Androecium

𓆸 𓆸 𓆸 𓆸 𓆸

С полуприкрытыми глазами Торфинн смотрел на него снизу вверх, неразборчиво бормоча, его дрожащая рука судорожно сжимала ткань штанов. Взгляд юноши был совершенно затуманен, зрачки расширились до предела, лишив радужку всякого намека на янтарно-желтый оттенок. Наркотик окончательно овладел им, вытеснив из тела любые остатки стыда или вины. Аскеладд, возможно, и забеспокоился бы о здоровье парнишки, если бы для этого оставалось хоть немного места. Но сейчас жгучее возбуждение грозило поглотить мужчину целиком, а состояние, в котором он застал Торфинна, просто безупречно. — Это опасно, Торфинн. Ты не понимаешь, что творишь... — произнёс лидер, но юноша лишь вызывающе мотнул головой, хотя по его отрешенному виду Аскеладд подозревал, что тот уже не понимает, кто, черт возьми, стоит перед ним. Викинг не сдержал глубокого, противоречивого стона. В какую же ситуацию его поставили боги? В глубине души Аскеладд прекрасно понимал, что это ужасная затея – что, поддавшись ей, он навлечёт на себя одни лишь страдания, стресс и проблемы, когда всё закончится. Каждая разумная частица его существа кричала, что игра не стоит свеч, но, к несчастью, сейчас он думал исключительно своим членом. Перед ним была влажная, манящая плоть, столь же жаждущая, как и он сам, даже превосходящая его собственную похоть. Как же он мог её проигнорировать? Сквозь стиснутые зубы мальчишка выдавил мольбы: — Нужно... мне нужно... — Это звучало как всхлипывание. Он умолял об освобождении. Боги, если Аскеладда так растеребило от одной лишь малой дозы этого токсина, он не мог даже представить, что в этот момент чувствовал Торфинн. По правде говоря, лидер, возможно, делал юноше одолжение, помогая сбросить напряжение. Грубая ладонь мужчины нашла собственную промежность, он потёрся о штаны, тихо зарычав, когда взгляд Торфинна мгновенно сосредоточился на этом, практически умоляя. Что ж, раз мальчишка сам просит, кто такой Аскеладд, чтобы ему отказывать? С последствиями он разберется позже, когда они наступят. Если, конечно, они оба сумеют пережить этот чертов бедлам. Устав сдерживаться, предводитель поддался похоти, грубо схватил Торфинна за волосы и потянул вверх, направляя его голову к своему члену. К счастью, тот последовал за ним без сопротивления, либо слишком жаждал, либо просто не хотел лишиться волос. Отчаянно стремясь к чему-то, чего его разум, вероятно, даже не мог осознать, юноша подполз ближе на коленях, штаны сползали, пока не повисли на лодыжках. Он прижал свой набухший, капающий член к ноге Аскеладда, начав тереться о него, словно дикий зверь, уткнувшись лицом в эрекцию мужчины, скрытой под одеждой. Когда Торфинн стоял на коленях перед ним, податливый, как тряпичная кукла, Аскеладд опустил штаны достаточно, чтобы обнажить свой член, и бесцеремонно поднес его к пухлым губам. — Открой рот, — движение бедер, прижатых к ногам лидера, на мгновение замирает. Торфинн безучастно смотрит в ответ... Мужчина подавил стон. Похоже, работу придется делать самому. Нетерпеливо, он силой разжал рот сорванца большим пальцем. — Если я почувствую зубы… — Аскеладд крепко хватает его за волосы другой рукой, чтобы придать себе устойчивость, а затем медленно вводит член между мягкими влажными губами, заглушая любые звуки, свидетельствующие о недовольстве или дискомфорте, —…я сверну тебе шею на месте. Он безжалостно задаёт жёсткий темп, отчего голые колени Торфинна алеют, нещадно трясь о острые камни и корни, вонзающиеся в кожу. Впрочем, юноша слишком занят, пытаясь не подавиться мужским естеством, чтобы это заметить. На деле, мальчик лишь покорно держит рот открытым, позволяя викингу использовать его, но эта