Помнишь Тьму?

       Trahit sua quemque voluptas

Каждого влечет его страсть

      Выпад слева.       Уклон в сторону.       Подсечка.       Разворот.       Лязг металла.       — О, кто-то сегодня встал с кровожадной ноги? — с сарказмом замечает Лев, когда я в очередной раз почти задеваю его кинжалом, когда он отбивает мой меч, теряя концентрацию, но все равно уворачивается.       — Сегодня? Я… всегда такая, — запыхавшись, кидаю мужчине реплику и бросаюсь за ней следом, нанося новый удар, который тоже парируют, но уже без той легкости, что раньше.       — Не заметил, — Лев быстро приседает, припадая к самой земле на кошачий манер, — обычно я занят тем, что протираю тобой пол площадки.       Урывая момент, я перепрыгиваю с одной ноги на другую, выбрасывая последнюю вверх по дуге, аккурат в голову Льву! Разбойник закрывается обеими руками, но я не пользуюсь его открытостью, наоборот, падаю вниз и бью уже по ногам, чтобы сбить оппонента, но тот легко и непринужденно подпрыгивает вверх, да так высоко, что я впадаю в ступор и отмираю позднее, чем следовало. Этот… кошачий засранец наскакивает на меня, пригвождая к земле.       Шумно и быстро дышим, от чего наши грудные клетки встречаются друг с другом. Мы оба фехтовали не меньше трех часов, но грязной, побитой и потной, кажется, была лишь я. У Льва лишь поблескивают глаза, а с лица не сходит хитрая ухмылка, иногда перерастающая в яркую улыбку, демонстрирующую клыки. Наши тела были слишком близко друг к другу, любое движение одного — ощущал другой, поэтому, когда я пошевелилась, слегка приподнявшись и мазнув бедрами по паху мужчины, он сжал губы и прикрыл глаза. Рядом с головой послышался скрежет, и лишь изменив положение головы, я вижу, как ногтями он царапает плитку, на которой мы сейчас развалились.       «Он — Клинок, значит, вспороть кому-то горло ногтями может. Что там говорил Керберос: наши запахи схожи, и мы оба Клинки, значит, так могу и я, но как мне разговорить эту глыбу?»       Пара идей у меня есть, но хочу ли я? Мне действительно это нужно? Необходимо.       Несмотря на длительную тренировку, и то, что тело пышет жаром — мои руки прохладные, поэтому Лев дергается и распахивает свои колдовские кошачьи глаза. Мышцы под моими пальцами сокращаются, когда бесстыдно проникаю под рубашку мужчины. Он ничего не говорит, лишь внимательно смотрит на меня: что-то высматривает в моих зрачках, легким касанием проходится по губам, нежно и ласково по щеке. И все это делает только один его взгляд…       Руки расположены по обеим сторонам от меня, не позволяя вильнуть в сторону, сверху — накрывает их хозяин, а его ноги очень неприлично расположились между моих, широко разведенных в стороны.       Меня не останавливают, лишь с интересом наблюдают, что же я сделаю сейчас или в этот момент, а что последует чуть позже? К первой ладони присоединяется вторая, и я снова еложу, устраиваясь удобней. Громкий вдох через стиснутые зубы, и я чувствую, как желание мужчины становится все тверже. Лев сгибает локти, легко удерживая себя в таком положении, оставляя преступно малое, и в тоже время раздражительно огромное, расстояние между нашими губами.       — Елозишь, — выдыхает он в мои губы.       — Камешек в спину впился, — без зазрения совести лгу я, а он понимает это, но я увлекаю мужчину с пути логики, снова потираясь об него.       Он шипит, утыкаясь лбом в мой подбородок, но поднимается, и его внимание сосредотачивается на капельке пота, что медленно стекает по шее. В этот момент его глаза на секунду изменились: зрачок вытянулся, но все так быстро пришло в норму, что я не уверена, что мне не показалось.       — Камешек, — зачарованно повторяет разбойник, все еще наблюдая за влагой на моей коже, и вдруг слизывает эту каплю, продолжая вести языком по горлу, вплоть до моих губ. Подарив мне хищную ухмылку, он лижет и их.       — Лев! Я вся потная! — пытаюсь увернуться, но мой подбородок сжимают крепко, однако совсем не больно. В губы врезаются те самые клыки, о которых я столько раз думала, его губы жаркие, как и он сам, но сладкие, словно он ел виноград или пил вино. Не успеваю распробовать, как поцелуй разрывают и теперь уже шепчут около уха:       — Тренировка или секс — все одно, потеешь что там, — снова его шершавый язык проходится по шее, — что там. К тому же, — его урчание отдается спазмом между бедер, — ты великолепно пахнешь и так, Владислава.       — Сюда кто-то может войти? — за все наши тренировки никто не побеспокоил нас.       Лев выпрямляется, и на его лице уже сияет хищный оскал. Уверена, что он уже тысячу раз провернул в голове мысль, что я наконец-то сдалась ему, но… посмотрим еще, кто кого!       Я притягиваю мужчину к себе за распахнутый ворот рубашки, целую его протяжно и медленно, но у Льва другие планы, он углубляет поцелуй, превознося пламенную бурю над размеренностью моих ласк. Да, Лев — это мужчина-пожар, он жаркий на расстоянии, но стоит подойти к нему, оступиться, и он затянет тебя в безумие и страсть, всепоглощающую и нарастающую с каждой минутой. Разбойник заражает своим нетерпением, рваностью движений и неконтролируемым желанием.       Мужские руки путешествуют по моему телу, от пояса брюк к вороту рубашки и обратно, исследуя, сжимая и лаская. Стоит ему зажать между пальцами сосок через ткань, и я не сдерживаю стон, глуша его о мужские губы, а разбойник, как истинный хищник, прикусывает мне нижнюю, слегка оттягивая.       Быстрыми движениями, он освобождает меня сначала от рубашки, а после и от нижнего белья, которое создала специально для меня швея Льва.       — Какой нежный, — между действиями бросает мужчина, — совсем не похоже на тебя, Владис-ла-ва, — хриплый мужской голос произносит мое имя по слогам, вызывая новую волну возбуждения, от чего я точно чувствую влагу, пропитавшую трусики.       Грозно зыркаю на мужчину и шиплю:       — У тебя есть чертово время, чтобы разглагольствовать, Лев? — а затем хищно, на мой взгляд, усмехаюсь, копируя его трюк. — Если тебе нечем занят свой рот и язык в частности, то я знаю очень неплохое… действие.       Он как-то слишком лениво опускает глаза на мои разведенные ноги, а когда поднимает, во взгляде бушует пламя. Мужчина облизывается, что снова наталкивает меня на то, что он — большой кот в человеческом теле.       — Раз того желает дама…       — Ох, твою мать, еще как желает! — на мою брань, Лев лишь улыбается легко и ярко, а после втягивает сосок в рот, ловко расправляясь с ремнем моих штанов лишь одной рукой. Быстрым движением разбойник стягивает ткань до лодыжек, где она стопорится из-за сапог. Теперь его взору предстали нежно-розовые трусики. Действительно, этот цвет совершенно мне не шел, но Иридия очень уговаривала меня позволить покрасить один комплект именно в этот цвет.       — Подожди, — вновь хрипит Лев, стягивает и с себя рубашку, а после поднимает меня за таз и расстилает подо мной ткань. — Чтобы еще один камушек не впился, но на этот раз в прекрасную задницу, — ехидничает мужчина, опускаясь лицом к моему животу, он утыкается носом в кожу и ведет им, попутно громко вдыхая и отмечая свой путь поцелуями. Пока не спускается к нежно-розовому цвету. — Ты вкусно пахнешь…       — Это нюх Клинка?       — Нет, это нюх мужчины, которому до одури нравится женщина, — почему-то именно после этих слов, всегда идущий на пролом Лев, не встречается со мной взглядом.       «Мне кажется, или его щеки покраснели? Такое вообще может быть?»       Может смотреть на меня он и не хочет, зато уверенность в движениях не потерял. Последняя ткань, скрывающая меня ото Льва, стягивается до штанов, и мужчина не дает мне хоть как-то прочувствовать этот момент.       — Ох, — выгибаюсь под лаской, но сейчас разбойник словно решил поиздеваться надо мной! Его движения языка неспешны и легки, даже медлительны и… я не сдерживаюсь:       — Быстрее! — пальцы впиваются в темные волосы, прижимая лицо мужчины ближе к клитору и всему остальному. — Лев, черт тебя дери!       Злость вскипает в венах, когда вместо языка и чувствую, что мужчина смеется!       — Маттео ты тоже так же заставляла ублажать себя? — вздрагиваю, когда меня кусают за внутреннюю часть бедра.       «Засранец!»       — Маттео? Кто это? — теперь Лев удивленно поднимает на меня глаза.       — Кто это? — переспрашивает он, одна его бровь занимает положение выше, чем другая. — Довела мужчину до того, что он буквально плачется мне в письмах, умоляя вновь привезти мою загадочную гостью, и не знаешь его имени? — уже на мою поднятую бровь, он отвечает. — Хозяин вечера, на котором я познакомил тебя со Скитальцами.       — А, хозяин оргии? Нет, я не спала с ним, — хватка на моих бедрах становится сильней.       — Тогда почему он так просит встречи с тобой?       — Я всего лишь руководила парадом, — пожимаю плечами. — Ты ничего не забыл? Нет, не так, тебя ничего не смущает, Лев?       — Да нет, вид просто великолепный, — усмехается разбойник и утыкается взглядом прямо в мою промежность. — Мне нравится, — добавляет он.       — Если ты намерен только смотреть, то брысь, кошара! — поднимаюсь на локтях, но дрожь сотрясает тело, когда мужчина резко вводит в меня палец. — Сука!       Уши ласкает тихий смех мужчины. К пальцу добавляются ярые движения языка. Мышцы сокращаются, и бедра норовят сжать голову мужчины, но он без труда заставляет их раскрыться шире, предоставляя себе доступ. Лев крепкий, в нем таится сила, которая мне пока не подвластна, но я намерена стать обладательницей таковой, а позже сместить с трона и Дракула! Он причинил мне боль! И я не останусь в долгу! Меня тянет к Дракулу, я думаю о нем каждый чертов день! Он приходит ко мне во снах и страстно имеет на моей же кровати! И я ни как не препятствую ему. Этот мужчина настолько сильно въелся в мою кожу, что даже сейчас заставляет думать о нем!       — Ах! — поясница выгибается, когда в меня входят уже два пальца, как тогда на Лите…       Хохочу, когда пальцами впиваются в мои скулы, но давлюсь воздухом, когда полностью входят в меня, растягивая. Бешенный темп и звонкий ритм наших тел, прерывистое дыхание каждого из нас, мои стоны и его рычание. Наслаждаюсь твердостью его тела, целую жестокие губы. Он заставляет бурю во мне взвиться с новой силой, когда вторит моим движениям и заставляет уже другой ураган бушевать внутри моего тела. Его слова эхом отдаются в моих ушах:       «Ты готова стать моей княжной?»       — Да…        «Ты признаешь мою власть над собой?»       — Да…       «Тогда ты примешь и их»       Как и в ту ночь, я ощущаю жжение новых оков на своих запястьях.       Да. Я действительно помечена им, даже сейчас в руках другого мужчины — думаю о князе! Зависима…       «Скажи, что хочешь меня в себе. Повторяй это до тех пор, пока я не потеряю смысл этих слов! Пока не пойму, что нужен тебе…»       — Ты нужен мне… Я хочу тебя в себе, возьми меня…       — Ого, даже так? — гордость сквозит в словах… Льва. Он нависает надо мной, а я удивленно смотрю на него, словно он занял место кое-кого другого, а затем вспоминаю где я и с кем. — Но раз ты так просишь, Владислава, я готов служить тебе.       Мужчина приспускает пояс штанов, и я уже чувствую его горячий член, но почти войдя в меня, Лев вдруг начинает хрипеть и задыхаться! Он едва успевает натянуть обратно штаны, как его сотрясает страшный спазм! Мужчина заваливается на бок, он царапает ногтями горло и плитку, мышцы отчётливо очерчиваются под кожей, словно Лев прикладывает неимоверные усилия.       — Лев! — я подскакиваю к нему, путаясь ногами в одежде, что еще сковывает мои лодыжки. — Что с тоб…       Замолкаю, когда вижу, темные отростки, ветвящиеся по телу разбойника. Мужчина изгибается, садясь и запрокидывая голову к небу, а я, наконец, вижу то, что душит его! Обвив его шею, три темные полоски-лозы, скручиваются, заставляя свою жертву беззвучно хрипеть. Такие же лозы и на предплечьях Льва, которые, будто бы сами собой или по велению некой силы, отводятся назад, словно их связывают за широкой спиной. От этих лоз расходятся мелкие отростки, ветвящиеся вниз и вверх, заполняющие собой вздутые вены. Кровь хлещет из носа Льва, он судорожно хватает ртом воздух, но в следующую секунду кровь льется и оттуда, а после — закровили глаза!       — Нет! Нет! — это все похоже на то, что было со мной в башне! Тогда я нарушила приказ Дракула о не нанесении себе увечий!       — Блять! Нет! Прекрати! Хватит! Я приказываю! — хватаюсь за горло Льва, словно бы могу отодрать лозы от его кожи. Пальцы тут же пачкаются в чужой крови. — Я сказала: хватит!       Повинуясь странному порыву, обнимаю мужчину, крепко прижимая к себе, кожей ощущая жар его тела и холод темной силы. Лев затихает, его тело больше не содрогается, но он все еще хрипит и заходится кашлем. Остатки его крови текут по моему плечу и спине. Он вдруг пошатывается и начиет заваливаться. Быстро схватив его рубашку, подкладываю ему под голову.       — Лев? — тихо зову. Он бледный, кажется, весь его загар съела неизвестная мне сила. Красивое лицо было мертвецки спокойно и смотрелось таким, словно вся кровь отхлынула и вылилась на него через алые потеки из глаз, носа и губ. — Лев?       Мягко провожу рукой по прохладному лицу. Холод — это то, что совершенно не вяжется со Львом! Ресницы трепещут, и я вижу мутные кошачьи глаза, только белок вспарывают красные сосуды, делая взгляд болезненным и усталым.       Медленно и тяжко, но мужчина поднимает руку и касается пальцем моих губ, ухмыляется своей фирменной улыбкой, пусть и вымученной, хрипло произносит:       — А… ты опасна… Владислава… но за ночь с… тобой, думаю… смерть того стоит… раз тебя так… защищают…       — Что это было? — продолжаю водить пальцами по лицу разбойника, даже когда он снова прикрывает глаза.       — Наказание…       — За что?! — недоумение и негодование смешиваются и выливаются в гнев.       — За грешные помыслы… и действия.       — Я не понимаю, Лев.       — Мне запрещено… касаться тебя, а чтобы, — он усмехается, все еще с закрытыми глазами, — заниматься любовью… смерти подобно.       — Ты знал, но все равно полез?!       В этот раз он все же приоткрывает глаза.       — Ты слишком дорога мне. Пусть и ведешь себя, как колючка, но когда ты появилась в моей жизни — многое поменяла… согрела. Мне захотелось подольше погреться в твоем огне, пусть потом и буду наказан.       Его рука прижалась к моей щеке, он выглядел сейчас таким милым, невинным и слабым. Словно мальчишка, которому впервые что-то перепало, пусть это «что-то» незначительное и небольшое, но не по его мнению. Для него это самое ценное сокровище, за которое он действительно готов умереть.       — Прости, — почему-то шепчет он. Это поражает меня еще больше. Лев никогда не извинялся! Он выбирал тактику подколов и колких фраз, даже мнимое извинение он перевернет в то, что, мол, ты сам виноват из-за своей глупости и наивности, но тут… тут была опасная для мужчины открытость.       — За что? — я могла бы припомнить ему сейчас все секреты, но почему-то решила тоже открыться.       — За то, что говорил тебе, что друг, а при возможности попытался трахнуть, — его слова заставляют меня громко фыркнуть и улыбнуться.       — Ну ты и подонок, Лев, — шуточно журю его.       — О, еще какой.       — В таком случае, считай то, что произошло с тобой — пинок по твоим яйцам.       Разбойник кривится:       — Ауч, даже не знаю, что хуже, — он улыбается, обнажая окровавленные зубы.       — Кто тебе запретил ко мне прикасаться?       — Отец.       — Он же — тот носферату, что сделал тебя Клинком? — мужчина говоряще молчит. — Значит, да. Почему он так жесток?       — Он не жесток, он — справедлив. К тому же, предупреждение было… озвучено.       — Это наказание… послушалось меня?       — Не удивлен, — фыркает Лев.       — Давай, выкладывай.       — В тебе кровь Дракула. И в моем отце кровь Дракула, а значит и во мне.       — Но ты сказал, что твой носферату-отец — Князь, — Лев кивает, — но в нем кровь Дракула?       — Хочешь вернуться к тому вопросу: не Дракул ли мой отец?       — Не удивлюсь, если соберу всех его сыновей, — бурчу под нос, но Лев слышит и тихо смеется, кривясь от боли, хватая себя за ребра.       — Владислава, Князем может стать и простой носферату, однажды бывший четвертого ранга, — он тормозит и добавляет. — Глаза фиолетового цвета.       — Я знаю.       — Важно не то, кем ты когда-то был, важно, каких высот добился. Если какой-то носферату смог поглотить других и подняться, его ждет поединок, если пост Князя уже занят.       — А если нет? Он может передаваться… по наследству?       — Думаешь, что мой отец — это кто-то из уже знакомых тебе? Тех, кого обратил Дракул? — киваю. — Таких прецедентов не было, насколько мне известно. Особенно у Князей сторон света. С Князьями суток — возможно.       — Это еще кто?       — Первые и сильнейшие — Князья сторон света, то есть каждый из них в буквальном смысле владеет стороной света: Князь Запада, Князь Юга, Князь Севера и еще один.       — Забыл сторону света?       — Владислава, ты невыносима! — шуточно злится Лев. — Конечно, я помню, — он замолкает, пристально глядя на меня, будто вспоминает, но затем глупо моргает, а я злобно хихикаю. — Ой, иди ты! Я вообще-то пострадал!       — Сам виноват, не будешь пытаться вставлять в кого попало!       Его голос до жути тверд:       — Ты ни кто попало, Владислава.       — Я поняла, — почему-то мне не хочется перерывать контакт, поэтому лишь сильней сжимаю большую ладонь Льва. — Ладно, Князья суток?       — У них нет собственной территории, они живут с кем-то из Сторон света, условно — у них сотрудничество, на практике — просто Суточным не хватает силы, чтобы отобрать у Стороны света… сторону света. Князья Рассвета, Заката и Сумерек владеют определенной частью Темных, и являются нейтральной стороной в конфликтах между другими четырьмя.       — Дракул… он кто?       Меня одаривают очень серьезным взглядом, который просто кричит «Не лезь в это!», но я стою на своем. В итоге Лев сдается, видимо у него действительно нет сил на препирательства. С громким вдохом мне отвечают:       — Он один из Сторон света, Владислава.       — А Батори?       Лев кривится, но моя хватка на его плече становится сильней, от чего разбойник даже приподнимает бровь.       — Она Князь Заката.       — Слабая, — со злорадством констатирую я.       «Не такая уж и первая, сучка!»       — Слабая, — подтверждает Лев.       — Скажи…       — Владислава, я все понимаю, ты очень любопытная, но я действительно… устал, — как он замаскировал фразу «чуть не помер!», — а ты продолжаешь подталкивать меня и дальше желать тебя. Тебе вообще голой сидеть не холодно?       Только после его слов понимаю, что единственная одежда, надетая на мне — штаны, но вот незадача, они стянуты до лодыжек.       — Ой…       — Ой? — смеется Лев. — Ой? Это все, что ты можешь сказать?       — А что ты хочешь, чтобы я сказала коронную фразу после секса — опустим то, что у нас до него так и не дошло, — отвернись, я стесняюсь? — мужчина продолжает тихо смеяться, иногда хватаясь за грудь, видно сила прошлась и по внутренностям разбойника.       — Ты как? — спрашиваю, параллельно натягивая на себя одежду. Клинок пожимает плечами, прикрывая глаза.       — День, может быть два, и снова, как огурчик.       — Такой же зеленый и в пупырышку?       — Лада! — Лев накрывает лицо рукой и давится смехом.       — Ладно, давай, вставай, мне еще с Клариче в церковь нужно сходить, — аккуратно помогаю мужчине подняться.       — Зачем?       — Она думает, что исповедь поможет справиться с некоторыми ментальными проблемами. Что-то вроде психолога, но тыкающий в меня крестом.       — Ты не поняла, зачем так церковь осквернять? — пару секунд я просто смотрю на Льва, обдумывая его слова, а после скидываю его руку и легко пинаю в бок.       — Сучка! Вижу тебе уже легче, дальше давай сам! — под смех Льва, я разворачиваюсь, показываю ему средний палец и спешу к входу в палаццо. — Не упади снова, спящая красавица!       — Помолись за меня! — кричит «красавица» в след.       — Тебе уже ничего не помо-ожет!