любит ил он тебя?

       Постукивание по окну разбудило медика, и взглянув на окно, она увидела Саске в маске АНБУ. Три недели прошли с момента их последней встречи. Вчерашний день был особенным, ведь ему исполнилось двадцать лет, но Учиха не был дома, чтобы отпраздновать это событие. Тем не менее, на работе она съела для него кекс. Сакура не могла сдержать улыбку, когда бросилась к окну, чтобы впустить парня, обнимая его за шею и готовясь поцеловать. Но его усмешка напомнила ей, что Саске до сих пор не снял маску, и она покраснела. —Прости, — молвила медик. — Я так сильно скучала по тебе, Сасуке-кун, каждый день. Его тело напряглось под прикосновениями, и она отпустила его. Шиноби отвернулся, его взгляд устремился на кровать, парень медленно снял маску. Его глаза оставались закрытыми, но рука медленно поднималась, чтобы ущипнуть переносицу. Сакура знала, что ему не нравится, когда она так откровенно выражает свои чувства. Но иногда девушка не могла удержаться. Она любила его… Она задалась вопросом, чего же он ждет? —Извини, — Сакура лишь желает успокоить его, словно добрый луч света в темной пустоте. Саске долго не было, и сегодня у него запоздалый день рождения. Ее слова несли в себе искренность; Сакура скучала по нему, словно цветы скучают по солнцу. —С днем рождения, Саске кун, — шепчет через несколько секунд девушка, как звук тихого мелодичного ветра. Сакура стремится приблизиться к нему, стремясь исцелить ту боль, которую, по его мнению, причинила. Но взаимодействие с Учихой — это дилемма. Она мечтает о поцелуе и мире, но это, скорее всего, только разожжет его страсти еще сильнее. Зачем же Учиха пришел, если собирался так себя вести? Саске берет ее руки в свои, словно мост над бездной, до тех пор, пока они не дотягиваются до его лица. Темные глаза смотрят на нее свысока, словно черное небо над горизонтом, держа ладони все еще нависающими над своими щеками. Если бы Сакура не знала Учиху, то подумала бы, что ониксовые глаза пронизывают эмоции, словно звезды на ночном небе. Эмоция, схожая с страхом, как ветер, холодный и неуловимый. Однако Саске Учиха никогда ничего не боялся, словно несокрушимая скала. Должно быть, у него была сложная миссия, думает девушка. Она тепло улыбается ему. —Я только хочу подлечить тебя. У тебя болят глаза? Саске колеблется, словно решаясь на великий шаг, прежде чем положить руки на виски. — Да.       Его Шаринган вспыхивает еще до того, как медик успевает задать вопрос. Иногда наследник клана Учиха закрывает глаза, когда куноичи начинает свой ритуал, потому что когда зеленая чакра окутывает его глаза и разгоняет накопившееся напряжение, это приносит ему невероятное удовлетворение, не менее мощное, чем близость. Но взамен, сегодня Саске лишь наблюдает за девушкой. Её глаза скрыты в сосредоточенности, нижняя губа затиснута между зубами. Розовые волосы растрепались после сна, и, должно быть, Сакура забыла, что на ней только футболка большого размера, ведь обычно она слишком застенчива, чтобы позволить Саске увидеть себя в таком виде.       Он отметил, как напарница готовилась целый час, но, глядя на неё сейчас, на ее естественную, погруженную во тьму, он не мог понять, зачем ей понадобилось столько времени на эти усилия. Сакура великолепна. Учиха с удивлением закрывает глаза при этой мысли.       Скорее всего, он не должен был приходить сюда сегодня. Он убеждал сам себя, что не собирался этого делать, пока не увидел ворота своего дома и не вспомнил зеленые простыни и розовые волосы. Саске понимает, что слишком привязан. Привязанность все еще слабость, потому что плохие вещи случаются с теми, кого он любит, и еще хуже — с теми, к кому он привязан, а Сакура этого не заслуживает. Сакура закончила лечение и в тот же момент завершились его размышления. Глаза брюнета еще пропитанные красной пеленой, медленно открываются и встречались с зелеными. Румянец нежно расцветает на щеках, и он понимает, что Харуно жаждет выразить свои чувства. —Я никуда не ходила, пока тебя не было, — произносит она, обращаясь к нему. Саске может признаться самому себе, что эти слова вызывают у него приятные эмоции. И это заставляет его вздрогнуть. —Хм. —Я никогда не позволяла себе уходить домой с кем то другим кроме тебя…— Она переводит взгляд с одной ноги на другую, неосознанно делая это, и это её нервное движение, о котором он не должен был знать, но знает. —Понимаю. —Саске, я всё ещё… Он прерывает её поцелуем, потому что не хочет слышать слова, которые она собиралась произнести. Они пугают его — Сакура пугает его. Он целует её и убеждает себя, что это единственная причина, но, честно говоря, у него нет никакой особой причины. Учиха целует её, потому что он здесь, в её комнате, в полночь, они совершенно одни, и, черт возьми, он просто хочет её поцеловать. Учиха питает опасение перед Сакурой Харуно. От одной лишь мысли об этом желании шиноби чувствует в себе странный микс смеха и крика. Тем не менее, он не вправе позволить себе колебаться. Саске прижимает куноичи к постели, устремляясь к ней губами, которые шепчут его имя. Это чудесно, Саске жаждет услышать больше, несмотря на то, что глубоко внутри знает — сегодня он не должен был приходить. Брюнет это