Сумрак лжи

            На мгновение зал застыл в тишине, изумленный громкими словами Келебримбора. Все взгляды обратились к Халбранду, и после короткой, но выразительной паузы началось движение: леди и джентльмены уважительно склонили головы перед столь значимым гостем. Весь зал ожил, словно пробудившись от недоуменного спокойствия, — лишь одна Галадриэль оставалась в стороне, ошеломлённая и растерянная от услышанного.       Ещё днём Халбранд казался ей простым кузнецом, случайно попавшим в поле её зрения, а сейчас перед ней стоял один из богатейших землевладельцев Англии, чей статус, судя по почтению других, был всем хорошо известен. Галадриэль не могла понять, зачем ему понадобилось притворяться простолюдином. В её голове, подобно волнам, накатывались вопросы, но ответов на них не находилось.       Её мысли крутились вокруг одного: почему человек с таким положением предпочёл скрыться за образом простого кузнеца? И главное — почему он появился в её жизни именно сейчас, когда она менее всего ожидала такого поворота? Сомнения переполняли её, и это замешательство было заметно на её лице.       Халбранд, уловив её растерянность, уверенно подошёл к ней, привлекая внимание всего зала. Его шаги были неторопливы, полны достоинства, как у человека, привыкшего быть в центре внимания. Подойдя ближе, он наклонился, взял её руку и нежно, но уверенно коснулся её губами. Прикосновение его губ было почти неощутимо, но оно оставило невидимую печать, словно он передавал этим жестом некую тайную силу, ожидая её признания.       — Простите за дневной маскарад, — произнёс он мягко. — Мне стоило признаться сразу.       Галадриэль выдернула руку, её взгляд оставался холодным и внимательным, словно она пыталась увидеть за этим привлекательным лицом его истинные цели.       — Я не понимаю ваших игр, — ответила она сдержанно, её голос звучал строго. — Почему вы скрыли от меня свою настоящую личность?       Халбранд лишь загадочно улыбнулся, как будто её подозрения его забавляли. Его взгляд задержался на ней дольше, чем было необходимо для простого извинения, и в этой задумчивой улыбке была скрытая загадка. Это был взгляд человека, привыкшего держать окружающих в неведении, наслаждаясь их недоумением.       Неожиданно к ним подошла Диса, её внимание явно привлёк их напряжённый диалог. Она уловила суть происходящего и, слегка склонив голову в сторону, посмотрела на Халбранда с лёгкой улыбкой.       — Похоже, вы знакомы дольше, чем можно было бы предположить, — заметила она с оттенком сарказма.       Халбранд, не теряя ни капли уважительности, обернулся к Дисе. Его голос прозвучал мягко и почтительно, но в нём также сквозил намёк на ехидство.       — Леди Галадриэль — известная меценатка и покровительница бедняков, — ответил он с лёгкой усмешкой. — Её имя широко известно не только в вашем графстве, но и далеко за его приделами. Люди, как она, не нуждаются в представлении.       Его низкий, голос притягивал к себе внимание, как пламя привлекает мотыльков.       Галадриэль почувствовала, как его слова, словно тонкая паутина, окутывают её, и ей было непросто сохранить холодный взгляд перед этим искусным манипулятором, который заставлял её сомневаться в том, что ещё недавно казалось очевидным.       Она понимала: перед ней человек с многослойной натурой, ускользающей от простого понимания. Однако её не покидала мысль, что всё это — лишь игра, тонко продуманная и намеренно направленная на неё.       Элронд, наблюдавший за сценой, не мог скрыть недоуменного взгляда. Его глаза то и дело скользили между Халбрандом и Галадриэль, пытаясь прочесть хоть какой-то намёк на объяснение происходящего. Он не привык видеть её в таком состоянии и, безусловно, чувствовал, что перед ним разворачивается нечто важное и, возможно, тревожное.       Когда их взгляды встретились, Галадриэль едва заметно кивнула Элронду и тихо прошептала: «После приёма всё объясню». Её голос был твёрдым, но в нём слышалась едва уловимая тень напряжения, словно она сама ещё не до конца осознала, что именно ей предстоит сказать.       Наконец, Келебримбор пригласил всех к столу, гости один за другим направились в роскошный обеденный зал, где их ждал сервированный стол. Огромная люстра под высоким потолком отбрасывала мягкий, тёплый свет, освещая серебряные кубки и блюда со всевозможными яствами. Гости расселись, и беседы за столом ожили, затрагивая все оттенки светских разговоров — от комментариев о последних новостях до серьёзных размышлений о политике и делах.       Келебримбор, сидевший рядом с Халбрандом, вскоре завладел вниманием гостей, начав говорить о своём заводе — предприятии, известном по всей округе и ставшем настоящей жемчужиной местной промышленности. С гордостью и любовью он описывал, как создал этот завод, который стал символом прогресса и важным источником рабочих мест. Его слова звучали с такой энергией, что казалось, он вновь проживает тот момент, когда его проект ещё только зарождался. Гости одобрительно кивали, переглядываясь, а сам Келебримбор, наслаждаясь вниманием, добавил:       — Впереди у нас с лордом Халбрандом, — он благосклонно кивнул в сторону своего соседа, — долгий и, надеюсь, плодотворный путь. Он проявил истинный интерес к делу, и мы уже строим планы по развитию производства.       В его глазах вспыхнуло вдохновение, отражённое восхищёнными взглядами за столом, особенно — взглядом герцогини Мириэль, которая весь ужин не скрывала своего особого интереса к гостю Келембримбора. Её глаза часто задерживались на нём, а лёгкая улыбка играла на губах, как будто истинной хозяйкой сегодня была именно она, а не ювелир.       Сам Халбранд отвечал на вопросы гостей непринуждённо. Он рассказывал о своих долгих путешествиях по Европе, и в его голосе слышалась элегантная загадочность, будто его истории открывали лишь малую часть пережитого. Он упоминал города и имена, погружая слушателей в атмосферу странствий: от узких улочек Лиссабона до шумных рынков Бейрута, от утончённой Вены до туманных улиц Эдинбурга.       — Я вернулся домой с новыми знаниями и новым взглядом на многие вещи, — произнёс он мягко, с лёгкой задумчивостью в голосе. — Порой, чтобы понять что-то важное, нужно отойти на шаг назад.       Мириэль, сидевшая неподалёку, едва скрывала восхищение, которое росло с каждой его историей. Её взгляд становился всё внимательнее, а в глазах мелькала неуловимая игривость. Воспользовавшись моментом, она предложила ему лично показать лучшие достопримечательности округи. В её словах прозвучал скрытый намёк, а голос её был кокетлив и уверенно непринуждён.       — Буду только рад, — ответил Халбранд, слегка наклонив голову, на губах его осталась сдержанная, многозначительная улыбка.       Мириэль ловила каждое его слово, но и Галадриэль не упускала ни одной детали. Она наблюдала за Халбрандом, пытаясь понять, что скрывается за этой изменчивой личиной. Она замечала мелочи, выдававшие его истинный характер: едва уловимый насмешливый взгляд, полуулыбку и уверенность, с которой он держался, словно человек, привыкший скрывать больше, чем показывать.       Когда разговор за столом перешёл к теме благотворительности, оживление гостей усилилось. Говорили о помощи нуждающимся, о том, как каждое имение вносит свой вклад в местные благотворительные фонды. Халбранд и здесь взял слово — его глубокий, спокойный голос прорезал шум беседы.       — Семья Грэнвиллов всегда считала своим долгом поддерживать тех, кто оказался в трудном положении, — произнёс он, небрежно проведя пальцем по краю бокала. — Мы вложили немало средств в создание столовых и работных домов. Это приносит истинное удовлетворение: вовремя оказанная помощь, как ни крути, может дать людям второй шанс.       Его слова, произнесённые с искренним, но сдержанным тоном, вызвали одобрительные кивки за столом. Видя уважение в глазах окружающих, Халбранд, ловко управляя вниманием, слегка наклонялся к собеседникам, словно доверяя им что-то сокровенное. Галадриэль, слушая его рассказ, улыбалась, но в её взгляде читалась насмешка, и, наконец, она позволила себе саркастичное замечание:       — Какой вы заботливый, милорд, — произнесла она негромко, но достаточно, чтобы её услышали. — Если бы все обладали вашей добродетелью, наше общество ждала бы светлая судьба.       На её губах мелькнула едва уловимая ехидная улыбка, но Халбранд лишь слегка улыбнулся, ничуть не смутившись её уколом. Вместо того чтобы воспринять это как вызов, он спокойно продолжил:       — Вы правы, леди Галадриэль. Хотя моя добродетельность все же не дотягивает до вашей!       