Ветивер и татуировки

      Путаясь в чужих и собственных ногах, наступая друг другу на пятки, они практически вслепую доходят до кушетки. Кейго лишь на секунду отвлекается, чтобы потащить за собой лежащую у стола сумку, а затем вновь припасть к желанным губам.       Он опирается ладонями о мягкую обивку, а Даби подхватывает его под бедра, помогая сесть. Длинные пальцы вновь ложатся на его талию, поддевая край тонкой футболки, и оглаживают теплые бока.       Касания — обжигающие, нетерпеливые — отзываются дрожью в теле, сплетаются в один огненный узел внутри. Хочется больше, ближе, жарче. Слиться не только в страстном поцелуе, но и кожа к коже соприкасаться. Всем телом, каждым миллиметром и клеткой.       Рассыпаться до моря атомов вместе, чтобы соединиться в одно целое, взорваться сверхновой, запечатав в памяти Вселенной эти минуты навечно.       Теплые ладони тянутся выше, совсем забираясь под одежду, сжимают кожу под лопатками и очерчивают большими пальцами волны ребер.       Кейго тихим стоном выдыхает между поцелуями, сминает губы поочередно и сам закатывает край чужой футболки. Касается кончиками пальцев подтянутого крепкого живота, ведет выше вдоль белой линии и царапает короткими ноготками под грудиной. Мышцы под ладонью рефлекторно сжимаются, напрягаются и так же расслабляются. Кейго желает это не только чувствовать, но и видеть, а потому быстро стягивает футболку с Даби.       Мраморный ты Аполлон.       Черные узоры касаются кожи лишь до середины груди, как будто дальше им запретили спускаться. Словно там протянулась невидимая сигнальная лента, дальше — опасно, ниже — наказуемо.       Даже в комнате, где практически отсутствует свет, Кейго видит незримое сияние белой кожи. Ни одного изъяна, шрама, родинки. Чистый холст. Видит едва выступающие ребра, как в такт томному дыханию движется подтянутый живот, и торчащие над кожаным ремнем гребни тазовых косточек и во рту пересыхает от восхищения.       И желания.       Увлеченный видом, Кейго упускает момент, когда с него самого стягивают футболку и бросают куда-то на пол, но четко ощущает, когда к его шее припадают горячие губы. Даби лижет недавно оставленные легкие укусы, целует ключицы и цепляет зубами кожу над ними. Тихие полустоны слетают с губ Кейго, он тает воском под жаром этой ласки и искренне пытается не выдать какую-нибудь громкую ноту, ведь их могут услышать.       Затуманенный взгляд падает на самый низ живота Даби, где от пупка и дальше под край джинсов убегает дорожка белых волос.       «Он крашенный», — думает Кейго.       «Даже там он белый», — кричит опьяненный разум.       Кейго тянет руку к мраморной коже, касаясь чуть выше пупка, проводит ладонью и чувствует под ней приятное тепло. Ведет ниже и царапает ногтем поперек этой проклятой белой дорожки, которая единственная, вкупе с жаром тела, выдает в парне живого человека, а не произведение искусства в статуе.       Даби дергается, чувствуя легкую боль в столь интимном месте, перехватывает запястье Кейго и отстраняется от его шеи. — Так зачаровало, птенчик? — он склоняет голову вбок, лукаво улыбаясь. — У тебя волосы крашенные, — пытается не выдать свое восхищение Кейго. — Ты об этом сейчас думаешь? — Даби смеется хрипло, а в его голубых глазах больше не видно искр и ярких прибрежных вод. Лишь морская пучина, заполненная возбуждением. — Не только, — Кейго подается ближе, припадает к желанным губам и ведет рукой к краю джинсов.       Юркие пальцы быстро расправляются с ремнем на них и скользят ниже, забираясь под ткань, которая плотно придавливает ладонь к горячей коже. В штанах Даби до невозможности тесно, — и как только он может носить настолько узкие джинсы? — руку не вывернуть даже при сильном желании, а потому приходится почти что заламывать себе запястье, чтобы спуститься еще ниже. Жесткие волоски игриво покалывают, пока Кейго ведет по ним ладонью и обхватывает налитый возбуждением член.       