Mon cher (ami)

      Лучи утреннего солнца проникали в номер отеля сквозь распахнутые двери балкона и высокие окна. На улицах никогда не спящего Парижа уже вовсю кипела жизнь: глядя на то, как на резные перила балкона опустилась пара голубей, Римус, которому совершенно некуда было спешить, улыбался сам себе и лишь вслушивался в далекие неразборчивые голоса и шум автомобилей.       Медовый месяц во Франции, о котором Римус никогда и мечтать-то не смел, казался чем-то настолько нереальным, прекрасным и сказочным, что ему не впервые захотелось ущипнуть себя, дабы лишний раз убедиться, что все это не было сном. Отчасти, причиной тому был не менее нереальный и прекрасный собственный сказочный принц, любовь которого Римус никогда не понимал, чем сумел заслужить. К тому моменту, когда он проснулся, на прикроватной тумбочке с его стороны кровати уже возникла корзинка с букетом прекрасных кремовых роз, вызвавшая его первую искреннюю улыбку еще спросонья. Хотя Сириус, одетый в ту же шелковую пижаму, что и прошлым вечером, и мирно дремавший, приобняв его со спины, совсем не выглядел так, будто бы уже успел побывать где-то с утра пораньше.       Осторожно перевернувшись на другой бок так, чтобы не выскользнуть из его некрепких объятий, Римус принялся любоваться его бесконечно красивым умиротворенным лицом с одной лишь мыслью о том, каким все же счастливым он был. Каким счастьем было лежать здесь, в одной кровати с Сириусом, наслаждаясь, пожалуй, лучшим временем в их жизнях вместе; иметь возможность каждый день все более подробно изучать его совершенное тело и прекрасную душу; иметь возможность ощущать его мягкие прикосновения и так же прикасаться к нему. Например, как он сделал теперь, придвинувшись чуть ближе и едва ощутимо уткнувшись своим холодным, несмотря на жаркое лето за окном, носом в мягкую впалую щеку. — Bonjour, mon cher… ami, — хрипловато помычав, пробормотал разбуженный Сириус еще до того, как приоткрыть заспанные глаза, и тут же улыбнулся краешком губ. — Доброе утро, — мягко ответил Римус, чуть отпрянув и не смея не улыбнуться ему в ответ. — Слово «ami» звучит… лишним, не находишь? — добавил он, чуть погодя. — Уже делаешь успехи во французском языке, я так посмотрю? — ухмыльнулся Сириус, переводя взгляд с его слегка прищуренных глаз на расслабленные губы и обратно. — Скажем, две недели погружения во франкоговорящую среду не могут не оказать на меня влияния, — выдохнул Римус. — Ох, эм, спасибо за цветы, кстати, — вспомнил он, позволяя улыбке вновь коснуться его лица. — Они чудесны. — Конфеты, надеюсь, тоже неплохие, — убирая руку с его талии, сказал Сириус. — Ну, знаешь, я сам-то не особо их люблю, так что не знал, какие было лучше добавить для тебя — шоколад бывает такой разный… — Конфеты? — смутился Римус и, привстав на локте, обернулся через плечо, бросая взгляд на корзинку с цветами.       Ослепленный нежнейшими чувствами, спросонья он и вправду не заметил, что между прекрасными розами в корзине лежали еще и завернутые в золотистую фольгу шоколадные конфеты. Сириус лишь глухо усмехнулся, когда тихое «ох» сорвалось с его губ. — Мерлин, ты… — Римус покачал головой, не договорив. — Я люблю тебя, — вздохнул он и, осторожно взяв одну конфету и прилегши обратно на кровать, снова перевел взгляд на Сириуса. — Je… t’aime, — неуверенно добавил он, чувствуя, как вдруг быстрее забилось сердце в груди от осознания грубости своего произношения и сомнений в правильности сказанного.       Однако то, как едва заметно дрогнул уголок манящих розоватых губ Сириуса, подсказало ему, что все было в порядке. — Je t’aime aussi, Remus, — мягкая картавость в его голосе, как и всегда, пробудила в Римусе особенно трепетные чувства.       Пока он, смущенно опустив взгляд и залившись легким румянцем, на автомате принялся разворачивать конфету в своих руках, Сириус повернулся на спину и правой рукой потянулся за пачкой сигарет, лежавшей на тумбочке с его стороны кровати. Молочный шоколад таял во рту и оказался с ореховой начинкой. Проглотив его и проследив за тем, как Сириус с третьей попытки прикурил от зажигалки, Римус недовольно поморщил нос даже прежде, чем его коснулся бы едкий запах сигаретного дыма. Однако за пять лет отношений он успел усвоить, что делать замечания Сириусу Блэку зачастую было бесполезно, а потому, тихо и неодобрительно вздохнув, он лишь принялся наблюдать за тем, как струйки полупрозрачного дыма витиеватыми узорами вились в воздухе, растворяясь и оставляя после себя лишь запах, к которому, на самом деле, Римус давно успел привыкнуть. В конце концов, он ведь даже смутно мог представить, чтобы длинные черные кудри, кожаные куртки, какие Сириус носил почти круглогодично, и даже фарфоровая кожа не впитали его. — Так… чем бы ты хотел заняться сегодня? — задумчивые серые глаза снова обратили свой взгляд на Римуса. — Может, даже прямо сейчас? — затушив недокуренную сигарету и оставив ее в пепельнице возле прикроватной лампы, Сириус снова повернулся лицом к нему.       Римус лишь пожал плечами, придвигаясь чуть ближе к нему, и осторожным движением заправил тонкую прядь волос, упавшую на его лицо, за украшенное стальной серьгой ухо. — Прямо сейчас было бы неплохо просто побыть с тобой, — предположил он, проводя пальцем по острой линии челюсти. — Только с тобой, — мягко добавил он, снова заглядывая в ясные светлые глаза. — В конце концов, шумный город с его театрами, ресторанами и магазинами навряд ли куда-то денется от нас? — Уж надеюсь, — тихо усмехнулся Сириус, обхватывая его запястье своими длинными пальцами.       Сократив расстояние между ними достаточно, чтобы их носы едва не соприкоснулись, Римус прикрыл глаза. Он чувствовал, как Сириус аккуратно переплел его пальцы со своими, а второй рукой едва ощутимо принялся играть с его волосами — Римуса это жалкое русое подобие кудрей всегда немного раздражало, а потому он никогда не понимал, за что их так любил Сириус, — но ничуть не возражал против этого. — Да, знаешь… предложенное тобой наше времяпрепровождение этим утром… или днем… звучит замечательно, — мягко прошептал хрипловатый голос спустя с половину минуты молчания. — Хотя, когда это твои идеи в принципе были плохими? — Льстишь мне, — приоткрыв глаза, пробормотал Римус. — Делаю тебе комплимент, — наигранно фыркнул Сириус. — Уж прости, но ничего не могу с собой поделать, mon cher… — задумчиво и лениво протянул он и все же не сдержал довольной улыбки в момент, когда Римус, наигранно закатив глаза, на всякий случай решил лишить его возможности договорить последнее, «лишнее» слово, подавшись вперед и коснувшись его губ своими в коротком, но желанном и ужасно нежном поцелуе с привкусом сладкого шоколада и горьких сигарет.