Испытание полукровки

      Ветер усилился. Языки пламени, охватившего Отравленные Джунгли, дыхнули жаром.       Недолго думая, Кармин взмахнул крыльями, отрываясь от земли, и вцепился когтями в плечи безвольно обмякшей Брионии, потянул её вверх, прочь от горящих деревьев, надеясь, что получится оттащить листокрылую в безопасность. О том, чтобы унести её на Пиррию, речи не шло: тащить взрослую дракониху путём Ясновидицы было слишком тяжело, и даже надёжное плечо Искра не помогло бы им добраться до дома раньше, чем голодный огонь поглотит все Отравленные Джунгли и потянет свои жаркие лапы к остальной Пантале.       И всё же небесные драконы были превосходными летунами, а вот таскателями тяжестей — весьма посредственными. Принц предпочитал держаться подальше от любимой мамочки, чтобы не стать очередной жертвой её вспышки ярости, и несмотря на то, что они с Коршуном числились в рядах Небесной гвардии и должны были проходить те же тренировки, что и менее знатные драконы, обоим было куда интереснее участвовать в шуточных воздушных битвах и обучать малышей, чем летать с грузом на спине и в лапах, тренируя собственную выносливость. И вот теперь усталость после долгого перелёта с двумя шёлковыми драконятами на спине давала о себе знать: когти сами собой разжались, и только поднырнувший под него Искр уберёг полубессознательную Брионию от страшной участи рухнуть на острые камни, над которыми пролетал Кармин.       — Я понесу её, — песчаный принц каким-то невероятным движением кувыркнулся в воздухе, обхватывая листокрылую всеми лапами, и расправил крылья так, чтобы зависнуть на одном месте. Встревоженное выражение на его морде напомнило Кармину его сестру: каждый раз, когда их мать, королева Пурпур, начинала отчитывать своих детей, Рубин так же нервно хмурилась, словно пытаясь угадать, как умилостивить жестокую королеву на этот раз. — Ты устал, небесный.       На удивление, в голосе Искра не было ни капли издёвки или насмешки, будто его подменили в полёте. Он был искренне обеспокоен состоянием Кармина, и, как бы это ни было подозрительно, небесный не мог не почувствовать прилив благодарности к этому острому на язык дракону.       — Сам виноват, — надсадно прохрипел он, ощущая тянущую боль во всём теле. — Надо было не отмазываться тем, что я брат королевы, а летать наравне с остальными гвардейцами...       — Я донесу листокрылую, — повторил Искр. — Ближе всего к этому месту улей Осы... Думаю, там найдутся лекари, которые смогут помочь Брионии с лунным ослеплением. В любом случае, я куда лучше объясню, что с ней случилось, чем ты. Отдохни, Кармин.       Небесный принц уже готов был согласиться и спуститься на тонкую полоску песка, разделяющего пока что не полыхающие жутким пламенем джунгли и лижущие землю волны, как вдруг в его голове всплыли размытые воспоминания. Кажется, Рубин заикалась о том, что некоторые морские поселились в Стрекозьей бухте вскоре после свержения королевы Осы и с тех пор тесно общались с шелкопрядами, листокрылами и ядожалами, готовыми делиться своими знаниями. Эти морские рассказывали панталийцам про Ясновидицу, её друзей и соплеменников, о том, как пиррийские драконы жили после первого свержения Мракокрада и почему из всех ночных драконов только Луновзора получила их особые способности.       Кажется, он даже видел их мельком: серо-серебристая Афалина однажды появлялась в его родных горах, прося аудиенции у королевы Рубин. Кармина тогда попросили присутствовать при разговоре, и он слышал, как Афалина просила разрешения у королевы рассказывать панталийцам про жизнь небесных драконов, и даже была допущена в королевскую библиотеку — под наблюдением Янтары, конечно же, — с разрешением записывать некоторые истории и легенды небесных, чтобы позже обменивать их на такие же записи шелкопрядов, ядожалов и листокрылов.       Там же, в библиотеке, он встречался и с другими морскими, решившими отправиться в эту нелёгкую и опасную миссию: лучше всех ему запомнился молодой тёмно-синий дракон со страшными шрамами на горле и морде, старавшийся держаться чуть в стороне от остальных, бок о бок с маленькой густо-фиолетовой драконихой подросткового возраста и сиреневатым с голубым отливом взрослым морским.       — Искр... Ты мне доверяешь?       Песчаный, непонимающе нахмурившись, едва заметно двинул кончиками крыльев, позволяя себе описать небольшой круг под парящим чуть выше него Кармином, раздумывая над его вопросом.       — Ты небесный, — откликнулся он наконец. — Я никогда не стану тебе доверять так же, как своим собратьям. Но будь ты песчаным... Пожалуй, я бы выделял тебя из остальных. Только скажи на милость, зачем тебе это?       — Я хочу отправиться к морским из Стрекозьей бухты, и попросить их помочь затушить Отравленные Джунгли, — Кармин видел, как в чёрных глазах Искра мелькнуло сомнение, словно тот не понимал, зачем спасать подожжёный Брионией лес. — Эти ядовитые заросли всё ещё важны листокрылам. А если Бриония права и где-то там держат пропавших драконов... Лунное ослепление не дало ей мыслить ясно, Искр, но нельзя исключать, что она могла быть права! А ещё...       — ...