Маленькое решение большой проблемы

Утро добрым не бывает. Графиня Орлова сотни, если не тысячи раз слышала этот афоризм от сонных студентов, но никогда не находила в себе причин согласиться с данным утверждением. Утро графини всегда было добрым. Но, видимо, теперь в её распорядок дня придётся внести коррективы, вычеркнув пункт "проснуться с хорошим настроением" из каждой среды. — ПОДЪЁМ, СИЯТЕЛЬСТВО! — звонкий, с небольшой хрипотцой голосок грубо вырвал Василису из царства Морфея. — Как... некультурно... — Орлова заворочалась, закутываясь в одеяло с головой, — хоть знаешь... уааа... ты, который час? — Вот именно, Сиятельство, уже восьмой час, а ты всё дрыхнешь! А ну, не отлынивать, сегодня мой день! Василиса почувствовала, как маленькие худые ручки заколотили по её пятой точке. Бесполезно! Даже будь у Прасковьи железный лом в руках, ей никогда не пробить магический барьер, защищавший тело. Собственно, на это был расчёт. Сыграть, как будто больно, и пережить среду. Но, как бы тщетны не были попытки, процесс безумно раздражал. Как муха, что жужжит над ухом... — Встаю, встаю я! — графиня вылезла из одеяла и потянулась. — Ого! А я думала, ты дрыхнешь в латексе! — изобразила удивление Пашка, пялясь на тонкую ночнушку, натянутую грудью. — Смешно настолько, что впору умирать, — с постным лицом ответила Орлова и села на край кровати, — дай хоть позавтракать! Нельзя мне нарушать режим. — Ладно, — на удивление легко согласилась девушка, — тогда жду тебя в нашем любимом месте через... ммм... ну скажем, час! Прасковья, наконец, оставила её в покое и удалилась. Василиса проводила её взглядом. Почему она так просто согласилась? И чем девица так довольна? Источник счастья — предвкушение? Или она что-то задумала? Но что? Отбросив тягостные мысли, графиня вызвала прислугу.

***

Как и условились, Прасковья ждала Орлову у входа в подвал. Графиня выбрала одежду посвободней и попроще, подозревая, что придётся раздеваться. Девица же надела шорты и короткий топик. В своём репертуаре. Лишь стоило ей дать девице волю, как та вернулась к стилю бунтаря. — Ну что, Сиятельство, готовы? — улыбка Пашки тянулась до ушей. — Как будто есть у меня выбор. — Ой, да ладно тебе с такой кислой мордой ходить! Будет весело! — Боюсь, не мне. Пашка отворила двери, и они спустились в подвал. Девица настояла, что у неё должен быть собственный ключ. На секунду графиню прошил холодок. Теоретически, в подвале есть устройства, способные пробить её защиту. Что, если Пашка их нашла? Но вот Прасковья замерла в начале коридора, изображая умное лицо. — Так, куда же мы пойдем... А! Знаю! Вот сюда! Девица повернулась к двери с каплей. Графиня выдохнула. За ней ничего нет. Точное, есть там очень много, но ничего, что может Василиса навредить. Конечно, унизительно, но всё же и не больно. Расправив плечи и приподняв подбородок, Орлова вошла следом. Здесь было всё точь-в-точь как прежде. Конечно, Марью давно вынесли, а комнату помыли. Той девке выплатили незначительную сумму. Коровка, должно быть, радуется, считая, что получила много. Впрочем, графиню куда больше интересовала её собственная судьба. — Ну что, Сиятельство, порядок знаете! Вот вам халатик, раздевайтесь! — Прасковья протянула ей одноразовую пижаму. — Должна отметить, мелочная ты, — проворчала Орлова, расстёгивая пуговки на блузке и стягивая юбку. — Ничего себе мелочь! Я чуть не порвалась! — завопила девчонка. Накинув на себя "больничную одежду", графиня подошла к прибору. Одна лишь мысль лечь в него была ей неприятна. Хотелось убежать. Но делать нечего, тогда лишится она девки. Нет, не девки. Вот Марья — она девка. Лишиться она Пашки. Вздохнув и помолившись, Орлова забралась на адский агрегат. Прасковья магией, что очевидно, не владела, а потому ремни застёгивала