И с шумным выдохом распахивает глаза в дичайшем изумлении, чувствуя под пальцами что-то маленькое и твердое. Не принадлежащее телу. И этого «что-то» очень много.       Даби замечает его ошеломленный ступор, скалит зубы самодовольно. На долю секунды в них плещется непроглядно-черным, и он резко опрокидывает Кейго спиной на кушетку.       Ладонь выскальзывает из чужих штанов, приходится опереться локтями об обивку, чтобы не удариться головой о стену. — Что это было? — Кейго не нужен ответ, потому что он уже догадывается, что там. — Так интересно узнать? — в глазах все та же пучина, на губах — довольный оскал.       Кейго не хочет узнать, он хочет подтвердить свои догадки. — Придется немного подождать, птенчик.       Улыбка не сходит с лица Даби, пока его руки быстро расстегивают ширинку на чужих штанах и тянут их вниз вместе с бельем. Кейго издает довольный стон, перестав чувствовать болезненное давление ткани. Налитый кровью член падает на гладко выбритый лобок, пачкая кожу выступившей смазкой. — Какой ты здесь милый, — Даби кладет ладонь на живот, чувствует под ней твердые мышцы пресса, спускается ниже почти невесомо, огибая ямочку пупка.       Ниже. Еще ниже. Ниже.       Длинные пальцы ложатся на аккуратный член и с легким нажимом смыкаются вокруг. Тяжелый выдох — лучшая похвала на такое простое прикосновение, и Даби медленно, слишком медленно начинает водить кулаком вверх-вниз, размазывая предэякулят по всей длине.       Но его все равно слишком мало, чтобы чужая рука скользила плавнее. Хочется влажно, тягуче, как обычно это делает сам Кейго. Не отрывая взгляда, он роется рукой в лежащей рядом сумке, которую он ранее потянул за собой, и находит нужное. Бросает на кушетку рядом с собой тюбик со смазкой, заполненный лишь наполовину, и пачку презервативов. Даби замечает это и игриво усмехается. — Птенчик, неужели готовился к такому раскладу событий? — с озорной улыбкой он хватает тюбик и со звонким щелчком открывает его. — Я предполагал, что это произойдет в салоне. Ты же так любишь свою работу, — с долей иронии отзывается Кейго и видит, как Даби выдавливает на свою ладонь смазку.       Он чуть смеется, слыша подколку, и наклоняется к парню, чтобы горячо прошептать ему в губы: — А ты, видимо, трахаться на работе, — его довольный оскал становится шире.       Кейго хочет было возразить, но вместо этого с писком прикусывает нижнюю губу, когда Даби кладет свою руку на его член, растирая смазку. Он закрывает себе рот ладонью, пытаясь быть тише, потому что Даби слишком хорошо двигает своим кулаком. Томно, медленно, задевая пальцем уздечку и чуть сдавливая головку. Он смотрит на Кейго своими глазами, где уже начинает бушевать целый шторм, и внутри все скручивается, сжимается от желания получить больше.       Словно почувствовав это, Даби медленно спускается ниже и хватает Кейго за бедро, поднимая его выше и шире разводя его ноги. Он на долю секунды сжимает его яички и скользит по ним ладонью. Его влажные пальцы тянутся дальше, ложатся в ложбинку между ягодицами, потираются с небольшим давлением, и Кейго шумно выдыхает сквозь прижатую ко рту ладонь.       Он смотрит, как сухожилия на его татуированном запястье двигаются под кожей, выглядывают, словно натянутые металлические прутья, когда Даби шевелит пальцами. Когда Даби вводит палец. — Внутри тебя мягонько, — смеется Даби, вводя палец глубже. — И очень горячо. — Давай ты не будешь это комментировать? — эта фраза должна была выйти с ноткой недовольства, но на выходе больше была слышна мольба.       Даби лишь тихо усмехается на это и целует его в костяшки руки, все еще прижатой ко рту. А затем начинает неторопливо двигать пальцем внутри, растягивая. Вскоре добавляется второй, а затем и третий, и Кейго приходится с новой силой давить в себе полустоны.       