влажная, горячая бездна – именно то, что сейчас нужно Аскеладду. Чтобы отвлечь страдальца от дискомфорта, причиняемого оральным удовлетворением, наемник сдвигает ногу между бёдер Торфинна, прижимаясь к нему и давая бедняге твёрдую опору для трения. Он сдавленно стонет, звук приглушён членом, что входит и выходит из его рта. Аскеладд почувствовал вибрацию гортани мальчишки, резко втягивая воздух носом,в его глазах вспыхивает азарт. Если бы не обстоятельства, викинг предпочёл бы нежность – медленные, вдумчивые движения, заставляющие Торфинна вылизывать каждый миллиметр его ствола, но нарастающее в нём жгучее желание торопит, он буквально вдалбливает плоть в рот, словно одержимый жаждой разрядки. Парнишка и без того на грани, и оттого, что Аскеладд ещё сильнее прижал к нему ногу, юношу сводит, он низко, гортанно стонет, сжимая губами член, эти вибрации молнией поражают зреющий узел в мошонке мужчины, окрашивая его штаны семенем Торфинна. Это было слишком быстро… Но едва эта мысль мелькает в голове воина, как он чувствует, что Торфинн извивается в его хватке, жаждя продолжения, Аскеладд вскидывает брови в изумлении. — Сколько же этой дряни ты вдохнул, малец? — спрашивает он с иронией. Неудивительно, что ответа не последовало – Торфинн слишком увлечён оральным ласками, чтобы говорить. Слюна стекает по подбородку юноши, а глаза остаются полуприкрытыми и пустыми, пока он смотрит на своего мучителя. Он выглядит развратником, бесстыдно предающимся утехам, с набитым членом во рту. Сознание Торфинна словно заволокло туманом, его язык, высунувшись изо рта, трётся о нижнюю часть ствола с каждым толчком, посылая волны мучительного удовольствия по всему телу. Обострившись от жара токсина, Аскеладд продолжает то входить, то выходить из этого идеального рта, буквально истязая лицо Торфинна, пока наконец его собственный узел не взрывается, и он не кончает. Ругаясь, воин продолжает двигать бёдрами, запрокидывая голову назад и осыпая податливый рот Торфинна своей спермой. Когда он, с хлюпающим звуком, вытаскивает свой член, Торфинн задыхается, с трудом хватая воздух между приступами кашля, не способный здраво мыслить, чтобы выбрать между глотанием и выплёвыванием, поэтому то, что не вытекает изо рта, стекает в горло, вызывая новый приступ кашля. Лицо юноши всё покрыто спермой. Зрелище должно быть комичным, или, по крайней мере, отвратительным, но в паху Аскеладда вновь вспыхивает желание. — Черт, ты весь в сперме… — усмехается викинг, когда Торфинн заканчивает мучиться от кашля. Он притягивает его к себе, стирает последние капли семени о его губы, делая их соблазнительно глянцевыми. Бессознательно мальчишка облизывает их, вызывая похотливую улыбку на лице Аскеладда. Чертовски восхитительно. Заправляя свой размякший член в штаны, мужчина думает, что на этом всё закончится, но, окинув взглядом бедного юношу, всё ещё твердого, словно натянутая струна, он не может не сжалится над ним. Одного оргазма, очевидно, было недостаточно, чтобы удовлетворить его. Он чешет затылок, задумываясь на секунду. И когда чувствует, как собственный член снова пробуждается в штанах, решение принимается легко. С лёгким хрустом в коленях викинг приседает на корточки, оказываясь на одном уровне с юношей. То, что Аскеладд видит, заставляет его удивлённо расширить глаза – Торфинн буквально забирается ему на колени, его ноги обхватывают мужчину, а голова безвольно падает на шею. Приятная тяжесть мальчика на его бёдрах – неожиданный контраст его обычной враждебности и жестокости. Это, более или менее, подтверждает, что Торфинн больше не осознаёт, что происходит. Ведя себя как ласковый, котёнок-переросток, парень, должно быть, совсем