Роды в школе

Я обхватываю выпуклость своего раздутого беременного живота и задыхаюсь от силы следующей схватки. Я сгибаюсь пополам, тихонько скуля от пульсирующей боли и роняю вилку. Она падает на мой поднос, но шум столовой заглушает его. — Эй, ты в порядке? — спрашивает меня мой друг Джейсон, приподняв бровь, с озадаченным выражением лица. Я вижу, как его глаза падают на мой огромный живот, едва скрытый под мешковатой толстовкой. «Это… ты собираешься…?» Я качаю головой. — Со мной все в порядке, — говорю я, выдавливая улыбку сквозь схватку. Я стискиваю зубы, чтобы не дать сдавленному крику вырваться из моего рта. — Я прикусил язык, — отвечаю я с ухмылкой. Он выглядит неубежденным, но я откусываю гамбургер и стараюсь вести себя нормально, чувствуя на себе его взгляд. Должен ли я есть во время родов? Я спрашиваю себя. Я так не думаю. Звенит звонок на обед, и мы отправляемся на занятия. Я встаю, опираясь одной рукой на стол, чтобы удержать равновесие, а другую ложу на свой огромный живот. Я чувствую натяжение своей кожи и толчки ребенка. Я не могу сдержать крик боли, потому что у меня особенно болезненные схватки, но, к счастью, Джейсон был занят разговором с кем-то еще, чтобы это заметить. Я закрываю глаза на полсекунды, надеясь на время заглушить боль. Я официально рожаю. Я собираюсь рожать. Я тяжело сглатываю и оглядываюсь вокруг. Мне придется рожать в ванной! Я пробираюсь к мужскому туалету на втором этаже, старому, грязному туалету в художественном зале, которым никто не пользуется. Я тяжело дышу всю дорогу, останавливаясь, когда добираюсь до лестницы. Я чувствую на себе их взгляды — в конце концов, я беременный мужчина. Я иду аккуратно и медленно поднимаюсь по лестнице, крепко сжав зубы и все еще держа руку на животе. — Ух, — тихо кряхчу я, и по моим штанам стекает небольшой поток воды. Вот почему я носил черные брюки каждый день в течение последних двух недель, с тех пор как два понедельника назад у меня должны были быть роды. Если раньше я думал, что мне больно, то сейчас я испытываю агонию. Я задыхаюсь ошеломляюще громко, когда я мчусь вверх по лестнице как можно быстрее, несмотря на давление, которое оно оказывает на мой анус. Я ковыляю по пустому коридору, держа обе руки под изгибом живота и чувствуя, что вот-вот лопну. Вода все еще капает с моей штанины, когда я врываюсь в ванную, закрывая за собой дверь. Я не могу начать стонать достаточно часто. Боль усилилась как минимум вдвое, и мне приходится держаться за края раковины, чтобы остаться стоять. Я слегка сгибаю колени, отрываю руку от раковины, чтобы расстегнуть молнию на штанах, а затем возвращаюсь к раковине и держу ее крепче, чем когда-либо. Я выдыхаю воздух, стону и стону во время каждой схватки, чтобы боль ушла. Я чувствую, как вес ребенка опускается мне в промежность, задыхаюсь и падаю на плитку. Я прислоняюсь спиной к стене, ноги широко расставлены, все еще в штанах, и я хватаюсь за живот по бокам. Я задыхаюсь еще сильнее, чем раньше, когда бежал вверх по лестнице. Я чувствую, как пот со лба начинает капать на брови. Я тянусь за туалетной бумагой и достаю целый рулон огромного размера, выдергивая как можно больше бумаги, потому что она очень тонкая. Я подкладываю под себя толстый слой бумаги, чтобы можно было полностью снять штаны и сесть на пол. Она также впитывает родовые воды. Я дохожу до пика схваток и вскрикиваю, поэтому решаю засунуть капюшон толстовки в рот и прикусить толстую ткань. — Ох, боже, — стону я, схватки слегка утихают. Но следующая еще хуже. «Я приближаюсь», — выдыхаю я, но не знаю, с кем говорю. В идеале я бы родил две недели назад у себя дома. С акушеркой я планировал роды в воде. Слёзы наворачиваются на глаза; Я застрял, выталкивая этого ребенка в самую отвратительную ванную комнату, совсем один. Мой теперь уже бывший парень бросил меня, как только я сказал ему, что забеременел. Я игнорирую эти мысли и сосредотачиваюсь на боли, которую испытываю сейчас. Я вою во время следующей схватки, откидываю голову к стене и ругаюсь, пока ребенок продвигается дальше