Особенный

      Гермиона держалась за края его сюртука. Северус же вовсю был готов идти.       — Пожалуйста, береги себя.       — Конечно. Обещаю, Гермиона, — он наклонился и прижался губами к её лбу. — Мне пора, или Люциус подумает, что я его бросил.       До сих пор ей было трудно принять тот факт, что Снейп всё-таки решил идти, пусть и понимала всю важность этого решения. Не нравится, да, а что поделать.       — Обязательно скажи, когда вернёшься. Даже если я буду спать, — попросила Гермиона, прекрасно понимая, что не уснёт, пока не дождётся его целым и невредимым.       Северус взял её за руки и отцепил пальцы от чёрной шерсти пальто. Сделал шаг назад.       — Хорошо. До встречи.       — Пока, Северус.       А затем исчез.       От беспокойства желудок скрутило.       Ей нужно было хоть чем-то занять себя, иначе она доведёт себя до очередного нервного срыва.       Не то чтобы Гермиона не верила в силу и способности Снейпа, благодаря которым он прекрасно сможет себя защитить, просто обстоятельства могут сложиться не совсем благоприятным для него образом.       Она когда-то присутствовала в зале суда, который буквально кишил дементорами. Патронус Долорес Амбридж — очаровательный кот — едва сдерживал их.       В воспоминаниях также всплыла сцена, когда дементоры высасывали жизнь из Сириуса и Гарри, тогда, ещё на третьем курсе.       Поэтому да, она определённо за него переживала.       Гермиона покачала головой. Она сейчас делала именно то, чего Снейп просил её не делать. Перед тем, как уйти, он предложил ей прочесть книгу и оставил её на прикроватной тумбочке. Это было не то чтиво, которое они изучали несколько дней назад. Его Северус приберёг для следующего их совместного времяпрепровождения.       Грейнджер вошла в спальню и посмотрела в сторону кровати. Эта мысль её улыбнула, несмотря на до сих пор растущее внутри беспокойство. Снейп стал частью её личного пространства. У него был свой стул, своя сторона кровати, своя подушка. Она даже подумать не могла, что когда-то будет счастлива снова спать с кем-то в одной постели.       С Северусом всё было по-другому. Это не то же самое, что спать рядом с Роном. Она никогда не просыпалась от рук Снейпа, блуждающих по её телу, или от давления сверху, чтобы выполнить, как называл это Рон, свои «супружеские обязанности». Вместо этого Гермиона крепко спала в объятиях Северуса, прижатая к его груди, и чувствовала себя в безопасности как никогда. Даже когда она просыпалась и чувствовала его возбуждение, не боялась. Она просто закрывала глаза и притворялась спящей, правда, отодвигалась чуть в сторону — но это по привычке, рефлекторно.       Снейп просыпался от её шевелений, а затем поспешно поднимался с кровати и шёл в ванную. Гермиона же скатывалась на его сторону, наслаждаясь теплом и ожидая его возвращения. Он принимал душ, об этом свидетельствовали его влажные волосы, и, забравшись обратно в кровать, притягивал Грейнджер к себе с невысказанными извинениями. В то время как другая девушка могла воспринять этот жест как незаинтересованность партнёра, она же это воспринимала с благодарностью.       Он уважал её.       И ей было настолько непривычно, что она даже не знала, как к этому относиться. Да, её порой уважали за ум и за достижения во времена войны. Но Северус уважал её совершенно по-другому. Невозможно объяснить, но это было очень важно.       Гермиона посмотрела на обложку книги и залилась громким смехом.       «Тонкое искусство пофигизма».       И пусть она ждала, что чтиво окажется чем-то интеллектуальным, но это определённо её удивило. Перевернув книгу, она беглым взглядом оценила её краткое содержание:       «Идея этой книги в том, что переживать из-за всего подряд опаснее, чем не переживать вовсе. Проблема большинства книг по самопомощи в том, что они слишком много внимания уделяют вещам, которых у вас даже нет, чтобы поставить перед собой определённую цель. Что действительно должно иметь значение, так это ваши основные ценности и достижение того, что важно именно для вас, а не постоянные мысли о том, что думает общество о богатстве, успехе и счастье».       