Особенный

      На замок опускался снег. Белые кристаллические снежинки парили в воздухе, закрывая видимость вокруг. Гермиона, завернувшись в одеяло и с кружкой чая в руке, вышла на балкон. Так по-маггловски. От горячей жидкости клубами исходил пар, борясь с падающим снегом.       Она убедила Джинни отправиться домой раньше необходимого; сейчас она могла позаботиться о себе сама. Джинни выглядела очень уставшей, да и Гермионе хотелось уже побыть одной. Личное пространство.       Слишком много всего произошло. С трудом верилось, что это реальность, а не чей-то большой розыгрыш, в конце которого люди обычно удивлённо охают. Однако Гермиона понимала, что вместо оха или смеха заплачет. Но сейчас Рон в Министерстве, далеко от неё, и она впервые за последние годы могла спокойно дышать и спать.       И сейчас было самое время для того, чтобы оплакать, подумать о том, что она потеряла. Нужно воспользоваться моментом, когда она находилась в самом эпицентре этого урагана.       Гермиона была далеко не глупой девушкой и понимала, что на этом беды не кончатся. Ничего не заканчивается просто так. Стоит воспользоваться шансом и сделать всё, что в её силах, пока не нагрянул очередной шторм, во время которого одна цель — выжить.       По щеке скатилась слеза, от которой по всему телу пробежался холодок. Внутри разлилось чувство вины: в груди до сих пор отдавало болью от тех потерь, что понесла Гермиона. Под сердцем ощущалась пустота, где когда-то билось второе сердце. Боль, которая на протяжении всего времени ощущалась в фоновом режиме и увеличивалась, когда о ней вспоминали.       Теперь, после многих потерь, она смогла, наконец, добраться до безопасности.       Почему этого не произошло несколько месяцев назад? Почему мир не увидел? Почему мир не спас нас?       Это же моя вина? Могла ли я сделать хоть что-нибудь для того, чтобы предотвратить это?..       Попасть сюда оказалось нелегко, но если бы я пришла сюда раньше…       Было бы всё по-другому, если бы я приехала раньше?..       Было бы всё по-другому, когда я была ещё беременна… Я могла бы спасти ребёнка…       Сердце упало. «Что, если», «может быть» и «было бы» нахлынули на неё новой волной переживаний. Она села в кресло, не обращая внимания на растаявший снег, и поставила чашку на стол. Зарылась лицом в руки в попытке защититься от самого злейшего врага — самой себя.       Гермиона обхватила себя руками, и из горла вырвался сдавленный крик. Открыв шлюзы, закрыть их уже стало практически невозможно.       Она оплакивала своего потерянного ребёнка, свой брак, те годы, которые потратила на старания, которые всё равно не возымели никакого успеха.       — Я никогда не смогу сделать достаточно, — шептала Грейнджер сквозь слёзы. Рядом не было ни души: она разговаривала сама с собой. — Для Рона я оказалась недостаточно хороша: как жена, как друг, я провалилась даже как мать. Всё, что у меня есть, — это мозги и люди, которым от меня что-то нужно, — она содрогнулась от холода, но вставать и что-то с этим делать Гермиона не собиралась.       В груди поднялась ненависть к самой себе.       — Я никогда не была хорошей, ни для Молли, ни для остальных в волшебном мире. Я — пустое место с блестящим умом. Самая выдающаяся ведьма, но непригодная ни для чего больше.       От этого осознания стало больно физически. Вся эта боль давила на неё так, как будто давил весь мир в надежде, что она ещё чуть-чуть и сломается. Пронзительно-невыносимые чувства проникли в каждую клеточку её тела и погрузили в тот океан эмоций, который она раньше едва удерживала на плаву.       Прищурившись, Гермиона впилась пальцами в бок; тело сотрясалось от рыданий.       — Почему выжила я, а у него даже не было шанса? Почему Рон не убил и меня тоже? Почему я продолжаю жить, не заслуживая этой жизни?       — Одна мудрая девушка однажды сказала мне, когда я задал тот же самый вопрос, что всё это случилось для того, чтобы начать новую жизнь — уже так, как хочу этого именно я, — её размышления прервал чей-то голос.       Гермиона вскинула голову и увидела Северуса, стоящего в дверном проёме и небрежно скрестившего руки на груди. Трудно было прочитать его взгляд, но в нём не было злобы, радости или гнева. Что-то печальное плескалось в его глазах.       