Просто вместе.

Чуя ходил взад-вперёд по гостиной, потирая переносицу. — Я до сих пор не понимаю, Поль, почему ты настаиваешь на частном самолёте? Мы хотели полететь регулярным рейсом, как обычные люди. — Но вы не обычные люди, — эти двое могли бы посоревноваться за то, кому нужно меньше времени, чтобы завестись с пол-оборота. — К слову, самолёт уже вылетел. Так что завтра после дозаправки и проверки технического состояния будет ждать вас на частной взлётной полосе аэропорта Ханэда. — Ты перебарщиваешь! — Я думаю, что Дазай-куну тоже будет так комфортнее, разве нет? — Заходишь с козырей. Что ж, будь по-твоему. Но только в этот раз. — Вот и договорились. Пилот мне сообщит о моменте отправки. До связи. — Пока, брат. Ладно, за него опять всё решили. В момент, именно когда он, наконец-то, взял жизнь в свои руки. Чуе уже очень хотелось плюнуть и вообще никуда нахер не лететь. Но смена обстановки нужна. И побыть вдали от Йокогамы тоже нужно, пока он или Дазай не развили ещё одно психическое расстройство в копилку к уже имеющимся, нет-нет, но думая о том, как там без них справляется новое поколение Двойного чёрного. Поэтому, чертыхнувшись, Чуя всё-таки решил оставить всё как есть. Теперь у них есть этот вечер воскресенья, чтобы собраться с мыслями и с багажом. Когда, наоборот, пора бы уже мысли отпустить. Но они просто ещё не привыкли. Поэтому первое, что пришло Чуе на ум, это приготовить ужин. Размяв рукой шею, он направился инспектировать холодильник на наличие рыбного филе. Дазай сказал, что после обеда хочет почитать, и партнёр решил предоставить ему эту возможность. Но сейчас, когда он приступил к готовке, он подумал, что его парень мог бы и присоединиться. К примеру, постараться нарезать дайкон и огурец, не нарезая своих пальцев. Нажав на дверную ручку, Чуя обнаружил Дазая сидящим на краю кровати и разматывающим бинты. Книга, раскрытая где-то на середине, лежала рядом. — Осаму? — Чуя присел перед парнем на корточки, заглядывая в глаза. Дазай улыбнулся ему, продолжая разматывать длинные лоскуты. Обычно он перебинтовывался непосредственно перед душем или с утра (в 11), если накануне было лень идти купаться. Чуя лишь сидел, гадая, что сейчас нашло на голову гения. Когда оба предплечья были освобождены от пут, Чуя протянул руки, зажимая холодные ладони Дазая в своих. — Я буду ужин готовить, ты посидишь со мной? Обещаю, не буду просить помогать, разве что чуть. Взгляд Дазая был очень мягким, пока всё-таки он не опустил глаза на выпуклые светлые отметины, сеткой покрывающие его руки по всей длине. Тут Чуя начал догадываться, о чем думает парень напротив. Поэтому, вместо каких-либо слов, он привстал на коленях, дотягиваясь носом до шеи брюнета. Проверенный способ заставить того оторвать взгляд от несчастных отметин. Опираясь ладонями на тонкие колени парня, он вёл кончиком носа от ключицы к мочке уха, шумно вдыхая аромат кожи Дазая. Такой близкий и знакомый. Родной и заземляющий. Медленно поднимая голову, он встретился со взглядом карих глаз. Осаму выжидающе смотрел в глубину невозможно красивых синих и обеспокоенных глаз. Поэтому Чуя, больше не медля, накрыл его губы своими, целуя страстно и глубоко, но всё же без напора. Пока. Поднимая руку и перехватывая подборок Дазая двумя пальцами, призывая углубить поцелуй. Дазай откликается, проводя языком по языку Чуи и запуская пальцы в его струящиеся к плечам локоны. Чуя чувствовал, что поцелуй сразу же отзывается подёргиванием в домашних штанах. — Осаму — М — Может быть, поужинаем? Лицо Дазая слегка скривилось, но Чуя бы и не стал давить. Точнее, не сейчас, когда он знает, что парень обедал, хрен с ним, ужином, тогда. Кто, как не Чуя, знает все паршивые моменты, из-за которых Дазай может не есть сутками. Но сейчас он отводит взгляд в сторону, лишь выдыхая. — Хорошо, может быть есть что-то, что поможет тебе нагулять аппетит? Следующие два часа они рубятся в игры на консоли, удобно расположившись на диване в гостиной. Дазай определённо воспрял духом — каждое