лично, ручками. Прикосновения её пальцев к коже немного расслабляли, но недостаточно, чтобы пропало желание сбежать. Ворочаясь, графиня обнаружила, что кое-что тут всё же изменилось. В углу, у шторки, лежала стопка книжек. Пашка готовилась? — Ну-с, больная, — задорно произнесла девушка и хлопнула Василису по вогнутой спине, — сейчас доктор переоденется и сможет вас принять! Не скучайте и оставайтесь на своём месте! Орлова вздохнула, закатив глаза. Пашка ещё ребёнок и любит, видно, поиграть. Уж слишком сильно входит в роль врача. Точнее, пытается войти. Её слова звучат слегка нелепо. Хотя, признаться, эта хрипотца... Пока графиня размышляла, Прасковья гремела за шторками, изредка бранясь. Возилась она долго. Лежать Орловой быстро надоело, но что поделать. Кто б её спросил? Но, наконец, вернулась Пашка. Естественно, девчонка вышла за спиной, Орловой ничего не видно. Но, впрочем, шум колёс штатива ей знаком. Позорной процедуры ей не избежать. — Так-с, посмотрим, что у нас тут... Прасковья подошла к ней спереди, красуясь в беленьком халате. Если сама графиня в данном облачении напоминала холодного, жестокого маньяка, то Пашка в нём, скорей, безумный доктор. Пугает до мурашек! Но нечего бояться, в самом деле. Графине девушка не сможет навредить. Пока Орлова размышляла, Прасковья натянула латекс на ладони. — Ага. Угу. Понятно. Кивая головой в такт мыслям, Прасковья щупала её лицо. Оттягивала щёки, приподнимала губы, осматривала уши. Ей-богу, как с кобылой обращалась! Хотя, сама Орлова уже не раз себя с этим животным сравнивает. Представив себя зверем на осмотре, графиня ощутила стыд. Как неприятно... — Похоже, поняла, в чём дело, — кивнула Пашка и снова скрылась за спиной. Графиня ожидала, что повторит за ней Прасковья. Что задерёт полы халата, залезет пальцем в анус, ну и по списку. Но нет, похоже, у девицы план другой. Услышала Орлова тихий хруст, потом шаги, а после... Её ужалило в плечо! Как будто огненной струной прошлись вглубь мышцы! Барьер пробит! Но как?! — Чего это такое? — паникуя, спросила Василиса. — Это? Это артефактная игла, — хихикнула Прасковья, — почти всю пятихатку отдала... Ты подожди, сейчас начнётся всё веселье! Графиня ощутила, что сводит судорогой мышцы. Пашка ввела в её плечо укол какой-то гадости! Но судорогу можно и стерпеть. Но вот Орлову прошибает страх. Страх примитивный, древний, почти ужас. Она не чувствует Источник. Не может колдовать! Впервые в жизни! Без магии она так беззащитна... Графиня вздрогнула и стала вырываться, но куда там! Ремни держали крепко, а сила в мышцах испарилась вместе с колдовством. — Ну вот, замечательно, — Пашка протерла спиртом место укола, — препарат сработал как надо. Жутко нелегальная хрень! Но у меня-то остались на улицах друзья... — Пусти! Немедленно! Ведь я тебе не кролик, чтобы на мне лекарства проверять! — завопила Орлова, пытаясь из петли ремня достать ладонь. — Ай-яй-яй, — поцокала языком Прасковья, — больная, очевидна, в бреду. Несёт какой-то бред, прости за колбасур. Ну или как там... Короче, больная вдруг забыла, что по средам она простая шлюшка и собственность Прасковьи. А слушать бредни у меня нету ни силы, ни желанья. Орлова приоткрыла было рот, чтоб возмутиться, как тут же маленькая дрянь в него воткнула толстый кляп. И что обидно — её, графини, самый лучший и любимый! Неужто так всё ощущали её девки? Похоже, месть работает — Орловой стало стыдно. Владеющая силой с детства, графиня не когда не ощущала... это. Смесь из безнадёжности, и уязвимости, и страха. Хотелось ей исчезнуть, испариться, или представить, что происходит всё не с ней. Из размышлений выдернула Пашка, схватив её рукой за подбородок и жарко зашептав, склонившись к уху. И сила в её мышцах графине больше малой не казалась! Что твои клещи