Северус дал ей книгу о самопомощи.       «Мерлин, должно быть, он реально думает, что я слетела с катушек», размышляла Грейнджер, взяв книгу в руки, и направилась в гостиную.       Но название всё равно заинтересовало, как ни крути. Да и книга выглядела так, словно её читали не один раз: никаких видимых повреждений, но на корешке образовались «морщинки», свидетельствующие о том, что её неоднократно открывали.       Так вот, должно быть, в чём кроется секрет Северуса Снейпа.       Она открыла книгу и заметила, что год издания был относительно свеж.       «Значит, читал он её тоже сравнительно недавно…»       Пожала плечами и углубилась в чтение. С каждой прочитанной страницей становилось всё интереснее и интереснее. Гермиона уже потеряла счёт времени, когда поднялась с места, подошла к рабочему столу и сделала заметки по умению ставить перед собой цели. Ей нравился взгляд автора на подобные вещи.       И внезапно она ощутила как будто бы удар в спину. Настоящая боль, не глюки, которая выбила весь воздух из лёгких. Вслед за этим появилось чувство, словно кто-то провёл ножом по её обнажённой коже.       Схватилась за стол. Часто заморгала и попыталась справиться с надвигающейся паникой.       Это напомнило о том, что делала с ней Беллатриса. Но сейчас не просто царапали руку, сейчас резали слишком глубоко. Гермиона попыталась выпрямиться и обернуться назад.       Но ей не удалось сделать даже этого. Боль пронзила позвоночник и все её конечности.       Это было похоже на Круциатус, под действием которого ты не можешь сделать абсолютно ничего. Она даже не могла увидеть нападавшего.       Увидев перед собой чернила и бумаги, Грейнджер сбросила их со стола, пытаясь хоть как-то взять ситуацию под свой контроль.       Из её тела вырвалась оглушительная волна магии, и свет в комнатах погас.       Она упала на пол, обездвиженная невероятной болью. Казалось, что кто-то сдирает с неё кожу, заживо сдирает.       Через час боль утихла, но пошевелиться и подняться на ноги не получалось. Всё болело. Слабость окутывала её тело, как будто из неё выкачали всю магию. Гермиона прижалась лицом к холодному камню, но… неожиданно появилось ощущение, что за ней наблюдают. Волосы на затылке встали дыбом.       Рядом с ней стоял Живоглот, потираясь головой о её голову. Он был с ней с самого начала.       Через секунду полу-низзл выгнул спину и зашипел. Его шерсть встала дыбом. Гермиона это чувствовала своим лицом.       В комнате была кромешная тьма; казалось, внутрь не проникал даже лунный свет.       Она была не одна.       На неё смотрели два фиолетовых глаза. Гермиона чувствовала исходящую от них злобу.       Воздух гудел, потрескивал от магии, которая формировалась в слова и вибрировала в её черепе:       В обмен на власть мы заключили сделку. В час ведьм была пролита кровь. У одного мы украли силу, второго же сломали. Теперь клетка открыта, но пир ещё не завершён. Нам нужен якорь, чтоб здесь и закрепиться. Заключили сделку, но согласие стало вынужденным. Якорь, нам нужен якорь, и сделку можно считать соблюдённой. Якорь! Но кровь уже льётся. Мы будем твоим якорем, пусть ты того даже не хочешь.       Гермиону заполонил ужас. Давление в комнате изменилось, как будто что-то невидимое вдавливало её в пол.       Всё сжалось, воздух исчез. И никак не позвать на помощь.       Спина горела болью. Каждый дюйм тела горел, словно она была обёрнута куском раскалённого угля.       Кричать не получалось.       И опустилась непроглядная темнота.