поражение Чиби — плюс один к его настроению. И так было всегда. — Я даже не помню, когда в последний раз мы играли вот так, — выключая и откладывая джойстик, Чуя откидывается на спинку дивана. — Меняешь тему, Чиби, ты проиграл мне почти все партии, — Дазай сидел, подогнув ноги под себя и радуясь, что одержал верх над противником партнёром. — Хах, и что? Лицо Дазая приняло самое удивлённое выражение и он медленно хлопал ресницами, пребывая в состоянии явно ошарашенном. — М… мне послышалось? Или Чиби впервые в жизни признал поражение? Чуя бросает ему хитрый взгляд прищуренных глаз. — Я поддавался так-то, против таких, как ты, читеров, как ещё прикажете играть. — Ну конечно! — Дазай хлопает ладонью себе по лбу, — я и не ожидал менее изысканного оправдания! — Уж что есть, а теперь я пойду делать перекус в виде сашими, а ты можешь сесть на барный стул и сказать мне, чем ты хочешь заняться, пока мы будем во Франции, — уже поднимаясь, Чуя протянул брюнету свою руку. А Дазай, что ж, как человек, который безупречно выстраивает стратегии, у него уже были припасены пару идей на их каникулы. Но странно для него самого — в голове всё было как-то размазано и не выстраивалось в точный алгоритм действий. Бездействие, как компенсация напряженной умственной деятельности — да. Но бездействие, само по себе в виде каникул, ставило его в какой-то непроходимый тупик. И, неуверенно признаваясь себе, он постепенно решил, что сейчас момент доверить Чуе распланировать их так называемый отдых. Может, не на 100%… и всё равно, они оба знают — в каких-то моментах последние слова будут за Чуей, в каких-то за Дазаем. И это происходит само по себе, естественным выработанным за годы партнерства образом. — Кхм, когда ты готовишь с голым торсом, едва ли я смогу вообще сосредоточиться на чём-либо, — он всё-таки принимает протянутую руку, вставая с дивана. — То есть, когда ты постоянно без штанов разгуливаешь, я должен как-то держаться, а ты вот не можешь? — Чуя всё же ухмыляется. Во время ужина Дазай больше пил, чем ел, настояв на откупоривании коллекционной бутылки вина из кабинета Исполнителя Накахары. Чуя смотрел на это чудо, пересиливая желание закатить глаза, но раз его парню так хочется — пусть. И единственное, что рыжий чувствует сердцем сейчас — спокойствие (насколько это возможно). Дазай рядом. Он ест, смеётся, несёт какой-то несусветный бред из разряда таинственной истории заброшенного здания в Мерсо, в провинции Бургундии. Куда они едва ли доберутся, ибо это три с лишним часа пути от особняка, где проживают Поль и Артюр. И Чуя даже представить себе не может, что будет с Дазаем после первых тридцати минуты в дороге. — Чиби не слушает меня! Дазай обиженно поджимает губы, подпирая не совсем трезвую голову рукой. Чуя действительно возвращается из своих размышлений. — Всё я слышал, кто-то погиб в таинственном здании, и теперь его призрак бродит ночами, тревожа жителей этой коммуны. Видишь, я внимателен. — А вот и нет! Я сказал, что никогда не летал на самолёте. Ладно, забудь, — хоть и был слегка пьян, Дазай держал марку обиженного ребёнка. Нахмурив брови, Чуя встаёт из-за стола и убирает пустые тарелки и бокалы в мойку. — Ну, во-первых, любовь, поэтому мы и летим на частном, чтобы тебе было комфортнее (а не потому, что брат у меня такой). А, во-вторых, — он подходит к брюнету, обнимая со спины и зарываясь лицом в тёмные пряди волос, — я же рядом. — А если ты не сможешь использовать свою силу, случись что? — ну теперь разговор явно идёт не туда, поэтому Чуя просто начинает выцеловывать каждый сантиметр шеи Осаму. — Чиби… — Я поймаю тебя у земли, так идёт? Клянусь, никаких двойных суицидов! — Ладно, как скажешь, — парень спрыгивает со стула, и Чуя всё-таки осознает, что, возможно, Дазай действительно побаивается летать. Такая мысль даже не приходила в рыжую голову. Когда он привык парить в воздухе во время заданий, а Дазай всегда лишь стоял на земле, внимательно следя глазами за красно-чёрной точке в небе и боясь потерять её из виду.