предчувствовал, и мог бы предварительно напиться, чтобы иметь оправдание, объяснение происходящему. Весь завтра Сакура начнет требовать, давить и ожидать от него чего-то, что он сам все еще слишком боится предоставить. Ему по силам даровать ей секс, но ей не столь важно, кто ей это дает. Сакуре нужно больше, чем происходящее, она готова кричать, когда этого не получает. В такие моменты Учиха целует её, утешая себя тем, что это лишь попытка заткнуть медика, хотя на самом деле он это делает потому, что она чрезвычайно мила в гневе, хотя сам Саске не хотел бы, чтобы она злилась на него, и она забывает о своих претензиях, пока следующее недопонимание не настигнет их. И хотя Сакура абсолютно права, заслуживает гораздо большего, и, возможно, где-то внутри него есть желание предоставить ей это, шиноби сомневается, сможет ли когда-либо это осуществить. Потому что то, чего она так страстно желает, впервые после событий с Итачи, наполняет его ужасом. Всё завершилось настолько быстро, как и началось, что стало возможным благодаря прошедшим нескольким неделям (он тоже не выходил никуда), напарница всегда казалась ему чрезмерно великолепной. Слишком божественной. Слишком исключительной и ранимой, но её колоссальная сила так быстро лишает его сил. Кончики её зелёных пальцев медленно скользят по его груди, унося напряжение и расслабляя тело, словно Учиха не должен был чувствовать этого, учитывая своё прошлое. —На этот раз останься со мной, — шепчет Сакура. А вслед за этим: —Я люблю тебя. Слова, которые он не хотел слышать, вырвались из её уст. Сакура моментально осознала свою ошибку, как только они вырвались из её губ. Она не хотела даже пытаться произнести их снова. Харуно хотела бы вернуть их обратно, но уже было слишком поздно. Всё равно рано или поздно они бы вырвались наружу. Саске сидит, повернувшись к ней спиной. Его реакция «бой или бегство» мгновенна. Он отталкивается от девушки. —Не начинай, Сакура. — предупреждает он. Простыни с кровати соскальзывают на пол, оставляя её обнаженной на матрасе. Саске, не поддаваясь соблазну (каким бы он ни был манящим), встаёт и начинает одеваться. Сакура плачет. —Ты ничего не чувствуешь? Конечно, Учиха чувствует, и это сильно давит на него, весь он снова заставил её плакать. Саске кажется, что он постоянно толкает Сакуру к слезам. Он понимает, что она заслуживает намного большего, чем он может ей предоставить. В уме всплывает фраза, которую он услышал где-то в прошлом: —Я неполноценен, если не свободен. Она качает головой. —Я не понимаю, зачем ты говоришь такие вещи. Саске знает самого себя. Он понимает, что, когда испытывает страх, всё летит под откос. Он хочет оттолкнуть Сакуру и одновременно жаждет притянуть её к себе, но тьма внутри него всегда одерживает верх. Он лишь приносит ей слёзы, а она заставляет его чувствовать себя тяжело и беспомощно. Учиха не хочет сломать её из-за этого. Он почти оделся, а девушка за спиной всё ещё тихо рыдает. Ему кажется, что он — её неудача, постоянно подталкивающая её к слезам. А она — его бремя, омрачающее разум. Может быть, лучше освободиться друг от друга? —Привязанность — это слабость. Она приносит лишь боль. «…» Почему Сакура не может понять? Почему ей не хватает того, что уже есть? Почему она всегда жаждет большего? —Свобода никогда не причинит тебе такой боли. Сакура саркастично смеется. —Может, ты просто обманываешь себя, Саске кун, но скажи мне, пожалуйста, что ты не веришь в этот бред! Саске понимает, что продолжение разговора не приведет к ничему хорошему. —Верь во что хочешь. —Ты хочешь быть свободным, не так ли? Да. Нет. Кто знает? Он молчит. —Ты считаешь себя недостаточно свободным? Разве ты не трахаешь все что двигается? Он насмешливо улыбается. —Я не говорил ничего вульгарного. —То есть тебе нравится такая свобода? Тебе нравится э маленькая игра, в которую ты играешь со мной? Он вздыхает в разочаровании. —Это не игра, Сакура. Просто… всё, что связано с этим — твои чувства… я не в силах… —Ты… не можешь, — повторяет она. Сакура горько усмехается и опускается на пол, чтобы укутать себя одеялом. Она отводит взгляд, между ними зияет пропасть. Молчание только углубляет разрыв, Саске колеблется между сожалением о том, что пришел, и сожалением о том, что не остался с ней. Он стоит, уставившись в окно, пытаясь прояснить, что происходит в душе. Вдруг брюнет слышит тихий звук, похожий на приземление. Он оборачивается, видя её небольшую фигуру под одеялом, и задумывается о том, что может быть, ему следует вернуться. Наследник клана не может ответить на её чувства, но он мог бы остаться, как Сакура просила .И, если честно, ему не хотелось бы уходить. Но ноги остаются неподвижными. —Уходи, — наконец произносит медик шепотом. Через мгновение он подчиняется. Выходя из комнаты, Саске медленно закрывает окно и спрыгивает на крышу, ругая себя. Даже если он и говорил, что узы приносят боль и не знает, как поступить с её чувствами, Учиха не может избежать ощущения слабости перед бегством. Он смотрит на крыши квартала, где живет Сакура, и сожалеет, что, возможно, плохо справился со сложившейся ситуацией. В том, что он сказал, не было ничего плохого, но… возможно, это было не то, что нужно было сказать.