Клинок алой луны

      Кимура и Ситула без происшествий добрались до города, окружённого песками пустыни. Город выглядел непритязательно, но в этом был свой шарм. Узкие улочки были забиты людьми: торговцы громко зазывали покупателей, предлагая всё от восточных специй до простых тканей, а старые повозки с лошадьми едва проталкивались сквозь толпу. Обычных магазинов здесь почти не было, всё держалось на шумных рынках, где жизнь кипела.       Пара неспешно прогуливалась среди лотков, иногда задерживаясь у прилавков с фруктами и сладостями, но в итоге их внимание привлекли запахи еды. Решив, что пришло время подкрепиться, они зашли в небольшую забегаловку.       Заведение оказалось скромным: деревянные столики, кое-где покосившиеся, простые стулья, стены украшены выцветшими тряпичными занавесками. Но пахло здесь вкусно — смесью пряностей, жареного мяса и хлеба.       Кимура и Ситула выбрали столик в углу, возле небольшого окна, откуда открывался вид на соседний рынок. Солнце, пробиваясь через грязное стекло, мягко подсвечивало их лица. — Здравствуйте, — к ним подошёл мужчина среднего возраста с тёмной кожей и густыми усами. Это был официант. На его бейдже значилось имя: Аббас. — Что будете заказывать? — спросил он доброжелательно, держа в руках потрёпанный блокнот.       Кимура даже не удостоил его взглядом, лениво отвечая: — Два донера. С халапеньо. И два прохладительных напитка… каких-нибудь. — Его голос звучал так, будто он размышлял о чём-то более важном, чем еда.       Аббас кивнул, записал заказ в блокнот и, улыбнувшись, сообщил: — Всё будет готово через пять минут.       Когда официант ушёл, Кимура перевёл взгляд на Ситулу. Она сидела, уставившись в окно, казалось, полностью поглощённая своими мыслями. Солнечные лучи играли на её розовых волосах, но на лице читалась лёгкая усталость. — «Давно же я не ел, последнее время я лишь поглощал питательные вещества из крови тех, кто мне проиграл», — лениво подумал вампир, откинувшись на спинку стула. — «Особенно донера… где-то год прошёл. Вот бы сейчас просто расслабиться. Пожалуй, послезавтра и отправлюсь в эту Империю. Завтра отдохну»       Кимура зевнул, прикрыв рот рукой, и с ленивым интересом осмотрел заведение. Простая, грубоватая обстановка ничуть его не смущала. Ему нравилось наблюдать за этим мирным и неторопливым местом.       Прошло несколько минут, и Аббас вернулся с подносом. На нём дымился свежеприготовленный донер и стояли два стакана с прохладительными напитками. Аромат чесночного соуса, пряностей и жареного мяса заставил Ситулу оживиться. Едва официант поставил тарелки на стол, она почти выхватила свой донер и принялась жадно есть.       Кимура приподнял бровь, наблюдая за ней. — Ты хоть жевать успеваешь? — съязвил он, заметив, с какой скоростью она разделалась с едой. — Вкусно… — протянула Ситула, не глядя на него, а затем бросила быстрый взгляд на его ещё целый донер.       Её рука начала осторожно тянуться к его тарелке, но он молниеносно отразил попытку, хлопнув её по пальцам. — Ты такая чревоугодная, знаешь ли? — заметил Кимура, не скрывая лёгкого раздражения.       Ситула фыркнула, отвела взгляд и надула губы, изображая обиду.       Кимура, довольный её реакцией, поднял свой донер и сделал первый укус. Сразу же волна вкуса захлестнула его. Нежное куриное мясо, обжаренное до золотистой корочки, сливочный чесночный соус, острая свежесть халапеньо и хрустящие овощи — всё это сочеталось так идеально, что он едва не закрыл глаза от удовольствия. — «Я и забыл, насколько это вкусно», — подумал он, прежде чем сделать второй укус.       Ситула искоса наблюдала за ним, всё ещё слегка надувшись. — Если не хочешь, я могу помочь, — съязвила она, кивнув на его донер.       Кимура, не оборачиваясь, ответил, спокойно откусив ещё кусок: — Мечтай.       Кимура доел свой донер, вытер рот грубой салфеткой и перевёл взгляд на Ситулу, которая уже окончательно расслабилась, сидя за столиком. — Итак, — лениво протянул он, опираясь локтями на стол. — Думаю, стоит снять какую-нибудь квартирку. Простую. Никакой роскоши. — А я-то думала, ты спишь, где придётся, — ухмыльнулась Ситула, склонив голову набок. — Но идея хорошая. Всё-таки пару дней надо отдохнуть. — Я вообще не сплю. Мне не нужен сон.       Кимура достал из-за пояса небольшой кошель и оставил на столе двадцать Муфридов за донеры. Аббас, стоявший у стойки, улыбнулся им и махнул рукой. — Приходите ещё! — громко пожелал он.       Пара вышла из забегаловки, оказавшись снова под палящим солнцем.       Улицы города стали чуть менее оживлёнными: закат близился, и многие торговцы уже сворачивали свои лавки.       Кимура прищурился, оглядываясь по сторонам, и вскоре подошёл к одному из прохожих — мужчине с корзиной фруктов. — Слышь, — лениво начал он, — не подскажешь, где тут снять жильё?       Мужчина смерил его взглядом, будто оценивая, стоит ли связываться. Потом заметил мечи за поясом и мгновенно смягчился. — Гостиница «Песчаный лотос». Прямо по улице, потом направо. Вы её не пропустите, там вывеска большая. — Спасибо, — коротко бросил Кимура, уже поворачиваясь в указанном направлении.       