***

Были ли мы слишком молоды, чтобы пройти через то, что прошли? Были ли мы слишком молоды, чтобы испытать на себе подлости судьбы и несправедливость этой жизни? Были ли мы, словно магнитом притянутые, спиной к спине против целого мира? Был ли другой выход? Были ли другие опции, кроме как снова, и снова, и снова, и снова ставить на кон свою жизнь? Разве жизнь — это не самое ценное, что может быть у человека? Можно ли светом перекрыть темноту человеческой души? Можно ли посеять семена надежды на исцеление в воспалённом разуме? Они лежали рядом на кровати, смотря в потолок и держась за руки. Воздух в комнате был спёртым и сильно отдавал вином. Если бы им сказали, что завтра они уже не проснуться, они бы просто пожали плечами. Чёртова усталость. Чехарда дней. Чёртово вообще всё. — Чууя — М? — А что, если Чуя поворачивается на бок, внимательно изучая черты лица Дазая, несмотря на темноту комнаты. — Если «что», ‘Саму? — А если я всё же проснусь и окажусь у себя в контейнере… что мне делать тогда? — Дазай поворачивает голову в сторону Чуи, смотря совершенно спокойно, как часто, но не всегда, бывает при таких разговорах. — Ну, тогда, — Чуя говорит тихо, крепче сжимая руку парня в своей, — поднимешь свою попку со своего подобия кровати и приедешь ко мне в штаб. И вместе мы всё разрешим. Как всегда делали. — Но Чиби будет кричать на меня Чуя молчал, он прекрасно помнил, как семь лет назад они только и делали, что собачились по поводу и без. — Просто приди ко мне и сделай лишь одну вещь, и это поможет, поверь. Скажи, что больше не хочешь умереть. Промолчав, Дазай снова посмотрел в потолок. Пусть у взросления есть свои огромные минусы. Но он рад, что им не по пятнадцать сейчас. Когда он ещё не мог привыкнуть ни к чему. А особенно, когда вместо перепалок с Накахарой ему хотелось совсем другого. Но даже его гениальности лишь хватило на годы и годы намёков. И даже если всё это сейчас — просто сон и заговор вселенной против его больного разума, он не намерен терять эту ночь. Поэтому, оборачиваясь к Чуе, он укладывает его на лопатки, нависая сверху на прямых руках. Смотря в глаза так пристально, как только он способен. Чуя сразу же опускает свои руки партнеру на талию, слегка сжимая и устанавливая свое присутствие. — Иди ко мне. И Дазай медленно ложится сверху, оставляя буквально сантиметр между их губами. — Осаму, тогда или сейчас, это на самом деле не имеет значения. Ничего не изменилось, ты прекрасная и самая любимая заноза в моей заднице. Дазай тихо рассмеялся. — Я могу быть ещё кое-чем в твоей заднице, Чиби — Поверь, знаю. Но сейчас, просто постарайся расслабиться. Сможешь сделать это для меня? Чуя сокращает расстояние между ними, впиваясь в губы напротив и обеими руками придерживая Дазай за спину, он переворачивает его на лопатки. В крови поднималось слишком много всего, и кровяные тельца бежали быстрее. От того, как каждая клеточка была пронизана импульсом невероятно сильного желания. Поэтому, покусывая губы Дазая, он снова глубоко проник к нему в рот языком. Сейчас ничего не имело значения. Вообще ничего. Только парень под ним. Всё на этом. Чуя быстро переключился с губ на шею, находя языком точку пульса, пока одной рукой притягивал Дазая на себя за шею, а второй опускался к нему под кромку боксеров. Обхватывая жаждущий трения член руками, он почувствовал, как Дазай дёрнулся всем телом, издавая громкий стон. На сухую прикосновение было не таким приятным, но цель была лишь чуть подгореть Дазая, поэтому, убрав руку, он оставил смазанный поцелуй на припухших губах, и, сразу же отстраняясь, чтобы стянуть с Дазая бельё. Чуя чувствовал, как его собственная