Doki Doki: Liberation

Глава 42: Полуаддикция

— Женя! Жень! Ты как? Две тёплые руки держали мою голову. Я разлепил глаза. В ушах ужасно гудело, а всё тело болело от ушибов. — ...Ой, у тебя кровь на лице. — Ничего. – Я улыбнулся, встал на ноги и осмотрел ближайшие кусты. – Странно. Кажется, я этого зверя конкретно напугал. Отряхнувшись, я взял два бревна на свои плечи. — ...Идём, Лер. По крайней мере, мы выполнили задание: принесли ветку, которая будет гореть ещё долго. Она взяла ещё одну, поменьше, и мы двинулись на северо-восток.       На костровую мы продирались через заросли кустов, так как искать дорогу уже просто не было сил. Но мы доложили о своём прибытии нехилым шумом, который, как мне казалось, заставил всех умолкнуть. — Ещё одна девочка пошла в лес, а на неё напали волки и растерзали... – Как только на меня упал свет, Уля сразу вскрикнула: – Ой, мамочки! Реакция Ульяны заставила всех пионеров обернуться к нам. — Не девочку, а мальчика... – продолжил я её мысль. — Ничего себе, как вы долго... – Вожатая подошла ближе ко мне. – Семён, что произошло? Почему у тебя кровь? — На нас напали. — Кто? – удивилась Ольга. — Без понятия. Сначала обрычали, а потом заставили полезть на дерево. Но точно не собаки. — Такой хриплый, громкий лай? – поинтересовалась Женя издалека. — Да. Вы тоже слышали? Она покатилась со смеху: — Эх вы, юные натуралисты! Это же косуля кричит! Чт— Косуля? — О, блин... — Самое большее, на что она способна — это лягнуть вас копытом, если, конечно, вы её догоните! Лера начала хихикать. Я повернулся к ней. — Вот чёрт. Кошмар. И я бросил ветку вниз. Толпа грохнула со смеху, и мы вместе с ней. — «И почему это в школе не преподают? Вот, что действительно надо в жизни!» Между тем, мой конфуз раздули до глобальных масштабов, и все, кому было не лень веселиться, бекали и мекали. Толян вообще приставил пальцы рожками к лысой башке и, гавкая, носился по костровой. Пробегая мимо нас, он попытался меня лягнуть, но... что-то пошло не так. Резко сменив направление, он споткнулся о валун, и, нелепо взмахнув руками, угодил прямо в огонь. Упс. Из костра вылетел сноп искр, и огонь исчез. Поляна осталась без света. Раздался истошный вопль. В центре костровой снова вспыхнуло пламя... Но это горело не дерево... Наконец, до моего мозга допёрло, что нужно что-то делать, а не стоять, как все, столбом. Быстро отодвинув пионеров и образовав свободную полосу шириной в метр, я кинулся к костру, схватил мальчишку и со всей силы покатил его по земле, поддерживая скорость и не уменьшая расстояния. На конце его уже ждала Кай, которая держала в воздухе ведро. Как только Толян был в паре метрах от неё, она с размаху вылила всё содержимое на него. И на меня. Несчастный потух. И он больше не кричал. Он лежал чёрный, страшный, в прогоревших лохмотьях. В гробовой тишине было слышно, как он со свистом втягивает в себя воздух. Виола уже растолкала всех и склонилась над ним, а Саныч походным топориком срубил несколько молодых осинок и, потребовав у мальчишек помладше снять ремни, переплёл ими импровизированные носилки. Толяна бережно уложили на них. Ко мне подошла Лера. — Молодец. — Ты тоже. — Меня учили, что надо сделать в таких ситуациях. А ты это знала и умела раньше меня. — Слушай, у меня есть одна идея. — Какая? – я ожидающе вскинул брови. — Хочешь полетать? О… Да… Я забыл об этом… — Да-да, я об этом, – улыбнулась она, видя, как моё лицо преображается. – Давно мы этого не де— — Помогай нести! – ткнул в меня пальцем физрук. – Где кудрявый? — Ушёл, – развёл я руками. — Оль, Виол... Женщины кивнули и взяли носилки. — Погодите! У нас есть идея! – крикнул я взрослым и стал отходить подальше. – Вы же не будете нести его до самого медпункта? — Именно так мы и хотим, – ответила Ольга и пошла вперёд. — Да подождите! Я могу сделать это гораздо быстрее! – Я посмотрел на Леру. – То есть, мы. — И как же? – басом спросил Борян, не прекращая идти. — Если скажу, вы мне не поверите, так что просто приделайте перед Толей ещё одну ветку как ограничение! Сказав это, я жестом подозвал сестру, и мы отошли на приличное расстояние. На меня смотрел весь лагерь. Я услышал, как Саныч срубает ещё одну осинку. Значит, всё готово. — И отойдите на метра два от пострадавшего! – крикнул я и побежал вперёд. Мы стали разгоняться. Взявшись за руки, побежали ещё быстрее. И ещё. Ветер дул нам в лицо, ощущение лёгкости увеличивалось. В какой-то момент я почувствовал, что будто ничего не вешу. Переглянувшись с Лерой, я боковым зрением заметил... ...