Fantom

Туманное мокрое утро начиналось очень медленно. Недовольные жители Флориды каким-то образом уместились в небольшой автобус, чуть ли не задавив Майка, совсем не выспавшегося и даже не перекусившего ничего. Пальцы устали держать тяжёлый рюкзак, свободно вздохнуть было невозможно, так как сзади была сильная давка, а кепка съехала на глаза. Утренняя ссора с Энн окончательно испортила и так мрачное настроение парня. Раздражение и странное чувство волнения царапали внутри, и чтобы как-то отвлечься, он прикрыл глаза, из-за чего вновь чуть не проехал остановку. Выскочив из автобуса, он надел тяжёлый рюкзак на одно плечо, поправил кепку, а затем быстрым шагом направился к тёмно-серому зданию, около которого возвышалась огромная бетонная ограда. Туман немного рассеялся, делая картинку более тёмной и мрачной. Его встретил охранник, который одним жестом указал, чтобы тот шёл за ним. Высокие решётки, покрашенные в серый цвет, опять решётки, повороты, решётки, решётки, а затем ещё одна огромная бетонная стена, на верху которой была вьющаяся колючая проволока. «Твою мать…» — подумал про себя Майк, смотря по сторонам и чувствуя себя каким-то мелким школьником, который случайно зашёл сюда. Они вошли внутрь здания и повернули направо. Длинный бесконечный коридор, стены которого были покрашены в серый цвет, вновь коридор и снова, и снова. С каждым шагом Майк чувствовал, что кончики пальцев начинали ледянеть, руки потеть и немного трястись, а ноги заплетаться. В ушах зашумело, от чего синеволосый зажмурился и помотал головой. Он остановился, пока охранник что-то объяснял другому, и вновь прикрыл глаза, пытаясь успокоиться и не нервничать, в конце концов это интервью, и продлиться оно, наверное, не так уж и долго. Он слышал громкий и быстрый стук своего сердца, которое будто бы желало выпрыгнуть из грудной клетки и не возвращаться, чувствовал как кружится голова, как гудит всё тело, он не помнил такого момента, чтобы он так волновался, разве что в детстве перед первым выступлением. — Эй, парень! Майк раскрыл глаза и увидел впереди себя охранника, который уже стоял в дверях и немного с удивлением смотрел на него. — П-простите… — тихо пробормотал Майк и негнущимися ногами направился вперёд. Они оказались вновь в каком-то коридоре, с такими же серыми стенами и дверьми. Зайдя в одну из них, охранник попросил Майка подождать одного человека, который должен был записать его имя и фамилию для подтверждения личности. Ждать пришлось недолго. Буквально через пять минут в это небольшое помещение влетел темноволосый парень с прямоугольными очками на маленьком носу, с кучей бумаг и парой книжек. Он быстро уселся на стул, при этом громко стукнув книгами и раскидав бумаги по-небольшому деревянному столу. — Вы тот самый журналист? — быстро спросил он, подняв голову вверх и также быстро оглядывая Майка с головы до ног. — Да, — ответил синеволосый, а затем закусил нижнюю губу. — Хорошо, — быстро ответил тот и, взяв какую-то бумажку и ручку, начал что-то писать, не обращая внимания на Майка. Охранник, провожавший журналиста, вышел из помещения, а вместо него пришёл другой. — Итак, ваше имя? — неожиданно спросил темноволосый, вновь подняв голову и при этом нахмурив широкие брови. — Майк. Тот быстро записал его имя непонятным и кривым почерком. — Ваша Фамилия? — Шинода, — ответил Майк и снял с плеча тяжёлый рюкзак. — Кореец? — удивился темноволосый, теперь высоко подняв брови. — Нет, полуяпонец, — Майк еле воздержался, чтобы не закатить глаза и не цокнуть языком. —  Хм, интересно. У Вас с собой есть скрытая камера? — тот быстро вручил синеволосому бумажку. — Нет. Я снимать ничего не собираюсь, только задать некоторые вопросы, — отрезал Шинода, уже начиная раздражаться от этого навязчивого паренька. — Хорошо, когда закончите, то позовёте меня. Удачи. Затем охранник, стоявший рядом, открыл ещё одну дверь и пригласил туда Майка. Пройдя небольшой коридорчик, он открыл ещё одну дверь, сказав Шиноде, чтобы тот садился на стул около застеклённой комнаты и ждал. Он сел на жёсткий стул, рассматривая комнатушку напротив: толстые стёкла с маленькими дырочками, будто бы отделявшие разные миры — безвыходности и свободы, одинокий деревянный стул и дверь в одном из стекле, через которую проходят тысячи и тысячи… Майк тяжело вздохнул, чувствуя что к нему опять возвращается липкое чувство волнения. Трясущимися руками он достал из рюкзака блокнот с вопросами и чтобы как-то успокоить себя, принялся рисовать разные фигурки. Таким занятием парень занимался давно, но в тайне от всех. Ему не нравилось выставлять своё творчество на показ. Он рисовал, когда нервничал