***

      Агония.       Чистая и непоколебимая.       Огонь в её крови.       Как будто в её кожу вонзились гвозди.       Она чувствовала себя так, словно её разорвали на куски, а затем собрали обратно, обнажив при этом все нервы.       Кто-то сдвинул её с места, поднял с холодного пола, который хоть как-то облегчал муки страдания. Из горла вырвался сдавленный стон.       Гермиона с трудом открыла глаза и увидела перед собой что-то чёрное. Но это была не темнота.       Просто чёрная ткань.       — Северус? — пробормотала Грейнджер, поднимая голову, чтобы посмотреть на него. Она едва могла разглядеть его лицо; свет резал глаза.       — Что случилось? — для её ушей это прозвучало слишком громко.       — Всё болит, — она закрыла глаза.       — Что болит?       — Всё, — выдох.       Его прикосновения ко лбу, к коже принесли ей некоторое облегчение, и она ещё сильнее прижалась к его пальцам.       Слишком много всего. Даже его дыхание звучало слишком громко для её ушей.       Снейп пошевелился, отчего по её конечностям пронеслась новая яркая волна боли.       Она спряталась на его груди, пытаясь изолироваться от света и звуков.       Слышала его голос, возможно, слышала даже Медузу — но в таком состоянии может померещиться что угодно.       Северус попытался её поднять, но все движения оказались для неё мучительны. Она громко крикнула, руками вцепилась в ткань его одежды.       Мерлин, такое чувство, что меня сжигают заживо изнутри…       Она ощутила магию, непонятное давление и пальцы Северуса на своей обнажённой коже.       Эти касания одновременно успокаивали и сжигали. Грейнджер громко плакала, разрываясь между мольбой о помощи и тем, чтобы он вообще к ней не прикасался.       — Это я, я рядом. Ты истекаешь кровью. Гермиона, что, блядь, он с тобой сделал? — его голос звучал близко, громко и отдавал вибрацией до самых костей.       Это было слишком, невыносимо слишком.       Ощущение, что она тонет. Лёгкие жгло.

***

      — Сейчас мои касания должны её разбудить. Главное — не позволяйте ей двигаться.       — Я сделаю всё, что в моих силах.       — Ракс?       — Это не поджигание. Это ёбаное сокрытие.       — Не могу в это поверить, три за одну ночь?       Голоса казались ей незнакомыми.       Гермиона до сих пор полыхала огнём, но боль уже не была такой сильной.       Она лежала ничком на чём-то холодном: некий исцеляющий контраст наряду с обжигающим жаром.       Кто-то постоянно касался её спины. Грейнджер попыталась было отодвинуться в сторону, но сильные руки не дали ей этого сделать.       Она согнула колени в попытке встать на четвереньки и уйти, но нет — снова чьи-то руки.       Открыв глаза, запаниковала. Перед ней сидел Северус — на одном уровне с ней.       Лицо его было бледным, глаза широко раскрыты.       — Северус? — выдохнула девушка, рукой потянувшись к его лицу.       Но он остановил её на полпути и положил руку обратно.       — Я здесь, — Снейп коснулся её щеки, — ты должна лежать спокойно, не сопротивляйся. Клянусь, ты в безопасности.       — Может, дать ей успокоительное?       — Да нет времени на это. Я не хочу столкнуться с чем-то нерешаемым, пока мы медлим.       Тишину заполнило множество голосов: какие-то были ей знакомы, какие-то — нет.       Разум был затуманен; такое чувство, будто кто-то давил на её череп изнутри.       Гермиона сосредоточилась на Северусе. Его чёрные глаза выглядели почти что испуганно.       — Больно. Всё болит. Как будто я в огне, — шептала Грейнджер, ощущая на своих щеках дорожки из слёз.       — Я знаю, — в ответ прошептал Снейп, вытирая её слёзы, — я рядом. Всё хорошо. Лежи спокойно.       Боль пронзила все её оголённые нервы. Она прикрыла глаза, поморщилась. Её до сих пор удерживали на месте.       — Нет, я ей что-нибудь дам. Это же бесчеловечно, вот это всё, — послышался знакомый женский голос.       — Ладно, — ответил ей второй женский голос. На этот раз незнакомый. — Но дай то, что не сможет восполнить кровь.       — Но у неё сильное кровотечение, — неужели целительница Шейд?       — И именно поэтому ей нельзя сейчас ничего давать. Ты слишком рано начинаешь процесс исцеления, у нас ни черта не выйдет. Всё заживёт слишком быстро, и мне придётся резать её снова.       — Хорошо. Северус, дай ей это.       Ему протянули светло-голубой флакон. Снейп поднял взгляд, на мгновение оторвавшись от Гермионы.       Она почувствовала лёгкое прикосновение к подбородку и слабо улыбнулась. Улыбаться было очень больно, но ей так хотелось это сделать…       — Наклони голову. Вот так, — и поднёс зелье к её губам.       Как будто внутрь влили цистерну льда.       На какое-то мгновение стало невозможно дышать, словно в ней кипел и дымился огонь.       Но затем наступило облегчение. Гермиона снова могла чувствовать своё тело.       — Здорово, — хрипло.       — Знаю, — и снова коснулся пальцами её щёк, смахивая с них слёзы.       Её как будто кто-то ударил ножом. Грейнджер выгнулась, но её снова прижали. С губ сорвался истошный вопль, она крепко зажмурилась.       — Попробуй это. Боль немного, но стихнет.       Что-то влажное и тёплое прижалось к её спине. Стало легче.       Казалось, вся боль отступила за стену белого шума, как туманная ночь, скрывающая все неприятные ощущения от её чувств.       — Северус, — с трудом выдавила Гермиона.       Он вмиг приблизился к её лицу:       — Да?       — Я люблю тебя, — выпалила она, прижавшись щекой к его щеке.       — Я знаю, — Снейп тихо вздохнул и чмокнул её в лоб. — Пожалуйста, не шевелись. Они смогут тебе помочь.       Очередная вспышка боли — вдоль её позвоночника. Грейнджер жалобно заскулила:       — Я умираю?       Она правда так считала. Она находилась в больнице, ей было очень холодно и больно, Северус выглядел испуганно. Всё это говорило об одном — о её скорой смерти.       — Нет, нет, конечно нет.       Гермиона нахмурилась, пытаясь понять, лжёт он ей или нет.       Так показывают в маггловских фильмах. Она видела это. Влюблённые часто не говорят того, что их любимому осталось всего ничего, чтобы не пугать, не расстраивать, а продлить последние счастливые мгновения жизни.       — А мне так хочется… Ты чувствовал то же самое, когда умирал? — спросила Грейнджер, протягивая руку и беря его за запястье.       Северус нежно приложил палец к её губам:       — Гермиона, не надо. Просто попытайся расслабиться.       В его глазах плескалось невысказанное горе: Гермиона будто бы смотрела в отражение и видела в них собственный обречённый взгляд.       Это была её вина. Из-за неё он сейчас переживал и не находил себе места, а она даже не понимала, что произошло и почему она оказалась в этом месте.       Всё, что Гермиона помнила, — чей-то голос в темноте, несколько слов, которые вспомнить не удавалось, но она их чувствовала.       — Интересно, ты испытывал тогда то же самое, когда смотрел на меня и кричал о том, чтобы я ушла и больше не возвращалась?       Снейпа как будто ударили по голове чем-то тяжёлым.       Его плеча коснулись чьи-то пальцы. Она подняла взгляд и увидела Артимис Шейд, смотрящую на Северуса с жалостью в глазах.       — Северус, это зелье, волшебный эквивалент эпидуральной анестезии. Она не сошла с ума, просто не может фильтровать то, что говорит.       Снейп кивнул ей.       Гермиона поняла, что он всё это время стоял на коленях, чтобы находиться на одном уровне с ней. Северус на секунду отвёл глаза в сторону и глубоко вздохнул.       Она зевнула. Внезапно захотелось спать.       — Да, то же самое. И пусть я тогда тебя ещё не любил, я не мог позволить кому бы то ни было увидеть меня в таком состоянии. Я прятался за маской равнодушия.       — Я тоже тебя тогда не любила, но я просто хотела поступить правильно.       — Гермиона, — вздохнул Снейп. — Возможно, сейчас не самое подходящее время для подобных признаний и размышлений о прошлом.       — Если я умираю, — Гермиона слабо схватилась за его плечо, — то это единственная возможность для этого.       — Ты не умираешь, — твёрдо сказал он.       Верилось с трудом.       То, что она чувствовала, явно говорило об обратном.       Тело онемело. Ей казалось, что она плывёт по облачкам — абсолютная противоположность тому, что творилось ещё несколько мгновений назад, когда все конечности, каждая клеточка полыхала в агонии.       Для неё это звучало как смерть.       — Ага, конечно.       За спиной снова послышались голоса:       — Это то же самое, блядь. Блядь!       — Кейт? — окликнул её глубокий мужской голос.       — Не-не, не задело, я была готова. Очередная идиотская печать, но сделанная так, тяп-ляп. Как будто делал кто-то с руками из жопы. И то, что находится внутри, вылезать оттуда явно не собирается.       Гермиона попыталась поднять голову, чтобы увидеть, о чём они говорят.       — Что это? Что они со мной делают?       — Не переживай, всё будет хорошо, — прошептал Снейп. — Вы сможете это убрать? — обратился он уже к незнакомцам.       — Да, но потом ей будет очень больно, — ответил ему женский голос. — Печать ставил далеко не эксперт этого дела. Пытался подражать ему, но вышло неудачно.       — Делайте то, что считаете нужным.       Грейнджер попыталась улыбнуться, но губы совсем не слушались.       Она ощущала сильное давление на позвоночнике, время от времени дёргаясь от болючих укусов.       Время перестало для неё существовать.       То оно останавливалось на месте, то галопом летело вперёд, поэтому Гермиона попыталась сосредоточиться на единственном, что оставалось неизменным.       — Северус, — позвала его девушка.       — Да?       Она схватила его за руку и подтянула к своему подбородку.       Поцеловала костяшки его пальцев и прижалась щекой к ладони, закрыла глаза.       — Мой.       — Твой, — едва слышно.       Внутри что-то напряглось. Его слова лучами света пробились сквозь неё — будто кто-то включил свет в тёмной комнате.       Стало легче дышать.       Она сделала глубокий вдох, и… глаза больше не могли оставаться открытыми.       Гермиона погрузилась не в темноту, а в светлый сон.

