«Павлики»

      — Юра, — по одной только интонации, как Кацуки произнес его имя, Юрка осознал: случился некоторой степени пиздец. — Виктор в больнице.       Дальше, конечно, пошли расспросы: днем ведь Никифоров был в хоть относительном, но порядке, написал, что их с Юри тоже вызвали на допрос.       Оказалось: доспрашивались.       Тот мужик с кирпичной рожей, что сразу не понравился Юре, оказался каким-то гуру-следаком, присланным из Москвы. По какой причине — известно лишь тем, кто вел дело. Но важнее то, что мужик будто наточил зуб на Витю. Может, подозревал, что Никифоров и правда главный организатор, и всё подстава, что Леруа был каким-нибудь главным соперником… Хрен проссышь, что на умах у ментов. Кацуки рассказал, что Никифорова этот следак в какой-то момент лично начал допрашивать, ловить на мелочах, цепляться, придираться к словам, заводить в тупик… так что в итоге Никифоров треснул. Раскололся, как говорят в их кругах. Только вот признаваться фактически было не в чем — никто ж Леруа действительно не убивал. Кроме призрака… Вот в порыве нервного срыва Никифоров в итоге и ляпнул, что именно они видели. К счастью, Попович допрос притормозил — Витя совсем с катушек слетел, вот ему бригаду скорой и вызвали.       — Интересно, нас с Бекой почему-то врозь допрашивали, — возмутился Плисецкий.       — Виктор сказал, что сможет, когда требуется, переводить… даже с японского, вот его и оставили. Капитан Попович разрешил, — пояснил Юри.       — Ну так и что Витя? Его там что, в дурку увезли? — Юра бы хотел пошутить, да не выходило, состояние и признание Вити ставило всех под угрозу.       — Он сейчас под капельницами спит. Врачи сказали, что у Виктора истощение, нервное и физическое, — закончил Кацуки, а затем, снизив голос, добавил: — Они еще про следы спрашивали, откуда синяки. Мне кажется, они что-то нехорошее о Викторе думают.       — Ясно, что нихера не ясно, — ответил Плисецкий. — Его навестить-то можно будет?       — Пока не знаю. Мне только вещи передали. Сказали, что завтра можно позвонить и узнать, — сообщил Кацуки подавлено. Слышно было: переживал. Юра представил, как сам бы шухерил, если Бека сейчас загремел бы в больничку с психозом, да еще замученный потусторонним нёхом.       — Ты это… если хочешь, приезжай к нам, — предложил Юра, смотря на Беку, тот согласно кивнул. — У нас тут есть предположение, что с нами тогда случилось.       — Hontōni?! Правда? — видимо, от удивления запутался в языках Кацудон.       — Просто версия. В общем, дуй к нам, я тебе адрес сейчас скину, — подвел итог разговора Юра.       После того, как сами вернулись с допроса, а Юра все же забил на пары, они с Отабеком осадили интернет в поисках информации, как усмирить мстящего духа. Версий, конечно, сеть выдавала тонны, в основном дичь уровня «Сверхъестественное» вроде найти кости, посыпать солью и сжечь. В их же распоряжении был только предполагаемый призрак, контактировать с которым условно мог исключительно Юра, да и то через сны, не имея на них влияния. Бекина прабабушка бы сейчас действительно могла помочь, но связаться с ней не удалось — Юра сначала и вовсе опешил, узнав, что до той можно было весьма современным способом дозвониться по телефону. Он-то представлял, что бабуля-шаманка в юрте живет, с духами природы общается, травы собирает, по звездам читает, заговоры нашептывает или что там еще должны делать шаманы. А у той, оказывается, был дом с наличием современных удобств. Только к телефону бабушка не подошла. Бека не волновался, это нормально. Жаль, очень уж несвоевременно — кто же знал, что отряд Скуби-Ду примется действовать без отлагательств.              Кацуки приехал минут через сорок, даже не заблудился. Прежде всего пришлось ему подробнее рассказать о снах Юры и какие выводы из них они с Бекой сделали. Юри, стоит отдать ему должное, отнесся к версии без скептицизма — да и с чего бы, учитывая, что все они были свидетелями той безумной херни.       — Я еду с вами, — решительно заявил он, когда Юра сообщил, что они с Бекой опять отправляются в «Павлики».       — Нет, ты остаешься на шухере, нам нужен хоть один человек без комы и нервного срыва, чтобы, если мы попадем в очередную жопу, смог отправить за нами ментов и вообще потом рассказать, куда мы ушли, — пояснил Юра свой категоричный отказ.       Благо, Юри не спорил. Кивнул, принял ответственность. Так его и оставили у Беки в квартире на связи.       План же придумывали на ходу. И план был откровенно дерьмовым — просто войти в здание и говорить, как идиотам, с пустыми коридорами. Получше идей не нашлось, разве что купили по пути две пачки соли, за что кассирша посмотрела на них с подозрением, наверное, решив, что молодежь солью теперь либо ширяется, либо курит. Ну или внезапно увлеклась засолкой. Впрочем, Юрке было плевать, когда на хвосте сидел злоебучий призрак.       Темноты ждать тоже не стали — это только в киношках для антуража призраки появлялись обязательно ночью. Бека сказал, что духи, по словам пробабули, обитают вокруг постоянно. Но несмотря на световой день, фонарями все равно запаслись.       Перед стартом сбросили Кацудону сообщение: мы заходим. Дальше договорились пинговаться каждые полчаса. Если дважды не выйдут на связь — посылать за ними ментов.       — Готов? — уточнил Отабек, когда они стояли уже на пороге.       — Не особо, — честно признался Юра. Взял Беку за руку, сжал покрепче. — Но лучше попробовать, чем на жопе ровно сидеть. Иначе еще пара кошмаров, и я лягу на соседнюю койку с Никифоровым.       Внутри, независимо от скудно попадающего сквозь окна света, было, как и прежде, мрачно, гнетуще и несло смрадным холодом. Юру вмиг передернуло. Только рука Отабека придавала силу.       Единственное, что не оставляло сомнений — идти стоило сразу к палате, где Леруа обнаружил удавку. Бека уверенно, как и требовалось от проводника, повел Юру в нужном направлении. Вокруг было неуютно пустынно, лишь эхо шагов и хруст мусора под ногами оглашали коридор, слишком звонко отскакивая от голых стен.       — И что, просто позвать его? — почему-то шепотом спросил Юра. С каждым новым шагов их затея казалась тупее.       — Я ещё ни разу, как и ты, с призраками не общался, — ответил Отабек. — Но, наверное, надо попробовать сказать, что мы желаем помочь.       Юра шумно выдохнул, снова набрал воздух в лёгкие, прокашлялся, будто речь собирался толкать, и позвал:       — Эй, Влас? — вышло жалко. Больше тревоги Юра ощущал только испанский стыд. — Кхм, Влас, мы знаем, что ты здесь и хотим помочь, — уже громче обратился Юра. Посмотрел на Отабека, тот пожал плечами.       Тишина. Коридор продувался лишь забравшимся через щели и разбитые окна сквозняком, поземкой стелясь под ногами. Ни подозрительных шорохов, ни пробирающегося под кожу зловещего смеха, какой слышался им в прошлый раз.       — Давай ещё ближе подойдем, — предложил Отабек. Руку Юркину не выпускал, даже чуть потащил за собой, потому что кадры из кошмаров внезапно слишком отчетливо возникли у Плисецкого перед глазами.       На пороге той самой палаты Юру вдрызг обсыпало мурашками, сердце застучало сбито, волнами накатывала паника, притом не столько личная, Юрина — сколько чужая.       — Влас? — Юра оглянулся и вздрогнул. Пустота позади словно бы кратко тронулась рябью. Юра инстинктивно отшагнул назад, врезаясь в Беку. — Бек, кажется, он тут, рядом где-то… Ай!       Уха коснулось что-то липкое, мокрое. Юру пробрало и внутренне перетряхнуло.       — Юра, что такое? — Отабек осветил коридор в обе стороны. Никого.       — Не знаю… Ощущение было, будто в ухо дунули, а потом облизали, — попытался описать Плисецкий. Потер ухо, но оно, конечно, было сухим, разве что холодным.       Отабек приобнял Юру за плечи.       — Эй, мы знаем, что с тобой стряслось, хотим помочь, — громко и отчетливо произнес Отабек. Его уверенная речь чуток приободрила Юру. В конце концов это он тут недоделанный медиум, и ему надо умасливать призрака.       — Если требуется, то… покажись мне, как ты это делал во сне. Слышишь?       Дуновение лизнуло шею, забралось за шиворот, вновь заставляя Юру оглянуться назад — внутрь палаты. К счастью, удавка в ней больше не висела, даже не полу не валялась — видимо, следаки забрали с собой в качестве вещдока. Но и без нее помещение давило на Юру.       — Тебя бросили где-то здесь, да? — задал он вопрос, обводя стены взглядом. Отабек, судя по тихому шороху под ногами, ждал сзади. — Что мы может для тебя сделать? Покажи, можешь снова забраться мне в мозги, только прекрати нас мучать! — заводясь, прокричал Плисецкий.       С потолка, будто в него стукнули палкой, упала старая штукатурка. Юра зажмурился и прикрыл голову. Это случайность? Или Влас так реагировал на его слова?       — Юр, лучше выходи оттуда. — Ладонь Отабека легла на плечо.       — Нет, сначала добьюсь, чтобы он отстал от нас. Эй! — Юра поднял голову и крикнул в потолок. — Хватит пытаться нас напугать. Где ты, черт возьми?!       — Не думаю, что так ты чего-либо добьешься, — с опаской предупредил Бека.       — Тогда как? Может, ему поклон отвесить? — Юра демонстративно нагнулся со взмахом руки, мол, кланяюсь в ноженьки, только прекрати терроризировать меня и моих друзей. — Это не мы убили тебя! За что ты злишься на нас? За что преследуешь?       Юра схватил с пола первый попавшийся камень и бросил в стену, заставив сухую, ободранную побелку крошиться.       — Зачем ты показывал мне те сны? — Юра сам не понимал, откуда эта обуревающая его злость. Они не планировали бычить на призрак Власа, только вот тот дохрена о себе возомнил, хуй спектральный! — Что тебе надо?       Юра попятился и закрутился вокруг своей оси, словно пытался уловить движение или признак присутствия Власа. Взволнованный, с хмурым лицом Отабек молча следил за ним. Ну чего? Сам же предложил прийти, сам привел…       Щелк…       Неожиданно картинка перед глазами исказилась, как пленка с помехами, на которую неумело записали второй слой. Лицо Отабека пошло рябью: вот он, но всего миг — и на его месте чужое лицо, рассеченное зловещей улыбкой.       Юра отшатнулся, теряя равновесие. В груди сжалось.       — Эй, Власик, ну что же ты убегаешь?       Юра плотно зажмурил глаза, раскрыл: снова Бека шагает к нему.       — …ра… Юра, что…       Шум. У Юры в ушах — шипение, противный гул. Он зажал уши. Моргнул — и резко отступил в испуге назад, потому что уже не Бека — кто-то чужой — приближался к нему.       —Власи-и-к, не бойся…       — Съебись к черту! Тебя нет… Бека… Бека, ты где? Ащч…       Гудение в ушах стало болезненным. Фигура впереди глюкнула, то удалялась, то возникала вновь, изображение дергалось, скакало, голоса перемежались, прилетая с разных сторон. Юра слышал, как его зовет Отабек, затем снова чужой голос обращался не к нему — к Власу, вливая в Юру страх и одновременное желание впиться в глотку тому, кто загнал его в угол.       От того, как Юра зажимал уши, болела голова. Юра сощурился — от мигания почти укачивало — и вовремя заметил тянущуюся к нему руку. Действуя машинально, благо что тело еще подчинялось ему, он отмахнулся и со звонким шлепком ударил по едва не ухватившей его за лицо пятерне. Однако теперь не только фигуры, но и вся комната начала дергаться и искажаться, словно Юра перескакивал из реального мира в сон. Образы наслаивались, искривлялись, а Бека исчез окончательно — Юра видел только настигавшие тени, сжимающиеся кольцом.       — Нет! Уйдите! Оставьте нас! — вопил Плисецкий. Толчок в спину повалил его на колени. Острое впилось в ногу, болью стрельнув в бедро. Дышать становилось труднее, воздух стал вязким, и Юра не мог полноценно его заглотить. Легкие сжимались, горло стягивало. — От…вали, — хрипел Юра, падая набок. — Бе…ка… Деда… Деду…шка.       