Его слова звучали абсолютно серьёзно, и Галадриэль почувствовала, что его комплимент ей был далеко не так прост. Она ощутила лёгкий укол раздражения, но прежде чем успела ответить, Мириэль повернулась к ним. В её глазах, вспыхнула ревность, которую она и не пыталась скрыть.       — Но знаете, милорд, даже самые добродетельные супруги не всегда могут уберечь своих мужей от соблазнов, — мягко, но едко проговорила Мириэль. — Ведь, как говорится, заблудшие сердца имеют привычку блуждать в поисках тепла.       Едва она произнесла эти слова, как в зале послышались приглушённые перешептывания. Гости обменивались короткими взглядами; кто-то поспешно прикрыл лицо рукой, пытаясь скрыть изумление. Слова герцогини оказались прямым и болезненным ударом, и напряжение в зале стало почти осязаемым.       Нори, заметив, как лицо Галадриэль вспыхнуло от раздражения, побледнела и склонилась над своей тарелкой, стараясь остаться незамеченной. Келеборн, сидящий напротив, судорожно сглотнул и быстро отпил вина, словно в надежде спрятать за этим движением своё смятение. Галадриэль чувствовала, как каждый взгляд, каждый шёпот вокруг неё разрывал её личное пространство, открывая для публики то, что она желала бы скрыть.       В её душе нарастало ледяное чувство унижения и гнева, обострённого дерзостью герцогини. Пальцы непроизвольно сжались на бокале, и Галадриэль бросила на Мириэль долгий, пронизывающий взгляд. Но прежде чем ответить, она ощутила на себе спокойный и почти защищающий взгляд Халбранда, который мягко вмешался, обезоружив Мириэль. Его галантная шутка мгновенно сняла напряжение, превращая колкость в лёгкое кокетство.       — О, герцогиня, — с лёгкой, обворожительной улыбкой произнёс Халбранд, — в присутствии таких, как вы и леди Галадриэль, мужчинам остаётся лишь сохранять верность и наслаждаться красотой истинного благородства.       В его голосе звучала лёгкость и игривость. За столом снова раздались смешки, и напряжение плавно сошло на нет.       Когда ужин подошёл к концу, Мириэль, сияя от самодовольства, объявила о предстоящем бале-маскараде накануне Дня всех святых. Её тон был нарочито игривым, и, бросив долгий взгляд на Халбранда, она особо подчеркнула, что будет рада видеть его среди гостей. Лёгкий намёк вызвал оживление среди присутствующих, уже мысленно подбиравших наряды для праздника.       Келебримбор, поднимаясь, пригласил джентльменов в курительную комнату продолжить вечер за сигарами. Галадриэль же, подойдя к Келеборну, тихо сказала, что предпочла бы уехать домой, намекнув на усталость от суеты. Келеборн кивнул и, поблагодарив хозяина, повёл её к выходу.       Уже на пороге, когда зал опустел, Галадриэль на мгновение задержалась, ощутив, что её взгляд снова встретился с Халбрандом, стоящим в тени у дверей. Она уже собиралась уходить, но внезапный импульс заставил её остановиться.       — Благодарю вас за поддержку, — её голос прозвучал чуть холодно, словно сдерживая смущение. — Хотя, думаю, я справилась бы и сама.       Халбранд шагнул ближе, его взгляд оставался мягким, в нём светилась уверенность и мудрость, которую было невозможно не заметить.       — Всегда к вашим услугам, леди Галадриэль, — с лёгкой улыбкой ответил он, слегка коснувшись губами её руки. В его голосе прозвучала мягкая теплота, и, не отпуская её взгляда, он тихо добавил: — Но позвольте дать вам совет, никогда не показывайте свою боль окружающим, иначе любой проходимец не упустит возможности воспользоваться этим.       Галадриэль молча смотрела ему в глаза, осознавая, что этот человек оставляет за собой вопросы, на которые у неё пока не было ответов.       — Спокойной ночи, миледи! — тихо проговорил, склоняясь к ее руке для поцелуя. А после скрылся за дверью курительной комнаты.

***

      Карета, погружённая в ночную тишину, мягко покатила по дороге, увозя Галадриэль и Келеборна вдаль от шумного приёма. Лунный свет, проникающий сквозь окна, очерчивал их фигуры, разделённые напряжённой тишиной.       Спустя несколько минут Келеборн, казалось, больше не мог сдерживаться.       — Галадриэль, что это было? Почему ты так смотрела на этого Халбранда? — его голос был тихим, но напряжение в нём не скрывалось.       Она медленно повернулась к нему, в её глазах мелькнула резкая ирония.       — Я удивлена, Келеборн, что ты вообще обратил на меня внимание сегодня. — В её словах звучала горькая ирония. — Я полагала, что твой интерес находится совсем в другом месте, — добавила она с холодным намёком на Нори.       Келеборн тяжело вздохнул, закатив глаза, и его лицо отразило усталость.       — Когда это закончится, Галадриэль? Сколько ещё мы будем вести эту войну друг с другом?       Она промолчала, отвернувшись к окну. Темнота за окном была такой же непроглядной, как безмолвная пропасть, разделявшая их.

***

      Вернувшись домой, Галадриэль с облегчением сбросила с себя тяжёлый наряд и, потушив свечи, погрузилась в тишину.       Лёжа в постели, она чувствовала, как события прошедшего дня неумолимо проникают в её мысли. Они всплывали перед ней хаотичной кавалькадой: огромный зал, блеск свечей, смятение за ужином и взгляд Халбранда, полный недосказанности и скрытых подтекстов. Она раздражённо перевернулась на бок, пытаясь отогнать его образ, но он настойчиво оставался в её сознании. Она не могла отрицать, что его внешность — обладала какой-то чарующей силой. Это был тот редкий тип обаяния, что завораживает и в то же время вызывает тревогу. В памяти снова всплыл его поцелуй на её руке, задержавшийся чуть дольше, чем требовали приличия.       Галадриэль корила себя за то, что позволила этому прикосновению отразиться на её чувствах. "Неужели я, обладающая хладнокровием и рассудительностью, поддалась каким-то низменным чувствам?" — раздражённо подумала она, но от мыслей было не уйти. Ворочаясь, она отчаянно пыталась отстраниться от его образа, но чем больше пыталась, тем сильнее он проникал в её мысли, словно мимолётная тень, то исчезающая, то возвращающаяся вновь. Утомлённая этой внутринней борьбой, Галадриэль незаметно погрузилась в сон.       Она оказалась среди древнего леса, окутанного густым туманом. Лес был недвижим и безмолвен, но казался живым, словно каждый ствол и ветвь были пронизаны напряжённым ожиданием. Тени под деревьями дрожали, как будто затаившиеся существа, наблюдавшие за ней. Лёгкий холодный ветерок шевелил листья, и она слышала шёпот, то нарастающий, то стихающий. Её окружала незримая тишина, и всё же она ощущала присутствие, невидимое, но осязаемое, как дыхание леса.       Её шаги привели её к чёрному озеру с гладкой, неподвижной поверхностью. Вода была как зеркало, но вскоре отражение потемнело, и в нём проступил смутный силуэт — высокая фигура в плаще, которая стояла на противоположном берегу. Галадриэль не могла рассмотреть лицо, но её сердце сжалось от неясного предчувствия, словно этот чужак обладал над ней невидимой властью.       Она чувствовала, что этот человек знает о ней всё, и пока смотрела на него, темная фигура, казалось, приближалась, хотя не делала ни единого шага. Невидимые, едва различимые глаза незнакомца приковывали её взгляд, удерживая её словно в сети. Она попыталась отвернуться, но не смогла. В этом взгляде, как в отражении, отражались её собственные чувства — страх и жажда познания, которые она тщетно пыталась подавить.       Словно по воле тёмного мага, из воды начали вытягиваться длинные тени, обвивая её ноги, а затем руки холодными, ледяными щупальцами, мешая ей двигаться. Галадриэль рванулась, пытаясь освободиться. Но чем сильнее она пыталась вырваться, тем сильнее они держали ее. Наконец, она совсем выбилась из сил.       Лёгкое прикосновение к её плечу заставило её вздрогнуть, но когда она обернулась, тёмный силуэт уже стоял рядом с ней. И хотя его черты оставались скрытыми, от него исходила власть и ледяной холод, перед которой она, была бессильна.       Она слышала громкое биение своего сердца его голос, глухой и отдалённый, как эхо в пустоте: «Ты не сможешь отвернуться». Слова проникли глубоко в её сознание, словно нечто неизбежное, древнее, что угрожало её собственной воле.       Проснувшись, Галадриэль ощутила бешеный стук своего сердца, а вокруг царила непроглядная темнота. Ночная тишина казалась ей зловещей, лишённой покоя, который был здесь прежде. В голове остался зловещий образ и голос, прозвучавший, словно из мира, где нет времени и нет границ.       Смущение и тревога заполняли её душу, и один вопрос всплыл отчётливо: что означал этот сон?