Крылья. Мы летим! Моментально вспомнив, как управлять полётом, мы взмыли вверх. Лагерь восторженно ахнул, все разинули рты. Наши крылья светились ярким белым светом. Они состояли из маленьких флюидов, которые брали начало от лопаток и давали размах в два точных метра. Ближе к телу их видимость уменьшалась от середины и доходила до полупрозрачности. Нимба над головой, разумеется, не было. — «Ты... Ты прекрасна, Валерия...»       Сделав глубокий вдох, я проснулся. Ощущение полёта сохранялось, как и лицо сестрёнки прямо перед моими глазами. Она будто смотрела на меня с потолка. Ущипнув себя, я понял, что потолок мне не ответит. Или ответит? — Лера?.. Ответа, как и ожидалось, не последовало. Я ещё немного покрутился под одеялом.       Прозвенел будильник. Я раскрылся, выключил назойливый сигнал, параллельно посмотрев время, и медленно пошёл вниз по лестнице. Приведя себя в порядок, я в гостиной столкнулся с Нацуки. — Привет. — Привет, Дета. — Как спала? — Вроде норм. Мы обнялись. — А вот я — как всегда. Девочка не ответила. — ...Ладно, я за завтраком, а потом уже будем выдвигаться. — Ага... – зевнула Нацуки. Как только мы разошлись, моя улыбка моментально сползла с лица. Я проверил проценты. 91%, плюс-минус. Зайдя на кухню, я открываю шкаф и смотрю, что у меня есть. Ничего. Тогда я лезу в холодильник, потому что готовить мне сейчас совсем не хочется. О, есть. Блинчики с изюмом. Сойдёт. Разогрев их в микроволновке, я крикнул в никуда: — Завтрак готов! Ответа не последовало. Тогда я поднялся в свою комнату, чтобы переодеться. Войдя, меня будто звала кровать. Я чувствовал странное влечение к ней, и чем больше я сопротивлялся, тем сильнее мне хотелось прилечь. Исходя из этой логики, я просто расслабился. Меня сразу же подкосило, и я упал на колени, лицом на одеяло. К моим глазам стали подступать слёзы. Я всеми силами не хотел сейчас плакать, но мой организм уже расслабился настолько, что, когда я смог понимать, что происходит, я уже рыдал, как младенец. Голова пульсировала острой болью. Я сжал кулаки. Ногти впились в ладонь, но особого дискомфорта я не почувствовал. Я сжал руку сильнее. И ещё сильнее. Физическая боль смогла немного успокоить меня, заставив тяжело и глубоко дышать. Подняв руки, я стал царапать себе весь локоть с лютой яростью, начиная от запястья и кончая плечом. ...Помогло. Меня отпустило ещё на немного. Тогда я прошёлся так ещё раз с другой стороны. Руки горели. Слёзы прекращались. Я просто лежал, глубоко втягивая воздух. Не знаю почему, но после процедур это странное чувство ушло, и я снова смог встать. Голова страшно разболелась, но я не согнулся в приступе боли, а лишь взглянул на свои руки. Красные и бежевые полосы чередовались друг с другом, словно “зебра” на дороге. При этом я ощущал некую эйфорию от боли и жгучести в руках. Вцепившись в руку ещё раз, ногти процарапали там, где остались бежевые полоски. И я стал наблюдать, как телесный цвет медленно переходит в розовый, а тот — в красный, излучая при этом приятную боль. — Дета?! А, Нацуки, наверное, уже вышла из своей комнаты. — Иду! Две минуты! Быстро заправив постель и одевшись так, чтобы пиджак полностью скрывал красную кожу, я напоследок согнул руку в локте. Боль пронзила моё тело насквозь — я чуть не упал на край тумбочки. Но вместе с этим, желание разводить сырость полностью улетучилось, уступая место приятному жжению в руках. Ж-Жению? Хах, это довольно... подходяще.       Спустившись вниз, я застал Нацуки на кухне, которая с большим аппетитом уплетала блинчики. — Эй, это на нас двоих! – возмутился я. — Ой. Прафта? — Ага. Ты уже больше половины слопала. — Хах. Ишвини... – и продолжила дожёвывать. — Ладно, сейчас продублирую. Пару строк в Консоль — и вот, передо мной две абсолютно одинаковые тарелки с идентичными блинчиками. На удивление, мне сейчас мир не был так сильно безразличен, как несколько минут назад. Может, когда наступает такая апатия после воспоминаний, всегда так делать? Главное, чтобы никто не увидел, иначе не поймут.