После нескольких минут прогулки они действительно нашли гостиницу. Здание оказалось невысоким, скромным, с потрёпанной вывеской, на которой была нарисована лилия, окружённая песками. Внутри пахло старым деревом и едва уловимыми специями. У стойки их встретил мужчина в белой рубахе и с пушистыми усами. — Добро пожаловать! Ищете номер? — Два, — отрезал Кимура, доставая кошель. — Простых.       Гостиничный служащий кивнул и, записав что-то в книгу, протянул им два ключа. — Номера небольшие, но чистые. По десять Муфридов за ночь.       Расплатившись, они поднялись на второй этаж, где находились их комнаты. Двери скрипнули, открывая вид на маленькие, но аккуратные номера. Внутри стояли старые, но крепкие кровати с простыми белыми покрывалами, небольшие деревянные столики и шкафы, которые, казалось, видели не одно поколение жильцов. Окна выходили на улицу, где было слышно, как ветер шуршал песком и едва уловимый гул вечерней жизни.       Кимура открыл окно в своём номере и вдохнул прохладный вечерний воздух. — Скромно, но сойдёт, — пробормотал он себе под нос.       В соседнем номере Ситула, устроившись на кровати, лишь тихо вздохнула, перебирая в голове события дня.       Вечер продолжал медленно окутывать город, и шум на улицах постепенно стихал. Кимура, стоя у окна своего номера, наблюдал за тем, как в небе проступают первые звёзды. Его алые глаза слегка прищурились. — Довольно прекрасный город… — пробормотал он себе под нос. — Бедный, маленький… но в этом есть свой шарм.       Размышляя, он машинально провёл пальцами по эфесу своего правого клинка. Мысли вновь вернулись к словам Ситулы о «Тэйгу». Ему никогда не приходило в голову задуматься о происхождении этого оружия. Всё, что он знал — оно крайне лёгкое, но очень прочное, и при этом, взмахнув им, в направлении атаки будет отправлено невидимое лезвие, способно легко разрезать сталь, словно это масло. А теперь, узнав о его имперском прошлом, интерес к клинку вспыхнул с новой силой. — «Вот бы сейчас покурить», — лениво подумал Кимура, удобно устроившись на кровати в своём скромном номере. — «Но, сначала надо избавиться от донера. Всё равно количество питательных веществ в нем не сможет заправить моё тело»       Не торопясь, он поднялся на ноги и направился к небольшой, потрёпанной дверце туалета. Облупившаяся краска и потрескавшаяся плитка на полу лишь добавляли этому месту убогого очарования. Кимура облокотился на стену, бросив задумчивый взгляд на стоявшую в углу мусорную корзину. — Дело техники, — пробормотал он, слегка усмехнувшись.       Он резко наклонился вперёд и одним точным, почти артистичным плевком отправил содержимое своего желудка прямо в корзину. Уверенность и лёгкость, с которой он это сделал, вызывали почти уважение. — Вот теперь другое дело, — сказал он тихо и облегчённо выдохнул, чувствуя себя легче, чем раньше.       Выйдя из туалета, Кимура провёл пальцами по внутреннему карману своей одежды и вытащил курительную трубку. Её поверхность, тёмная и гладкая, напоминала полированный обсидиан, а легкий серебряный ободок на чаше добавлял элегантности. Он извлёк мешочек с табаком, запах которого, слегка древесный с оттенком пряностей, заставил его на мгновение закрыть глаза от удовольствия.       Медленно, почти ритуально, он наполнил чашу, утрамбовывая табак пальцами, и направился к открытому окну. Ночной ветер уже успел проникнуть в комнату, ласково развевая лёгкие занавески. — А может, не в комнате, а… на крыше? — Кимура тихо пробормотал себе под нос, глядя на звёзды, видневшиеся в тёмно-синем небе.       Решение было принято мгновенно. Одним плавным движением он перелез через подоконник, цепко ухватившись за выступы на стене, и ловко, будто это было его привычное дело, взобрался на крышу.       Песчаный ветер обжёг лицо, но не неприятно, а скорее бодряще. Город внизу жил своей ночной жизнью: редкие прохожие бесшумно двигались по узким улочкам, тени от фонарей дрожали на стенах зданий, а где-то вдали послышался лай сторожевой собаки.       Кимура устроился на краю крыши, вытянув одну ногу и позволяя другой свисать вниз. Он вынул огниво, ловким движением высек искру, которая зажгла табак в чаше. Дым лениво потянулся вверх, уносимый ночным ветром.       Первая затяжка — и напряжение в плечах спало. Кимура выдохнул густое облако дыма, наблюдая, как оно растворяется в воздухе. — Вот теперь точно лучше, — произнёс он почти шёпотом, с видом человека, который нашёл своё место в этом мгновении.       С крыши открывался вид на город: глинобитные дома тянулись вдаль, пока не исчезали в песчаной дымке пустыни. Ветер доносил слабые ароматы специй и жареного мяса с ночного рынка, едва слышные отголоски разговоров и звяканья металла. — «Интересно, долго ли продлится это спокойствие?» — подумал Кимура, делая ещё одну затяжку и глядя на звёзды, которые рассыпались по небу, словно кто-то щедро разлил жемчужный песок.