***

      Лишь к утру Галадриэль наконец погрузилась в беспокойный сон, отразивший её внутреннюю смуту. Она пробудилась, когда солнце уже поднялось высоко, пробившись сквозь тяжёлые занавеси на окнах её покоев. Ночные видения не отпускали, оставляя после себя ощущение тревоги и недосказанности.       Пытаясь унять мысли, Галадриэль поспешно оделась и села завтракать, но вдруг её размышления прервал осторожный стук в дверь. На пороге стояла Бронвин, её лицо выражало сдержанное беспокойство, а взгляд был полон напряжения.       — Леди Галадриэль, — заговорила она с некоторой неуверенностью. — К вам пожаловал неожиданный гость.       Галадриэль подняла брови, её внимание моментально обострилось. В её голове промелькнули возможные лица и имена. Кто мог прийти без предупреждения?       — Кто это? — спросила она, ровным голосом.       Бронвин колебалась, словно подбирая слова, будто их смысл сам по себе был опасен.       — Это… милорд Халбранд, — произнесла она, не решаясь поднять взгляд. — Он сказал, что желает видеть вас по одному важному делу, которое не терпит отлагательств.       На секунду Галадриэль словно застыла, а её сердце тревожно сжалось. Ночные видения, ощущения и странные эмоции вспыхнули перед её внутренним взором. Почему он пришёл именно теперь? Её мысли беспокойно метались, сливаясь с волнением, которое она не могла подавить.       — Где мой муж? — спросила она, стремясь хоть как-то вернуть себе контроль       Бронвин чуть опустила глаза, поправив свой белоснежный передник, и ответила:       — Он ненадолго уехал, миледи. По делам.       Сначала Галадриэль ощутила облегчение, но сразу за этим пришла новая тревога. Она чувствовала себя уязвимой перед этим гостем — и совершенно не знала, как ей лучше поступить.       Бронвин, словно поняв её нерешительность, осторожно продолжила:       — Я провела милорда графа в гостиную. Вы спуститесь к нему?       Это вопрос пробудил в ней смешанные чувства. Отказаться? Но отказаться — значило бы потакать страху. Она бросила взгляд на окно, где за стеклом сияли лучи дневного солнца, но её разум был далёк от спокойствия.       —Я приму его, — наконец сказала она коротко.       Бронвин кивнула и удалилась, оставив Галадриэль наедине с противоречивыми мыслями. Она подошла к зеркалу, приводя себя в порядок, надеясь, вернуть себе внутреннее спокойствие и невозмутимость. Наконец, собравшись с духом, Галадриэль уверенно направилась к двери, понимая, что этой встречи уже нельзя избежать.       Когда она спустилась, смешанные чувства охватили её — негодование, любопытство, тревога. "Как он посмел явиться без предупреждения?" — возмущённо думала она, поправляя кружева на платье. Но в глубине души она знала, что его внезапное появление пробудило нечто большее, чем раздражение. Интерес? Любопытство? Смятение?       Она выпрямилась, стараясь придать себе вид хладнокровной собранности, хотя сердце всё ещё било тревожный ритм. «Он не заслуживает доверия, — убеждала себя Галадриэль, ступая на лестницу. — Но я должна узнать его намерения».       Когда она вошла в гостиную, он уже стоял у камина, будто был здесь всегда — уверенный, беззаботный. Халбранд встретил её взгляд с легкой, немного извиняющейся улыбкой. Он был необыкновенно привлекателен в этот момент: слегка растрепанные волосы, взгляд, в котором было больше веселья, чем вины. Но его вид лишь раззадоривал её гнев.       — Милорд Халбранд, — начала она холодно, сделав паузу, чтобы подчеркнуть свое недовольство. — Я поражена вашей дерзостью. Неужели вам неизвестны правила приличия? Появляться без предупреждения в доме, где вас не ждали — это, мягко говоря, неслыханно!       Ее тон был как сталь, но Халбранд только улыбнулся ещё шире, будто совершенно не смущенный её возмущением. Он слегка поклонился, и в его глазах мелькнул озорной огонек.       — Признаюсь, мне правила известны, — ответил он с легким намеком на насмешку. — Но они не всегда выдерживают проверку здравым смыслом. Однако, боюсь, у нас произошло недоразумение. Очевидно, вы считаете меня каким-то… прохвостом?       Галадриэль нахмурилась, ещё сильнее сжав руки.       — Уж простите, если моя прямолинейность вас смутила. Но ваши манеры весьма нестандартны, и я вполне обоснованно задумываюсь о вашем истинном намерении.       Халбранда, казалось, это только развеселило, и он мягко вздохнул, делая шаг навстречу.       — Миледи, я ни в коем случае не хочу причинять вам неудобства. Напротив, моя единственная цель — устранить все недоразумения между нами. Я понимаю, вы можете считать меня… человеком сомнительных мотивов. — Его улыбка смягчилась, и он слегка склонил голову, добавив: — Но если позволите мне объяснить…       Галадриэль заметила, что его голос стал чуть ниже, спокойнее, как будто он старался успокоить её. Она боролась с собой, стремясь сохранить свои внутренние границы, однако не могла не признать, что его слова задели её за живое. В конце концов, она наконец-то ответила, чуть сдержаннее:       — Хорошо. Если вы действительно намерены объясниться, я вас слушаю.       Он поднял руку, жестом прося разрешения присесть, и она кивнула.       Халбранд уселся напротив неё, его поза была расслабленной, но одновременно выражала глубокую сосредоточенность. Он склонился к ней, словно они были заговорщиками, его голос снизился до едва слышного шепота:       — Понимаете, я часто появляюсь там, где меня не ждут. Это, так сказать, привычка, — улыбнулся он, в его глазах блеснуло что-то мальчишечье. — Но разве у нас с вами не сложились особые отношения? Или я ошибаюсь?       Галадриэль вспыхнула, не зная, как ответить на этот намек.       — Особые отношения? Я не понимаю, о чем вы говорите, — резко ответила она, но он уловил смущение в её голосе.       — О, не нужно так смущаться, миледи, — продолжил он, мягко склонив голову к плечу. — Я всего лишь хотел показать, что не испытываю к вам ничего, кроме искреннего уважения… и глубокого интереса.       — Интереса? — её голос стал холоднее. — Вы не тот человек, которому можно доверять, милорд.       Халбранд усмехнулся, и эта усмешка, такая искренняя и чуть насмешливая, заставила её задержать дыхание.       Она выдержала паузу, медленно скрещивая руки на груди, взгляд её оставался холодным, но внутри вспыхивали смешанные чувства: любопытство, раздражение и что-то неясное, что злило её ещё больше. Прищурилась, чуть приподняв подбородок, будто бросала вызов.       — Ваши мотивы — загадка для меня, милорд, — произнесла она ровным, чуть отстранённым тоном. — Но, прошу простить, порядочный человек никогда бы не стал выдавать себя за другого. Вы — один из богатейших людей Англии, но при этом разыгрываете роль простого кузнеца. Что это, как не подлый обман? Какую выгоду вам приносит этот маскарад? — В её голосе появилась чуть заметная издевка. — Это тешит ваше самолюбие? Забавляет унижать тех, кто не знает вашей истинной личности?       Халбранд ответил ей легким, почти лукавым смехом, как будто не воспринимая её упреки всерьез. Он сложил руки на груди, наклонился к ней и, с блеском в глазах, будто наслаждаясь её словами, сказал:       — Именно поэтому я и пришел сюда, леди Галадриэль. Чтобы всё объяснить. Ведь, кажется, я заинтриговал вас, верно? А коль уж вы так ревностно защищаете правила приличия, может, предложите мне чашку чая? — Он взглянул на неё игриво, словно видя насквозь её раздражение, и добавил с невинной улыбкой: — Ведь как раз сейчас время полуденного чаепития, не так ли?       Она ощутила, как кровь прилила к щекам. Этот человек был невыносим. Её щеки горели, но она лишь сильнее сжала губы, стараясь сохранить самообладание. Ей совершенно не хотелось угождать ему, тем более после его дерзких замечаний. Но в то же время она понимала, что не станет показывать свою раздражительность — по крайней мере, не в его присутствии. Особенно когда он, судя по всему, явно этим наслаждался.       — Бронвин! — строго позвала она, не отводя взгляда от Халбранда, который, казалось, с трудом сдерживал смех. — Подай нам чай, пожалуйста. Халбранд уселся поудобнее, глядя на неё с едва заметной усмешкой, словно был доволен тем, что она подчинилась его пожеланию. Он наблюдал за ней, будто играя в свою собственную игру, и Галадриэль вдруг ощутила странное раздражение от того, насколько привлекательным он был в этот момент — уверенным, самодовольным, но совершенно непринужденным.       Когда Бронвин принесла чай, Галадриэль приняла чашку, стараясь не выдать своего смятения. Халбранд же, с видимой грацией и благодарностью, взял свою чашку, словно он был не гостем, а полноправным хозяином этого дома.       — Итак, — сказала она, наконец отводя взгляд, делая глоток чая и заставляя себя выглядеть равнодушной. — Я жду ваших объяснений.       Он чуть откинулся назад, с видимым удовольствием наблюдая за ней, его голос был мягким, почти ласковым.       — Миледи, — начал он, и в его тоне звучала искренность, заставляющая её насторожиться. — Вам может показаться странным, но я никогда не ставил перед собой цель кого-то обманывать. Возможно, для вас это неубедительно, но я верю, что человеку дана возможность примерять разные роли… Словно новый костюм. И иногда даже самые простые роли могут дать больше свободы, чем положение в обществе.       Она подняла бровь, не скрывая скепсиса.       — Свобода? Ложь приносит вам свободу?       Видя, что его легкомысленный тон больше не уместен, он аккуратно поставил чашку на столик и перешел к рассказу, тщательно подбирая слова. Его лицо утратило свою обычную непринужденность, а в глазах мелькнула боль, когда он начал говорить.       — Мой отец, Шарп Грэнвилл, — начал он тихо, словно боялся нарушить тишину, — был человеком строгих правил. Я бы сказал даже — маниакально строгим в вопросах приличия. Но, — он горько усмехнулся, — приличия для него всегда были лишь инструментом власти. Никто не мог сравниться с ним в жестокости и надменности. Он держал нас в узде, как истинный тиран, и особенно жесток был со мной, ведь я его старший сын. С детства он вбивал мне в голову, что однажды я унаследую его титул и власть, — в глазах Халбранда блеснуло мимолетное презрение. — Но я, леди Галадриэль, решил, что не пойду по его дорожке.       Он откинулся в кресле, будто в воспоминаниях снова переживал каждую деталь своего рассказа.       — Я оставил всё и отправился путешествовать по Европе. Поверьте, это были не только праздные поездки. Я хотел понять, как живут люди вне наших английских приличий, которые, как мне кажется, больше похожи на лицемерие, чем на истинную порядочность. — Он бросил взгляд на Галадриэль, ожидая её реакции, но она молчала, слушала внимательно, и его это, похоже, вдохновляло продолжить. — Конечно, я имел средства, но старался держаться ближе к простым людям. Я понял, что зачастую они куда честнее и порядочнее, чем знать, пропитанная высокомерием. Считайте, как хотите, но это сделало меня лучше.       Галадриэль заметила едва уловимую боль в его глазах, когда он добавил:       — Я действительно брал уроки у кузнецов. Не поверите, но я могу подковать лошадь не хуже деревенского мастера. Не потому, что мне нужны были эти навыки, но потому, что это был способ стать ближе к людям, жизнь которых далека от роскоши и лицемерия.       Она ощутила, как его слова начинают оказывать на неё странное влияние. Халбранд не выглядел тем, кто просто играет на её эмоциях; его откровенность, несмотря на её предубеждения, казалась искренней. Она пыталась сохранять холодность, но внутри всё чаще задавала себе вопрос: действительно ли она ошибалась в нём?       Халбранд продолжал:       — После возвращения я начал заниматься благотворительностью. Возможно, звучит банально, но я вложил деньги своей семьи в создание столовых и приютов по всей стране. Я хотел искупить вину не только за себя, но и за отца, который так ненавидел всё, что можно назвать милосердием.       — И всё же, — его голос стал более твёрдым, — недавно я оказался здесь, по делам, связанным с заводом барона Келебримбора. Он упомянул, что в округе начали пропадать девушки. Но говорил он это так, словно ему не было до них никакого дела. В его словах не было даже тени заботы о тех, кто оказался в беде. — Халбранд на мгновение сжал кулаки, и в его глазах мелькнул гнев. — Я понял, что не могу остаться в стороне.       Он сделал паузу, затем добавил:       — Я решил помочь, но не как лорд из Лондона, которому бедняки вряд ли откроют свои страхи. Хотел узнать их горести и, если получится, найти преступника, если он действительно есть. Люди в деревне говорят иначе, когда перед ними не богатый незнакомец, а, например, простой кузнец.       Галадриэль, едва веря своим ушам, глядела на него с растущим удивлением. Его рассказ разрушал все её представления, казавшиеся ранее непреложными. Она пыталась найти в его словах обман или фальшь, но что-то в его тоне, в его поведении заставляло её задуматься. Сейчас, глядя на его лицо, она видела нечто иное — искренность, которую трудно было подделать. Его слова тронули её, заставили задуматься о том, какой путь он прошел, и ради чего.       — Так, удалось ли вам что-то узнать? — наконец спросила она, стараясь, чтобы её голос звучал ровно, без лишних эмоций.       Халбранд усмехнулся, его глаза сверкнули с хитринкой, и он, чуть подавшись вперед, ответил:       — Кое-что удалось, — сказал он, с трудом скрывая весёлое выражение. — В вашей округе живут добрые и отзывчивые люди. Общение с ними — словно глоток свежего воздуха, настоящая перемена по сравнению с задымленными салонами Лондона.       Он на мгновение замолчал, и его улыбка стала чуть более лукавой.       — Кстати, многие восхищались вами, — добавил он, наблюдая за ее реакцией.— Честно говоря, слушая их рассказы, я был уверен, что встречу благочестивую матрону, толстую, как бочка, и скучную, как миска чечевичной похлёбки. Представьте, каково было моё удивление, когда я встретил не суровую старую даму, а обворожительную златовласую красавицу.       Галадриэль приподняла бровь, сдерживая улыбку. Она пыталась не поддаваться его обаянию, но его комплименты всё же тронули ее.       — Так вот, чем занимались, — сказала она, стараясь сохранить серьёзный тон. — Узнавали обо мне из уст крестьянок и торговцев, собирая сплетни?       — Не только сплетни, — ответил Халбранд, слегка улыбнувшись. — Я хотел узнать, что происходит в округе. И, признаться, они охотно делились со мной своим мнением. Кажется, для них вы — олицетворение чести и справедливости. Они восхищаются вами, как и я сейчас.       Она внимательно выслушала Халбранда и почувствовала лёгкую благодарность за его искренность и похвалу. Посмотрела на него и тихо сказала:       — Я принимаю ваши объяснения, милорд. Прошу вас, не сердитесь на меня за то, что я сомневалась. — А теперь, будьте столь любезны, расскажите, что же вы смогли узнать про исчезновения?       —Ну, теперь, когда мы добрались до истины — Халбранд улыбнулся, окинув её лукавым взглядом. — Леди, зачем вам слушать истории, передаваемые из вторых рук? Позвольте предложить нечто лучшее — отправимся в деревню вместе. Вы сможете поговорить с местными сами и узнать всё, что захотите.       Галадриэль замерла, застигнутая врасплох его предложением. Она приоткрыла рот, готовясь возразить, но он продолжил с нескрываемым азартом:       — Конечно, вас там многие знают, но если вы переоденетесь и спрячете свои чудесные волосы… возможно, никто вас и не распознает, — он подмигнул ей, добавляя к словам оттенок интриги.       На её лице отразилось смятение, а брови слегка сошлись. Мысль показалась ей дерзкой, даже непростительной — не к лицу леди её статуса. Спокойным, чуть холодным тоном она ответила:       — Это за гранью приличий, милорд Халбранд. Подобное затея… неприемлема.       Халбранд лишь пожал плечами, демонстрируя невозмутимость, словно её отказ нисколько его не задел.       — Это ваше право, мадам. Делайте так, как велит вам долг, — произнёс он с равнодушием, за которым скрывалась легкая усмешка. А потом тихо добавил, его голос стал чуть мягче, едва заметная нотка понимания проникла в его слова: — Хотя признаюсь, мне кажется, что порой вам хочется большего, чем того, что предписывает долг. Неужели вы всегда ставите свои желания на второй план?       Эти слова пронзили её, как острие клинка. Галадриэль почувствовала волну негодования и уже собиралась ответить резко, но замерла. Неожиданно для самой себя она осознала, что его слова задели её так глубоко, потому что в них было нечто правдивое. Долг, честь, уважение к традициям — это и было её жизнью. Но когда в последний раз она позволяла себе думать о собственных желаниях?       Её охватило смятение, и некоторое время она смотрела на Халбранда с удивлением, в котором мелькнула тень признательности. Его взгляд оставался ясным и чуть насмешливым, словно он знал, что её решение будет вовсе не таким однозначным. Он оставил выбор за ней, дав ей возможность самой решить, чего она на самом деле хочет.       Наконец, собравшись с мыслями, она кивнула, стараясь скрыть охватившее её внутреннее смущение:       — Хорошо. Я согласна. Но если кто-то узнает… — в её взгляде вспыхнуло предупреждение.       — Буду нем, как рыба, леди, — заверил он с обворожительной улыбкой.

