Лето, море, поцелуи

      Ласковое южное солнце спряталось за прибрежными акациями, в тени которых и скрывался летний лагерь.       Отбой давно объявлен. Вожатые провели вечерний обход и сами уже наверняка видели десятый сон. Но в дальней беседке за малиновыми кустами предательски мелькали отблески карманного фонарика.       Шайка ребят облюбовала это тихое место.       Недостаточно взрослые, чтоб гулять после отбоя, но уже достаточно взрослые, чтоб играть в бутылочку.       Правила самые суровые.       Только в губы, кто отказывается — до конца смены будет объявлен ссыклом. Перекручивать можно, только если выпал сам себе.       Игра шла не на жизнь, а на смерть.       Дышать в кругу решительно нечем, хотя и жара давно спала, уступая место вечерней прохладе. Начали они недавно, но от лихорадочного азарта и гормонов, бьющих по неокрепшим мозгам, все как в тумане. Смеяться хочется, не переставая.       Всего в кругу пять девочек и четверо мальчиков.       Юлька — брюнетка со смешной челкой и большими губами, Танька, известная на весь лагерь своей несравненной для девятиклассницы пятой точкой, Уля — скромница, однако идея поиграть принадлежала именно ей. Анька — крикливая скандалистка с огромными карими глазами, и Наташа — волейболистка и душа компании.       Из мальчиков Макс — бледный высокий парень, тайно влюбленный в Наташу. Толик, быдловатый крепкий пацан, вхожий в бабье царство. Серёжа — тонкая натура, особенный и не такой как все, о наличии чертей в этом омуте известно лишь единицам. И Олег, немногословный брюнет, ну а наличие у него пачки сигарет и рокерской футболки создавало репутацию «плохого мальчика» и мгновенно делало его самым желанным вариантом для поцелуев.       За время игры кто с кем только не перецеловался. Однако чудом пацаны еще ни разу не выпадали друг другу. Пока в свой очередной ход Волков не крутанул бутылку.       Амфора любви из-под лимонада, медленно замедляя ход, остановилась. Мигом вызывая у подростков настоящий взрыв эмоций.       — Оооооо, — заголосил Толик, — Ну ты мазила!!! Хахаха, теперь с Серегой придется целоваться. — Впрочем, за что был больно ущиплен за бок девичьей ладошкой, чтоб своими воплями не докричался до местного сторожа.       — Да нет! Вообще-то больше в мою сторону показывает! — Возникла Аня.       — Ага! Щас! Глаза разуй! У тебя что по геометрии? Прямо ровно радиально к Серёже остановилось! — вступилась Уля. Позволить Олегу поцеловаться с парнем она была готова, но вот уступить его внимание подруге — ни за что.       Серёжа, до этого весело голося со всеми, притих и прикусил губу, часто хлопая глазами.       — Ну же, давайте, живее, и дальше пойдем! — подгонял Макс.       А у Олега, кажется, впервые за этот вечер что-то всколыхнулось внутри, ладони вспотели, а во рту пересохло. Ощущения накатили такие, словно, разбегаясь, сигаешь с причала. Дух перехватывает, а в животе — щекотка, пока не плюхнешься в ледяную воду.       «Давай, давай, давай!» скандирует толпа.       А он видит перед собой только растерянные голубые глаза, слышит стук собственного, сбивчиво трепещущего сердца.       Почему девчонок целовать совсем не сложно? Словно поцелуй — это просто механическое действие, как локоть почесать или пожать кому-то руку. А с Серым... Серёжа, он особенный.       Олег, все же пересилив эти распирающие грудь ощущения, подвинулся ближе.       Серёжа тоже робко подался вперед, глаз уже не поднимал. Губы чуть приоткрыты, а сам сжался, перестав дышать, точно перед ударом.       Больше тянуть нельзя. Да и визги детворы стали совсем уж невыносимы. Олег быстро сократил оставшееся расстояние и неспеша, аккуратно припал к искусанным губам, чуть придерживая ладонью за пылающую щеку.       От важности момента в голову полезли какие-то глупости: температура, что ли, у Серого поднялась, говорил ведь ему долго в воде не сидеть. И у него самого тоже температура, иначе отчего так трясет, как от озноба.       Олег мог бы сразу отстраниться, ход бы зачли, но не захотел. Просто не смог себя заставить. Затянул поцелуй еще на несколько сладких мгновений. Плевать, если что и скажут. Лишь бы еще хоть долю секунды касаться его губ. Отболтается, мол, все должно быть по-честному, правила есть правила, со всеми надо одинаковое время целоваться, хотя, возможно, и получилось чуть дольше.       Олег наконец оторвался от губ, отстранился, снова занимая место в кругу.       — С боевым крещением! — язвительно ткнула в плечо Юля, — ну как, понравилось?       