Юра скукожился, подтянув саднящие колени в груди. Как же хочется, чтобы пришел дедушка, чтобы нашел его и забрал домой. А что будет, если Юра умрет здесь? Что если уже умер? Нельзя… Деда ведь не знает, где Юра. Ему нельзя волноваться. Нужно вернуться. Черт, как же страшно — не за себя, за дедушку… За Беку — вдруг он тоже сейчас в опасности? А Виктор… Юра еще не успел его навестить, сказать, какой Никифоров идиот, но чтоб не смел там помирать, у него ведь япошка. А у Юры… у Юры — Отабек. Глупо, наверное, так быстро влюбиться, но Юре так с ним хорошо… Черт! Зачем он пошел сюда, зачем действовал так опрометчиво, когда есть столько важных людей?       — ЮРА! Очнись! Оч…       Крик Отабека прорезал шумовой капкан, от которого у Юрки буквально мутило в мозгу. Юра, подстегнутый, распахнул глаза, боясь, что его сразу вывернет наизнанку, однако картинка вокруг на удивление выровнялась и пришла в норму. Если бы не…       — Отабек!!       Судорожно скребя подошвами по полу, Отабек висел в воздухе. Вокруг шеи затягивалась удавка, которую он, как мог, пытался оттянуть пальцами. От напряжения костяшки белели, зато обычно смуглое лицо Отабека нездорово налилось кровью, а глаза закатывались.       Юра вскочил. От резкости движения тело пошатнулось, но Юра успел выставить для опоры ногу и не свалиться. Звуки и обстановка вернулись, как если бы он вырвался из пузыря. В мозгу что-то трещало, но страх за Беку служил противодействием — и Юра бросился ему на помощь.       Только вот удалось лишь вскользь коснуться удавки, когда Беку дернуло выше и сразу назад, так, что Юра соскользнул и снова едва не рухнул на колени.       — Бека, Бекачка, держись!       Юра прыгнул вперед, хватая Отабека за ногу. Тот что-то хрипел, но Юра не разбирал. Лицо Отабека уже багровело — это доносило информацию громче слов. Его прекратило тянуть, однако он находился выше, чем Юра имел возможность добраться. Тогда Юра вцепился в Бекины ноги, стараясь создать опору, чтобы вес Отабека не тянул его вниз, а сам Бека, возможно, смог выпутаться из петли. Да только веревка давила на горло независимо от высоты.       — Освободи его! Пожалуйста! — сквозь слезы кричал Юра. — Отпусти нас, мы больше никогда здесь не появимся. Ты ведь тоже хотел уйти, хотел получить шанс вернуться к родителям, к брату! Я чувствовал это, чувствовал, как ты боялся, как желал увидеть семью, как потом злился, что не вернулся, оставил их без вестей о тебе. Мы тоже хотим домой, я хочу увидеться с дедушкой! Я у него один!       Руки наливались тяжестью, уставая поддерживать Отабека, но отпустить Юра не имел права. Он взглянул наверх, заметив, что Бека пытается снять удавку, будто та чуть ослабла, но этого не хватало.       — Влас! Прости нас! Прости, что пришли и… что Жан так идиотско пошутил, но ни он, ни мы не знали тогда о том, что случилось. Не будь, как те, кто измывался над тобой! — горло уже саднило от криков. Юра сухо вдохнул и закашлялся.       — Ю…ра… отпус…ти, — выдавил Отабек, видя и чувствуя, как окаменевшие от напряжения руки уже тряслись.       — Нет! Держись, Бек! Пожалуйста! Ни за что не отпущу тебя, понял?!       Юра всхлипнул и крепче вцепился ноги Отабека. Кажется, давление веревки снизилось, но выбраться у Отабека по-прежнему не получалось.       Острый холод вонзился Юре в грудь на новом вдохе. Тело застыло, и Юра в отчаянье понял, что вновь, как и во сне, потерял над ним контроль. Если Влас завладел им и дернется, то Отабек упадет…       «Я… я тоже хочу уйти отсюда, — голос транслировался, как если бы Юра вставил в уши наушники. — Найдите меня».       «Где?» — Юра узнал свой голос ровно таким, каким тот бывает в записи.       «Обещаешь, что вы поможете?»       «Да! Скажи, что сделать. И освободи Беку, ему тяжело дышать. Пожалуйста! Не забирай его», — взмолился Юра.       