плоть чертовски быстро наливается кровью, и трение о ткань делу не помогало. Поэтому, привставая, он освобождает и себя от ненужной одежды, предварительно рукой выуживая из домашних штанов припасённую бутылочку. Дазай распластался на кровати, ёрзая от потребности в прикосновениях. Он предусмотрительно и в ожидании согнул ноги в коленях, куда Чуя сразу же устроился, выливая смазку на раскрытую ладонь. Сначала обязательно оставляя влажные поцелуи на внутренней стороне бедра, он берёт в ладонь приятно твёрдый член Дазая, начиная размеренные движения рукой вверх и вниз, прежде чем, нагнувшись, принять сразу всю длину в свой горячий рот. Дазай стонал громко, приподнимая бёдра и толкаясь, давая знак, что нужно больше и быстрее. Чуя облизывал нежную головку, посасывая её кончик и продолжая в это время помогать себе рукой, водя ею по венистой коже. Каждый раз опускаясь ниже и принимая в себя полную длину Дазая, его распирало желание издать громкий стон, пока партнёр, запустивший пальцы в растрёпанные рыжие волосы, направлял, толкаясь рыжему прямо в узкие стенки гортани. Угол верный, поэтому Чуя берёт в себя так глубоко, как может, втягивает щёки, двигаясь ртом по члену быстрее с каждым заходом. Безумно хочется снова почувствовать вкус Дазая всеми рецепторами, чтобы он смешался со слюной и навсегда впитался через слизистую оболочку. Продолжая уверенные движения языком и губами, он медленно вводит в Дазая первый палец, тот стонет уже совсем безутешно. Слишком много ощущений. Он всеми силами сжимается на пальце, когда Чуя прибавляет второй. Чуя изнемогает. От того, как много он хочет сразу. Чтобы Дазай кончил, заполнив его рот. И тут же войти в него сильно и глубоко, чтобы звёздочки не меркли ни на секунду под опущенными веками. Поэтому он всё же осторожно выпускает розовую головку пульсировать напротив футболки Дазая, усиливая растяжение уже тремя влажными пальцами. — Ч-чууя… Чууя…. — Дазай выгибает спину, впиваясь пальцами ног в простынь. Его глаза плотно прикрыты, и он просто настолько готов утонуть в бесконечном блаженстве, что готов в крике молить Чую поскорее войти в него. Но тот. Знает и так. Поэтому он совсем медленно выводит пальцы, тяжело дыша и чувствуя, как Дазай не хочет с ним расставаться, смыкая мыщцы. Накахара, хорошо смазав себя, удобнее устраивается между согнутых ног партнёра. При соприкосновении головки и растянутых мыщц тела партнёров словно пробивает током. Чуя сосредоточено вводит головку внутрь, затем, ещё придерживая себя рукой, он ведёт бёдрами вперед. Внимательно следя за тем, как Дазай раскрывается навстречу ему. Хорошее растяжение, поэтому нет дискомфорта, наоборот, как будто это то, чего Дазаю так не хватало. — Ччуу.. — он тихо зовёт, поэтому Чуя опускается ближе к нему, держа вес на полусогнутых руках. Рыжий медленно отводит бёдра, чтобы вновь войти в тело напротив на всю длину. Так несколько размеренных раз, пока Дазай не начинает царапать ногтями его спину. Партнёр распахивает влажные от небольших слезинок глаза, ища зрительного контакта. Чуя смотрит в ответ, дыша резко, рвано, тяжело от темпа, который набрал, а его глаза в темноте комнаты кажутся такими же чёрными, как и глаза Дазая. Каждый раз минуя простату и оказываясь целиком внутри, он думает только о том, чтобы это мгновение длилось как можно дольше. А если можно — вечно. Он внутри, тело под ним такое хрупкое, податливое, отзывчивое и любимое. Не выдерживая, Дазай разрывает зрительный контакт и вертит головой на подушке в поиске глотка воздуха, чтобы через какое-то мгновение снова вернуть затуманенный взор слишком серьёзным глазам напротив. Он чувствует, как