А Даби, словно дразня, целует его острые ключицы, цепляет зубами нежную кожу, спускается ниже и касается кончиком языка его сосков. И молчать для Кейго уже становится невыносимой пыткой. Он сам себя проклинает за свою чувствительность и мгновенную реакцию на эти ласки.       Пальцы внутри него продолжают двигаться и гладить мягкие стенки. Кейго готов молиться на эти великолепные длинные и гибкие пальцы, что так ласково растягивают его. И когда они неторопливо проезжаются по бугорку простаты, он распахивает свои глаза и с тихим стоном почти начинает произносить молитву. — Нашел, — шелестит Даби с улыбкой и поднимает на Кейго голодный взгляд.       И снова скользит по ней пальцами. И еще раз. И еще.       Тело Кейго реагирует легкой дрожью, он поджимает пальцы на ногах и еще сильнее прижимает свою ладонь ко рту, будто пытается к чертям вдавить ее, лишь бы быть достаточно тихим.       Насытившись реакцией своего парня на эту ласку, Даби медленно вынимает свои пальцы и расправляет спину. Кейго наконец отнимает руку ото рта и шумно пытается отдышаться, хотя непривычная пустота внутри покалывает досадой.       Даби демонстративно начинает расстегивать пуговицу, а затем и ширинку на своих джинсах. Кейго закусывает губу в предвкушении.       Когда он спускает свои штаны, а после и белье, разум пробивает пулей навылет. С губ срывается шумный выдох. В золотых глазах читается весь спектр эмоций от шока до восхищения.       Он был прав. — Знаешь, как это называется? — игриво спрашивает Даби. — Да, — Кейго сглатывает. — Мультифренум.       Разумеется, он знает. Еще бы он не знал, работая пирсером. Он знает, но вживую видит впервые, потому что интимный пирсинг он не делает. — Удивлен? — он подходит вплотную, прижимаясь своим членом к чужому. Бусины на нем игриво поблескивают. — Нет, Даби, — не сразу отзывается Кейго. — Я в полном ахуе. И у меня много вопросов. — Задашь их позже, — татуировщик наклоняется и коротко целует парня в коленку.       А Кейго продолжает смотреть на его член, как зачарованный, и его рука сама тянется к нему. Он аккуратно обхватывает его пальцами, чувствуя весь его жар, который контрастирует с менее горячим металлом. Кейго сглатывает вязкую слюну. Он медленно ведет большим пальцем во всей длине снизу вверх, прощупывая под тонкой бархатной кожей твердые штанги. Их три.       Три ебаные штанги в его члене с серебристыми бусинами.       Даби шумно выдыхает сквозь сжатые зубы, когда Кейго проводит еще несколько раз рукой вверх-вниз, все еще зачарованный видом пирсинга. — Птенчик, у тебя еще будет время наиграться, — он наклоняется и горячо шелестит парню на ухо. — Мне очень льстят твои очарованные глазки, но от долгого ожидания у меня могут сгореть предохранители, — он прикусывает его мочку. — Тогда весь салон точно услышит, как ты стонешь подо мной.       Позвоночник пробивает волной дрожи от обжигающего шепота, щеки заливаются ярко-красным. Кейго коротко кивает и пододвигает к Даби пачку презервативов. — Хороший птенчик, — хвалит он и дарит короткий поцелуй в губы, прежде чем отстраниться и схватить пачку.       Кейго внимательно следит за тем, как Даби ловко вскрывает ее, натягивает презерватив и добавляет еще смазки. В ушах шумит от возбуждения, перед глазами его мраморное тело и полыхающие изнутри огнем голубые глаза. Кейго лишь рефлекторно раздвигает свои ноги шире и тяжело дышит в ожидании.       Входит Даби медленно, сантиметр за сантиметром, и очень внимательно наблюдает за реакцией Кейго, который в этом время лихорадочно кусает свою нижнюю губу и наблюдает, как татуировщик входит в него. Даби аккуратно берет его пальцами за подбородок и поднимает его голову. — Смотри на меня, — чуть сердито говорит он и целует его.       И входит до конца одним плавным движением.       