Doki Doki: Liberation

Третья интерлюдия: Воля и Надежда

      Я стою ни на чём.       Но и на чём-то одновременно. Пустота. Лишь красный кулон немного светится. › Что ж, пора это сделать... Да, Дельт?.. Никто мне не отвечает. Да и кому отвечать..? До отправки Деты и Кай ещё есть. Вот там и наговорюсь.       Меня трясёт. Больше от волнения, чем от страха. Это ведь... первая и последняя встреча с одной из самых прекрасных периодов моей жизни. Вернее, то, что от него осталось. Проведя рукой, я отгоняю негативные мысли. Теперь я понимаю Таку, когда он часто так делал...       Рука сжимает драгоценный подарок, что я взял у Деты перед перезаписью. Технически, мы — одно целое, поэтому совесть меня за это не корит. ...Но должна ли? Дальнейшие мысли вытесняют этот вопрос. Потому что пальцы расстёгивают кулон. У меня есть стаж в мгновенном переодевании, но сейчас всё слишком серьёзно, чтобы подвергать подарок хоть мизерной опасности. Снова смотрю на это прекрасное красное сердце. Воспоминания хлынули потоком. Я помню всё. Все мельчайшие подробности получения подарка. Даже с контекстом. Какой день тогда был, во сколько лёг спать, с какими мыслями...       Щелчок пальцев.       *Воля.       И я уже переодет. В одежду Деты. Ха-ха, смешно. Я мог бы это сделать и без щелчка. Я ведь всё-таки Создатель. Но что-то внутри меня постоянно просит пафоса. Или это, так сказать, предупреждение?       Снова одеваю кулон. И, да, надо бы с этой тряской что-то придумать. Не буду же я дрожать перед своей дочерью...? Но ничего дельного не приходило в мою головушку. А так как время не резиновое, что очень жаль, я мановением руки создаю порталы, которые работают как зеркала. Посмотрев на себя несколько секунд, и убедившись, что косплей на Дету полностью соответствует так хорошо знакомому оригиналу, я закрываю глаза... ...И даю Воле переместить себя в один мир с Гаммой Дельтой. На два десятка лет вперёд.

Дата и время: 18/04/2048 ; 15:03

Вселенная, место: [ОТКЛОНЕНО]

