Страх

Это было больно. Это было страшно. Это было ужасно. Шашки стал другим. Сердце стучало где-то в горле, пока он пытался прийти в себя. Чёрные глаза метались, с лихорадочным блеском ища, за что бы зацепиться взглядом. Шашки его проклял, не иначе, показал свою истинную силу, сравнил Покера с землёй, снеся все стены и бастионы, что он построил ради силы, ради власти, ради собственного Я. И снёс это. Одним ударом... Осознаёт он себя уже в комнате. Голова идёт кругом вместе с антуражем, всё плывёт и скачет зайцем по трамваю. Трамваю? Какому ещё трамваю? Мысли крутятся вокруг болезненного факта, а они всё текут, текут и текут из глаз. Слёзы. Кристально чистые, но горькие и такие крупные слёзы. Кислые, на самом деле, но не сладкие. Точно не сладкие, хах, ха-ха-ха, ха-ха-ха ха-ха!!

Хахахахахахахааа!!

У Покера откровенная истерика, он в шоке, он в неадеквате, его трясёт и хочется выдрать из себя кусок, отвечающий за чувства, потому что горько, больно, страшно! До страшных кругов перед глазами страшно, жутко, что Он вернулся, что его уже ничто не остановит, что его, Покера, снова нагнули, да так, что ни вздохнуть теперь, ни выдохнуть – только о гробе думать и остаётся, хоть сейчас на рельсы ложись. В дверь кто-то стучит, вроде бы, спрашивает тихо, тоненьким голосочком, но азартный не может, не может ответить, продолжая биться в истерике и раскачиваясь взад-вперёд на кровати, как ненормальный. Собственно, таким его зашедший Ходилки определённо и считает; глаза смешно округляет, шепчет что-то и выглядит до того испуганно, что хочется кричать. Покер этим и занимается, начиная с негромких смешков, а после заливаясь диким хохотом, от которого у бедного странника поджилки трясутся, а сам он аж к выходу отходит и роняет его вазу. Та разбивается с характерным грохотом, но хозяин даже и не думает о ней. Какой китайский фарфор, когда впервые в жизни ему кажется, что он сейчас задохнётся от веселья; закравшийся незаметно, страх в купе с отчаянием попадает точно в цель, тараня все остатки баррикад и фундамент укреплений, руша его жизнь так легко и просто, что аж рыдать хочется от горя, рыдать и выть, как волк на луну – нет возможности достать, можно только смотреть и плакать. Плак. Плак. Плак. Ходилки вновь делает попытки что-то предпринять, спасти убогого товарища, но тот этого тоже не замечает. Какое ему дело, когда он до смешного жалок? Жалок – именно жалок, не забавен, не силён, а именно жалок, хуже Шахмат в своё время... О, и Шахматы... Воспоминание о друге на несколько секунд прерывает его стенания. Всего на несколько секунд, но взгляд становится осознанным, в голове поясняется, и он видит себя в зеркале. Растрёпанный, с безумными глазами. И с тенью за спиной, что смотрит с укором. Немым, потому что тени в отражениях не разговаривают, хахаха! Как может быть иначе? Азартный смотрит в отражение и вдруг выдаёт: – Сижу за решеткой в темнице сырой. Вскормленный в неволе орёл молодой... Истерика вновь накрывает с головой, заставляет сострясаться и громко хохотать. Ходилки смотрит на всю эту дикость с таким выражением лица, с так смешно округлившимися глазами, так отчаянно выгнувшимися бровями... Что смех резко прекращается, как и всё веселье, и в комнате раздаются уже всхлипы. Ему больно, больно от того, что какой-то мальчишка порушил все его планы, всю его суть, разнёс в клочья его естество, все мечты и тайные надежды; сломал его суть, словно на букашку наступил. И это кажется таким... несправедливым. Это ведь он нашёл артефакт, он шёл ради него на опасные авантюры! А в итоге?.. В итоге он остался ни с чем, а мальчишка, в прошлом чуть не убивший их всех, заполучил бесплатный путь к власти и разрушению мирового масштаба. – Я полный идиот... – скулит азартный, скулит и плачет. – Жалкое ничтожество, что до сих пор так и не получило своих способностей... Кому я таким нужен, а?.. Ходилки боится отвечать, и вопрос остаётся без ответа, а наш герой остаётся плакать, не замечая маленькую покерную фишку, выпавшую из неоткуда.