***

      Войдя в свою спальню, Галадриэль закрыла за собой дверь и ощутила, как тишина обрушилась на неё, заставляя сомнения углубиться в её сознание. Она остановилась у окна, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Мысли о встрече с Халбрандом и собственном решении терзали её.       «Как я могла согласиться на такое?»— недоумевала она. Галадриэль привыкла быть воплощением благоразумия; её действия всегда были взвешенными и обдуманными, каждый шаг диктовался разумом. И вот теперь, из-за мужчины, которого она толком не знает, она решилась на почти детский поступок — сменить облик, чтобы проникнуть в деревню. Ей было непонятно, что именно так подействовало на неё: его слова о помощи беднякам, его уверенность или задорный, насмешливый взгляд, от которого внутри будто что-то дрогнуло.       Она постаралась успокоиться, напоминая себе, что всё это — ради дела, ради выяснения правды. «Садок ведь уже говорил о карете. Вдруг Халбранд действительно прав, и это позволит узнать больше?» — уговаривала она себя. Однако разум вновь возвращался к его насмешливому выражению лица, к теплой и одновременно дерзкой улыбке, которая призывала её отказаться от привычных рамок общества, отойти от приличий, так давно управлявших её жизнью. Галадриэль тяжело вздохнула, прикрывая глаза, как будто это могло успокоить её колебания.       Окинув взглядом свой гардероб, она с недовольством поняла, что ни один из её нарядов не подходит. Все платья были сшиты из дорогих тканей, украшены изящной вышивкой и выглядели так, что каждый шаг в таком наряде говорил бы о её высоком положении. Они бы тут же выдали её в деревне среди простого люда и выглядели бы слишком вызывающе. Её досада росла — даже здесь, в этих мелочах, она не была свободна, скована рамками и законами своей жизни.       Сделав глубокий вдох, она решила обратиться за помощью к Бронвин. Когда служанка вошла в комнату, Галадриэль, стараясь сохранить серьёзность, попросила принести самый простой наряд, который у нее есть. Бронвин застыла на месте, не сразу поняв просьбу. Удивление отразилось на её лице: она приподняла бровь, её взгляд стал настороженным и смущённым.       — Простой наряд, миледи? — переспросила она, словно надеялась, что ослышалась.       Галадриэль слегка закусила губу, кивнула, стараясь выглядеть как можно более уверенной. Однако, чувствуя растерянный взгляд Бронвин , осознавала, что её просьба звучит совершенно неестественно. Никто из слуг, никогда не видел её в одежде простолюдинки, и уж тем более не ожидал, что сама Галадриэль, по собственной воле, захочет нарядиться так.       Служанка исчезла на несколько минут, и когда вернулась, осторожно держала перед собой платье угольно-серого оттенка. Оно было сшито из плотной, грубоватой ткани, совершенно лишённой украшений и броской отделки. Бронвин как будто не могла поверить, что её хозяйка, известная своей утончённостью и благородством, собирается надеть нечто столь скромное. Она передала платье Галадриэль с лёгким поклоном, всё ещё бросая на неё взгляды, полные любопытства и недоумения.       Взяв платье, Галадриэль вновь оглядела его, чувствуя лёгкий холодок вдоль позвоночника. Неужели она действительно решилась отправиться в деревню, скрыв своё истинное лицо, надев простой наряд, словно ей есть что прятать? Она посмотрела на Бронвин и заметила удивление и трепет в её глазах. Служанка явно чувствовала, что перед ней разворачивается нечто важное, но не могла понять, что именно. Галадриэль вдруг осознала, что ей совершенно не хочется отвечать на расспросы — вместо этого она лишь коротко кивнула, давая знак, что служанка может идти.       Оставшись одна, она быстро надела платье, чувствуя, как грубая ткань скользнула по коже, ловко спрятала свои золотистые волосы под тёмный платок, закрепив его так, чтобы пряди не выбивались. В зеркале перед ней отразилось лицо, неожиданно серьёзное, но в глазах мелькала искорка решимости и лёгкое волнение.       Закончив с нарядом, Галадриэль снова позвала Бронвин. Служанка вошла, всё ещё не скрывая удивления от столь необычного вида хозяйки. Галадриэль тихо объяснила ей, что собирается в деревню, и попросила держать её отлучку в секрете, особенно если её муж вдруг вернётся домой. Она добавила, что если потребуется, Бронвин может сказать, что леди отправилась проверять, как идут дела на стройке. Бронвин согласно кивнула, глядя на хозяйку с лёгким недоумением, но подчиняясь её просьбе.       Потом, слегка смутившись, она осторожно заметила:       — Миледи, а не лучше ли будет попросить Арондира, отправиться с вами?       Её голосе прозвучала искренняя забота и Галадриэль мягко улыбнулась, тронутая этим проявлением беспокойства, но, тем не менее, решительно покачала головой.       — Благодарю тебя, Бронвин, но я справлюсь сама, — ответила она, не желая, чтобы её поход выглядел фарсом, с охранником-кучером. Лишние глаза только усложнили бы её задачу.       Бронвин снова кивнула и уже хотела уйти, когда, остановившись на пороге, обернулась к Галадриэль, робко опустив глаза.       — Миледи… простите меня, но… будьте осторожны, — почти прошептала она. — Этот молодой лорд… слишком уж красив и… соблазнителен.       Служанка склонила голову, поспешно поклонилась и, прежде чем Галадриэль успела ответить, быстро вышла из комнаты.       Галадриэль осталась стоять на месте, поражённая словами Бронвин. Впервые кто-то из её окружения намекнул на то, что опасность может таиться в самом присутствии Халбранда. Она стояла, ощущая, как непрошеный румянец окрасил её щеки.       «Соблазнителен…» — это слово звучало странно и чуждо в её мыслях, как будто было неуместным, но в то же время правдивым. Она попыталась отмахнуться от него, напомнив себе, что цель её похода серьёзная и важная, и к Халбранду у нее не может совершенно никаких лишних чувств.       Собравшись с мыслями, она направилась к двери, стараясь отогнать посторонние мысли и настроить себя на предстоящее дело.