Ответа на подкол от него никто не стал дожидаться, потому как бутылку крутанул следующий игрок.       Но с девчонкой Олег был категорически согласен, ещё как понравилось. Так, что остаток игры он искренне надеялся, что в его или Серёжин ход фортуна снова сведет их губы, но она, как известно, дама капризная.       Макс и Наташа, Таня и Юля, Толик и Анька и далее, далее, далее... пока вдалеке не замелькал фонарик сторожа.       — Что за шабаш устроили, сорванцы?! А ну по койкам, живо! — сурово прикрикнул старик. — Не то директору лагеря все расскажу!       Детвора подорвалась, разбегаясь в разные стороны, заливисто хохоча и повизгивая, натыкаясь на низкие ветви. Не от директора, но от вожатых завтра точно достанется.       Олег было рванул за всеми в сторону лагерных домиков, как почувствовал, что его ухватили за предплечье.       Даже глаза ломать в темноте не пришлось, сразу понял — Серый.       Тот, чуть потянув за собой, выпустил руку и устремился в сторону забора. Там сквозь выбитый металлической прут в обход запертой на ночь калитки можно было попасть на пляж.       Без лишних вопросов он метнулся следом.       По правде, Олег в бутылочку не то, чтобы горел желанием идти играть. Больно надо ему было слюнями обмениваться с разными Наташками и Аньками. Увязался вслед за Серым, как всегда. Сопротивляться его уговорам он не умел и вряд ли когда-либо научится. Тот стал канючить, мол «конец смены через неделю, а мы только и делаем, что эскапизмом страдаем. Надо социализироваться.»       Значения слова Олег, конечно, не стал уточнять и сильно сомневался, что и Серый его по делу употребляет, но прозвучало убедительно. Надо так надо. Хотя он бы с большим удовольствием продолжал страдать этим самым эскапизмом с Серёжей, нежели вливаться в коллектив, с которым все равно разъедутся по разным городам через неделю.       Лето, море, солнце, Серёжа рядом. Чего ещё надо?       По утрам вдвоем сбегали с зарядки, валяясь на пляже и лениво перекидываясь в карты. Как-то раз наперекор запретам вожатых прыгнули с закрытого на ремонт причала. Правда, отчитали их знатно, потому быстро пришлось искать альтернативу.       Стали ходить на другую сторону мыса, чтоб не барахтаться с малышней в пределах буйков и не находиться под чутким надзором вожатых, спасателей и иже с ними, привыкли, что в детдоме никто не следит, словно их вовсе не существует. Словно никому они, кроме друг друга, в этом мире не нужны. Потому бегали от беспрестанного надзора. Подолгу плескались на диком пляже. Людей там почти не было. Все дно в больших валунах, поросших водорослями. Серёжа, случайно наступая на склизкий ил в пылу водного сражения, смешно взвизгивая, вис у Олега на шее и спине, бултыхаясь, безостановочно вереща про гадкие водоросли. Волков к подводному миру относился равнодушно. Но разубеждать и успокаивать друга не спешил. Только понимающе выслушивал его причитания на ухо о том, что читал в атласе о Эгейском море, которое прозрачное и без единой водоросли, не то, что черное, и отвечал на извечные вопросы: «а тут песок?», «точно песок?», «если не песок, то потащишь меня до самого берега», но от такой перспективы Олег отпирался, кажется, только из приличия.       Такие сложности, впрочем, не мешали им продолжать прибегать на тот пляж, разыгрывая представление снова и снова.       После лагерного обеда они частенько уходили вверх по склону за дикими абрикосами. А вечером, перед сном Серёжа вслух читал свою любимую книжку об искусстве возрождения. Олег отрубался быстро, почти после первого абзаца. Но не потому, что скучно, а потому, что засыпать под его голос было до ужаса приятно и спокойно.       И сейчас на пустынном пляже было так же умиротворенно, свободно, словно они одни на всем свете.       Серёжа неспеша брел впереди по траве, клочками растущей на песке.       А Олег шел чуть позади, раздумывая, в чем же ключ его непомерного счастья. Лето? Море? Серёжа? А может и все вместе.       Вдруг Серый остановился, задумчиво выводя ногой узоры на холодном песке.       Рыжие волосы по плечи трепал теплый ветерок. Ему с распущенными жуть как хорошо. Светлая широкая футболка, шорты и вечно спадающие шлепки.       Лунная дорожка играла на темной воде. Тихо шуршал прибой.       Где-то вдали по побережью гудела шансоном шашлычная. А еще дальше отражался яркими огнями в темной воде морской порт.       — Олег, — несмело позвал Серёжа, вырывая из размышлений, — тут такое дело... Можно я кое-что проверю?       — Давай, — даже как-то не подумав, что вообще можно проверять на безлюдном пляже в ночи и обязательно с его присутствием. Но ответ он получил, сразу же.       Серый, обернувшись, решительно зашагал в его сторону и, приподнявшись на носочки, впечатался губами в его.       Так это внезапно и неожиданно произошло, точно наваждение.       Тут уж вообще все из головы вышибло. Смекалки или рефлексов Олегу хватило только чтоб начать отвечать.       Что происходит? Почему? С чего вдруг такая радость? Не понятно. Поцеловали, и на том спасибо.       Но как же ему нравилось. Чертовски нравилась близость Серёжи, запах его волос, веснушки, его смех, то, как вдумчиво хмурится над книжками, или сейчас старательно жмурится, сосредоточившись на губах. Весь он целиком ужасно нравится.       Едва Олег начал приходить в себя, как уже спустя пару мгновений Серёжа выскользнул, отступив на шаг, и потупил взгляд.       Повисла неловкая пауза. И Волков вспомнил наконец, с чего все началось:       — А что ты проверить то хотел?       Серёжа хихикнул, отворачиваясь.       — Да так, — он махнул рукой и пожал плечами, — Уже проверил, — И шаткой из-за песка под ногами походкой направился к морю.       — Нечестно! — вспыхнул Олег, — Рассказывай, интересно же, — торопливо шагая следом.       — Я расскажу... — притормозил он, — Но ты не смейся и не обижайся, и если странно, то скажи, ладно?       Олег уже хотел рассыпаться кучей оправданий и вопросов на тему: да когда это он над Серёжей смеялся, да и обижался, кстати, тоже, и что вообще можно сказать, что одновременно вызовет смех, обиду, да еще и странное, но остановился на самом верном в данной ситуации:       — Ладно.       — В общем, — начал Серёжа, нервно перебирая край футболки подбирая слова, — Вот с Таней, например, поцеловался, ну, и как будто со стенкой.       — Согласен, она так себе, — хмыкнул Олег.       — Не перебивай! — Раздражённо фыркнул Серёжа, — и с Наташей, и с Аней, и в общем со всеми, с кем ни целовался... не знаю, как объяснить... ни хорошо и ни плохо.       — Просто никак? — вновь подал голос Олег       — Да, — соглашаясь, кивнул Серёжа, — А один раз прям жарко стало, и руки вспотели, и как будто в животе какие-то таракашки защекотали, приятно, в общем.       — Ну ты скажешь, конечно, — не сдержавшись, прыснул Олег, — обычно говорят бабочки, а с таракашками это тебе в медпункт, нечего ягоды немытые есть с ветки, я же говорил.       Серый раздражённо зыркнул, и он сразу умолк, виновато подняв брови и поджав губы.       — Вот я и проверял! Показалось или нет, — скрестил руки на груди и отвернулся Разумовский, опускаясь на песок недалеко от прибоя.       — Что проверял? Ягоды? — уже сбившись с нити разговора, недоуменно протянул Волков, подсаживаясь рядом.       — Да нет же! Причем здесь? — тяжело выдохнул Серёжа и, жмурясь, закрыл лицо руками, — я пытаюсь спросить, — с долей отчаяния выпалил он, — странно ли, что мне только с тобой целоваться нравится?       Олега как током прошибло, дурачество и лихорадочное веселье как ветром сдуло, а сердце набатом застучало в груди.       — Олег? — напряженно позвал Серый. Он, обхватив руками колени, сверлил взглядом водную гладь, — ну так что?       Помолчав еще пару мгновений, Олег все же взял себя в руки и выдавил какой-никакой ответ:       — Может, и странно, но мне тоже, — опустил он взгляд, весь краснея, — только с тобой нравится, — торопливо добавил он.       — Правда? — чуть не подскочил на месте Серёжа.       — Да, — улыбаясь, с теплом в голосе проговорил Волков.       Серёжа, оживившись, повернулся, осторожно прикасаясь к руке.       — А может... может надо еще разок проверить? Хочешь? Ну, чтоб наверняка... — потупив взгляд, робко закусил губу Серый.       — Таракашки в животе нравятся? — усмехнулся Олег.       — Дурак, — хихикнул Серёжа, подвигаясь ближе, и еле слышно добавил, — ты нравишься.       Сердце снова сделало кульбит. Олег налетел, так резко сгребая в объятья, что Серёжа даже вздрогнул. Но, облегченно выдохнув, оплел шею руками и чмокнул в щеку.

***

      Только когда небо на востоке начало розоветь, разволновавшееся море шелестело ласковым прибоем, а по пляжу забегали неугомонные чайки, только тогда закончились смешки, тихие перешёптывания и несмелые, но все более умелые поцелуи.        И только тогда две потерявшие счет времени фигуры, не разрывая рук, припустили в сторону лагеря. Хоть до подъема надо успеть вернуться.