Вытирая слёзы, она постаралась подавить возникшие чувства. Снейп и так слишком много раз ловил её на том, как она рассыпалась на части. Сейчас Грейнджер хотела это сделать наедине с собой — и только.       — Извините, — пробормотала она, направляясь в комнаты и натягивая повыше на себя одеяло. — Я не слышала, как вы вошли. Я… я бы тогда зашла внутрь, чтобы встретить вас.       Он развёл руки, делая шаг ей навстречу. Рукой мягко дотронулся до её плеча.       — Заткнитесь, Грейнджер.       В его чёрных глазах читалась вся глубина теплоты и заботы, и Гермиона поняла, что ищет там что-то ещё. Боль в груди утихла. Северус не отводил взгляд в сторону, не двигался — просто стоял рядом с ней, пока снежинки легко опускались на его голову.       — Полагаю, вы использовали свой блестящим ум, чтобы спровадить миссис Поттер и дать себе личное время? — он-таки разрушил эти чары и перевёл внимание с неё на комнаты.       — Она устала. А дать себе обезболивающие зелья я могу и сама.       — Как и пневмонию, — предложил Снейп, взмахнув палочкой и наложив согревающие чары.       — Я…       — Если вы снова решите извиниться, я тут же вас заткну, заходите внутрь, — он переместил свою руку с плеч на спину и поймал девушку за локоть. От его ладони исходило тепло, которое, прорвавшись внутрь, переместилось по телу прямо к груди.       — Хорошо, — Гермиона не отпрянула от его прикосновений и позволила ему провести себя внутрь.       В естественном освещении комнат он выглядел уставшим — об этом свидетельствовали мешки под глазами. Северус отпустил её руку и сел в кресло. Она села напротив него и принялась наблюдать, как Снейп разводит огонь посильнее. Указательным пальцем потёр нос.       — Гермиона, я принёс подарок для вас. Кое-что, что поможет вам, как это когда-то помогло мне, — сказал он, не глядя в её сторону. — Вообще, я планировал отдать его сразу после Хогсмида, но планы пришлось пересмотреть.       Она посмотрела на него с любопытством. Признаться, Грейнджер даже не думала, что он найдёт хотя бы один повод преподнести ей подарок, и не понимала, почему и зачем Снейп это делает. Из-под мантии он вытащил плоскую прямоугольную коробку и передал ей. Северус смотрел на неё достаточно долго, прежде чем перевёл взгляд на огонь.       — Спасибо, — прошептала она, кладя коробку на колени. Крышка откинулась, и взору предстала синяя кожаная книга. Гермиона провела по ней рукой — мягкая на ощупь. Вытащив её из коробки, она раскрыла подарок и пролистала несколько страниц. Внутри оказалось пусто.       — Это дневник. Вы через многое прошли, и я подумал, что вам захочется найти такое безопасное место, где вы сможете выплеснуть свои эмоции наружу.       Грейнджер вернулась на первую страницу и посмотрела на синие буквы, выведенные на обложке.       — В своих волосах она носила цветы, а в глазах магические секреты?       — Что? — непонимающе посмотрел на неё Северус.       — Здесь так написано. Видите? — спросила она, поворачивая к нему дневник.       Снейп явно был удивлён.       — Да, вижу. Должно быть, я пропустил это, когда покупал его. Я подумал, что синий цвет вам понравится больше, чем чёрный, а гриффиндорский алый я бы не купил и под страхом смерти.       — Мне нравится, — Гермиона посмотрела сначала на Северуса, затем на дневник и прижала его к груди. — Спасибо. Очень нужный подарок.       Снейп кивнул, снова переводя взгляд на пламя.       — Если вы и дальше будете сдерживать свою боль, Гермиона, это сделает вас злым, нервным человеком, если в конце концов не убьёт. Примите эту вещь как совет из живого примера. Напишите там о том, что чувствуете, а не впадайте в панику и слёзы. Будьте честны с самой собой, даже если не можете быть честны с другими. Я наложил на дневник чары, чтобы он открывался только вам.       Над ними воцарилась тишина, только огонь тихо потрескивал в камине. Гермиона чувствовала неопределённость и смущение от того, что он увидел её в таком разбитом состоянии снова. Молчание нельзя было назвать неловким, оно было тяжёлым, как будто между ними было слишком много недосказанности. Она должна поблагодарить его или спросить, как много Северус успел услышать? Вместо этого Грейнджер предпочла молчание, откинувшись на спинку кресла и посмотрев на пламя.       Так они просидели не меньше получаса: не двигаясь и ничего друг другу не говоря.       — Гермиона, — тихо заговорил Северус. Гермиона посмотрела в его глаза и увидела в них золотое свечение. — Думаю, вам не помешает хорошенько поспать сегодня ночью. Я буду в своих комнатах, поскольку уверен, что вы больше не причините себе вреда. Если вдруг что-то произойдёт, надеюсь, вы разбудите меня или кого-нибудь отправите.       Он встал и плавным движением направился к двери.       — Обязательно. Спокойной ночи, — пробормотала она, вставая и обходя кресло.       Снейп, открыв дверь, остановился в проёме и обернулся к девушке.       — Никогда не считайте себя недостойной чего-либо или кого-либо, Гермиона. Это Рон оказался недостаточно хорош для вас.       С этими словами он ушёл, плотно закрыв за собой дверь.       Грейнджер так и простояла несколько минут с дневником в руках, снова чувствуя опустошённость и смущение.       Она положила ежедневник на стол, достала чернила и перо. Северус был прав. Если вынести все переживания на то место, предназначенное лишь для её глаз, станет легче.       Обмакнув перо в чернила, Гермиона нерешительно глянула на первую страницу. Пустой лист был для неё всегда сродне вызову, чем-то, что нужно непременно заполнить и получить наивысшую оценку. Сейчас дело обстояло иначе — никаких чужих взглядов и оценивания. То, что она напишет, навсегда останется только для неё и не будет использовано против.       Прикоснувшись пером к странице, она начала писать.

Меня зовут Гермиона Джин Грейнджер, и со мной что-то не так…

***

      К занятиям Гермиона вернулась уже в понедельник, чему ученики были несказанно рады. Уроки проходили в спокойной обстановке, поскольку уже наступила середина семестра. Большую часть недели она просто играла и развлекала детей.       Северус же с того вечера среды от неё отдалился. Грейнджер старалась не брать это в голову, поскольку он наверняка пересытился заботой о ней; пора навёрстывать упущенное на занятиях.       Да и не то чтобы у неё не было забот, чтобы чем-то занять свои руки и голову. Гермиона как раз получила письмо, что слушание по разводу состоится в феврале, и это усилило её беспокойство. Ей обязательно придётся увидеться с Роном, и вряд ли на моральную подготовку хватит оставшихся двух месяцев.       Что ещё её привело в замешательство, так это непонятно откуда появляющиеся подарки. На столе она нашла коробку шоколадных конфет со вкусом «эспрессо». Совиной почтой ей доставили книгу из «Флориш и Блоттс», которую Грейнджер точно не заказывала, но уже давно хотела прочитать: книга была посвящена теориям арифмантики. Набор новых синих перьев с различными интересными наконечниками. Мелочи, которые привносили в её жизнь чуточку радости. Правда, вопрос: кто был инициатором? Да кто угодно, но у девушки закралось подозрение, что анонимным Сантой оказалась Джинни.       В пятницу студенты уехали на каникулы, и в школе осталась только малая их часть. Гермиона провожала ребят домой, в то время как Северус стоял прямо позади неё, как молчаливый телохранитель. Признаться, ей действительно было спокойнее ехать на станцию под его присмотром. В замке, после того, как большинство учеников разъехалось, воцарилась тишина.       — Профессор Грейнджер, — Северус подошёл к Гермионе, стоящей в Большом зале и впитывающей в себя ощущение пустоты.       — Да, профессор Снейп? — настороженно ответила она.       — У нас с Минервой с самого утра завтра будет неотложное дело, поэтому хотел поинтересоваться: сможете ли вы патрулировать замок и следить за тем, чтобы ученики, которые остались в школе, не попали в беду?       — Конечно, Северус, что-то не так? — обеспокоенно спросила Гермиона.       Снейп покачал головой:       — Нет, заседание совета директоров перед началом каникул. Как ваша голова?       Она рефлекторно коснулась лба и улыбнулась:       — В порядке.       Он удовлетворённо склонил перед ней голову. Всё это взаимодействие казалось ей более странным, чем обычно. Однако, прежде чем Гермиона смогла хоть как-то это прокомментировать, Снейп продолжил:       — Также, если вы не передумали, в понедельник я начинаю работу над проектом.       Проект? Она совсем забыла об этом.       — Да, конечно, совсем вылетело из головы.       — Ничего страшного. Пожалуйста, приходите в класс зельеварения в восемь.       — Увидимся.       — Увидимся, — и с этими словами Северус развернулся и вышел из Большого зала.       Он был очень странным.