***

      Они встретились у фермы под названием Боббова Делянка, принадлежащей фермеру Мартину Лихи. Солнце мягко просвечивало сквозь облака, озаряя зелёные поля, пахнущие свежим сеном и коровьим молоком. Халбранд стоял у деревянного забора, заметив Галадриэль издалека, и мгновенно приосанился, будто подстраиваясь под её приближение. Его одежда, простая, но безупречно скроенная, подчёркивала стройность фигуры. Светлая рубашка с закатанными рукавами обнажала загорелые, сильные руки, а коричневый жилет добавлял образу небрежной элегантности. Ветер играл его волосами, добавляя привлекательности, от которой трудно было отвести взгляд.       — Ну что, леди? — произнёс он с хитрым прищуром, когда она подошла ближе. — Это платье вам очень к лицу. Похоже, мне придётся отгонять поклонников, если вы так будете появляться на людях.       Галадриэль приподняла брови, чуть поморщившись от его шутки. Она пыталась сохранить серьёзный вид, хотя где-то в глубине чувствовала, как его обаяние коварно проникает в её мысли.       — Милорд Халбранд, оставьте эти шуточки, — холодно произнесла она, стараясь казаться строгой. — У нас есть миссия, и флирт здесь ни к чему. К тому же я замужем.       Он рассмеялся — легко и мелодично, словно утренний ветер в листве.       — Замужем? Что ж, это не повод отказывать себе в удовольствиях жизни, — ответил он с лёгкой иронией. — Тогда одиночество во сто крат лучше, чем брачная клетка!       Она почувствовала, как её раздражение уступает место недоумению. Взгляд её невольно задержался на его простой, но элегантной одежде. Его спокойная уверенность и небрежная грация делали его почти магнетически притягательным. Галадриэль отвернулась, пытаясь взять себя в руки.       — Вы не понимаете, о чём говорите, — сказала она, удерживая серьёзный тон. — У нас куда более важные дела, чем ваши вечные шутки.       — Я понимаю, — ответил он, смягчившись и встретив её взгляд. — Но иногда стоит позволить себе немного лёгкости, даже в трудные времена. Жизнь слишком коротка, чтобы пренебрегать радостью.       Она прикусила губу, подбирая ответ. Её сердце предательски забилось чаще, но она старалась сохранять сосредоточенность.       — Вы так и будите дурачиться дальше? — сухо спросила она, не скрывая раздражения.       — Конечно, — сказал он с улыбкой, в которой было столько очарования, что её протесты начали растворяться. — Это одна из моих лучших черт.       Галадриэль вздохнула, не решаясь ни рассмеяться, ни оттолкнуть его.       Когда они двинулись в путь, она чувствовала смущение рядом с ним. Ещё недавно она была решительно настроена следовать своим обязанностям, но сейчас, под его лёгким влиянием, мысли путались, а ощущение неуверенности только усиливалось.       Добравшись до деревни, Халбранд сразу же отправился к коновязи и предложил:       — Думаю, стоит оставить лошадей здесь. У простой девушки не может быть породистого скакуна, да и не стоит привлекать лишнее внимание.       Галадриэль кивнула, хоть её и тревожила мысль о необходимости скрывать их цели. Его предложение было разумным, но одновременно это маскировка вызывала у неё противоречивые чувства.       — Вы правы, — произнесла она спокойно. — Нам не следует выделяться.       Она заметила, как легко и уверенно Халбранд обращается с лошадьми, и в очередной раз подивилась его обаянию, которое постепенно подрывает её осторожность.       — Итак, миледи Зануда, — с полунасмешкой начал Халбранд, облокотившись на деревянный каркас коновязи. — Раз уж мы связаны одной тайной, прошу не отказать мне в чести отобедать с вами. Рыба, которую подают в харчевне Нори Прайс, — лучшая в этих краях. Да и подкрепиться не помешает, прежде чем отправиться к старухе Тильде, ведь она не слишком гостеприимная дама!       Галадриэль колебалась, чувствуя смешанные эмоции. Халбранд, видя её замешательство, склонился ближе и тихо добавил:       — Чтобы понять этих людей, нужно дышать с ними одним воздухом.       Этот подействовало. Она решилась — иногда тонкая игра и небольшое приключение могут привести к нужному ответу.       С этими словами они направились к деревенской харчевне, и Галадриэль заметила, как ее настроение понемногу улучшается. Местные встречали их любопытными взглядами, но потом, узнав Халбранда, приветливо кивали. Где-то глубоко внутри у неё зарождалось чувство легкости и азарта. Это приключение определенно начинало нравится ей.       Войдя в харчевню, Галадриэль ощутила мягкое тепло от камина, где весело потрескивали дрова. Внутри было немного темновато, но уютно: стены, обшитые тёмным деревом, отражали свет масляных ламп, бросая мягкое сияние на деревянные столы, расставленные вдоль стен. В углу, прямо у камина, сидела группа людей, оживлённо обсуждавших последние деревенские новости за кружками пива.       При их появлении несколько человек обернулись, и, увидев Халбранда, приветливо кивнули. Один бородатый старик, расположившийся на скамье с двумя другими мужчинами, игриво подмигнул и сказал:       — Экий ты хитрец! Где ж такую кралю подцепил?       Галадриэль почувствовала, как щеки её запылали. Её смутил подобный выпад, а Халбранд, казалось, чувствовал себя как рыба в воде. Он с лёгкой усмешкой взглянул на неё, и в его глазах мелькнул лукавый огонёк.       — Не обращайте внимания, — сказал он, подводя её к столу. — Местные просто любят веселиться.       Пытаясь скрыть смущение, Галадриэль села рядом. Тем временем Халбранд сделал заказ у Норы Прайс, дородной хозяйки с румяными щеками, стоящей за стойкой. Нора улыбнулась им, её глаза излучали доброжелательность.       — Хорошо, что заглянули! У нас сегодня как раз твоя любимая запечённая рыба, — воскликнула она со смехом. — С картошечкой и свежими овощами. Подойдёт?       Халбранд, не отрывая взгляда от Галадриэль, ответил с ухмылкой:       — Всё, что нужно для отличного обеда, Нора. Два больших блюда, пожалуйста.       Пока хозяйка удалилась на кухню, Галадриэль осмотрела трактир. Смех и разговоры раздавались вокруг. Люди делились историями, напевали песни, а ароматы свежеприготовленной еды создавали атмосферу уюта и тепла. Простая обстановка, располагающая к общению, наделяла это место особой притягательностью.       — Похоже, вам здесь нравится, — заметил Халбранд, склонившись к ней. — Здесь жизнь течёт медленнее, и каждый знает друг друга.       — Да, — призналась она, чувствуя, как её смущение постепенно исчезает. — Это место кажется… живым.       — Именно! — Халбранд широко улыбнулся, обведя взглядом весь трактир. — Можно узнать много полезного, просто общаясь с местными. Они любят делиться историями. И не строят из себя не весть кого, как люди нашего круга!       Вскоре Нора вернулась с большими тарелками, на которых аппетитно лежала благоухающая рыба с гарниром и двумя кружками местного сидра. Галадриэль хоть не хотела есть, все же, не желая обидеть своего компаньона, слегка пригубила, принесенный напиток, почувствовав лёгкую сладость с освежающей кислинкой, которая приятно щекотала язык. Она оглядела трактир, полный разговоров и смеха, и мысленно оказалась далеко от привычного ей мира. Эти люди, которые просто жили и делились радостями, казались свободными от условностей, счастливыми.       Её собственная жизнь, напротив, была сплошной борьбой. Она окружала себя людьми, которые ждали от неё только соответствия их ожиданиям, и отношения с Келеборном, который однажды предал её доверие, только усиливали это ощущение. Но сейчас, за этим столом, в кругу этих простых людей, она чувствовала, что может позволить себе расслабиться, хотя бы на мгновение.       Она улыбнулась и начала есть, наслаждаясь вкусом пищи и простотой момента. Халбранд, словно прочитав её мысли, мрачно ухмыльнулся:       — Я понимаю, леди Галадриэль, как порой вам хочется сбежать от всех этих условностей и стать наконец свободной.       