или злился, или когда хотел себя чем-нибудь занять, и многие картинки получались серыми, мрачными, либо очень яркими и резкими. Именно сейчас кончик его карандаша вырисовывал что-то острое и непонятное. Послышались шаги и голоса. Майк громко сглотнул, смотря на закрытую дверь за стеклом, почему-то надеясь на то, что сегодня всё отменится, и он наконец-то уйдёт отсюда. Не нравилось ему это всё. «Это просто, блять, интервью! Какого хрена я волнуюсь? Стоит только задать пятнадцать вопросов и всё! Чёрт, только пятнадцать… Задам и свалю отсюда!» — успокаивал себя Майк, при этом постукивая длинными пальцами по колену и кусая губы. Послышался звон ключами. В небольшую застеклённую комнату привели высокого и худощавого блондина, с очками на прямом носу и пирсингом в губе, с тоннелями в ушах и ярко-оранжевой форме, с наручниками на тонких запястьях, на которых были изображены яркие языки пламени. Его тёмно-карие, почти чёрные глаза безразлично рассматривали собеседника напротив, заставляя биться его сердце в тысячу раз быстрее. Он сел на твёрдый деревянный стул, продолжая всё также безразлично смотреть на Шиноду. Майк прокашлялся, тем самым пытаясь отвлечь себя от разглядывания преступника и начать наконец работу. — Здравствуйте, — негромко поздоровался Майк, теребя в руках карандаш и бегая глазами из стороны в сторону. Заключённый сел в расслабленную позу, сложив ногу на ногу, и просто кивнул в ответ. Майк дрожащими руками открыл страницу с вопросами, при этом уронив карандаш на пол, что его взбесило, затем быстро поднял его и также сложил ногу на ногу, двигая по сторонам носком кроссовка. — Меня зовут Майк Шинода, — представился журналист. — Можно просто Майк. Сегодня я задам вопросы, на которые нужно развёрнуто ответить. Вопросов не очень много, всего пятнадцать. Начнём? Блондин немного сщурился и закусил нижнюю губу, постукивая пальцами по острой коленке. — Ну окей, — произнес он и ухмыльнулся. Майк немного удивился голосу собеседника — спокойный и мелодичный, совсем ни грубый, ни сиплый и не режущий слух. С такими данными он отлично бы пел, впрочем, сейчас важно задать хотя бы первый вопрос, а не попросту зависать. — Простите, — Майк совсем забыл узнать о имени и фамилии блондина, и в данный момент спрашивать об этом было не совсем вовремя. — Как вас зовут? Тот вновь ухмыльнулся и ответил: — Честер Беннингтон. Можно просто Честер или Чез, мне так привычнее. — Итак, Чез, — звучало действительно неплохо и необычно. — Первый вопрос. В каком городе вы родились? — спросил Шинода, постукивая пальцами по блокноту. Нет, волнение вовсе не прошло, из-за чего всё-таки приходилось отвлекать себя. Блондин переложил одну ногу на другую и, позвенев наручниками, вновь закусил губу. — Это место мало кому известно, там просто ужасные условия, не советую в это дерьмо лезть, ибо выбраться оттуда очень сложно, — рассказал Беннингтон, всё также не отрывая взгляда от Майка и нахмурив брови. — Но… Но как это место или город называется? Откуда такая ненависть? — синеволосый высоко поднял брови вверх, вспомнив про то, что до сих пор сидит в кепке. Он быстро снял её и кинул на рюкзак. — Интересный цвет волос, — заметил Честер и чуть-чуть наклонил голову в бок, будто бы рассматривая журналиста под другим углом, тем самым смутив его. — Мне нравится. — Спасибо, — ответил Шинода, укладывая или наоборот взъерошивая волосы дрожащими руками. — И всё-таки, ответьте мне на вопрос. Наступила тишина. Собственный голос зазвенел в ушах и завис где-то в воздухе, не двигаясь в никуда. Стало настолько тихо, что, кажется, было возможно услышать, как кровь течёт по собственным венам. Беннингтон молчал, нахмурив брови и вновь прищурив тёмно-карие глаза. Казалось, будто бы через прищур, он видел все детали, просматривал каждый миллиметр лица, каждый изъян, каждую неровность. Этот парень будто бы прожигал кожу, залезая в каждую внутренность, в каждую клеточку, в каждый нерв, будто он знал абсолютно всё. Эти тёмно-карие глаза были необычными, неизвестными для Майка, даже их цвет, казалось бы обыкновенный, был ледяной. Никто не осмеливался что-то сказать, что Майк, кусающий губы в ожидании ответа, что Беннингтон, постукивающий пальцами по коленке и продолжающий смотреть на собеседника. — Кхм… Наверное, на сегодня мы закончим, — негромко сказал Майк, закинув блокнот в рюкзак и быстро нацепив кепку, чувствуя напряжение, растерянность и дрожь во всём теле. Через три больших шага он оказался около двери и, обернувшись назад, быстро сказал: — До завтра, Честер. Хлопнула дверь. Блондин облизнул сухие и потрескавшиеся губы и, встав со стула, ответил: — До завтра, Майки.