хватка! — Ты, сучка, думала, что я не догадаюсь? Необразованная, каюсь, но не тупая. Я обещала, что ты испытаешь всё? Я соврала тебе, сказав, что мне плевать на твоих девок. Уж постараюсь показать тебе, что делала ты с нами. Всё, до последней капли! Сиятельное тело прошиб холодный пот. А Пашка только усмехнулась, ей растрепав прическу. — Придётся постараться, чтобы найти проблему и выписать лечение, — девица вновь вернулась в старый образ, — однако, знаю я, где может прятаться болезнь. Осталось лишь проверить. До плеч ей задрали халатик. Раздался звук откручивающейся крышки. Ладонь в перчатке легла на ягодицу и оттянула в сторону. Графиня вздрогнула от холода, когда коснулся ануса Прасковьи палец в вазелине. Так всё-таки она всё повторит, что сделала Орлова с ней. — Ну, будь хорошей девочкой, слушайся доктора, — ласково проворковала Пашка, размазывая вазелин по её заду, — расслабь-ка попку! Иначе будет больно. Она повиновалась. Графиню ужасала сама мысль сейчас Прасковью рассердить. До этого Орлова боялась лишь отца, и то, из уважения. Сейчас же, без барьера, графиня осознала, какая нежная и мягкая она, и как легко Прасковья может тело повредить. Поэтому Орлова, Из Сиятельство, графиня, повиновалась простой девке из народа, пусть и вольной. Как маленький ребёнок слушается взрослого, не в силах противостоять. И с замираньем сердца Орлова ощущала, как палец Пашки проникает в попу. — Ого, как тесно! Погоди-ка... ты там девственница? Ну, или почти, я не уверена. Прасковья с ней игралась, легонько разминая стенки. Графиня всхлипнула. Хотелось вытолкнуть из попки чужеродный орган, что извивался в ней, как уж. Это и больно, и щекотно, и странно в то же время. До этого туда залазить Орлова никому не позволяла, лишь иногда, под настроение, сама в свой анус проникала, лишь на одну фалангу. — Как ты там говорила? Про чистоту эксперимента... — Прасковья палец извлекла и чем-то заскрипела. Понятно, значит, клизма тоже будет. И новость эта не из радостных. Послышался знакомый Ваське "чпок", с подобным звуком извлекают наконечник. Видимо, Прасковья вдруг решила его размер сменить. Но новый... больше или меньше? Подумать не успела, колечка ануса коснулся скользкий пластик. Тело противилось само, сгорая от стыда и униженья, но разум был чуть-чуть сильней, беря контроль и расслабляя мышцы. Почувствовав проникновение, Орлова выдохнула. Ей инструмент знаком. Совсем не толстый, но довольно длинный. Сойдёт, гораздо лучше, чем тот, какой она сама готовила для Пашки. — Ути, какая хорошая девочка! Как знала, что ты у меня будешь послушненькой, поэтому подготовила не сильно холодную водичку! Щелкнул краник. Графиня вздрогнула, почувствовав внутри себя прохладу и движение. Кишки сопротивлялись, скорчились от холода. Не ожидала Васька, что быстро так ей станет больно. Она протяжно застонала, кусая кляп. Но Пашке всё равно, она ещё усилила напор. Графиня всхлипнула, почувствовав, как распирает её недра. Поток слишком большой! Ей больно! Страшно! — Ну, ну, ты же большая девочка, — Прасковья похлопала её по ягодице и чуть поправила наконечник в попе, — неужели не справишься с небольшой клизмочкой? Здесь всего-то полтора литра! А Василисе чудилось, будто там все десять... Но вскоре поток остановился. Не то чтобы ей стало легче, лишь не становилось хуже. Девчонка дернула за трубку, и наконечник выскользнул. Одна ладонь Прасковьи погладила животик, чуть-чуть набухший, вторая сжала ягодицы. — А теперь терпи, — приказала Пашка, — пятнадцати минут будет достаточно. Но чтоб до того - ни капли! На этот раз я помогу, но дальше уж сама. Прасковья снова вставила в кишечник палец. Её рука кружилась вдоль пупка, живот немного расслабляя. Графиня мучалась, страдала, желала, наплевав на стыд, своё нутро опустошить. Но