отключился. Влажные губы шепчут что-то неразборчивое на ухо, а бёдра инстинктивно ищут, обо что можно потереть свой чувствительный эрегированный член. Аскеладд издаёт негромкое мычание. — Кто бы мог подумать, что какая-то чертова трава сделает тебя таким покорным? — произносит он с усмешкой. Ищущие бёдра находят желаемое, и так получается, что это пах Аскеладда, оказавшийся в самом удобном месте для трения. Тонкие пальцы цепляются за его промокшую рубашку, словно для опоры, когда Торфинн начинает прижиматься к нему бёдрами, похабно поскуливая, словно сучка, у него над ухом. Аскеладд резко выдыхает. Твёрдое давление на его собственный сверхчувствительный член не так уж и плохо, но темп слишком быстр и беспорядочен – в нём нет никакого ритма. — Хватит уже, сопляк… Так ничего не выйдет, — рычит лидер, слегка теряя самообладание. Вместо этого, он плотно сжимает кулак вокруг маленького члена, прижимающегося к нему, и, когда он двигает рукой, натягивая крайнюю плоть на дёргающийся орган, Торфинн стонет так громко, что мужчина опасается, что их обнаружат. Поспешно он засовывает два пальца ему в рот, чтобы приглушить звук, и, без каких-либо просьб, его мягкий язык начинает облизывать их. Опуская взгляд, он чувствует, как ухмылка растягивает его губы при виде того, насколько мал член мальчика по сравнению с его рукой. Его розовая головка едва выглядывает из кольца его кулака, когда тот двигает им вверх и вниз по скользкой, сочащейся влагой длине. Чёрт… Он не может сказать, что когда-либо находил мужчин привлекательными, но наблюдать, как Торфинна разрывает на части, как он задыхается, стонет и трясётся на его коленях, словно чертов листок на ветру, – это недурное зрелище. И это, несомненно, делает кое-что с ним. Однако Аскеладд допускает ошибку, скользнув большим пальцем по щели на члене Торфинна, и, если бы он не убрал пальцы вовремя, то лишился бы их с той силой, с какой малец сжал зубы от удовольствия. Запрокинув голову, Торфинн обнажает уязвимую линию своей шеи, и Аскеладду приходится бороться с желанием наклониться вперёд и слизать капельки пота с сияющей колонны его покрасневшей, вспотевшей шеи. Наемник уже снова возбужден, его член напряжён и жаждет чего-то нового, куда его можно было бы вонзить. — Сядь обратно, — приказывает воин. Без каких-либо возражений парень подчиняется. Черт, он мог бы привыкнуть к такому послушному Торфинну. Расслабленное тело мальчишки опускается обратно к дереву за спиной, и он, без всяких подсказок, раздвигает ноги, освобождая место между ними для Аскеладда. Вероятно, он думает, что мужчина снова начнёт трогать его член. — Что… — сонно бормочет Торфинн, отрицательно качая головой, когда смазанные слюной пальцы Аскеладда настойчиво исследуют его задний проход. — Только… не там… — викинг не обращает внимания на его вялые протесты. — Тихо. Все будет в порядке, просто расслабься, — отрезает мужчина, в его голосе сквозит властная нетерпеливость. Мальчишка, скорее всего, никогда прежде ничего подобного не испытывал. Это было вполне ожидаемо – Аскеладд не питал иллюзий относительно его познаний в подобных утехах. К счастью, самому воину не раз приходилось услаждать женщин в задний проход, а задница юноши, по идее, не должна сильно отличаться. И, к облегчению Аскеладда, помутившееся сознание Торфинна, похоже, больше ценит разрядку, чем роль мстительного, агрессивного сопляка. Его тело этого хочет, мужчина чувствует это по тому, как Торфинн подаётся бёдрами навстречу назойливым пальцам, несмотря на бессвязное бормотание «нет… нет…». Нетерпеливый, Аскеладд тут же засовывает два пальца. Преодолевая сопротивление Торфинна, сжимающего мышцы, они проскальзывают внутрь при помощи