Affection Incident

Гнилое мясо отвратительно пахнет и так же выглядит. Срезаешь с себя истлевшие куски, вынимаешь тухлые, но упругие, норовящие отскочить назад, словно струны, вены, вышвыриваешь в сжигатель скользкие ошмётки своего практически единого органа. Тебе не больно, даже почти не неприятно. Скорее, обидно. Нельзя было прибегать к настолько радикальным операциям, стоило испробовать малые порции... Но дело сделано, и теперь ты тратишь драгоценные часы перед обязательной для твоей репутации учёбой на исправление собственных ошибок. Не впервой. Однажды ты уже выворачивала себя наизнанку — в той же злосчастной академии, когда в качестве первой практики выбрала инфицирование подобием земных прионов. Самой себя. До сих пор свежи в памяти ощущения, как легко, оказывается, потерять собственное "я", оставшись с изъеденным мозгом. Хорошо, что у иркенов этот орган отвечает лишь за промежуточное хранение памяти, он — переходник для ПАКа, своеобразный фильтр зёрен от плевел. Только вот твой фильтр давно забился, но это уже другая история, в которую ты не веришь и предпочитаешь отгонять о ней любые мысли. Дефектная. Почему вас с Зимом оставили, не отняли ПАК и не уничтожили его — загадка. Может, конечно, пытались. Может, вы отчаянно сопротивлялись. Ты не помнишь. И едва ли хочешь вспомнить. Если ты не помнишь истории своей неисправности, значит, неполадку устранили. Иначе не оставили бы тебя мешаться под ногами — какой в этом практический смысл? Это обнулило бы любой статус Высочайших в твоих глазах. Очередной шматок мяса с хлюпаньем падает на пол, заливая его серо-буро-малиновой гнилой смесью человеческо-иркенского супа. Помощник бы тут не помешал... Раздаётся сигнал, вынуждающий тебя слишком резко выпрямиться, отчего темнеет в глазах. Глядишь на экран наружной камеры наблюдения. Несмотря на застой крови, полумёртвое сердце натужно содрогается от недовольства и доли волнения, и выплёвывает на тебя очередную порцию густой жижи. Она медленно стекает под ноги, мешая собрать мысли и глаза в кучу. Ты всё же прозреваешь и понимаешь, что зря сетовала на зрение — ничего не видно скорее потому, что пиксели мельтешат, размывая картинку, не позволяя разглядеть вторженца. Чёрная полоса всегда наступает разом по всем фронтам. Встаёшь на ватных ногах, сдавленно выругиваясь на родном наречии — стараешься не пользоваться переводчиком, и потому специально выбрала то место на Земле, акцент жителей которого схож с твоим. Снимаешь ПАК с ремонтной станции, плотнее прикрепляешь его к телу, отчего по костям проходит приятный разряд. Хватаешь первое подвернувшееся под руку орудие — лазерный резак, похожий на тот, что ты вручила своему ныне едва-ли-другу. Стягиваешь разверзнутые по краям куски кожи и наспех запаиваешь брешь, чтобы хотя бы грамотно сработала маскировка — иначе из неё будут торчать, словно бахрома, куски твоей зелёной плоти. Выползаешь на "жилой" этаж, давясь влажным от подступающего дождя воздухом. Бормочешь человеческое: "Одну минуту", осторожно перебирая ногами, дабы не расплескать по чистой плитке своих жидкостей. Хватаешь дверную ручку — и зачем ты вообще попёрлась кого-то встречать? — успеваешь бросить взгляд на часы, с ужасом понимая, что уже настало время... — ...подбросить тебя до... — до конца не озвученный вопрос утопает в говорящем молчании незваного, но известного посетителя. Почему он так ошалело смотрит?.. Хмуришься, следуя своим взглядом за чужим. Ты и не знала, насколько, оказывается, великая проблема — иметь сопряжённый набор органов, особо длинный обрезок которого гирляндой провис до чужих ботинок, облизывая их, словно пёс, радостно встречающий хозяйских гостей.