***

      Следующим утром она проводила Минерву и Северуса до главного входа; те, в свою очередь, наделили её полномочиями заместителя директора на случай, если в замке что-то произойдёт. Этот статус дарил очень интересные ощущения: Гермиона раньше всегда считала, что Хогвартс живёт своей жизнью, но, будучи с ним связанной, она поняла, что он оказался гораздо живее. Она слышала его сердцебиение — мягкий, постоянный звук на фоне, но он не раздражал и не отвлекал.       А что действительно раздражало, так это то, что она не могла вспомнить, куда дела свою волшебную палочку. С утра она точно была при ней, и во время проводов Минервы и Северуса — тоже. Но где сейчас?       — Мария, я думала, ты уже уехала, — улыбнулась Гермиона, завидев женщину, поднимающуюся по лестнице. Должно быть, она не ожидала увидеть Гермиону, потому что вздрогнула и уронила из рук лист пергамента.       — Ох, Гермиона, ты меня напугала. До вечера я здесь, поскольку Налдо ещё работает, — ответила Анадора.       Грейнджер наклонилась, чтобы поднять с пола лист, и посмотрела на женщину.       — Это письмо, чтобы он знал, что я уже готова и жду его, — сказала Мария, подходя, чтобы забрать лист пергамента.       Гермиона подняла бровь, переводя взгляд с письма на Марию:       — Мария, это чистый лист пергамента, ты взяла не тот лист?       Анадора непонимающе на неё посмотрела, а затем, взяв лист в руки, громко рассмеялась:       — Должно быть, да. Ах, дырявая голова. Отправлю тогда письмо чуть позже. Не хочу подниматься наверх по сто раз.       Она сунула пергамент в карман.       — Увидимся перед моим отъездом, дорогая. Для начала мне нужно понять, куда я дела письмо. Надеюсь, не упаковала вместе с остальными вещами.       — Не перетрудись. Если понадобится моя помощь, обращайся, ладно? — крикнула ей вслед Гермиона. На пальцах застыла странная влага, но никаких следов сырости на них не было. Интересно. Может быть, это какой-то побочный эффект от близости с замком?       Она продолжила поиски своей палочки, перед этим вытерев руки от влаги — помогло, неприятные ощущения пропали.       — Пивз, ты не видел мою палочку? — спросила Гермиона у призрака в тот момент, когда он пытался перевернуть портреты вверх ногами.       — Конечно, она в озере. Отдал её кальмару, чтобы ему не было так грустно, — посмеялся Пивз.       Закатив глаза, она продолжила поиски. Где бы палочка ни находилась, она точно лежала за пределами стен замка, поскольку при попытке применить «Акцио» ничего не происходило. В груди поднялось волнение: сейчас она была единственным человеком в Хогвартсе, кто следил за замком, не имея даже волшебной палочки при себе.       Гермиона вошла в Большой зал. Минерва с Северусом уже вернулись.       — Грейнджер, потрудитесь объяснить, почему я нашёл вашу палочку в снегу? — рыкнул Снейп, подходя к девушке с её волшебной палочкой.       — Я всё утро её искала, — она быстро выхватила палочку у него из рук. Древко казалось странно тёплым, не похоже, что палочка лежала в снегу всё это время. Или Северус предусмотрительно спрятал её в карман?       На его лице было кислое выражение, а Минерва выглядела так, словно её сейчас стошнит. Возможно, встреча прошла не так хорошо, как планировалось.       — С замком и студентами всё в порядке, но я бы на вашем месте избегала четвёртого этажа. Там вовсю веселится Пивз, — отчиталась Гермиона, на что Снейп коротко кивнул.       — Мисс Грейнджер, я не буду снимать с вас обязанности зама, поскольку на праздники уеду к себе домой. Кроме вас с Северусом, никого из преподавателей в Хогвартсе не будет, поэтому оставляю вас за главную, — сказала МакГонагалл и в расстроенных чувствах покинула зал.       — С ней всё хорошо? — спросила Гермиона, посмотрев на Северуса.       Тот до сих пор выглядел хмурее тучи.       — Встреча вымотала нас двоих. Ненавижу все эти политические штуки. Если вы меня извините…       — Да, конечно. Я надеюсь, вы сможете немного отдохнуть и почувствуете себя лучше.       — Вы порой слишком добры, — уходя, кинул Снейп.       Прежде чем она смогла ответить, он уже ушёл. Северус шёл так, как будто был на каком-то важном задании, и с ним нельзя было связываться.