Тело прошибло мелким током, руки налились скопившейся болью в мышцах. Голос Власа исчез.       Зато Отабек буквально рухнул вниз, падая спиной на грязный пол. Удавка тотчас свободно свалилась с шеи, и Бека, схватившись за горло, громко закашлял.       — Бека, ты жив? — Юра, и сам осев от бессилия, подполз к нему, поддерживая под плечи. — Дышать можешь? Где больно?       Рука Юры, дрожа, зависла над лицом Отабека, не зная, чем ему можно помочь, не опасно ли прикоснуться.       — Порядок… — Отабек прекратил кашлять, но еще тяжело и глубоко дышал. Борозда, багрово-сизая, уже наливалась на шее.       Сжав мелко трясущуюся Юркину ладонь в свою, Отабек притянул его и обнял, хватаясь за шею. Живой, дышит… Слезы брызнули у Юрки из глаз, а рыдания, до стыдного жалкие и громкие, разлетелись вдоль по коридору. Ладонь Беки легла Юре на затылок, мягко погладила, и с минуту, может быть, целых пять, Юра просто боялся его отпускать, продолжая хныкать в плечо и чувствуя, как с каждым глотком воздуха Отабек дышит спокойнее.       — Юр, думаю, пора вставать.       Юра кивнул, шмыгнул носом и отлип, чтобы подняться первым и помочь Беке. Твердо встав на ноги, Юра снова оплел Отабека за пояс, приложился ухом к груди, но отозвавшееся пропушенным ударом в собственной грудной клетке неживое касание заставило отпрянуть от Беки и посмотреть назад.       Уже не дуновение, а порыв толкнул Юру, так что он врезался спиной в стоящего позади Отабека. Вязкая и ледяная субстанция разлилась по телу, по каждой конечности, но на сей раз не взяла над Юрой верх. Однако он смог наблюдать: как миражи из прошлого, как картинка на старом проекторе диафильмов — в детстве дедушка показывал Юре сказки на еще советском устройстве. Кадры менялись, как по щелчку — а Юра следил.       Вот трое, испуганные, ругаются, копошатся, выходя и возвращаясь в палату, из которой пару минут спустя вместе выносят тело. Юра шагал по пятам по мере того, как картинки удалялись. Он следил за ними, повторял их путь. Ненадолго трое бросают тело, двое хотят уйти, оставить его, но третий — Юра впервые отчетливо распознал лицо — угрожает расправой и заставляет подобрать тело с пола, чтобы нести дальше.       Юра не ориентировался в коридорах пансионата, но не тормозил. Поворот, лестница, дверь, снова лестница. Кажется, они приходят в подвал, здесь трубы, пахнет канализацией, экскрементами и тухлятиной. Трое озираются в темноте — только Юра отчего-то видел довольно ясно, — вновь замечают какую-то дверь, даже люк. Один отходит и с трудом открывает задвижку. Изнутри тянет могильной прохладой и сыростью. А еще там абсолютно темно. Трое толкают тело до самого люка, небрежно, ногами — и сбрасывают вниз. Дверца захлопывается.       Тени прошлого исчезают. Пленка оборвалась…       Юру окатило ознобом, когда он освободился от видения, приведшего его сюда. Заозирался, боясь, что забыл, как самостоятельно вернуться обратно, но с лестницы наверху окликнул ждавший там Отабек:       — Юра, давай руку, — и протянул ладонь.       Схватившись, Юра взобрался наружу и сразу упал Беке в объятия.              * * *       Капитан Попович выслушал Юру, не перебивая. Втроем, уже через пару часов после возвращения из пансионата, они сидели в том же кафе, что и в утро после первого допроса. Условие, на котором Плисецкий готов был общаться — ни записи, ни каких-либо иных способов запротоколировать их слова быть не должно. А еще никаких вопросов, никакой связи с делом. Как свидетели, они рассказали всё, что могли. Сейчас же они — анонимы.       — Вы хоть соображаете, что услышанное мной, звучит как полный бред? — спросил Попович, когда Юра описал точное место, где следует искать тело Власа.       — Георгий Павлович, поверьте, мы бы очень хотели и сами считать, что это глупая шутка, но увы, — не восстановившимся, с хрипотцой голосом произнес Отабек. Он крепко сжимал ладонь Юры прямо на виду у следователя, и это наименьшее, что сейчас кого-либо из них троих волновало. — Просто примите как данное то, что сообщил Юра. И проверьте тот подвал.       Капитан Попович смял переносицу, потер глаза. Пропыхтел устало.       — Восемь лет назад я только пришел в отдел и сразу был подключен к делу пропажи Власа Шагалова. Все понимали, что подозреваемые как-то причастны, но дело не продвинулось. Я самостоятельно пытался копаться в нем, однако мне четко дали понять: без тела мы ничего предпринять не можем. Нет прямых улик. Парень просто исчез, говорили даже про суицид, побег и прочие версии, которые бы исключали версию убийства. Никаких подвижек восемь лет. И тут здрасьте: сначала приятель ваш нервный заявляет, что вы напоролись на призрака, пытавшегося убить одного из ваших, теперь вы несете небылицы, что призрак этот показал вам место, где его захоронили… И просите поверить?       Капитан пристально, без намека на сарказм посмотрел на сидящих напротив юношей. Оба молча кивнули.       — И как я объясню это в отделе? — спросил он, переводя взгляд с Отабека на Юру.       — Это уже ваша часть работы, — ответил Бека. А затем поднялся и потянул Юрку следом. — Мы пойдем, Юра очень устал.       — Да и ты… — Попович обвел, показывая на себе, шею. Отабек повыше натянул горло свитера, скрывая след от удавки. — С ума сойти. — Капитан надул щеки и шумно выдохнул. — Ладно, идите уже. Но если я позвоню, отвечайте.       Отабек нахмурился.       — Как штатскому, — уточнил Попович и протянул вперед руку. — Вас после утреннего допроса я не видел. На заброшке сегодня вас не было. Дальше сам разберусь. Но чтобы больше ни во что не вляпывались, ясно?       — Предельно, — первым ответил Юрка. От заброшек и любой подозрительной херни он за десять дорог теперь будет держаться.              * * *       Дома Юра только сбросил одежду и мгновенно отключился, даже словом с Кацуки не успел обменяться — все резервы рухнули в минус. Когда же снова разлепил глаза, за окном явно стояла ночь.       Юра повернулся и напоролся на Отабека, лежащего сразу за спиной. Стараясь не разбудить, Юра перекатился на другой бок, обнял его за талию и ткнулся носом в голую кожу над воротником пижамой футболки.       — Выспался? — сонный голос Отабека теплом осел на макушке.       Юра прислушался к телу. Усталость откатила, хотя легкая вялость по-прежнему одолевала конечности, но в голове заметно прояснилось, будто проветрили. И, что важно, спал Юра без единого сновидения.       — Долго я валялся?       — Больше суток.       — Что?!       Юра аж воспрянул.       — Ты уснул где-то в начале девятого вечера, а сейчас… — Бека дотянулся до мобильника и проверил время. — … половина третьего ночи следующего дня.       — Хуясе! А ты чего меня не разбудил? — офигел Юрка.       — Утром пытался, но ты не реагировал, видимо, требовалось дольше, чтобы восстановиться, — пояснил Бека. Подтянул Юру, уложил головой себе на грудь. — Следил, чтобы ты нормально спал, боялся, вдруг кошмары не ушли.       — А вдруг бы я в кому впал, как Леруа?       — Этого тоже боялся. Не в кому, конечно, но… — Отабек не закончил. Юре вдруг стало стыдно. — Думал, если к утру опять не получится разбудить, то вызову скорую. Но во сне ты шевелился, ворочался, слюни пускал, — неожиданно усмехнулся Отабек.       — А, ну раз слюни, значит точняк жив-здоров, — хмыкнул Юрка.       — Я правда переживал, но к тому моменту смог поговорить с прабабушкой, она советовала дать тебе время, потому что ты Рух Дауысы — Голос Духа, и сейчас копишь силы.       — А Кацуки что?       — Я ему все рассказал. Он просил сообщить потом, когда ты очнешься.       — Так… а тело Власа? Попович обнаружил его? — Юра вновь подскочил. Вдруг следак решил-таки, что они просто чокнулись, и забил?       Но Отабек кивнул. Глаза привыкли к сумраку, и Юра потому разглядел.       — Отписался просто: нашли.       — Офигеть! — Плюхнувшись назад на подушку, Юра уставился в потолок. — Интересно, это как-то поможет им доказать убийство?       — Думаю, если так, то в новостях напишут, — предположил Отабек, а потом зевнул. — Будем спать или нет? — Он придвинулся к Юре, уложил руку поперек его живота.       — Неа, ни в одном глазу теперь. Но ты спи. — Юра перелег к Беке лицом к лицу. — Моя очередь тебя во сне сторожить.       Бека прикрыл глаза.       — Спасибо, Юр. — И улыбнулся, когда Плисецкий чмокнул его в губы с тихим, смущенным «Люблю тебя».              * * *       Днем из больницы позвонил Виктор — сам, вполне бодрый и отдохнувший.       — Что, смирительную рубашку развязали, так ты сразу к телефону потянулся?       — Ага, сейчас еще справку напишут, что я безвредный, и сразу отпустят, чтоб койку не занимал, — усмехнулся Витя.       — В четверг зачет у Фельцмана, лучше поприкидывайся психом до конца недельки, — посоветовал Юра, сам явившийся на занятия после нескольких дней прогулов без уважительных причин, благо что успеваемость его была высокая, потому преподаватели едва обратили внимание, а конспекты списать Плисецкий стрельнул у старосты.       — Юр, спасибо тебе.       Юрка завис в молчании. Понимал: не за предупреждение о зачете Виктор благодарил.       — Больше даже не вздумай куда-то меня тащить. Сразу нахуй, — буркнул Плисецкий. Так и не научился реагировать на Витькину лирику.       — Ну, значит, тогда в гости к Юри я тебя тоже не зову? А ведь он очень хотел вас с Отабеком пригласить, — нарочито расстроенно протянул Никифоров.       — Да у них в Японии ужасы похлеще наших творятся, пф!       Виктор засмеялся в трубку.       — У родителей Юри гостиница с источниками. Небольшой город на острове. Юри обещал, что никаких колодцев с выползающими оттуда про́клятыми девочками там не водится.       — Ты сначала сессию Фельцману сдай, после него как бы по собственному желанию в колодец не прыгнуть, — хмыкнул Юрка.       — Да уж, а я надеялся, что самое страшное позади. Как-то забыл про Яков, свет наш, Моисеича, — пошутил Виктор. — Ой, ладно, Юрка, медсестра пришла, потом перезвоню…       «Витенька, трубочку кладем, попочку готовим», — услышал Плисецкий сквозь трубку и дико взоржал.       — Аааа! Я все Кацудону расскажу, — пообещал он.       — Юра, охлади траханье, это укол.       — Ага, оправдывайся теперь, поблядуха.       — Всё, Отабеку привет, тебе пока, — протараторил Виктор и сбросил вызов.       «Витька очухался», — напечатал Юра и отправил Беке, прежде чем вернуться с улицы в корпус на следующую пару.       Отабек же, с утра подкинув Юрку до универа, укатил на работу вплоть до вечера. Видимо, и сейчас занят, так как ответ не прислал. Ничего, дома встретятся — из квартиры Отабека Юра пока съезжать не планировал. Деду только лучше правду сказать, парным проектом уже не прикрыться.       Впрочем, после заварухи с заброшкой даже признание дедушке, что внучок его встречается с парнем, не стояло в списке главных Юркиных страхов и в первой пятерке. А вот потерять Отабека, как оказалось, — да. Одного взгляда на Бекину шею, борозду эту посиневшую, хватало, чтобы в дрожь бросило.       О случившемся в заброшке им поговорить, конечно, между собой тоже пришлось — заполнить, так сказать, пробелы. Юра, например, удивился, узнав, что те галюны, которые он ловил в блядской палате, в действительности длились не так и долго. Что Отабек Юрку пытался встряхнуть, вернуть в сознание, но Юра брыкался, и лишь затем подкошенный свалился на пол. Тогда же кинувшегося на помощь Беку и сцапал Влас. Ну а дальше оба, к счастью, были в сознании, Юра добавил только о видениях, указавших ему на подвал.              События с того дня вообще понеслись чередой: сначала очнулся Леруа. С больничной постели, конечно, чудесным образом не восстал, зато врачи наконец дали прогнозы — оправится, хоть и придется полежать ещё какое-то время под наблюдением, чтоб исключить побочки от комы.       