***

      Проснувшись, Гермиона поняла, что до сих пор лежит на животе: но теперь лежать было удобно и не холодно. И жар, испепеляющий все внутренности, исчез.       Она попыталась пошевелиться, но тщетно. Её удерживала на месте какая-то странная подушка.       — На твоём месте я бы не стал этого делать, — произнёс Северус, подталкивая подушку обратно к животу.       Она подняла голову и посмотрела вверх. Снейп отступил.       Они находились в его покоях, на диване, который трансфигурировали в U-образную кровать.       — Что случилось? — голова была тяжёлой, и Грейнджер мягко опустила её на подушки. Повернулась так, чтобы видеть Северуса: он переоделся в пижаму и сидел рядом с ней в кресле, укрыв колени тёплым пледом.       Он посмотрел на огонь, а затем на неё:       — Ты чуть не умерла. Кто-то, мистер Уизли или мисс Анадора, наложил на тебя несколько мощных проклятий.       — Что? — переспросила Гермиона, приподнявшись на локтях. И тут же зажмурилась, пытаясь сдержать крики от той боли, что пронзила её спину.       Северус встал с кресла и снова подошёл к ней. Просунул руки под её бёдра и подтянул подушки обратно — к животу.       — Тебя прокляли, и сейчас ты делаешь себе хуже. Не двигайся и лежи спокойно.       Гермиона не помнила, чтобы её кто-то проклинал. Она не помнила ничего подобного с участием Рона или Марии.       Нахмурившись, она в замешательстве наблюдала за Северусом.       — Кто проклял меня? Что с Роном? — она знала, что сейчас её голос дрожал сильнее прежнего; горло сжалось от беспокойства.       Снейп уселся в кресло, натянув одеяло на ноги, и в очередной раз посмотрел на огонь.       Золотое сияние придавало его лицу странный оттенок. Выражение было нечитаемым. Его челюсть сжалась, а сам он выглядел расстроенным.       — Мне нужно многое тебе рассказать, и большинство из этих вещей будет для тебя весьма неприятным.       Гермионе не понравился тон его голоса.       Она подложила руку под голову, дабы поддержать её, и ждала, когда Снейп снова заговорит.       Огонь потрескивал и плевался, посылая на мужчину золотисто-оранжевый свет. Интересно, о чём он думает.       Что бы это ни было, вряд ли что-то хорошее.       — Ты уверена, что в состоянии принять подобные новости? — наконец спросил Северус, потирая руками лицо. Его пальцы остановились на переносице и сильно ущипнули за кожу. Глаза закрылись.       Грейнджер глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь унять покалывание в животе.       — Уверена.       Он открыл глаза, его правая бровь слегка приподнялась.       — Это не обнадёживает.       Гермиона изогнулась на диване, игнорируя толчок боли.       — Насколько плохи новости? Кто-то умер?       Он поджал губы, чёрные глаза на мгновение посмотрели на неё с долей отстранённости.       — В некотором смысле, да.       — О, о, нет… Что случилось?       — Сначала пообещай, что не будешь шевелиться, — он предупреждающе поднял палец вверх. — Я не позволю тебе причинить себе ещё больше вреда.       Это была не просьба; это был приказ.       Северус не собирался ничего ей говорить, пока она не пообещает ему, что будет лежать тихо и не навредит себе ещё больше.       — Я обещаю. Кто умер?       Снейп отвёл взгляд в сторону — снова — и что-то пробормотал в ответ. Ей послышалось, или там прозвучало что-то, похожее на сожаление?       — И пусть я знаю, что ты не питаешь любви к этой особе, из-за проклятья и отсутствия предусмотрительности этим вечером мисс Анадора потеряла своего ребёнка.       Воздух покинул её лёгкие. Живот скрутило.       — Что?       Гермиона никогда не желала зла ребёнку этой женщины.       