огонь может распространиться по всей Пантале, — понимающе кивнул Искр. — А сами мы его сдержать не сможем. Лети за помощью, небесный. Твои крылья ждали этой ночи.       Взмахом крыльев он поднялся выше, на один уровень с Кармином, и осторожно, едва ощутимо, коснулся кончиком своего золотистого крыла густо-алого крыла небесного, выражая этим своё доверие. И, пожалуй, такое прикосновение было куда важнее и искреннее, чем любые слова. Брат трёх песчаных принцесс, хоть и легко мог стать душой компании, всё же никого не подпускал к себе достаточно близко, чтобы получилось его коснуться, и даже на этот перелёт, как слышал Кармин, его пришлось долго уговаривать: узнав, что ему придётся нести на себе малышку-шелкопряда, Искр чуть было не отказался и не сорвал всю операцию.       Небесный стиснул зубы и рванулся вперёд, позволяя своим крыльям наконец-то почувствовать скорость и хлещущий навстречу ветер. После нескольких дней медленного полёта с тяжестью Калиго, а потом и Лимонницы, на спине, для Кармина было отдельным удовольствием наконец-то мчаться сквозь ночной воздух, не сдерживаемый ничем, кроме собственной усталости.       Вперёд, только вперёд, не останавливаясь, закладывая крутые виражи и танцуя среди сгустившегося тумана и доносимых до него ветром клубов едко пахнущего дыма от горящих джунглей, и это ощущение свободы и вседозволенности, свист воздуха, рассекаемого кончиками крыльев, пьянило сильнее, чем кактусовое вино, выбивая из головы все мысли и переживания о недавних проблемах. Это было торжество природы небесного дракона над всеми условностями и преградами, природы, неподвластной никому, кроме самих небесных.       Далеко внизу, среди волн, мелькнуло что-то, похожее на остров, и Кармин усилием воли заставил себя замедлиться, снизиться и, расправив крылья, зависнуть в воздухе, вглядываясь в скалистую поверхность. Он не помнил, чтобы кто-то из драконов, летавших ранее на Панталу, говорил о каких-то островах вокруг материка, и всё же... Если где-то и могли поселиться морские драконы, то только здесь, в месте, которое отдалённо напоминала их родное королевство и бухту Тысячи Чешуек.       При ближайшем рассмотрении выяснилось, что скалы и правда образовывают небольшой каменистый остров, на котором ничего не росло, и только выброшенные волнами водоросли хоть немного расцвечивали тусклые серо-бурые камни. Недовольно оскалившись от необходимости мокнуть в водных брызгах, Кармин опустился на одну из каменных платформ, складывая крылья и озираясь по сторонам, словно опасаясь, что вот-вот из воды на него может выскочить какой-то морской хищник и утащить туда, в чёрные глубины, откуда ни один дракон не выберется.       — Где этих морских Мракокрад носит?.. — прошипел он, когда лапы и крылья уже начали затекать от ожидания. Только сейчас Кармину пришло в голову, что, возможно, они заранее договаривались с панталийцами о том, когда состоится их встреча в следующий раз, а он, как дурак, не задумавшись об этом ни на секунду, рванул сюда, и теперь может просидеть на этих камнях не одну ночь, дожидаясь хотя бы одного дракона.       Он дёрнул головой, расправил крылья, разминая уставшие мышцы, переступил с лапы на лапу, чувствуя, как каждую часть его тела будто бы кусают огненные муравьи, забравшиеся под чешую, обернулся — и вздрогнул, отшатнулся, чуть не свалившись с каменной площадки.       — А я всё думал, когда ты меня заметишь?       Из воды выглядывала голова. Зеленоватый дракон с тёмными пятнами возле ушей с улыбкой наблюдал за ним из волн, удерживаясь на поверхности с помощью собственных крыльев. Убедившись, что Кармин его заметил, незнакомец кувыркнулся в воде, точно смывая с морды знойный ночной воздух, и вынырнул уже полностью, выбираясь на камни.       — Что здесь делает небесный принц? — протянул морской, по чешуе которого, переплетаясь со светопятнами, расползались тёмно-зелёные спиралевидные узоры. Кармин мог не знать всех драконов из Когтей мира, но эти пятна слишком хорошо были известны пиррийским драконам. — Ваших никогда на Пантале не было! Что-то произошло?       — Ты удивишься, Наутилус... — фыркнул небесный. Во взгляде бывшего предводителя Когтей мелькнуло не то удивление, не то уважение к узнавшему его принцу. — Отравленные Джунгли горят. Мне нужна помощь твоей стаи, чтобы унять огонь.       — Отравленные... что? Кто мог поджечь целый лес?       Кармин вздохнул и понял, что понятия не имеет, как объяснять Наутилусу всё, что произошло в последние дни. Слишком странно это всё, слишком сложно пересказать, слишком долго будет рассказывать о том, как Пустельга погнал всю Небесную гвардию на защиту Яшмовой горы, как Цунами взлетела к самой вершине горы, чтобы попросить его отправиться на Панталу, и как он бок о бок с песчаным принцем преследовал Брионию, а потом обнаружил, что сошедшая с ума листокрылая, ослеплённая луной, сжигает свой дом.       — Давай не сейчас? — выдохнул он, не замечая, как из пасти вырывается клуб дыма, словно внутренний огонь требовал выхода из-за охватившего его волнения и тревоги. — Мне нужны морские, все, кто здесь есть. Иначе это пламя охватит всю Панталу!