Кейго мгновенно крупно вздрагивает и стонет в поцелуй, сжав в ладонях его плечи. Вот черт, это было громче обычного. Но Даби, словно забавляясь его чувствительной реакцией, не дает времени привыкнуть и сразу начинает неторопливо двигаться, срывая новые стоны с его губ.       Пальцы сильнее впиваются в кожу на чужих плечах, Кейго сводит брови к переносице и жмурит глаза. Но даже так он видит яркие искры, что сыплются с каждым новым толчком. Он ведет руками выше и зарывается пальцами в черные волосы на загривке Даби, притягивая к себе ближе для более глубоко поцелуя, пытаясь таким способом заглушить собственный голос. — Птенчик, тебе стоит быть тише, — шепчет Даби ему прямо в губы. — Ты ведь не хочешь, чтобы нас услышали.       Он тихо смеется и начинает наращивать темп. Его руки ложатся на кушетку по обе стороны от тела Кейго, и он буквально нависает над ним, прожигая своим взглядом. — Я… стараюсь… — тихо отзывается Таками срывающимся голосом.       И он правда старается сдержать свои стоны. Но это сложно, когда прямо сейчас тебя трахает парень твоей мечты и просто самый красивый мужчина из когда-либо существующих. Он крепко сжимает свои зубы и смотрит на довольное лицо Даби снизу вверх.       Но все идет к чертям, когда Даби врезается в него со звонким влажным шлепком кожи о кожу. Его голос снова срывается на фальцет, выдавая скулящую ноту. — Ох, черт, — тянет Даби и тяжелая ладонь ложится на губы Кейго, закрывая тому рот. — Ты точно не умеешь быть тихим.       Истинная правда, после озвучивания которой закрадывается мысль, что было плохой идеей заниматься этим в салоне, пока в зале кто-то сидит. Но дороги назад уже нет, да и оба не хотят теперь останавливаться.       Даби внимательно рассматривает покрасневшее от возбуждения лицо Кейго, который жадно и судорожно втягивал воздух через нос. На его лбу выступила испарина, и Даби отнимает руку от чужого рта, чтобы ласковым движением убрать прилипшую блондинистую челку. — Давай немного сменим позу, — тихо говорит он и отодвигается, чтобы дать парню возможность перевернуться. — Поставь ноги на пол.       С легкой дрожью в теле Кейго слезает с кушетки, разворачивается и ложится на живот, расставив ноги пошире. За спиной слышно, как Даби шумно сглатывает вязкую слюну от вида ложащегося на взмокшую кожу белого света кольцевой лампы, подчеркивающего волны напряженных мышц вдоль позвоночника. — Вот так, — его хриплый голос отзывается мурашками по телу, горячим воском на коже. — Держись крепче.       Он кладет свои руки на мягкие ягодицы и устраивается сзади, пару раз скользнув по ложбинке между ними. Кейго прячет свое пылающее лицо в сгибе локтя, слегка подаваясь назад. — Так не терпится? — Даби бархатисто смеется и наконец снова входит внутрь одним легким движением до самого конца, выбивая из легких Кейго новый скулящий стон. — Прекращай уже издеваться, — шепчет парень дрожащим голосом. Изначально заложенное в эти слова раздражение было безжалостно заглушено молебной и нетерпеливой нотой. — Хорошо-хорошо, — татуировщик склоняется над ним и нежно целует в загривок, поднимаясь выше за ухо, стараясь снять его напряжение. — Я буду серьезнее.       Его ладони перемещаются с ягодиц на поясницу и сжимают ее крепче, когда Даби начинает двигать своими бедрами. — Блять! — Кейго ругается, чувствуя, как лесенка штанг скользит по его простате. Он крепко прижимается ртом к своему предплечью, пытаясь не дать вырваться наружу стонам от удовольствия, которое иглами врезалось в кожу.       Уже через несколько мгновений кабинет заполняется звуками жалобного скрипа кушетки, шлепками бедер и задушенных хрипов Кейго. Он скулит, кусает зубами кожу на предплечье до красных отметин, сжимает пальцами обивку кушетки, не опасаясь ее повредить. Перед глазами мутная пелена, в ушах звон и шумное сбивчивое дыхание Даби, разносящееся вибрацией в черепной коробке.       