Да, Мария творила ужасные вещи и превратила её жизнь в ад, но Грейнджер никогда бы и врагу не пожелала, чтобы ту боль, которую перенесла она, прочувствовал кто-то ещё.       — К сожалению, — его голос практически был неслышим из-за потрескивания огня в камине, — татуировка мистера Уизли была парной татуировкой Марии.       — Но как?       Как эта татуировка могла убить её ребёнка? Была ли это обратная реакция? Или проклятие повлияло не на того человека… В голове Гермионы роились вопросы, смешанные с болью от услышанного.       — Мы ещё изучаем этот вопрос, — всё, что смог ответить Снейп. Он до сих пор не решался переводить на девушку взгляд, возможно, чувствовал вину за произошедшее.       А даже если нет, её боли и вины хватит на них обоих. Она закрыла глаза и уткнулась в подушки. Слёзы уже вовсю подступали к глазам, норовясь вот-вот потечь по щекам.       Гермиона плакала по тому человеку, который желал её смерти. Безумие, но она действительно ей сопереживала.       — Я… это ужасно.       — Я подозревал, что именно так ты и отреагируешь, — тяжело вздохнул Северус.       Через несколько секунд к ней пришла в голову одна мысль.       Снейп сказал, что она тоже была проклята, но у неё ведь не было никаких татуировок. Самое большее, что напоминало тату, — это слово «грязнокровка» и то, что с ней когда-то сделал Рон.       Грейнджер снова подняла голову, увидев, что он наблюдает за ней.       — Ты сказал, что на меня это тоже повлияло, но у меня нет никаких татуировок. По крайней мере, насколько я знаю, нет… — она явно колебалась с ответом, но сказать больше стоило. Северус словно сам ждал от неё разъяснений.       Возможно, смерть ребёнка была не самой неприятной частью этой истории.       — При обычных обстоятельствах я бы с тобой согласился. Однако после сегодняшнего… Мистер Уизли тебя заклеймил, но что ты помнишь о том дне? — оперевшись локтями о колени, спросил он.       Думать об этом не хотелось, вспоминать — тоже. Она прекрасно помнила запах и боль. И невозможность сбежать. Рон тогда сказал, что никто никогда её больше не захочет. И боль… боль от того, как горела её кожа.       — М-м, я… это было очень больно. Это… я не могла тогда пошевелиться. Но почему ты спрашиваешь?       Длинные пальцы коснулись губ. Его взгляд скользнул по её телу, а затем вернулся к лицу.       Северус был зол — это было видно по его сузившимся глазам и расправленным плечам.       — Потому что в ту ночь, я полагаю, кто-то сделал тебе татуировку без твоего согласия, а затем мистер Уизли ловко это скрыл.       — Что… зачем ему это было делать? — ошарашенно пробормотала Грейнджер, попытавшись вытянуть шею так, чтобы увидеть свою спину.       Больно. Северус подался вперёд и мягко положил руку ей на плечо.       — Прости, но заглянуть в его голову я не могу, рассказываю только то, что знаю.       — Что произошло сегодня вечером? — спросила Гермиона, взяв его за руку.       Ещё один хмурый взгляд, и Северус отвёл глаза. Он казался обеспокоенным, его губы были сжаты в тонкую линию. Грейнджер видела, как в его голове активно вращались шестерёнки. Сам Снейп продолжал гипнотизировать взглядом огонь.       Глубоко вздохнул, наклонил голову набок так, что волосы скрыли его лицо.       — Кто-то в эту серию татуировок вложил что-то очень нехорошее. Мы до сих пор не знаем, что именно, но это чуть не убило тебя.       — Как вы вообще додумались связать это с татуировками? Попахивает маггловской легендой о «Масонском братстве», чушь какая-то.       С трудом верилось, что кто-то запихнул какое-то непонятно существо в татуировку.       Но об этом ей говорил Северус, и не поверить ему было трудно.       — Есть искусство, которое способно на это. Я многое узнал сегодня вечером.       — И это искусство?..       — Татумантия, которая спасла тебе жизнь, — всё ещё глядя в пол, ответил Снейп.       — Как?       Северус пристально посмотрел на неё сквозь завесу волос.       Откинувшись назад, чтобы открыть своё лицо, нахмурился. Потёр плечо и откинулся на спинку кресла.       — Поскольку я очень хочу спать, то обобщу и расскажу основное, позже объясню подробнее. Они вырезали из твоей кожи одну проклятую штуку. Ране нужно время для того, чтобы зажить, поскольку она весьма глубокая. Понадобятся сутки, может, чуть больше. И это также сняло с тебя заклинание отслеживания. Мистер Уизли знал, где ты находишься, не по своим побрякушкам, а благодаря этой тату.       Гермиона знала, что у него есть маячок. Об этом ей рассказал Северус после похода в Хогсмид.       В глубине души возникло беспокойство.       Но осознание того, что она всё это время носила на себе татуировку, о которой вообще ничего не знала, беспокоило ещё больше.       — Мерлин, как я этого не заметила?..       — Либо ты просто была в отключке, — тяжело выдохнул он, — либо тебя накачали наркотиками. В любом случае мы должны поговорить с Уизли и Анадорой, и тогда сможем узнать больше.       По Снейпу было видно, что он чувствовал себя некомфортно. На его лице появилась хмурая гримаса, он то и дело менял позу, в которой сидел.       — Ты в порядке? — прошептала Гермиона, снова положив голову на руку.       Северус, казалось, сдулся окончательно.       — Ну, если не брать в счёт, что по возвращении в замок я обнаружил тебя на полу в луже собственной крови, а потом ещё наблюдал, как тебя подвергают пыткам, то неплохо. Ты сама как?       Она задумалась. Внутри поселилась бурлящая бездна смятения, боли и предательства.       Но раньше было хуже.       Отчасти её расстройство сейчас было связано с тем, что Грейнджер переживала за ту, кто сегодня вечером потерял ребёнка.       — Может быть… а она… она могла хоть как-то его спасти? — спросила она, надеясь, что у Марии был хоть какой-то маломальский шанс.       Северус закатил глаза и откинул голову назад. Ущипнул себя за переносицу, раздражённо выдохнул.       — Я не знаю. В тот момент я больше беспокоился о твоём состоянии. Уверен, что если ты спросишь об этом Артимис Шейд, когда она придёт и осмотрит тебя, она сможет предоставить тебе более подробную информацию.       Её резко захлестнуло чувство вины.       Неужели в смерти ребёнка виновата и я?.. Она попыталась это вспомнить и с растущим чувством страха посмотрела на Снейпа.       — Я не желала ей этого. Я бы никогда не пожелала, чтобы…       — Гермиона, даже если бы ты это сделала, это не твоя вина, — его черты лица смягчились, и он потянулся к её руке.       Грейнджер взялась за его руку, крепко сжала её и попыталась избавиться от чувства вины.       — Но я хочу, чтобы ты знал: я этого не делала.       — Я знаю. Давай теперь немного отдохнём?       Было очевидно, что ему этого хотелось даже больше неё.       Открыв глаза, она заметила, как Северус натянул покрывало на плечи и прислонил голову к крылу кресла. Спать в таком положении — идея не из приятных.       — Ты собираешься спать в кресле?       Он кивнул, снова глядя на огонь.       — Мне сказали, что удерживать тебя чем-то насильно нельзя, но переворачиваться тебе тоже нельзя ещё как минимум три часа. Поэтому вместо постели ты спишь здесь, места рядом у тебя нет, так что я останусь в кресле, верно.       Гермиона нахмурилась:       — Мне жаль, Северус.       — Тебе не за что извиняться. Кому это и нужно делать, так это тому мерзавцу, что сотворил с тобой такое, — убийственным шёпотом ответил Снейп.       И ей стало страшно за судьбу этих людей, потому как его взгляд ясно говорил, что он убьёт любого, кто с ней это сделал.