прекрасно член Чуи заполняет его. Когда он внутри, разум пустеет. Нет мыслей, нет голосов в голове. Есть только эта невозможно идеальная заполненность, и ничему другому места быть не может. Недолго думая, Чуя подсовывает руки под спину партнёра, и, притянув его на себя, садится с ним верхом. Руки Дазая покоятся у него на плечах, пока он сам с силой сжимает мягкую кожу его ягодиц. Теперь Чуя уверен, проникновение невероятно глубокое, поэтому, сначала медленно приподнимая Дазая за бёдра, он начинает снова наращивать темп. Брюнет, закинув голову назад, полностью отдается изменённой позиции, молясь на смекалистость Накахары в такие моменты. Когда разум чрезмерно затуманен. Ухмыляясь и утопая в стонах Дазая, кто продолжает ударяться с размахом в его пах, Чуя отделяет момент, чтобы расцеловать влажную кожу шеи напротив и обязательно оставить пару тёмных пятен засосов. Приходится ещё совсем немного ускориться, когда при очередном толчке тело Дазая замирает в беззвучном стоне. Оргазм, настолько сильный, накрывает его, что он бессильно падает лбом на рыжую голову. Пока член Дазая рывками марает их животы, Чуя не в силах выдержать того, как мыщцы парня сильно сжались вокруг его твёрдой плоти, поэтому он насаживает Дазая на себя ещё пару раз, крепко держа за бёдра, прежде чем выкрикнуть в темноту спальни имя любимого человека и позволить удовольствию встать у руля тела и разума. Их тела обмякают, когда Чуя переводит руки с ягодиц Дазая ему на спину, обнимая и поддерживая. Они стараются дышать глубоко, чтобы восстановить адски сбитое дыхание. Здесь. Сейчас. Я в тебе. Другое не имеет никакого значения. Чуя обожает больше всего на свете ублажённого Дазая, такого нежного, уставшего, сонного. Хотя тот частенько может такое состояние встряхнуть за несколько минут и просить о втором и о третьем раунде за ночь. Но сейчас он всё ещё держит руки на плечах Чуи, пока дыхание становится тише и ровнее. — Все хорошо, Принцесса? — Да… определённо. — Могу я тебя отнести в душ? Молчание, пока Дазай наконец не открывает глаза, встречаясь с заботливым взглядом напротив. — Даже… даже если сейчас всё это — сон. И завтра окажется так, что Чиби меня ненавидит. Я всё равно буду любить его, как любил всегда. Дазай говорит тихо, словно громкий голос мог разрушить этот сокровенный момент. — Малыш… Кажется, так и не удалось, всё, что нужно было из гениальной и взлохмаченной головы вытрахать. Поэтому остаётся лишь, приподняв партнёра и выходя из него, медленно опуститься с ним в охапке на кровать. Они лежали с полминуты, пока Чуя не взял руку Дазая в свою, медленно наматывая отросшую рыжую прядку на один из тонких пальцев партнера. — Я люблю тебя, Осаму. Поэтому смотри и просто поверь. Даже если это пиздец как невероятно. Но мы вместе. И, впрочем, уже столько лет. Дазай, вроде, успокоившись, опускает голову Чуе на грудь, кто при любой другой ситуации уже бы бежал в душ. Осаму отчётливо слышит ровное сердцебиение партнёра. Оно так успокаивает. Оно согревает и оберегает. Оно дарит надежду. Погружаясь в сон, Дазай ещё сильнее вжался в Чую, кто осторожно перебирал тёмные локоны пальцами. Завтра перелёт. Встреча. Какой-то новый поворот в их истории. Которая пока ещё не закончена. На парковке снизу жилого комплекса мерцают фонари, Чуя дотянулся рукой до тонкого одеяла, чтобы накрыть их. Осаму уже сопит, наверное, как и сопит успокоенный присутствием Дазая Арахабаки. Чуя даёт себе ещё пару минут, прежде чем следом погрузиться в сон. Я обещал тебе, и я сдержал своё слово. Как делаю это всегда. Мы просто вместе, что бы то ни было. И я сделаю абсолютно всё, чтобы ты в это наконец-то поверил, Дазай.