слюны и предсеменной жидкости. Задница мальчишки, словно капкан, обхватывает его пальцы, обжигающее нутро заставляет член Аскеладда дёрнуться от предвкушения оказаться внутри. Не теряя времени, наемник раздвигает пальцы так широко, насколько позволяет тугой проход. Если бы в теле Торфинна оставалась хоть капля сил, воин уверен, что получил бы ногой прямо в живот. Но сейчас юноша способен лишь жалко извиваться, издавая звуки, похожие на утробное рычание, сквозь стиснутые зубы. Но, несмотря на первоначальные жалобы, парнишка постепенно успокаивается, когда Аскеладд разминает его, раскрывая вход – как, собственно, и предполагал викинг. Потребность в наслаждении слишком велика, чтобы ей сопротивляться. Случайно Аскеладду удаётся согнуть пальцы нужным образом, нащупав внутри чувствительную точку, от которой у Торфинна перехватывает дыхание, глаза широко распахиваются от неожиданности, а задница судорожно сжимается вокруг пальцев. Ещё пара таких толчков, и он снова напрягается, жалобно кричит, его нетронутый член дёргается в воздухе, извергая семя ему на грудь. Аскеладд облизывает губы, с нескрываемым возбуждением наблюдая за эротической картиной. Он продолжает с силой толкать пальцы в задницу Торфинна, глаза того закатываются, спина выгибается дугой, а пальцы отчаянно хватаются за траву и землю под ним. Викинг вынул бы пальцы, но слишком опьянён вульгарными стонами Торфинна, выгибающейся спиной, пока он продолжает вбиваться в узкое, горячее нутро; его плоской грудью, покрасневшей и вздымающейся. С багровым лицом, приоткрытым от наслаждения ртом с громкими стонами и мольбами, подстёгивающими его... Боги, просто невозможно остановиться. И Аскеладд продолжает, наблюдая, как член Торфинна опадает до полуготовности, а потом снова наливается кровью, всё ещё обильно выделяя семя с каждым толчком. Это почти пугает. — Чёртова выносливость… — Аскеладд ожидает, что Торфинн начнёт умолять его остановиться, но, видит Один, мальчишка совсем потерял рассудок. Напротив, он начинает просить викинга продолжать. — Ещё… ах! Сильнее!... ах! Жестче! Вот дерьмо… Аскеладд, конечно, может это устроить. Бицепсы вздуваются и напрягаются от силы толчков, достаточно сильных, чтобы Торфинн каждый раз громко стонал, его ноги бесстыдно раздвинулись шире, потные и дрожащие. Разум, затуманенный удовольствием и чёртовой пыльцой, выдаёт слабое: — Быстрее! Аскеладд чувствует, что юноша снова на пределе; потные, сильные бёдра подрагивают, спина выгибается дугой. Пока мужчина наблюдает за этим, собственный рот пересыхает, словно его наполнили песком. Вероятно, очередной побочный эффект этой дряни… Осознавая, что слишком увлёкся, Аскеладд вынимает пальцы, на что Торфинн отзывается жалобным, полным нужды стоном. — Ч-что… Зачем ты… Не давая ему закончить бессвязную тираду, викинг неодобрительно цокает языком, прерывая его. — Тебе повезло, что я вообще удосужился тебя подготовить, сопляк. Будь это кто-то другой, тебе бы пришлось принять всё это насухо. С излишней резкостью он переворачивает юношу, заставляя его встать на четвереньки, чтобы зад оказался в его распоряжении. Опустившись на колени, мужчина подбирается ближе, и Торфинн, словно повинуясь инстинкту, подается ему навстречу, задирая зад, демонстрируя влажное отверстие и упругие, мягкие яйца. Аскеладд резко втягивает воздух, стиснув зубы до боли. Это зрелище настолько непристойно, что он задаётся вопросом, осталось ли хоть что-то от прежнего Торфинна. Но, подумав, он понимает – эта неприкрытая жажда, одновременно и напористая, и отчаянно нуждающаяся, и властная. Наемник усмехается; так вот какой он, этот требовательный мальчишка, в объятиях страсти. — Какая же