Он чувствует его горячие ладони на своей спине. Чувствует, как одна из них медленно и с нажимом поднимается вдоль его позвоночника, затем к лопаткам и вспотевшим плечам. Даби гладит его татуировку. Гладит размах его красных крыльев, которые сам же и сотворил, поддевает пальцами кожу так, словно пытается зарыться в пушистые перья, ощутить на себе их мягкость.       Даби опускает руку ниже и водит подушечками пальцев между острых лопаток. В том месте, откуда растут его крылья, где маленький нежный пух касается разгоряченной кожи Кейго. И если бы эти крылья были настоящими, Даби бы без раздумий сжал бы сейчас их основание, крепче насаживая парня на себя до искр в чужих золотых глазах и громких скулящих криков.       Одно лишь представление об этом заставляет Даби нарастить темп и начать терять контроль над ситуацией, втрахивая Кейго в несчастную кушетку рваными движениями, словно искушенный похотью грешник его поистине ангельским обличием.       Кейго из последних сил старается держать себя и свой голос под контролем, не срываться на оглушительные и отрывистые стоны, крепко сжимать челюсти и пытаться не прокусить собственную кожу до крови.       Понимая, что больше не справляется, он тянет свою руку за спину и хватает Даби за запястье. Он сам прижимает его ладонь к своему рту и приподнимается на локтях, чтобы коснуться спиной чужой взмокшей груди. — Хочешь, чтобы я держал? — в ответ Даби получает короткий кивок. — Хорошо.       Он накрепко затыкает Кейго рот и перехватывает его другой рукой поперек торса, продолжая быстро и глубоко входить в него. — Теперь мне кажется, что я делаю с тобой что-то плохое, — гортанный смех обжигает ухо, чужие губы касаются мочки и отражаются сладким ознобом в груди.       Каждым новым толчком Даби выбивал из груди Кейго все новые протяжно-мычащие и отрывисто-скулящие стоны и вскрики, но тут же ловил их своей ладонью, плотно прижатой к его рту. Он водил языком вдоль его мышц на шее, слизывал выступившую испарину на коже.       Тело Кейго дрожью отзывалось на все нежные прикосновения, контрастирующие с рваными движениями чужих бедер, с взрывающимся удовольствием внизу живота, утаскивающим в пучину безумия от происходящего. Его руки то цеплялись за край кушетки, то хватали предплечья Даби и сжимали их до белых пятен, что виднелись между узорами черных татуировок. Тело билось в агонии и требовало еще.       Даби начинает опускать руку ниже, до этого крепко прижимающую Кейго к себе, обхватывает пальцами его напряженный и сочащийся смазкой член. — Давай, птенчик. Кончай.       Громкий стон, который даже не удалось заглушить ни ладонью у рта, ни сомкнутой челюстью. Стон, вызвавший довольную улыбку Даби, который плотным кольцом сжал член Кейго, двигая рукой вверх-вниз в сбивчивом и лихорадочном темпе. Парень крепко сжимает обивку кушетки до жалобного скрипа и наконец срывается, слыша на ухо утробное рычание Даби, когда все тело напрягается и вытягивается струной.       Боже, Даби рычит, когда Кейго кончает.       А после сбивчивый непонятный шепот на ухо, крепкая рука на боку, несколько быстрых движений и снова рычание. На этот раз срывается Даби. Он так сильно прижимает к себе Кейго, что парень запрокидывает голову на чужое плечо, словно тряпичная кукла. Так сильно, что на взлете тазовой кости должно быть останется синяк от его длинных пальцев.       Но это не так важно, когда в твоем мозгу расщепляются целые галактики и легкие сводит судорогой от накрывшего с головой наслаждения.       Несколько секунд тишины, разбавляемой лишь сбитым дыханием обоих и гулкими ударами сердца за грудиной. У Кейго — дрожащие ноги и черные пятна перед глазами, у Даби — спутанные мысли и пересохшие от частых вдохов губы.       Оргазм оставляет после себя сладкий привкус на языке и толику стыда в груди.       