Её сердце забилось сильнее, а по коже пробежали мурашки. Как он мог так точно уловить её внутренние чувства? В его взгляде мелькнул непонятный огонек, и на мгновение ей показалось, что он действительно читает её мысли.       Однако он тут же рассмеялся, снимая напряжение.       — О, не переживайте, леди, я не колдун, — сказал он с лёгкой улыбкой. — Просто природа наградила меня наблюдательностью.       Галадриэль почувствовала, как напряжение внутри неё медленно уходит. Этот разговор, непринуждённая атмосфера, даже его лёгкая игривость позволили ей отпустить часть её забот. Она была здесь, с ним, и в этот момент этого было достаточно. В её сердце зародилось ощущение долгожданной свободы.       Постепенно их разговор стал более непринуждённым. Халбранд оказался отличным собеседником, его рассказы о жизни, странствиях по разным уголкам мира захватили её внимание. Он говорил о Париже — шумных улицах, местных традициях, иногда даже удивлявших его, искушённого странника. Галадриэль смеялась его шуткам и заметила, что сидр, который она потягивала, слегка её опьянил, придавая беседе ещё больше лёгкости.       — Все таки, вы настоящий сорвиголова! — с улыбкой заметила она. — Мне кажется, вам бы не помешала жена, чтобы немного обуздать тягу к приключениям!       Халбранд вдруг принял задумчивый вид, и его тёмные глаза, полные веселья, стали чуть серьёзнее.       — Да, однажды я и правда хотел жениться, — произнёс он с лёгкой грустью. — Но не сложилось. Та, что была рядом, не знала, что такое верность. Это было горьким разочарованием.       Галадриэль ощутила волну сочувствия. Она видела, что под его обаянием скрывалась более глубокая история, история о потерях и разочарованиях. Она попыталась представить себе ту женщину, что не оценила его преданность, и её сердце сжалось.       — Это тяжело, — тихо произнесла она, и в её голосе звучало понимание. — Мы все ищем того, кто бы нас понял и ценил.       Халбранд, заметив, как по лицу Галадриэль скользнула тень боли, ухмыльнулся с легким вызовом.       — Ну, вы, похоже, не понаслышке знаете, что такое измена, миледи, — бросил он тихо.       В ответ Галадриэль метнула в него резкий взгляд, вспышка ярости мелькнула в её глазах, словно отблеск стали.       — Очевидно, вы уже в курсе всех сплетен, — резко отозвалась она, поднявшись из-за стола. Её охватила непреодолимая потребность уйти, оставить его и этот разговор. Но прежде чем она успела сделать шаг, он внезапно схватил её за руку — настойчиво, но без грубости.       — Сядьте, не ершитесь, — его голос был низким и уверенным. — Нам не нужно привлекать внимание.       Его хватка была сильной, но не жестокой. И хотя её взгляд был холодным, как застывший лёд, что-то в его глазах задержало её. Халбранд, заметив, как она нахмурилась, заговорил мягче, с явной теплотой:       — Я вижу, что вам нелегко. Я ведь просто пытаюсь помочь. Но если вам неприятно это обсуждать, мы можем оставить тему.       Его слова звучали так искренне, что она почувствовала смутное желание остаться. Где-то глубоко внутри она понимала: этот разговор может открыть для неё что-то важное, если только она позволит себе преодолеть собственные страхи и обнажить свои мысли.       Неохотно Галадриэль опустилась на скамейку, не отводя от него взгляда. В его тёмных глазах плескалось понимание, и ей, как ни странно, стало легче. То ли сидр развязал ей язык, то ли таинственная аура Халбранда вскрыла её сердце. И хотя её голос всё ещё дрожал, с ним пришла и новая уверенность:       — Да, сплетни правдивы. Мой муж не самый честный человек... И что хуже всего, мне приходится это терпеть.       Халбранд вздохнул, и на мгновение его глаза затянулись тенью, мрачной, как грозовая туча. Он придвинулся ближе, и ей показалось, что вокруг них вдруг образовался кокон тайны, укрывший их от всего остального мира.       — Я понимаю, — его голос был глубок, слова звучали как заклинание, пробуждающее нечто сокрытое в её душе. — Это ещё одна из глупых условностей. «Смирись. Подставь правую щеку, когда тебя ударили по левой». Подави гордость, как ненужное излишество!       Его слова проникли в неё, и в воздухе, казалось, вспыхнуло что-то зловещее и неуловимое. Галадриэль, заворожённая этим, ощущала, как внутри неё поднимается злость, которую она так долго прятала. Халбранд продолжил, его голос был тих, но в нём слышалась уверенная сила:       — Это разрушительно для каждого. Боль нельзя оставлять без ответа.       Он сделал паузу, его взгляд ушёл куда-то вдаль, будто унесённый воспоминаниями.       — Я был в Италии, — сказал он, — и там на месть смотрят иначе. Там вендетта — это не дело простых людей; это удел ангелов. Отомсти, потому что ты этого заслуживаешь. Будь непримирим, потому что тебя оскорбили. Быть выше этого — не значит молчать. Это значит найти лучший способ нанести ответный удар.       Его слова ударили её прямо в сердце, обнажая потаённые страхи и желания. Галадриэль, озадаченная и даже слегка напуганная, посмотрела на него, её голос сорвался на полувздохе:       — Вы... вы действительно отомстили той, что предала вас?       В его глазах вспыхнул мрачный блеск, но он быстро развеялся лёгким, словно бы шутливым смехом.       — О, отомстил, как мог! — усмехнулся он, откинувшись назад. — Я просто перестал о ней думать.       Его смех был странно мелодичным, и что-то в нём находило отклик у неё внутри. В этом легкомысленном тоне всё же чувствовалась глубина, как если бы он и правда избавил себя от оков прошлого. Между ними возникла новая, зыбкая связь, словно они вдвоём шагнули на край пропасти, где желания и тайны слились в едином ритме. Он, словно открывая перед ней другой мир, говорил о свободе — свободе от всего, что она всегда считала незыблемым.       Незаметно напряжение рассеялось, и разговор вернулся к более привычному руслу. Они ели, смеялись, а в воздухе витала легкость. Халбранд с его обаянием, непринуждённым юмором и тёплой улыбкой, словно стер с всё тяжёлое и горькое, что накопилось в ее душе.       Галадриэль сама не заметила, как начала расслабляться. Она с интересом слушала его рассказы о дальних землях, где вино лилось рекой, где праздники не знали границ. Его голос, словно мягкий туман, окутывал её, и смех, рвавшийся у неё из груди, звучал искренне и беззаботно.       Каждая его история, каждый взгляд заставляли её задуматься о том, что Халбранд мог бы стать возможно, отличным другом. Противоречивые чувства боролись в ней: опасение, что это приведёт к нежелательным последствиям, и радость от простоты общения с ним, от принятия, к которому она не привыкла.       Её смех — легкий, чистый — вырывался на волю, и она впервые за долгое время почувствовала себя собой. В его компании все жёсткие углы мира сглаживались, и она могла позволить себе сбросить маску, следуя лишь голосу своего сердца.       Заметив её улыбку, Халбранд прищурился и подмигнул, словно между ними существовала своя маленькая тайна. Она ответила ему мягким смехом, и на мгновение всё обрело странную ясность. В этом безмолвном обмене взглядами Галадриэль ощутила, как её сердце отбивается в другом ритме — ритме дружбы, доверия и даже скрытой надежды на то, что мир может быть немного светлее, чем она считала.       Неожиданно взгляд Галадриэль упал на окно, где вечер сгущался с зловещей скоростью. Осенний день угасал, и последние солнечные лучи неуверенно прятались за горизонт, уступая место холодному сумраку. Ветер поднимал опавшие листья, закручивая их в хаотичном танце, словно природа сама подталкивала их к неведомым целям.       — Нам пора к старухе Тильде, — решительно произнесла она, подавляя в себе странное волнение. Всё, чего она хотела сейчас, — это узнать правду о пропавших девушках. У них была миссия, забывать о которой она совершенно не хотела.       

