточно, чтобы без промедлений распахнуть глаза, потянуться навстречу новому дню и бодро отправиться в ванну, как это делают накаченные мужики в рекламах. Именно поэтому Паркер не нашел ничего лучше, чем просто перевернуться на бок и свалиться с кровати прямо в одеяле. Этот, хоть и болезненный, но все же действенный способ окончательно проснуться не раз спасал его от опоздания и, как следствие, от увольнения. Ушибленный бок укоризненно ныл, но парень не обращал на это обстоятельство особого внимания, сосредоточившись на поиске чистой одежды. Холодящая кожу ткань толстовки лишь дразнила призрачностью тепла и уюта, на самом же деле, огромные шершавые катышки на подкладке только царапали, кусали нежную кожу торса, словно схлестнувшийся клубок змей. Питер зябко поежился, натягивая одубевшие от ручной стирки носки. — Ничего, — клацал зубами Паркер, прыгая на одной ноге. — Это ничего. Когда со сборами было покончено, парень нащупал в куртке телефон и набрал Мэри Джейн короткое смс с поздравлением и просьбой зайти сегодня к Мэй. Ответ от сони придет, дай бог, к обеду, так что Питер без промедления сунул свою Нокиа обратно в карман, взял сумку с униформой и вышел из квартиры. Ожидаемо, чуда не случилось, и за ночь ничего в мире глобально не поменялось: слепые не исцелились, бедные не разбогатели, а его спальный район не перестал быть унылым, похожим на чистилище местом. Мусор все так же валялся на тротуарах, на территориях многочисленных самопровозглашенных церквей, огороженных высоким забором, под лестницами полу заброшенных невысоких домов с кафе или магазинами на первом этаже. Разбитые бесхозные машины все еще встречались на углах улиц, облитые краской и разобранные, они навевали тоску. Потрепанные летние кроссовки почти полностью утопали в рыхлом снегу, и с таким трудом постиранные носки в миг стали мокрыми, холодными, мерзкими на ощупь. Впрочем, парень отнёсся к этому по-философски. В ситуации, когда ты ничего не можешь поменять, вместо того, чтобы расстроиться или разозлиться, у тебя всегда есть возможность бесстрастно отпустить это, ведь ты не обязан иметь мнение на абсолютно все, что с тобой происходит. Погрузившись в мысли о том, как ему все безразлично, Питер прошёл половину пути до пекарни и не сразу заметил бледно розовую акварель на свежевыпавшем рождественском снегу. Конечно, перестрелки и понажовщина — не то что бы редкое явление здесь, и, скорее всего, если рядом нет трупа, то человек ушёл на своих ногах. — Вот только куда он мог пойти по такой темноте, да ещё и с кровотечением... — бормотал Питер, внимательно осматривая багровые капли на белоснежном тротуаре. Внутри боролись две противоположности: тоненький голосок прокуренного эгоистичного прагматика взывал к разуму и просил поспешить на работу, пока не появились проблемы с начальством, в то время, как доброе сердце визжало и билось о крышку костяного гроба, подталкивая пойти по кровавым следам и посмотреть, куда они приведут. Питер не был бы Питером, если бы не колебался семьдесят процентов своей жизни. Питер не был бы Питером, если бы в итоге послушал доводы разума. Следы привели парня за угол соседнего дома. Там, прислонившись к стене, сидел мужчина в черном пальто. Его правая рука сжимала телефон и к запястью был пристегнут наручниками черный кейс. Что-то подсказывало Питеру, что в чемодане явно не командировочный набор нижнего белья и две сорочки за сотню долларов. Скорее всего, в кейсе находились либо наркотики, либо купюры, что в данном случае было равнозначно. Вот они — деньги, Питер. Тебе ничего не стоит отстегнуть наручники и забрать кейс. Даже если там порошок, в Бруклине его можно сбыть буквально где угодно На операцию тете и оплату квартиры хватит с лихвой и даже останется приличная сумма, чтобы наконец купить еды. Ты ведь давно не ел свежее. Питер не был бы Питером, если бы не колебался по любому поводу. Питер не был бы так беден, если бы хоть иногда был эгоистом. Веки мужчины дрогнули, и он едва слышно застонал. Парень дернулся, как от пощечины, и тут же судорожно растер лицо заледеневшими пальцами. Паркер едва ли не отхлестал себя со всей силы по щекам за эти недостойные мысли, и он бы так точно сделал, если бы не парализующее разочарование в себе и тревога за состояние раненого. — Сэр, — парень легонько дотронулся до гладко выбритой щеки мужчины. На его пальцах остался холод и запах ветивера. — Вы меня слышите? — Холодно... — прошептал мужчина, не открывая глаз. Снег падал на его волнистые волосы и медленно таял, стекая капельками на красивое лицо. Питер не знал, что сказать и что вообще спрашивают в таких ситуациях, поэтому он снял с себя потрепанную куртку и накинул ее на пострадавшего. Что делать дальше, Паркер не знал. С полицией он связываться не хотел, потому что его могут затаскать по допросам, а уж если мужчина не выживет, то единственного свидетеля сделают крайним и повесят на него убийство несчастного. — Ленни, сукин ты сын... включи чертову печь, — пробормотал незнакомец, чем вызвал у Питера нервный смешок. Наверно, Ленни — это имя его друга или подельника. Стоило поискать контакты в телефоне, возможно, им обоим сегодня улыбнется удача, хотя бы уголком губ. Порядком продрогший парень принялся вытаскивать смартфон из плена чужих стремительно холодеющих пальцев, и через некоторое время его попытки увенчались маленькой победой. — Где ты, Отто? — послышалось на другом конце трубки, когда Питер набрал номер из списка контактов. — Извините, сэр, я нашёл вашего друга раненым...— начал было парень, но был грубо прерван. — Живо диктуй адрес! — взвился Ленни. На заднем фоне был слышен рев тормозов.