в мои родовые пути. «Я просто хочу подтолкнуть!» Я кричу, разочарованный болью и своим положением. Но как только следующая схватка проталкивает моего ребенка глубже в анус, мне бы хотелось этого не говорить. — Я не хочу давить, — жалобно хнычу я. Моя рука осторожно приближается к анусу, слегка касаясь этой области. Я не чувствую головку возле отверстия, поэтому задыхаюсь от облегчения, несмотря на усиливающиеся схватки. У меня еще есть несколько минут до начала активных родов и начала потуг. Я вспоминаю просмотренные мной видеоролики о беременных женщинах во время родов, их крики и плач, пока я корчусь на полу в ванной. Боль достигает уровня, к которому я никогда не был готов. Я кряхчу после того, как схватка закончилась, но следующая начинается прежде, чем я успеваю сделать перерыв. Прежде чем я это осознаю, я полностью лежу на полу, ноги раздвинуты, колени подтянуты к плечам. Я визжу, потому что у меня сильнейшие схватки. Моя рука дрожит, когда я подношу ее к анусу, осторожно ощупывая все вокруг, и чувствую большую выпуклость в анусе. Я задыхаюсь, когда ужасные схватки достигают пика, мой рот зажимается, пока я прижимаю подбородок к груди и готовлюсь к первому толчку. Я сильно тужусь на пике схваток и реву, когда огромная голова ребенка раскрывает меня. Я не перестаю давить, пока темнота не закрывает мое поле зрения, а затем я падаю на спину и задыхаюсь, кряхтя от усталости, хотя это был всего лишь один толчок. — Ох, черт, — фыркаю я, когда наступает небольшое затишье в схватках. Я опираюсь на локти и пытаюсь заглянуть поверх живота, чтобы увидеть, как голова начинает выходить, но мой живот слишком велик. «Ебать!» Я задыхаюсь, чувствуя следующую схватку, еще более сильную, чем предыдущую. С мучительным воем я раздвигаю ноги как можно шире, прижимаю подбородок к груди и сильно толкаю. Хотя мой анус растягивается все шире и шире от мучительной агонии, голова все еще едва движется вперед. Я вскрикиваю и снова тужусь, но когда останавливаюсь, чувствую, как голова скользит обратно внутрь. «Нет!» Я кричу, слезы жгут мои глаза от отчаяния. Голова продолжает двигаться назад, моя энергия уменьшается. — Нееет, — задыхаюсь я. Я делаю еще один толчок, вены на лбу пульсируют от напряжения. Голова снова движется вперед, растягивая меня еще больше, но я чувствую, как она возвращается внутрь, как только я перестаю тужиться. Я решаю сменить позицию, надеясь, что гравитация сыграет мне на руку. Я хватаюсь за край раковины и с силой встаю на колени, опираясь локтями и предплечьями на край раковины. Почти в истерике от агонии, бедра дрожат, руки сжимают раковину так сильно, что костяшки пальцев побелели, я изо всех сил нажимаю на нее. Я откидываю голову назад, спина выгибается от боли и вою, голова ребенка растягивает меня до предела. «ГААХ!» Давление головы, проталкивающейся через мои узкие родовые пути, просто невыносимо. Я чувствую, как мой анус расширяется вместе с изгибом головы. Запыхавшись от такого сильного толчка, я ненадолго останавливаюсь и потираю свой беременный живот. Я осторожно ощупываю себя, задыхаясь, когда чувствую, как гигантская влажная выпуклость начинает высовываться из моего ануса. Внезапно из моего горла вырывается сдавленный визг, и следующая схватка застаёт меня врасплох. Я заставляю себя надавить и снова толкнуть, но позволяю своей руке оставаться на головке ребенка. Я вскрикиваю не только от боли, но и от удивления, когда чувствую головку ребенка своей рукой. Нажимая еще раз, я чувствую, как голова прижимается к моей руке, толчок настолько сильный что высвобождается несколько дюймов головы. Макушка почти в самом широком месте, и мне приходится изо всех сил удержаться от усталости и боли. Я издал протяжный стон, сжимая раковину и тяжело дыша, мой бедный анус начал рваться, а голова пытаеться освободиться. «ФУУУУК!» Я кричу сквозь стиснутые зубы, кровь стекает по моим дрожащим бёдрам, а голова разрывает мою перивагинальную кожу в клочья. Мне приходится тяжело дышать и слегка толкать голову, иначе я продолжу рвать свой анус. Я издал