Книги на Перекрестке

Коридоры опустели, затихли, замерли. Истертые сотнями ног ковры в спокойствии раскинулись, устало прильнув к полу. Свечи дотаяли и расплылись бесформенными лужицами, застыли. Воспоминание, оставленное сотни лет назад — остывающие камни вокруг погасшего очага. Они приходили и уходили, умирали и рожали, в слезах и криках, в бесчувственном блаженстве, опоенные сонными зельями. И теперь — исчезли, перешагнули высокие пороги, перепуганные, обнадеженные, в сопровождении своих защитников и в одиночестве. Память еще висела в воздухе, оседала на предметы пылью. Я люблю тебя и я ненавижу тебя, я хочу домой и я никогда не вернусь, бессвязный шепот в подушку и стоны под движение собственной руки еще не отзвучали до конца, но скоро на смену им должна была прийти тишина. Бесчисленные поколения магов выстраивали их мир вокруг своих желаний и страхов, выдыхали в Тень свои мечты, доверяли ей свои надежды. И они были там — с тех пор, как за первой рыдающей девочкой затворились тяжелые двери, чтобы той же ночью прильнуть к ее губам поцелуем. Они были там, столетие за столетием, отвечая на ожидания, меняя свой облик и суть, истончаясь до единой нужды, единого побуждения, обретшего форму. Воспоминание, оставленное сотни лет назад — алый круг, выложенный из отсеченных кистей. В нем не было ничего, кроме отчаянного желания, чтобы это сработало — и, конечно, оно сработало. Были те, кто просил и требовал, кто протягивал руки за силой. Были те, кто желал быть искушаемым — и не искуситься. Были те, кто оставил отпечаток столь глубокий, что время не спешило затянуть его. Воспоминание, оставленное сотни лет назад — легкая поступь шагов по коридорам. Первая Чародейка, ее шепот в пустой зале: что ты можешь мне дать? Она немногое сумела вообразить, но ее шаг отпечатался на этих камнях. Рыцарь Командор, несмотря на поздний час, открыл ей дверь, а после — расшнуровал ее мантию и опустился перед ней на колени, и двадцать лет она вгрызалась в Тень, силясь ее понять и не жалея чужой крови, не ограниченная никем. Бесчисленные поколения магов вырастили им рога и хвосты, передали это своим ученикам и своим детям, написали об этом в письмах и сделали это реальным задолго до того, как в башне посреди озера зажег огонь на ладони первый маг — но они придумали многое другое, и Тень изменилась согласно их воле. Влекомые голосом извне и шепотом собственных желанией, маги вкладывали в их рты свои слова, и они шептали им обещания, они проводили с ними ночи в постелях и на шкурах, на пожарищах и в кровавых бассейнах, меняя облик и воплощая грехопадение. Они разрастались от страхов, оседали от праздного безделья, неповоротливые, не в силах удерживать свой вес, они гневались, крича тысячами голосов тех, кому прижигали лоб лириумных клеймом; они были горды своим даром. Воспоминание, оставленное сотни лет назад — глубокий сон под тяжестью погребальных покрывал. Подмена, произошедшая незадолго до сожжения. Они были там, когда он горел заживо, и они заглянули так далеко, как могли, притянутые обещанием, чтобы увидеть другого — с перьями в волосах, превозносимого и лелеемого вождем диких земель. И вот теперь — башня опустела. Вытянулась посреди озера, простерла перебитую руку к земле. Затихла. Замолчали голоса, улеглись чувства. Не осталось почти ничего — только пара стариков, распивающих на двоих последнюю бутыль хасиндской медовухи.