ты, блять, шлюха, Торфинн, — произносит лидер, и юноша громко вскрикивает, когда викинг отвешивает ему смачный шлепок по ягодице, наблюдая, как она резко сжимается и краснеет. Мужчина облизывает губы, давая слюне скопиться во рту, а затем плюёт на зад юноши, с наслаждением выдыхая, когда скользит членом между ягодиц, подготавливая вход. Нетерпеливый большой палец вдавливается в плоть ягодицы, раздвигая её, обнажая влажную розовую дырочку, поблёскивающую от предсеменной жидкости и слюны. Сытый по горло играми, Аскеладд хватает свой член и располагает головку у входа, а затем, решительно вдохнув, проталкивает член внутрь. Дюйм за дюймом викинг входит, пока его яйца не прижимаются вплотную к заднице Торфинна. Один помоги ему — это чертовски восхитительно. Несмотря на все предварительные ласки пальцами, мальчишка оказывается туже, чем девственница. Теснота почти болезненно сдавливает его пульсирующий член, заставляя на мгновение остановиться, перевести дыхание, упиваясь жаром, разливающимся по всему телу, в то время как Торфинн всхлипывает под ним, издавая звуки, похожие на стоны агонии. Проходит мгновение, прежде чем Аскеладд начинает двигаться, сначала медленно, но не теряя времени, наращивает темп. Вскоре Торфинн уже кричит. Острые вспышки удовольствия пронзают его тело с каждым сильным толчком, вырывая из него громкие всхлипы и стоны. Боль настолько сильная и острая, что кровь в жилах закипает, а сознание затуманивается, но это болезненное трение, смешиваясь с удовольствием, пронизывающим его до самых костей, превращается в нечто по-настоящему захватывающее. Торфинн не может в это поверить. Его трахают; член Аскеладда входит и выходит из его задницы, даря наслаждение каждую чертову минуту. Юноша знает, что ему должно быть стыдно, но в воспалённом сознании не хватает места для этого – только первобытное желание оплодотвориться и быть оплодотворённым. Он и понятия не имел, что может быть так хорошо. Жесткие толчки бёдер о его задницу слегка сбиваются, а затем и вовсе прекращаются. Юный викинг ощущает каждый пульс плотного члена внутри себя, набухание снизу оказывает сильное давление на ту точку, от которой его трясёт. Черт… Проход дрожит и жжёт от боли; ощущение становится ещё более острым, когда мальчишку ничто не отвлекает от наслаждения этого жестокого, первобытного акта. Он порвал. Определенно порвал. Чтобы убедиться, Аскеладд проводит двумя пальцами под его промежностью, где они соединяются, подносит их к глазам, чтобы разглядеть. — Ну и бардак же ты устроил, — цедит он, глядя на испачканные кровью пальцы. Растрёпанная чёлка падает на глаза юноши, мешая ему сфокусироваться на том, что показывает мужчина, но он безошибочно узнаёт этот знакомый, глубокий, тёмно-красный цвет – пальцы Аскеладда буквально сочились кровью. Кровью Торфинна, и её было достаточно, чтобы вызвать беспокойство. Торфинн даже чувствует, как её тепло стекает по внутренней поверхности дрожащих бёдер. Аскеладд устало вздыхает у него за спиной. — Ничего не поделаешь, да. Особенно когда ты так жаждешь этого... Торфинн лишь тяжело дышит. Кажется, ему наплевать на всё; ему просто нужно, чтобы Аскеладд продолжал. Юноша выражает своё безразличие, с силой прижимаясь к нему задницей, насаживаясь на толстый член и заставляя его войти глубже, ни капли вины или стыда. Аскеладд усмехается, пальцами впиваясь в острые тазовые кости Торфинна, чтобы тот не сдвинулся с места. — Знал бы я, что эта дрянь сделает тебя таким… — Он начинает медленно выходить из него, но решительно, и Торфинн скулит. — Нет, не останавливайся! — ... Я бы взял с собой немного, — добавляет он, и резко обрушивается обратно, заставляя воздух покинуть лёгкие