***

      Прошёл месяц. Хотя Кимура уверял себя, что уедет «послезавтра», его обещания затянулись на долгие дни, ставшие неделями. Но вот, наконец, настал момент расставания.       Он стоял рядом с каретой, которая должна была увезти его в далёкую империю. Яркое солнце пустыни золотило его чёрные волосы, собранные в небрежный хвост, а алый шарф лениво развевался на ветру. Перед ним стояла Ситула, спокойная, как всегда, но её глаза выдавали лёгкую печаль. — Ну что ж, нам пора прощаться, — мягко произнёс Кимура, глядя на неё своими алыми глазами. Его голос был ровным, но в нём читалось что-то тёплое. — Мы ещё увидимся.       Ситула молча кивнула, её губы дрогнули, но она ничего не сказала. Ветер трепал её розовые волосы, словно играя с ними, чтобы отвлечь от прощания.       Кимура, не спеша, пошарил в кармане своего кимоно. Его пальцы нащупали небольшой стеклянный шприц, наполненный густой алой жидкостью. Он вытащил его и протянул девушке.       Ситула нахмурилась, её взгляд метнулся от шприца к Кимуре. — Что это? — спросила она тихо, слегка недоверчиво, хотя старалась, чтобы её голос звучал равнодушно.       Кимура вздохнул и закатил глаза, будто отвечал на очевидный вопрос. — Это моя кровь, — спокойно пояснил он. — Если вдруг ты окажешься при смерти, введи её в вену. Если кровь успеет достигнуть твоего мозга, ты выживешь.       Его слова прозвучали обыденно, будто он говорил о каком-то совершенно рядовом лекарстве.       Ситула несколько раз моргнула, внимательно глядя на шприц в своей ладони. Кровь внутри блестела на солнце, будто таила в себе нечто большее, чем просто силу жизни. — Понятно, — тихо произнесла она, сдерживая странное чувство, которое поднималось в её груди.       Её пальцы аккуратно убрали шприц в карман, словно он был чем-то хрупким и ценным.       Кимура посмотрел на неё, чуть прищурив глаза, как будто проверял, всё ли она поняла. Его губы тронула лёгкая, почти невесомая улыбка. — Береги себя, Ситула, — сказал он, отворачиваясь и направляясь к карете. Девушка смотрела ему вслед, пока он не скрылся в тени кареты. Внутри неё всё кипело — она понимала, что эта встреча могла стать последней. Но знала одно: если Кимура что-то обещал, он всегда держал своё слово.       Колёса кареты скрипнули, и через мгновение она тронулась, поднимая за собой клубы песка. Ситула долго стояла на месте, пока карета не исчезла за горизонтом, оставляя её одну среди безмолвной пустыни. — «Эх… сейчас бы колы и Jack Daniel’s какого-нибудь», — задумался Кимура, опираясь локтем на подлокотник кареты и лениво смотря на убегающие вдаль песчаные барханы. Взгляд его был отрешённый, а алые глаза на мгновение стали почти пустыми. — «Сколько лет я не пил это? Хм… Если так подумать, 487 лет этой жизни и 34 в прошлой… Ментально мне 521 год. Значит, я не пил колу и прочее уже 520 лет.»       Он тяжело выдохнул, откинувшись на спинку сиденья, и посмотрел на потолок кареты, будто там он сможет найти ответ на терзавшие его мысли. — «Лучше бы я в последние годы своей прошлой, никчёмной жизни пил как следует — и алкоголь, и колу. Всё равно же после смерти переродился бы… Какая разница? А так хотя бы воспоминания были бы слаще. Вкусы сохранились бы, запахи, ощущения… Чёрт, хотя бы какая-то радость в том хаосе.»       Он ухмыльнулся, но в этой улыбке не было ни капли веселья — лишь оттенок горькой иронии. — «Я не помню даже лиц своих родителей в этой жизни, не помню, как впервые научился ходить или говорить. Но вот прошлую жизнь… Я помню до мельчайших деталей. Как же это восхитительно и абсурдно. Мой прошлый мир был явно лучше этой дыры… и стираться из памяти он не хотел, ни за что.»       Внутри кареты повисла звенящая тишина, нарушаемая лишь стуком копыт и скрипом колёс. Солнце уже клонилось к закату, и багровые лучи пробивались через щели, окрашивая его лицо в кроваво-красные оттенки.       Кимура провёл пальцами по алому шарфу на своей шее, словно этот кусок ткани мог дать ему ответы или успокоить.