      Гамма едет с кладбища. До дома достаточно... далековато, так как он находится на другом конце города. Поездка в один конец занимает два часа... с моим присутствием. А без него она может ехать и всю вечность. С закрытыми глазами я слышу, как ветер свистит в ушах. А ещё я слышу музыку. Середина «Atomic Express». Такое чувство, будто я уже прослушал первую часть трека. Последний вагон поезда. Я стою на железной платформе. Сам локомотив едет неизвестно куда и неизвестно как, но главное, что с одинаковой скоростью. Таким образом, стоя спиной к Гамме, ей кажется, что "Дета" находится всегда параллельно. Я почти чувствую этот взгляд. Исходящий от голубых глаз. Тут я понимаю, что кулон будет не к месту. Пытаюсь незаметно снять его. — Папа! Я слышу голос. Даже сквозь окно и дикий шум ветра. У меня не было в планах стоять спиной к Гамме, но если мы будем обниматься — а мы будем — он может слегка помешать.       Звон стекла. Она, что, вылетела из транспорта?! Всё же сняв подарок с шеи, следующие действия я делаю автоматически. Рефлекс даёт сигнал мозгу сначала обернуться, а затем создавать белый мост под бегущей ко мне дочкой каждую треть секунды. Девочка. Хотя на вид не скажешь. Статная, достаточно высокая, красивая. Чёрный добавляет женственности, хотя сейчас она буквально летит на меня с раскрытыми руками и едва ли не звёздами в глазах. Чёрные пряди с правой стороны лица изредка прикрывают его часть. Всё из-за ветра. Пальто, рубашка, брюки, туфли... даже перчатки — и те чёрные. — Пап... папа... это правда ты?.. Ко мне не сразу приходит осознание того, что я должен сделать шаг навстречу. Или бег навстречу. Я не знаю. Воспоминания слишком сильные, и мир слишком замедлен, чтобы как-нибудь быстро отреагировать... По крайней мере, для меня.       Толчок. Сильный. Едва устоял.       Я прячу сердце с цепочкой в карман. Я чувствую, что я должен что-то сказать, но... › Доча...? Это единственное слово, что я смог вымолвить. Гамма буквально сжимает меня в объятиях, рыдая в моё плечо. А я лишь... смотрю на мою бедную девочку. › ... Я точно прощу себе это?..       *Надежда. — Папа... Папочка... я... я... У меня аж ёкает внутри от обращения. Не в силах больше вынести душевных мук и потока воспоминаний, глаза заполняются горькой печалью. Я крепко обнимаю дочурку. Чтобы хоть как-то её успокоить, одна рука переходит на голову Гаммы и проходится по чёрным волосам, ещё сильнее прижимая к себе. Ещё раз. И ещё раз. Я всегда обожал это делать. › Ничего не говори, хорошо...? – почти умоляю я, чувствуя дрожание своего же голоса. Может, мне холодно. Может, из-за волнения мне жарко, а из-за сильного ветра стало холодно. Здесь же ни окон, ни дверей... Она кивает. Я чувствую это. Обычно после такого— Не успеваю я обдумать мысль, как Гамма уже подняла на меня своё личико. И первое, в чём я тону — это глаза. Эти сине-голубые глаза, из которых текут маленькие слезинки, словно вышедшее море из берегов. И второе. Черты лица... «Мне милы твои черты лица...» Мне перехотелось просто стоять в обнимку. Мне надо было что-то делать. Что-нибудь, как-нибудь... Это из-за избытка Надежды?       Мне надо двигаться, иначе я взорвусь. Первая мысль сразу пошла в действие. Без обдумывания. Я беру девчонку за пояс и поднимаю вверх. Теперь она выше меня. И будь я на её месте, я бы попросил себя раскрутить... Следующий импульс рук удовлетворяет возможное желание. Я начинаю крутить Гамму над собой, безошибочно переставляя ноги. › Это моя дочка! – громко заявил я миру. Я уже не знаю, видно ли моих слёз, адекватны ли мои действия — крутиться со своей дочкой на движущемся непонятно куда и как локомотиве, — и насколько переполнен я сейчас Надеждой, что смог поднять семьдесят килограммов и крутить над собой так долго... Я не знаю. › Я отец! Я просто искренне наслаждаюсь. › Я действительно отец! После того, как её руки наконец обрели опору в виде моих плеч, а губы прогнулись в тёплой улыбке, контроль над собой полностью потерялся, и я закрутил её ещё сильнее. › Ха-ха-ха-ха-ха! Я смотрю на Гамму и снова смеюсь. От души. Кажется, моё сердце начинает таять. Но это невозможно, ведь так? › Ха-ха-ха-ха! Я не могу оторвать от неё взгляда. А ей приходится постоянно моргать, так как порывы ветра и центробежная сила сметают слезинки с её щёк. Слезинки..? Но она робот, она не может... Или всё-таки— Резкий упадок сил заставляет меня думать уже о том, как аккуратно вернуть Гамму на пол.       Впрочем, стоило мне сделать облегчённый вдох — и мы снова в объятиях. Теперь крепче обнимаю я. — Как же... как же я рада тебя видеть... – тихо говорила она. От избытка чувств я снова нежно прохожусь по её волосам. Чувство вины. › И я тебя, Гамма... Я виноват перед тобой и... ... Вина захлёстывает вновь. Хотя её не должно быть. Я не виноват, что она решила оживить подарок. Не виноват я и в том, что по скрипту прошло сразу девять лет, и вот, десятый, годовщина. Опять же, когда она это прописывала, меня не было рядом. «Я рядом». Обнимаю сильнее. Без разницы, насколько. Я хочу показать, как сильно я ценю её. — Пап, всё хорошо. Это в прошлом... Для кого-то всё ещё в настоящем... Но её забота сильно согревает — этого не отнять. Хоть я и не пойму, как можно взять и списать со счетов такой серьёзный косяк с моей стороны. В общем, она вся в свою маму. — Никто тебя не винит, – продолжила Гамма, – никто не обижается... У меня вырывается смешок. Не сдержался. Благо, со стороны это звучало как подавленный кашель. «Никто не обижается...» А вот я себя простить не могу. Ну... Ну, просто как? Как можно было обречь на страдания того человека, в которого был влюблён?.. Как можно было обречь на страдания тех, кто в этой Вселенной? Это ведь... отражение. Отражение внутреннего мира. Да, я сделал почти то же самое с Детой, но я хотя бы не отбирал Надежду... А здесь... Я появляюсь, чтобы уйти. Далеко и навсегда. Осознание снова больно ударяет меня. Руки сжали чёрное пальто плачущей дочки. До предела. Настолько, что Воля прожгла тёплую одежду и пальцы почувствовали рубашку. «Никто тебя не винит...» Я ведь не смогу. Не смогу. НЕ СМОГУ, ХОТЬ ТЫ ТРЕСНИ. Зачем тогда это? Зачем встречаться с Гаммой, чтобы потом сказать, что это был последний раз? Неужели и это ошибка? Я уже не помню, когда меня пробило на слёзы. Но я хочу так сидеть и сидеть... Всегда. Я не знаю, чувствует ли она боль, но, по крайней мере, дочка ничего не говорит. Она сильно прижалась ко мне, не ослабляя хватки. Я даже плохо слышу, как Гамма плачет. В ушах свистит ветер и одновременно с ним отбивает «Atomic Express», которого, видимо, никто, кроме меня, не слышит. Я не хочу отпускать. Но мне нужно идти. Что будет дальше с Гаммой? Я не знаю. Зато в моё сознание влетает мысль. Она не такая уж и плохая, но просто я так ещё никогда не делал. Ни с Детой, ни с самим собой. Спасибо Глебу Кащееву и его книгам про кольцо миров. «Всегда», значит, да?.. Я накрываю голову Гаммы своей. Перед моими глазами ещё жива картинка изумлённого парня в моей одежде, который впервые увидел свою дочь. Может, мне и не стоило тогда стирать ему память об этом... Уста целуют чёрную макушку. Не ощущая никаких признаков "бесчеловечности" собеседницы. Мне ещё хотелось бы увидеть могилу "жены". Принести цветов, привести в порядок территорию гроба. Они ведь вряд ли успели это сделать. Там ведь не только она одна. Кстати, а где Ильмор? Он разве не должен был ехать вместе с Гаммой? Эта мысль заставила меня поднять глаза на выбитое стекло. Больше никого нет. Насколько можно судить по виду салона со стороны улицы и по отражению стёкол. Водителя, наверное, тоже не существует. Взгляд переключился на дорогу. Бесконечная прямая. Вот он, значит, счастливый конец? То самое воссоединение? А что будет дальше? *Но это не имеет значения. Я просто зациклю последнюю минуту мира. И буду смотреть назад, чувствуя подбородком чёрные волосы дочурки. Смотреть назад, в бесконечный горизонт, где впереди путей несётся локомотив. Где нет начала и не будет конца.