Бездна

      — Будешь моей секретаршей.       С такой новостью встретил меня Сукуна. Без любезностей я вихрем ворвалась в его кабинет, оставляя в растерянности бедную девушку на ресепшене. К моему удивлению, этот подонок уже ждал меня. Он даже бровью не дёрнул, когда я с ходу выпалила:       — Какого хрена?!       — Яга Масамичи ну очень просил за тебя, — добивает он своими словами, гаденько ухмыляясь, — не разочаровывай отчима.       — Да плевать мне хотелось на него! Я не соглашалась.       В своей жизни я уже много таких «отчимов» повидала. Не сегодня, так завтра мама влюбится в другого и уплывёт в закат, оставляя Масамичи позади. Не в первый раз.       — Грубиянка, — забавляясь, сказал он и в ту же секунду серьёзно продолжил как ни в чём не бывало, — приступишь к своим обязанностям в понедельник. А сейчас можешь идти, у меня дела.       Он отмахнулся от меня, наклоняясь к документам и больше не намереваясь продолжать этот разговор. Какого хрена?       — Ты издеваешься?! — с глухим ударом мой кулак обрушился на его дорогой стол. — Я не собираюсь работать на тебя.       У этого говнюка не было на меня никакого компромата, чтобы манипулировать, как ему вздумается. Пустые угрозы не помогут. Проблем и так по горло, а плясать ещё и под его дудку желания не было.       Нас разделял только стол. Хоть Сукуна и сидел в кресле, но я до сих пор помню, каким он мог быть быстрым. Офис полон людей, так что если рыпнется, кто-нибудь прибежит.       — А что если я предложу тебе помощь? — деловито начал он, наклоняясь ко мне ближе. — Небось надоели тебе эти мальчишки?! Я могу их усмирить.       Воздух в кабинете наэлектризовался, стоило ему отбросить маску беспечности и показать своё истинное лицо. Коварный демон вышел наружу.       — Ты знаешь… — прошептала я.       Слова Сукуны застали врасплох. Совсем потеряв остатки былой уверенности, я опустилась на стул и настороженно посмотрела на мужчину. Победная улыбка говорила больше, чем слова. Эти ублюдки всё ему растрепали.       — Кто из них? — оставалось только выяснить, кто первый нарушил «условия».       — Сатору.       — Не удивлена.       — Ох, Мэй, не расстраивайся ты так. Мальчишки в его возрасте часто любят хвастаться своими победами, — его победа — моё унижение, — тем более тебе не о чем переживать: он проболтался о вашем маленьком секретике только мне. Клянусь, мой рот на замке.        Подбодрил Сукуна, раскачиваясь в кресле. Но я сомневаюсь. Этот змей выдал мне всё не просто так. А я-то наивно полагала, что хуже быть не может.       — И как ты хочешь их усмирить? Поводок натянешь?! — хмыкнула я, переводя взгляд на свои сомкнутые на коленях пальцы.       В последнее время они не обращали на меня внимания. Даже вида своего не показывали. От радости уж решила, что забыли про меня. Наскучила им. Но вот только… Надолго ли продлится забвение?       — Натяну. Только попроси, — от его слов по спине неприятно прошёл холодок, прозвучало как-то двусмысленно.       — Условия? — закусывая губу, я всё-таки решаюсь поднять голову и взглянуть на Сукуну. — Мне лечь под тебя?!       Озорной блеск отразился в тёмных глазах. Моё предложение ему показалось привлекательным. Только вот…       — Я похож на пацана в пубертате?! — прищурившись, возмутился он. — Работай на меня, а своё тело можешь оставить себе.       Чувство подвоха не покидало. С каких это пор Сукуна решил поиграть в добрячка?! Неужели под Юджи косит… Нет, я на это не куплюсь.       — Как-то ты гладко всё стелишь, — терять было нечего, и я пошла ва-банк, расплываясь в улыбке, — совесть проснулась?! Не смеши. Что тебе нужно?       Предполагать, что этого ублюдка терзают муки совести, нелепо. Значит, дело было в другом.       — О, а ты, оказывается, иногда включаешь мозг. Удивлён, — он выбил сигарету из пачки, принимая мою игру и готовя следующий ход. Пламя зажигалки вспыхнуло в его глазах. — Мне нужен «свой человек» в академии. В наших рядах завелась крыса, и есть кое-какие предположения, что она оттуда.       — Так можете и сами узнать, кто это. Уж в пытках вы мастера.       Отрубленный палец был тому свидетельством.       — Получила ты за дело, — спокойно напомнил он, выпуская струйку дыма через ноздри, — а тут нужно действовать осторожно. Есть вероятность, что «она» может сбежать раньше пыток.       — Предлагаешь мне шпионить за этими ублюдками?! — в тон спросила я. — И как мне прикажешь это делать?       В самом-то деле, как? Бегать за ними повсюду, как собачонка? Я даже не знаю, чем они занимаются в свободное от учёбы время.       — Не тупи, Мэй, я ведь только недавно тебя похвалил, — в его голосе просквозили нотки раздражения, — включи своё женское обаяние. Сатору на тебя слюнки пускает, не спорю — специфически… Но всё же ты его привлекаешь. А вот Гето — парень непростой, но, думаю, подход сможешь найти…       — Так, стоп, — я притормозила его складную речь, пребывая в недоумении. — Помнится, ты предлагал помощь. Одно дело следить, но совсем другое — «включать женское обаяние». Я правильно понимаю, что должна их соблазнить?! Какой толк в твоей помощи, если это будет продолжаться дальше?       Вот и подвох. Неудивительно…       — Видишь ли, Мэй, — Сукуна затушил окурок об пепельницу, — поводок-то я натяну, но толку от этого будет мало. Ты не первая, с кем парни так играются. Хобби у них такое — портить кукол. Даже при всём моём желании от тебя они не отстанут, пока ты не сломаешься.       А что если я уже сломалась? Просто виду не подаю. Да и сколько я так смогу протянуть, обманывая себя?       — Тогда что ты мне предлагаешь взамен?       Что он может мне дать? Учёбу в Токио забрасывать не собираюсь. Это шанс один на миллион. Если бы не эти дурацкие обстоятельства, жизнь была бы идеальной. Престижное заведение. Верный друг. Даже мама здесь стала вроде счастливее. Я не хотела всё это так просто просрать из-за каких-то ублюдков с комплексом бога! Слишком много стояло на кону.       Сейчас от ответа зависела моя дальнейшая судьба. Послать его к чертям или же вступить в это болото? Он намеренно создавал вокруг себя затянувшуюся драматическую паузу. Я теряла терпение, ёрзая на стуле, а он наслаждался моей нервозностью, подперев рукой подбородок. Но затем, наверное, прошла тысяча лет; Сукуна сжалился надо мной и, сузив глаза, с вызовом бросил:       — Месть.       Неожиданно.       — И как мне это поможет? — я опёрлась локтями на край стола, смотря на него в упор. — Шкуру с них сдерёшь за меня?       Было бы славно. Даже на секунду представила это.       — Ты сама сделаешь это. Я научу, — отзеркаливая мою позу, уверенно сказал Рёмен, от дыхания которого веяло недавно скуренной сигаретой. — Или же ты смирилась? Нравится, когда тебя дерут, как шлюху?       Наши лица находились неприемлемо близко друг другу. Стоит мне только взмахнуть головой, и я смогу сломать нос этому татуированному ублюдку…       — Тогда мне следует и с тебя шкуру снять.       Воспоминания всё ещё слишком свежи. Но, почему-то, сейчас рядом с ним я не тряслась со страха — меня поедала ненависть к этому животному.       — А зубки-то у тебя есть, — Сукуна оскалился в хищной улыбке, принимая мой ответ. — Ты можешь дальше играть в жертву, но я предлагаю поменять ходы. Понимаешь? Друг другу пользу принесём.       — Страдать дальше во имя мести! — и всё-таки сомненья были. — Твои гарантии, Сукуна?       Сделка с дьяволом всегда оканчивается пользой в его сторону.       — Как я уже говорил, заполучи их доверие. Какой смысл просто трахаться без выгоды? — со знанием дела проговорил он, будто у меня был выбор. — Найдёшь для меня крысу, и я обещаю, местью ты удовлетворишься сполна. Идёт?       Надеяться на правосудие бессмысленно. Как показывала практика, таким ублюдком всегда всё сходило с рук. Они имели нужные связи и баснословное количество денег. Перед ними я всего лишь блеклая букашка. Забавная кукла.       Однако… В чём-то он был прав. Соблазн слишком велик, чтобы устоять перед таким предложением.       — Идёт, — я добровольно погружаюсь в болото.       — Пожмём руки в честь сделки? — он протягивает свою ладонь, веселясь от происходящего. — В деловом мире так принято, пташка.       — Предпочту тебя не трогать, — отодвигаюсь от мужчины, цокая языком, — и не видеть.       Предпочла бы даже не дышать с ним одним воздухом, но, увы, я уже вся пропахла его сигаретами.       — Вредная, — проворчал Сукуна, откидываясь на спинку кресла, — но всё равно тебе придётся лицезреть меня с понедельника. Я отправил запрос в вашу академию, теперь ты тут на практике. Будешь моим секретарём. И возражения не принимаются, пташка.       Вот же падла двуликая!       — Ладно! — разберусь с этим позже. — Это всё, господин Сукуна?!       — Сразу так официально? Мне нравится, — ухмыльнулся он на обращение, из-за чего руки так и тянулись пройтись по его наглой роже. — Нет, не всё.       — Кланяться не буду! — язвительно выплюнула я.       — Наверное, позже стоит преподать тебе ещё один урок, — Рёмен был недоволен таким отношением к нему, видимо, у кого-то большое и хрупкое эго. — Юджи тоже входит в этот список.       Веселье мигом улетучилось, стоило ему произнести имя друга. Я сразу напряглась всем телом и в непонимании уставилась на Сукуну.       — Ты и его подозреваешь?!       Ладно — эти двое, могу себе представить, но Итадори?! Ему-то какой в этом прок?       — Мэй, он мой брат. У нас с ним общие гены, — но этого всё ровно недостаточно для обвинения Итадори. — Хоть он с виду белый и пушистый, но руки его по локоть в крови.       Сукуна довольно оскалился, упиваясь моим испугом.       — Он не такой, как ты!       Для защиты друга я была готова хоть с самим дьяволом сразиться. Не позволю кому-то очернять его имя.       — Да? И многое ты знаешь, милочка? Забыла, кто тебе палец рубанул?!       — Это ни о чём не говорит, — ногти впились в кожаную обивку стула, — его заставили!       — С тобой — да… А вот с другими…       — Прекрати! — я оборвала его речь. — Для меня Итадори лучше, чем вы все вместе взятые.       Кучка конченых фриков не смогут даже сравниться с ним. Они только и делают, что запугивают и калечат! Юджи совсем не такой.       — Дело твоё, пташка, — отступил Сукуна в споре, — но не плачь, когда правда всплывёт.       Я даже не собиралась забивать себе этим голову. Не имеет значения.       — С Юджи у тебя проблем не должно возникнуть, вы ведь с ним подружки, — снисходительно проговорил он, наклоняясь к бумагам на столе, — а теперь всё. Можешь идти.       В растерянности я покинула его офис. Разговор вышел сумбурный. Изначально явилась сюда лишь с одной целью — послать его нахер. К сожалению, по телефону не получилось — номер отсутствовал в списке моих контактов. И слава Богу! Там и одного полудурка хватает. Но я никак не могла себе представить, что всё этим закончится. Сделка с дьяволом во плоти.       Опасения всё же терзали мои мысли вплоть до поздней ночи. Правильно ли я поступаю? Сама бы, наверное, не смогла с этим справиться. В какие-то моменты я даже почти сдавалась, но быть вечной жертвой обстоятельств раздражает.       Сегодня ночью мне снился дивный сон. Пламя справедливости ласкало тела моих обидчиков, они кричали, прося пощады, как и я когда-то. Но никто не пришёл к ним на помощь, как и ко мне…       Утро я встретила с полной решимостью в глазах. Сукуна хочет крысу? Я предоставлю ему её на блюдце! Ради себя, своей гордости и потерянной чести — вырву их гнилые сердца и сожгу в синем пламени. Эти ублюдки пройдут все круги ада, а я стану для них палачом.       Больше никаких честных игр, только жажда мести. Я заставлю их упасть передо мной на колени и молить о прощении. Я стану послушной, пущу пыль в глаза, заполучу их доверие, и в конце они на собственной шкуре познают, какого это быть беспомощной жертвой!       Смириться?! Нет, Чосо. Я выбираю путь мести!       — Ты сейчас выглядишь, как злой гений, Мэй-Мэй, — Итадори нагло ворвался в мои размышления, зевая на паре по экономике, — такая грозная. Опять кому-то собираешься настроение испортить?       — А ты догадливый, Юджи, — колко подметила я, переписывая с учебника нужный абзац, — но тебя это никаким образом не касается. Так что не отвлекайся и слушай лектора.       Единственное, с чем я не стану соглашаться, так это с мнением Сукуны об Итодори. Для меня он не просто друг, а больше, чем кажется на первый взгляд. Пусть даже парень этого и не понимает. Юджи засел слишком глубоко в сердце. Единственный, ради кого оно всё ещё бьётся.