еще один крик, мой анус был полностью заполнен огромной выпуклостью головы, растянутой в стороны от давления, нарастающего от моих небольших толчков. Боль только усиливается, она более чем невыносима. Я чувствую, как мое зрение темнеет, и продолжаю давить, отчаяние заставляет меня впадать в истерику среди агонии. Я издал огромный рев, когда голова, наконец, достигла самой широкой точки, мой анус растянулся далеко за пределы своих возможностей, кожа белая и бескровная, когда огромная голова прорвалась сквозь неё. Я кричу бессвязно, моя голова запрокинута, спина выгнута, колени дрожат, я едва могу держать свой беременный вес. Боль непрекращающаяся, голова еще только наполовину появилась. Я заставляю себя толкнуть еще раз, чтобы голова не застряла, но, несмотря на все мои усилия, голова все еще в том же положении. Именно сейчас я падаю на пол, мое горло пересохло от крика, я задыхаюсь и задыхаюсь. Каким-то образом, несмотря на усталость, я замечаю, что мои руки движутся к анусу, чувствуя мотивацию продолжать рожать. Я нежно прикасаюсь к огромной голове и стону, когда она наполняет мои сложенные в лодочку руки. Закрывая глаза и готовясь к следующей волне боли, я осторожно провожу пальцем между стенкой ануса и головкой. Стон вырывается из моего горла, и я заставляю себя осторожно раздвинуть стенки ануса, чтобы пропустить головку. Мое дыхание становится неровным, и я не могу сдержать крик сквозь стиснутые зубы, но я изо всех сил нажимаю на него и выталкиваю голову вперед, в то время как мои руки еще больше растягивают анус. Я кричу, когда голова полностью выходит из моего тела, давление немедленно ослабевает, когда мой анус сжимается вокруг шеи ребенка. Охая и задыхаясь от усталости, мое тело расслабляется, и я делаю паузу перед следующим толчком. Мое дыхание снова переходит в крик, когда плечи начинают силой открывать мой анус. Его кожа уже повреждена после рождения головы. Следующий толчок позволяет ребенку повернуться вбок, чтобы я мог родить плечи. Я кряхчу и сильно тужусь, чувствуя, как кости плеч снова раздвигают мой анус. Я кусаю губу и кричу, а давление продолжает нарастать. Я тяжело дышу и заставляю себя встать на колени, наклоняясь вперед, чтобы схватиться за раковину, так, чтобы моя спина выгнулась, а зад выпятился. Я прижимаю подбородок к груди и сильно надавливаю, плечи продолжают подниматься. Я делаю паузу перед следующим толчком, тяжело дыша от боли, а затем снова опускаюсь. Громкий стук в дверь пугает меня, и я визжу. — Там кто-нибудь есть? — спрашивает обеспокоенный голос. Я закрыл глаза и закусила губу, чтобы не закричать. Я уже толкался до стука, и плечи продолжают меня раздвигать. — Э-э, — говорю я, мой голос сдавленный и грубый. «Я здесь!» Дверная ручка поворачивается, когда человек снаружи ее дёргает «Я слышал какие-то крики», — кричит он. «Все в порядке?» Мой рот открывается, когда меня настигает волна боли от схватки. Мое тело толкается без моего согласия, поскольку мой живот все еще охвачен судорогой. «Я в порядке!» Я задыхаюсь, пытаясь сдержать толчки. Наступает тишина, пока я жду его ответа, огромное давление нарастает, поскольку мой анус горит, пытаясь освободить туловище. — Со мной все в порядке, — повторяю я, и пот скатывается по моему лбу. Я чувствую, как плечи напрягаются, чтобы освободиться, и запрокидываю голову назад, пытаясь подавить крик. «Вы уверены?» он спрашивает. Я падаю на четвереньки, пот течет по моему телу, пока я пытаюсь сдержаться. Но на этот раз сильное давление от сокращения заставляет мое тело толкаться, и весь ребенок с силой выходит из моего ануса. Я вскрикнул от боли, когда мой анус растягивается, чтобы ребенок мог внезапно высвободиться, а затем давление сразу же ослабевает, когда ребенок падает в мои вытянутые руки. «Я родил», — кричу я, улыбаясь от изнеможения и облегчения, что все позади. Внезапно давление снова возрастает, но совсем не так, как раньше. Я легко выталкиваю плаценту, и она падает на землю. Прошло немного времени, и приехала скорая помощь, и я отправился в больницу на выздоровление.