***

      — Ну, я поехала, — произнесла Мария, подойдя к Гермионе, которая ото всех скрылась в библиотеке.       — Удачи. И не перетруждайся, — она крепко обняла её, — позаботься о себе и ребёнке. И не забывай присылать фотографии! Мне очень интересно знать, как ты там проводишь время.       Мария Анадора улыбнулась, обнимая её в ответ.       — Не волнуйся, Гермиона. Уверена, в будущем наши пути ещё точно пересекутся.       — Я надеюсь на это. Спасибо за твои наставления и поддержку, — улыбнулась Грейнджер, взяв руки женщины в свои.       — Да я ничему тебя даже и не научила, — рассмеялась она, — тебе просто требовалось показать основы преподавания.       — Пока, и, пожалуйста, береги себя, — серьёзно проговорила Грейнджер. Для Марии она желала только самого лучшего; она, казалось, наконец обрела своё счастье.       Мария убрала руки и чмокнула Гермиону в щёку.       — Буду, и ты себя тоже, Гермиона. Не представляю, через что ты сейчас проходишь, но это обязательно скоро закончится.       — Сама с нетерпением жду этого, — улыбнулась она, наблюдая, как беременная ведьма выходит из библиотеки.       Гермиона потянулась и решила, что ей нужно немного поспать. Проходя по коридору, она могла поклясться, что видела, как Джинни входила в кабинет директрисы.       Может быть, она хочет пригласить меня на Рождество…       Эта мысль опечалила её. Войдя в свои комнаты, Грейнджер рухнула в кресло и тихо вздохнула, когда Живоглот забрался к ней на колени.       — Я обещала Гарри приехать к ним на рождественские праздники, но это ненадолго. Само Рождество мы проведём здесь. Я не была здесь в это время с тех пор, как… — Гермиона остановилась.       В последний раз она проводила здесь Рождество, когда Снейп выздоравливал.       — Я этого не понимаю! Почему ты должна идти к нему именно сегодня, из всех дней? — кричал Рон, вскидывая руки в воздух.       Гермиона закатила глаза, собирая ужин.       — Потому что он совсем один.       — Но это Рождество, Гермиона. Мы должны провести его вместе, — надулся Уизли. Он был похож на большого ребёнка со слезящимися глазами и выпяченной губой.       Грейнджер качнула головой. Она уже знала, что возникнет очередной конфликт, но она и представить не могла, что Рон окажется таким эгоистичным придурком.       — Именно поэтому я ухожу; никто не заслуживает одиночества на Рождество.       — Он заслуживает, — Рон зарычал, запустив пальцы в волосы. Он подошёл к стойке и налил себе стакан огневиски.       — Рон, только не начинай, — предупредила Гермиона, бросив на него строгий взгляд.       Он повернулся, сделал глоток и указал на неё пальцем:       — Гермиона, откуда ты знаешь, что защищаешь достойного человека? Он — монстр.       Она встала и скрестила руки на груди, глядя на него, как на идиота:       — Северус Снейп — герой, который спасал твою задницу больше раз, чем ты думаешь.       Взгляд, который она получила в ответ, оказался ожидаемым. Рон ещё несколько мгновений мерил шагами зал, и Гермиона уже знала наперёд следующую часть его аргументационного нападения.       — Откуда ты знаешь, что он не делал этого по приказу своего Тёмного Лорда?       Это было ожидаемо, но она всё равно пойдёт к нему в лазарет. Они праздновали Рождество в Большом зале Хогвартса, чтобы поддержать тех выживших людей, которые на войне потеряли своих близких. Идея Минервы, которая также решила оплакать всех ушедших и не допустить появлений новых призраков. Школа должна открыться следующей осенью: надо постараться сделать всё возможное, чтобы вновь прибывшим ученикам здесь было комфортно.       — Я просто знаю, Рон. И… перестань вести себя как мудак, — сказала Грейнджер, перекидывая сумку через плечо и беря в руки поднос с едой.       Да начнётся драматизм, подумала она, выходя из Большого зала. Все присутствовавшие вежливо проигнорировали их конфликт, занимаясь каждый своим делом.       — Я мудак, потому что хочу, чтобы моя девушка провела Рождество со мной.       Поднимаясь по лестнице и даже не глядя на него, Гермиона бросила в ответ:       — Ты мудак, потому что не можешь думать ни о ком, кроме себя.       — Ну, кто ещё будет думать обо мне, если не я. Уж точно не ты! — рявкнул он, делая ещё один глоток.       — Что это значит? — Гермиона со свирепым взглядом повернулась к нему.       — Когда в последний раз, Гермиона, мы с тобой проводили время вместе? Снейп то, Снейп сё. И почему, чёрт возьми, ты называешь его Северусом? — дико жестикулируя, он с каждым словом всё больше повышал голос.       — Потому что это его имя, Рон! — в ответ воскликнула девушка. Это было так по-идиотски…       — Нет, его зовут профессор Снейп, но ты относишься к нему чересчур ласково.       — Я не ласкаюсь с ним, я помогаю ему, — она резко повернулась и быстрым шагом достигла последней ступеньки. Гермиона не собиралась позволить ему испортить этот вечер полностью.       — Почему, Гермиона?! Что ты с этого имеешь?! Ему даже не нужна твоя помощь! — закричал Уизли, следуя за ней. Очевидно, он хотел сражаться до конца, не позволяя Гермионе уйти с миром.       — Я ничего не понимаю. Что с тобой и всеми остальными, кто думает, что для заботы нужна какая-то причина? Единственное, чего хочу я, — дать ему второй шанс. Я хочу, чтобы он мог жить спокойной жизнью и самостоятельно принимать решения, — объяснилась Грейнджер, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и ровно. От Рона пахло алкоголем. Это седьмой или уже восьмой бокал?       — Это не имеет никакого смысла.       — Это потому, что ты не заботишься ни о ком другом, — покачав головой, она повернула по коридору в сторону больничного крыла.       — И он тебе небезразличен?       — Да! — закричала Гермиона, снова поворачиваясь к нему, чтобы, наконец, прекратить это нытьё.       Рон остановился, глядя в пол с грустным лицом. Он выглядел как щенок, которого она только что пнула. Гермиона знала его и понимала, что он воспримет это неправильно.       — О, ну я всё понял, — улыбнулся он, разворачиваясь, чтобы пойти прочь.       Она хотела прекратить ссору, но не ранить его чувства.       — Подожди, нет, это не так. Рон?       Он не обернулся. Гермиона услышала гнев в его голосе и пожалела, что вообще сказала ему, куда идёт.       — Тогда в чём дело, Гермиона? Ты проводишь всё своё время с этим человеком, а не со мной. Что я должен думать, когда ты говоришь, что он тебе небезразличен?       — Мне небезразлично, что с ним происходит. Я не говорила, что испытываю к нему чувства, — Грейнджер пыталась заставить его понять, что он вырывает слова из контекста.       Уизли повернулся и сократил расстояние между ними так, что его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от её.       — Ты любишь меня?       — По большей части, — она сделала шаг назад и улыбнулась в попытке успокоить его.       Рон снова сократил расстояние до минимума так, что его горячее дыхание обдало её лицо.       — Ты любишь меня?       — Я уже ответила тебе, Рон, отойди, — Гермиона положила ладонь ему на грудь, отстраняясь.       Рон схватил её за руку, оскалив зубы, и зарычал:       — Это «да» или «нет», Гермиона?       — Ну, если ты собираешься быть мудаком и дальше, тогда, я думаю, ответ — нет, — девушка вырвала свою руку из его.       — Тебе лучше перестать шутить шутки, пока я не разозлился, — рявкнул он, и Гермиона увидела что-то в его глазах, отчего захотелось быстро убежать. Он никогда не бил её, но часто лупасил стены и бросал вещи, когда находился в таком состоянии.       Сейчас Гермиона была не в настроении для одной из его очередных истерик.       — Я не хочу и дальше ссориться, Рон. Мне нужно идти.       — Не смей бросать меня из-за него! — закричал он.       — Я не бросаю тебя. Я забочусь о нём, ты, тупой идиот, — крикнула она через плечо, полная решимости покончить с этим и уйти от него как можно дальше.       — Ты даже говоришь сейчас, как он. Иди, иди, малышка Снейпа, или, кто ты там, шлюшка Снейпа?       Гермиона замерла на полушаге, гнев залил её лицо.       — Как ты меня только что назвал? — она развернулась и направилась обратно к нему.       — Я сказал, иди, снейпова шлюха, — его голос не предвещал ничего хорошего, и ей захотелось стереть с его лица всё, что на нём было.       — Рональд Уизли, если ты ещё раз так назовёшь меня, я…       Его рука остановила её на полуслове, Рон схватил Грейнджер за воротник.       — То ты что?       