юноши. Да, да. Вот оно, вот что ему нужно. Снова и снова головка толстого члена вонзается в ту точку внутри него, от которой всё плывёт перед глазами. Руки, дрожа, подгибаются и юноша, не в силах удерживать верхнюю часть тела, щекой прижимается к земле. Торфинн снова кричит во всё горло, упиваясь острыми вспышками удовольствия, в которых нуждается, словно в воздухе. Волосы лезут в глаза, слюна неряшливо стекает по подбородку. Его лицо в грязи, и с каждым толчком горячая, пылающая щека трётся о грубую землю. Боль мучительная, особенно когда крупные слёзы текут в кровавую грязь на его щеке – такой резкий контраст с восхитительной волной удовольствия, быстро нарастающего в его паху. Всё тело юноши содрогается, когда Торфинн, наконец, кончает, изливаясь семенем в траву. Но толчки не прекращаются, продолжая бить по бедрам и ягодицам. Громкие шлепки смешиваются с мокрым хлюпаньем и его собственными перевозбуждёнными, надломленными стонами. Если бы не большие, грубые руки, обхватившие бёдра, Торфинн наверняка бы рухнул на землю, так сильно тряслись его ноги. Глаза закатываются, когда темп учащается, угрожая вызвать ещё один оргазм, но затем хватка вокруг бёдер парнишки становится почти болезненной, Аскеладд притягивает его ближе, прижимая свой пах к заднице. Дрожащее ругательство сверху – единственное предупреждение, прежде чем юный воин чувствует, как его внутренности наполняются чем-то горячим и мощным. Блаженные стоны сверху, и ритмичные толчки бедер, проникающих в него, становятся спокойнее. Юноша чувствует себя таким наполненным, даже больше, чем раньше — ему кажется, что всё внутри него плещется от спермы, — если такое вообще возможно. Член в его заднице выскальзывает, и без цепких рук, впивающихся в его бёдра, Торфинн оседает на холодную, твёрдую землю. Там он лежит, тяжело дыша, на боку, в луже собственной спермы, прижавшись щекой к грязи. Его штаны всё ещё сбиты вокруг лодыжек, сперма стекает с его члена, сочится из горящей задницы. Если бы мальчик не был полностью истощён, то почувствовал бы облегчение от осознания, что жар в его теле, кажется, стал менее интенсивным, чем раньше. Аскеладд поднимается, и Торфинн успевает заметить, как выглядит его член – окрашенный в красный, словно мужчина трахал его в открытую рану, – прежде чем он небрежно заправляет его обратно в штаны. — Хорошие новости, Торфинн — кажется, проклятый туман начинает рассеиваться, мы, возможно, выберемся. — Улыбка тронула губы Аскеладда, и в его голосе прозвучала оптимистичная, почти игривая нотка. — Однако это был чертовски мощный афродизиак. С ленцой, наемник хрустнул спиной, потянулся, как будто просто слишком долго сидел. Именно в такие моменты он особенно остро чувствовал свой возраст. Подавив зевок, Аскеладд взглянул на обмякшее тело у своих ног. — Мы покидаем это место завтра первым делом, тебе лучше попытаться поспать перед этим, чтобы не отставать. Никакого ответа — мальчик был без сознания, дышал медленно, но ровно. Какая разница, ночь не настолько холодна, чтобы он умер, да и до утра уже недолго. Мужчина удостоил юношу ещё одним взглядом. Растянутая задница неряшливо истекала всем, что Аскеладд только что в него влил, смесь крови и семени стекала по его мощным бедрам. Какой же, чёрт возьми, вид. Несмотря на то, что его член был вялым, а Торфинн без сознания, эта картина буквально умоляла о ещё одном раунде. Лидер вздохнул, вновь пожалев, что не захватил образец той пыльцы, прежде чем повернуться и отправиться в лагерь. --- Когда Торфинн проснулся несколько часов спустя, болело всё тело. Птицы щебетали, листья шуршали на ветру, а лёгкий бриз развевал его волосы, донося слабый аромат сладости, застрявший в них.