пальчик не давал. — Забавно, у тебя там вода плещется, когда я его сгибаю, — Пашка хихикала, она была в восторге, — кстати, прошла минута. И дальше, будто издеваясь, ей Пашка каждую минуту объявляла. Графиня плакала, уткнувшись лбом в металл, её кишечник разрывало. Ну, ей казалось так. Когда затикали последние секунды, Прасковья вдруг зашевелила пальцем быстро-быстро, как будто трахала графиню в её зад. — Три... два... один! Девчонка выдернула палец, а вслед за ним из попки вырвалась струя. Графиня лишь благодарила себя за прозорливость. Она не кушала вчера с утра, и ночью, перед сном, себя очистила сама. Иначе бы она сгорела от стыда, продемонстрировав вчерашней крепостной акт дефекации. Но Пашка без того была в восторге, возможно, даже рада, что обошлось без грязи. Дождавшись окончанья изверженья, сиятельную попу она из шланга окатила. Не дав ей времени передохнуть, девица вновь воткнула шланг. Опять заполнив Василису, Пашка склонилась к её уху. — А теперь, после разминки, мы начинаем играть, — она куснула графиню за хрящик уха, — сейчас я трубку выдерну, а ты держи воду. Если прольёшь хоть каплю — начинаем заново, но каждый раз добавляем по пол-литра и снижаем температуру на градус. Тебе всё ясно, Сиятельство? Графиня головой кивнула. Задача, вроде бы, проста. Ей будет тяжело и больно, но объём воды не столь большой. Минут пятнадцать вытерпит. Скользнул по анусу упругий пластик, Орлова стиснула все мышцы. Прасковья, не спеша, её по кругу обошла, взяв по пути стул. Его девчонка пододвинула к графскому лицу, а на сидушку уложила таймер. — Ну как ты, терпишь? — участливо спросила Пашка. В ответ графиня что-то невнятно пробурчала. Девчонка точно издевается... Как оказалось, Орлова ошибалась. Прасковья еще не издевалась, а лишь готовилась. Всё это был и правда разогрев. Нажав педаль, девчонка опустила агрегат пониже, и перелезла графине через спину, встав над ней, бока прижав ногами. Задуматься Орлова не успела. Девичьи пальчики скользнули вдоль подмышек. Орлова дёрнулась и засмеялась, чуть не испустив водичку. Но юной стерве было мало, она не унималась, со всей жестокостью графиню щекоча. Ремни держали крепко, ей не отстраниться, не шевельнуться, лишь с ужасом терпеть, девясь от смеха. Куда там воду удержать! — Да-а-а, слабая нынче графиня пошла, — Прасковья поддела анус, как крюком, заставив выпустить всю воду, — что ж, начинаем заново!

***

ЧАС! ЦЕЛЫЙ ЧАС ПЫТАЛ ЕЁ ЭТОТ МЕЛКИЙ ДЬЯВОЛ! Орлову мучала истерика. Прасковья уже сняла с неё ремни, но графиня не торопилась вставать. Пашка наполняла несчастную женщину раз двадцать, и только где-то с десятой попытки Василиса научилась держать в себе воду и терпеть щекотку. Правда, так себе научилась, потому что раз за разом проигрывала в этой садистской игре. Как оказалось, Прасковья всё продумала! Нет, стерпеть, когда через пять минут она переходила от подмышек к стопам, было можно. И даже когда щекотала бёдра с внутренней стороны, графиня орала в кляп, плакала, билась голову об металл, но терпела. Но эта чертовка припасла самое мерзкое испытание напоследок! Маленькая дрянь брала пёрышко, раздвигала Василисе ягодицы и водила кончиком пера вокруг ануса. Орлова чуть не кончилась там! — Не знала, что у тебя такая чувствительная попка, — ехидно улыбаясь, Пашка растрепала ей волосы, — ты бы слышала себя! Как верещала! Ух, сердцу радость! Прасковья накрутила её волосы на кулак и силком подняла голову, после чего поцеловала графиню в лоб. — Ладно, бывай, Сиятельство, — Пашка отпустила её и от души шлепнула по заду, оставив красный след в виде ладони, — думаю, на сегодня с тебя хватит. Оставив графиню валяться, плакать и дрожать, иногда вскрикивая и нервно хихикая, Пашка вприпрыжку выбежала из подвала, на ходу скидывая халатик.