Он так напился, что мог ударить её прямо здесь и сейчас.       Гермиона оттолкнула его руку и сделала шаг назад, почти шепча в попытке успокоиться и разрядить обстановку:       — Я уйду и никогда больше не вернусь.       — Ладно, иди, ты всё равно меня не любишь, — Уизли, размахивая руками, жестом предложил ей свалить.       Она решила, что это очередной его блеф, и ушла, не желая больше оборачиваться.       — Хорошо. До свидания.       — Ага, давай, твой новый парень ждёт.       Гермиона положила ладонь на ручку двери и надавила на неё в тот самый момент, когда он произнёс своё последнее слово. Рон думал, что она боялась спорить прямо перед носом Снейпа, но это было далеко не так.       Грейнджер открыла дверь и посмотрела на Рона через плечо:       — И ещё, Рон, пока я не забыла… пошёл к чёрту!       Она вошла внутрь и хлопнула дверью так громко, как только могла. Несколько мгновений девушка так и простояла — прислонившись лбом к прохладному дереву.       — Сто баллов Гриффиндору, браво, — услышала Гермиона тихий голос Снейпа. Опустив плечи, она развернулась и подошла к его кровати.       — Извините, очередная ссора. Он снова пьян, — произнесла она, пододвигая столик к его койке.       Северус саркастически улыбнулся ей:       — Ах, быть молодым и иметь плохой вкус на партнёров, нет, я не скучаю по этому.       — Я совсем не в настроении, чтобы меня сейчас как-то пытались задеть, Северус, — фыркнула Грейнджер, ставя сумку на стул. Она посмотрела на его приставной столик. Похоже, Снейп читал книгу, которую она для него оставила.       Вдох-выдох… Северус был невыносимым, когда ему было скучно, подумала она.       — Тогда, Грейнджер, вам лучше развернуться и уйти тем же путём, которым вы пришли, потому что всё, что я могу предложить, это оскорбления и скверный характер, — он протянул руку через свою кровать, как бы показывая щедрость своих даров.       — Тогда, полагаю, я заберу обратно с собой ваш ужин и ваш подарок, — Гермиона подняла поднос с едой, который принесла, и наклонила голову.       — Если вам того хочется, — его лицо было бесстрастным и непроницаемым.       — Замолчите. Вы же знаете, что я не стала бы лишать вас еды. Сядьте, — сказала она, передвинув его подушки так, чтобы Снейп мог принять удобное положение для трапезы. Убедившись, что его спина и тело находятся под нужным углом, Грейнджер открыла свою сумку.       — О, он так вас разозлил, что вы думаете, будто можете мной командовать, — проворчал Северус, когда она перемещала его. Он старался помогать ей, где мог, но ей всё равно приходилось делать большую часть работы собственноручно.       Гермиона чувствовала на себе его взгляд, но проигнорировала это, продолжая копаться в сумке в поисках того, что она ему принесла в качестве подарка.       — Похоже, мистер Уизли действительно задел вас за живое. Могу я спросить, что он вам сказал?       — Вам лучше не знать, — предупредила Гермиона, найдя коробку и вытащив её из сумки.       Он театрально закатил глаза, откидываясь на груду подушек:       — Да, ведь я так люблю задавать вопросы и не получать на них ответов.       — Сарказм вам не поможет, — пошутила Гермиона, возвращаясь к кровати.       — Увы, это мой родной язык, — со всем актёрским талантом Снейп приложил ладонь ко лбу.       — Он назвал меня вашей шлюхой, — ответила она, стиснув зубы и пытаясь остановить очередную волну гнева.       Всё его веселье как рукой сняло. Снейп сел ровнее, пристально впившись в неё своим взглядом:       — Что?       Гермиона подняла коробку и повторила сказанное, понимая, что он хотел услышать гораздо больше:       — Ваша шлюха. Он сказал, что я забочусь о вас и что вы — теперь мой мужчина, а я — ваша шлюха.       На мгновение он замер, а потом вдруг откинул голову назад и громко и глубоко рассмеялся.       — Давайте, смейтесь за мой счёт, я уже привыкла к вашей жестокости, — вздохнула Грейнджер, хватая его зелья, которые он должен был принимать во время еды.       Он смеялся до тех пор, пока в лёгких не кончился воздух, и наклонился вперёд, помахав рукой перед её носом:       — Нет, нет, Грейнджер, простите меня. Я смеюсь не над вами, Гермиона. Смеюсь от того, что мальчик настолько неуверен в себе, раз думает, что инвалид, который не в состоянии сделать и пяти шагов, не запыхавшись, может его обскакать. То, что он считает, будто я тут пытаюсь вас соблазнить, крайне забавно.       — Ах, да, очень смешно, — проворчала Гермиона, позволяя ему веселиться и дальше. Даже если она и стала грушей для битья, было приятно слышать, как он вот так сидит и беззаботно смеётся.       — Кажется, вас это не забавляет, — Снейп остановился, его лицо из весёлого превратилось в серьёзное.       — Северус, он пьян, он не понимает, что говорит. Утром он извинится, и мне придётся вести себя так, будто он никогда этого не говорил. Я не нахожу это смешным. Я не шлюха, ни ваша, ни чья-либо ещё, — она швырнула стойку с зельями на стол, радуясь, что это небьющиеся флаконы. Этот разговор вывел её из себя, и когда Гермиона теперь сможет успокоиться, не знала и сама.       — Вы правы. Я не хотел унижать вас, — его тон был искренним. Девушка кивнула.       Она дала ему его первое зелье и продолжила:       — И почему он не может смириться с тем, что я забочусь о вас? Ведь я же не собираюсь его из-за этого бросать.       — Очевидно, — ответил Снейп, скорчив гримасу от выпитого зелья.       Гермиона взяла пустой флакон и протянула ему следующий. Она была так зла и расстроена, что ей хотелось рвать и метать, но Северус здесь был не при чём.       — И я прекрасно понимаю, почему он так стремился остаться со мной сегодня, но… я не в настроении для его планов.       Снейп чуть не подавился зельем. Затем аккуратно допил его и ответил:       — И вот тут вся правда выходит наружу. Он паршивый в постели, мисс Грейнджер, не может довести вас до того, чего вы так ждёте?       Его прямолинейность не возымела никакого эффекта. Она закатила глаза и покачала головой. Это было не так. Дело было в чём-то другом.       — Нет, просто такое чувство, будто я даже не являюсь частью происходящего. Будто он это делает в одиночку, а не с партнёршей.       — Я понимаю… Звучит не очень, — он принял последнее зелье. Его мятный вкус должен был перебить послевкусие предыдущих двух лекарств.       — Мерлин, почему я говорю об этом именно с вами? — спросила Гермиона, понимая, что это был далеко не тот человек, с которым она была готова делиться такими подробностями.       — Я собирался спросить то же самое, — Северус хитро улыбнулся ей и подмигнул, протягивая последний флакон.       — Извините. Лучше откройте свой подарок, пока я занимаюсь вашим праздничным ужином. Надеюсь, он ещё не успел остыть, — Гермиона вручила ему коробку.       Он взял её в руки, посмотрел на подарок, а затем снова на девушку. В выражении его лица было что-то непонятное, нечитаемое.       — Вы не обязаны дарить мне подарки, Грейнджер.       — Это Рождество, — она направила нож в его сторону, — Северус, каждый заслуживает в это время подарков и чьего-то внимания.       — С вами явно что-то не так, Грейнджер, — пробормотал Снейп, начиная разворачивать подарок.       — Мне говорили об этом уже несколько раз.       Внутри коробки лежала новая волшебная шахматная доска, поскольку их предыдущая встретила свой печальный конец во время одного из его приступов ярости. Гермионе не хватало этих игр, да и сам Северус наверняка скучал по ним. Сожаление, которое отразилось в тот день на его лице, говорило само за себя.       — Очень продуманный подарок. Вы ведь понимаете, что они не разрешат мне пронести его в Азкабан? — прошептал он, проводя пальцами по квадратикам.       — Вы не отправитесь в Азкабан! — воскликнула Гермиона, ударив кулаком по столу.       — Грейнджер, пожалуйста, хватит обманывать себя, — он посмотрел на неё с печалью в глазах.       — Никого я не обманываю. Это вы заблуждаетесь. Вы получите прощения, — рыкнула Грейнджер и вернулась к еде.       — И вы безумно влюбитесь в меня и бросите мистера Уизли.       — Что? — она остановилась и снова к нему повернулась.       Снейп улыбнулся, ставя шахматную доску на свой столик.       — Я думал, мы говорим о тех вещах, которые никогда с нами не произойдут, и воспользовался вашим затруднительным положением.       Гермиона издала тихий смешок и поставила поднос ему на колени.       — Замолчите, Северус, и ешьте свой пудинг.