Блять.       Они же в салоне.       Кейго с трудом отрывает голову от чужого плеча и смотрит вниз, где на краю кушетки растекались белесые капли. Он отнимает ладонь Даби от своего рта и шепчет сквозь рваные вдохи. — Твою мать… Запачкали… — Нет, птенчик… Ты запачкал, — Даби мурлычет и трется носом за ухом.       Кейго в возмущении легонько хлопает его по руке, выказывая свое недовольство от сказанного, но на деле пытаясь скрыть окутавшее смущение. — О, боги… Иди в задницу со своими грязными фразами… — Уже там, — бархатистый смех обжигает кожу, а после Даби делает резкое движение бедрами, выбивая из горла Кейго сдавленный крик. — Точнее, все еще…       Крыть нечем. — В тебе ни капли скромности, — сетует парень, облизывая пересохшие губы. — Просто люблю тебя дразнить, — тихий смешок и ласковый поцелуй в плечо.       Даби отходит на короткий шаг назад, наконец выходя из Кейго, и стягивает наполненный презерватив. Завязав его потуже, бросает его на пол рядом, мысленно проговаривая себе, что уберет несколькими минутами позже. Он кладет свои руки обратно на чужую талию и понукает Кейго развернуться к себе лицом. — И тебя я тоже…       Неозвученное «люблю» повисает в тесном расстоянии между ними, горит искомым зеленым сигналом светофора.       Кейго в тот же момент меняется в лице, округляет глаза и застывает, от напускного негодования не осталось и следа. Нежное и теплое разливается в груди янтарным медом с терпким привкусом, а после медленно улыбка растекается на его губах, и он тянется ближе, почти касаясь чужих. — И я тебя…       «...люблю».       Томный поцелуй доносит конец фразы, а трепетные поглаживания по щекам подтверждают ее искренность. Даби ответно улыбается прямо в его губы, обвивает того руками и прижимает крепко к себе, словно боясь теперь отпускать его от себя. Его птенчика.       Его Кейго.       Поцелуй не такой, как все предыдущие, несущий под собой нечто глубокое, чем просто касания губ. Поцелуй метящий, чувственный, запечатывающий в сердце имена друг друга ожогами.       Где-то на задворках мозга, под закрытыми веками чередой фейерверков сливались нейтронные звезды воедино в голубом флере и заискрились квазары. Они млеют в ладонях друг друга, собирая сквозь пальцы взаимность.       Перигелий чувств достигнут, дальше — слететь с орбиты в объятия ласкающих до боли протуберанцев.       И вся эта патетика не вместится ни в стуке сердца на двоих, ни в скромном помещении с приглушенным светом, ни в целом городе сверкающих билбордов. Кейго кажется, что и планеты не хватит, бери выше.       Даби кажется — бери весь Млечный Путь.       Хватай галактику за хвост и суй глубоко под ребра, пока губы немеют, пока сливаешь дыхание с чужим и родным. Им смешать, но не взбалтывать — угроза смещения магнитного поля Земли.       Им бы вечность так стоять, вязать минуты близости на нервы, но из груди уже выбило весь кислород. Они отрываются друг от друга нехотя, словно лучше умереть от асфиксии, чем отпрянуть от чужих губ.       Словно быть по отдельности смысла уже не имеет, как и в том, чтоб делить идиому.       Первым связные мысли возвращает себе Даби и тихо шелестит Кейго в губы теплом: — Думаю, нам стоит наконец сходить на свидание. Скажем, в эти выходные. — А как же твоя работа? — Кейго касается кончиком носа чужого с легкой улыбкой, вновь упиваясь лаской прибрежных вод в радужке глаз. — Придумаю что-нибудь, — Даби почти невесомо касается своими губами его щеки. Кейго тихо смеется. — Я буду согласен, только если ты поможешь здесь прибраться. В этом беспорядке и твоя вина есть, — наигранно журит он парня, за что получает гортанный смешок. — Разумеется.       Разумеется поможет. И на свидание сводит, и ужин оплатит в кафе, а после проводит до самой квартиры.       И больше никогда не отпустит.