***

      Старуха жила на самом краю деревни, в кособоком домишке, который словно слился с землёй, став её неотъемлемой частью. Стены из старого дерева дышали древностью, а крыша, покрытая черепицами, поросшими мхом, едва различалась на фоне низкого, серого неба, которое обещало вот-вот разразиться дождём. Здесь, в этом уединённом уголке, запахи дикой мяты и лесных трав смешивались, наполняя воздух мистической, потусторонней атмосферой.       Когда Галадриэль и Халбранд подошли к дому, её охватило лёгкое беспокойство. Луна, медленно поднимающаяся на небосвод, заливала тропинку бледным светом, отбрасывая тени, будто сама ночь наблюдала за ними. Галадриэль вспомнила, как Бронвин, однажды упоминала старую знахарку, она говорила о Тильде с опаской, словно старуха была чем-то за пределами обычного понимания.       Чем ближе они подходили, тем сильнее Галадриэль ощущала запах дыма и сушеных трав, перемешанный с едва уловимым ароматом горелой шерсти. Эти запахи вырывались из печной трубы и завихрялись в холодном воздухе, как незримые духи, оберегавшие тайны старого дома. Дом казался живым существом, пронизанным древней магией, и его стены, казалось, хранили знания, забытые людьми.       Халбранд, чья лёгкость и обаяние вдруг выглядели неуместными в этой мрачной обстановке, обернулся к Галадриэль с едва заметной усмешкой. — Не бойтесь, миледи. Это просто старая женщина. Она не опасна, — проговорил он с игривым блеском в глазах.       Собравшись с духом, Галадриэль подошла к двери, покрытой резными узорами, которые, казалось, были вырезаны в давние времена. Её рука коснулась холодной поверхности, и она почувствовала лёгкое покалывание, как будто сам дом предупреждал её о скрытых опасностях, что притаилась за этими стенами.       Она поёжилась, почувствовав, как холодный воздух обвивает её. Это ощущение неуверенности было едва уловимым, но оно проникло в её сердце, оставив ледяной след. Вдруг она осознала, что переступить порог этого дома будет непросто. Халбранд, уловив её сомнения, усмехнулся с лёгкой насмешкой, в его взгляде играл азарт.       — Неужели вы боитесь старушки? — спросил он.       Галадриэль ответила ему решительным взглядом, стараясь скрыть волнение. Преодолев колебания, она постучала в дверь, и каждый удар отзывался эхом в её сердце.       Прошла минута, потом другая, но в ответ была только тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев на ветру. Халбранд, наблюдая её напряжение, проговорил со смешком:       — Старуха глуха на одно ухо.       Галадриэль уже готовилась постучать ещё раз, когда дверь внезапно распахнулась. Деревянная створка открылась с такой силой, что она едва не отшатнулась назад.       На пороге стояла Тильда — согнутая, старая женщина с длинными седыми волосами, собранными в неопрятный узел. Её лицо, изборождённое морщинами, походило на старую карту, в которой были вычерчены годы опыта и тягот. Её глаза, тусклые и при этом пронизывающие, сверкали в полумраке, полные тайн и недомолвок.       — Что вам нужно? — произнесла она, и её голос прозвучал, как шорох сухих листьев.       Галадриэль почувствовала, как холодок пробежал по её спине.       — Добрый вечер. Мы бы хотели поговорить с вами, — произнесла она, стараясь, чтобы её голос звучал уверенно.       Немного промолчав, Тильда разразилась хриплой бранью, её слова звучали резко и отрывисто.       Галадриэль, несколько растерявшись, взглянула на Халбранда, ища в его лице поддержку и понимание.       — Старуха, что-то, совсем разошлась, — тихо произнёс он, в его голосе мелькнула скрытая насмешка и что-то, чего она не могла уловить.       Казалось, воздух вокруг них сгустился, когда Тильда подняла зажжённую свечу, освещая их лица тусклым светом.       Её выражение тут же резко смягчилось, на лице отразились страх и что-то вроде уважения. Старуха чуть склонилась в почтительном жесте, и Галадриэль ощутила, как её сердце учащённо забилось. Она с раздражением поняла, что Тильда её узнала, несмотря на скромное платье. Это открытие было неприятным: она совершенно не хотела, что бы местные чесали языками, сплетничая о ней. Она почти жалела, что поддалась на эту авантюру.       Старуха, тем временем, посторонилась, пропуская их внутрь.       Внутри дома царила загадочная атмосфера. Пол из необработанных досок был покрыт пятнами времени, стены дышали затхлостью. Запах сушёных трав и сырости был настолько густым, что кружилась голова. Тусклый свет свечи на столе отбрасывал длинные, причудливые тени.       На стенах висели пучки сушеных трав — шалфей, розмарин, полынь и лаванда. Они свисали, будто старинные обереги, защищающие дом от злых духов и болезней.       В центре комнаты возвышался камин, обложенный обугленными камнями.       Едва они переступили порог, как Тильда кивнула в сторону старой скамьи, предлага присесть, и вернулась к котелку, над которым клубился дым. Сняв крышку, она зачерпнула из него варево и перелила его в две глиняные кружки и поклонившись учтиво передала их гостям.       Галадриэль взяла кружку и поднесла к лицу, вдохнув странный сладковато-земляной аромат, отдающий жимолостью, но с примесью сырой земли и чего-то горького, как полынь. Поморщившись от терпкого запаха, она встретилась с пронзительным взглядом Тильды. Глаза старухи, полные тайн и воспоминаний, были как бездонные омуты, в которых отражались отголоски прошлого. В них скользило что-то необъяснимое — древняя мудрость, от которой хотелось отстраниться и одновременно знать больше.       Молчание между ними было наполнено напряжением, и Галадриэль вдруг почувствовала, что старуха видит её насквозь, заглядывая глубже, чем могли бы позволить простые слова. Стараясь скрыть своё смятение, Галадриэль заговорила:       — Вы знаете что-то об исчезновениях в этих местах?       Тильда молча кивнула, её взгляд впился в Галадриэль. Минуты текли, и, не дождавшись ответа, она повторила вопрос:       — Простите, но это важно. Исчезновения. Вы слышали что-то об этом?       Тишина, казалось, сгущалась, обволакивая их, создавая осязаемое напряжение. И тут раздался негромкий голос Халбранда:       — Тильда, расскажи, что знаешь.       Старуха задержала на нём взгляд, и в её глазах мелькнуло что-то тёмное и неуловимое.       — Это не просто слухи, — произнесла она наконец. — У меня есть свои знания и тайны, о которых лучше не говорить с чужими.       — Мы не чужие, — мягко возразил Халбранд. — Мы нуждаемся в твоей помощи.       Напряжение в комнате ослабло. Тильда, прищурившись, словно решала, стоит ли им доверять, на миг замерла, а затем кивнула:       — Хорошо, я расскажу, но знайте — некоторые знания опасны.       Воздух между ними замер, словно сама тьма внимала её словам.       — Древняя сила забирает девушек в дар, — прошептала старуха. — Я говорила об этом Кларе и другим, но меня никто не слушал. Там, в лесу, есть место, забытое людьми. Когда-то там проходили обряды кельтов, и прадавняя Сущность давала им молодость, силу и власть в обмен на служение. Но христиане изгнали ее и тьма ушла… пока кто-то не пробудил её вновь.       Галадриэль нахмурилась, не до конца понимая, о чем идет речь. Она взглянула на Халбранда, но он молчал, его внимание было приковано к старухе.       — Кто похищает девушек? — спросила она наконец. — Как понять твои слова? Кто пробудил древнее зло?       Тильда бросила на неё долгий, мрачный взгляд, словно знала ответы на вопросы, ещё не заданные.       — Всё станет ясно, когда ты увидишь сама, — сказала она. — Отправляйся в лес, если жаждешь правды.       — Куда именно? — сердце Галадриэль стучало быстрее.       Тильда подняла дрожащий палец и указала в строну окна:       — У подножья Дансибуро. Но знай: не все возвращаются.       Галадриэль коротко кивнула и повернулась к двери, но старуха, словно движимая внезапным порывом, ухватила её за руку, поднеся к свету. Грубые пальцы скользнули по ладони, изучая её линии, как древние знаки.       Склонившись к ней, Тильда прошептала низким, пронзительным голосом:       — Ты идешь по тёмной дороге, дитя. Путь твой усеян тенями, а назад дороги уже нет. — Она провела пальцем по линии жизни, и Галадриэль ощутила холодок на спине. — Эта метка… она означает кровь.       Галадриэль с трудом подавила дрожь. Бесцветные глаза Тильды, сверкали в тусклом свете, словно уголья.       — Будь осторожна в лесу, — сказала старуха едва слышно. — Там не только темная сила ждёт тебя…