После — семья Власа провела официальные похороны. Отабек очень удивился, когда с ним связался Сева и рассказал, что тело брата нашли. Нет, эту часть Бека, естественно, знал, а вот что Сева покинул клинику и смог перебороть прежнюю боль утраты — Отабека сильно порадовало. Они даже назначили встречу после церемонии похорон, обещали быть и остальные ребята, кто когда-то помог Севе искать на заброшке Власа.       Под финал, как жирная точка, в сообщение Беке упала присланная с неизвестного номера ссылка на тг-канал, где совсем свежая новость вещала: по делу об исчезновении старшеклассника, чье тело оказалось найденным спустя восемь лет, были обнаружены улики, указывающие на причастность к убийству. Имена обвиняемых пока не оглашаются, но по данным близких к следствию источников — все подозреваемые лица задержаны и помещены в СИЗО.       — Интересно, что они откопали? — полюбопытствовал Юра, когда Отабек вслух зачитал новость. Они как раз возвращались из больницы, где лежал Жан. Отношения своего Юра к Леруа не изменил: как тот был идиотом, так и остался. Юра не смог отделаться от мысли, что именно Жан виноват и затащил их в эту призрачную жопу. Однако Отабек, когда Леруа лично им позвонил, согласился его навестить.       — Главное, чтобы улики невозможно было оспорить, — ответил Бека. — Но надеюсь, что капитан Попович доведет в этот раз дело до суда.       — Жаль, что даже если я видел их лица, это нельзя использовать в качестве доказательств, — посетовал Юра. И хоть вмешиваться глубже в расследование не имел ни капли желания, жажда возмездия клокотала внутри. Возможно, из-за краткой связи с Власом Юра принимал историю гораздо ближе к сердцу, чем остальные. Отчасти это пугало, будто клочок Власовой души зацепился где-то внутри.       — Ты и так много сделал для их семьи, — заметил Отабек.       — Не то чтобы я поступил так по доброй воле.       — Но не каждый бы выдержал, что пришлось пережить тебе. — Отабек наклонился и поцеловал Юру в висок. Его всегда мало заботило, если кто-то мог их увидеть. Может, всё теперь в жизни шло в сравнение с испытаниями в заброшке. Так что подумаешь — случайный осуждающий взгляд со стороны. Не удавка ведь призрачная на шее.       Зацепив Беку за палец, Юра не отпускал его весь путь, что они шагали до байка возле обочины.       «Вы там скоро?» — прилетело в чат от Никифорова.       «Ага, едем уже», — отправил Юра в ответ и взял протянутый Бекой шлем.       — Виктор? — уточнил Отабек, забравшись в седло мотоцикла. Юра не уставал любоваться и пускать слюни на то, каким нереально крутым и горячим его парень выглядел за рулём.       — Да. Но, может, не стоило соглашаться тусить с ними в наш единственный совместный выходной на этой неделе? — Юра пихнул заблокированный мобильник в карман и уже гораздо ловчее, чем прежде, нахлобучил на башку шлем.       — Не ворчи. — Отабек улыбнулся и заправил его выпавшую челку обратно под шлем. — Я знаю, что они оба тебе нравятся, и мы заранее договорились вместе отметить окончание наших… приключений, — изящно подобрал он слово для той долбаной пиздопляски.       — И ты правда твердо решил лететь на зимние каникулы в Хасецу? С ними? — перекинув ногу через сиденье позади Отабека, обречённо спросил Юра, прежде чем опустить защитное стекло.       — С тобой, — уточнил Бека. Стукнулся с Юрой лбами легонько. — А они за компанию.       Подмигнув, он опустил Юркино стекло, а следом свое. Одновременно с ревом заведенного мотора, Юра привычным жестом обнял Отабека за пояс, прижался к его спине — и Бека нажал на газ.       Впрочем, плевать, куда ехать, лететь или плыть. Главное — вместе. А с остальным, будь то мстящий за свою смерть призрак или же парочка глупо воркующих гейских друзей, справляться не так уж и страшно.