Париж ― Дубай ― Токио.

Кожаная обивка кресла идеально подходила под его строгую форму, всё здесь говорило о большом богатстве и комфорте, ведь это был неприлично роскошный лаундж Эмирейтс в аэропорту имени Шарля де Голля. В ожидании посадки Чуя сидел на одном из таких кресел, выстроенных в ровный ряд, забросив согнутую ногу на колено другой ноги, болтая белыми кедами в такт играющей здесь музыки. На открытом ноутбуке он сверял, точнее, в сотый раз перепроверял детали своего пребывания в Японии: Трансфер от аэропорта Токио до Йокогамы, отель, бронь ресторана для вечеринки-сюрприза в честь дня рождения ‘Тросса и самое главное ― факт того, что ярко-малиновый и безудержный подарочек имениннику, увидев который, тот ну точно обкончается, сегодня утром был доставлен в лучший байк-шоп Йокогамы. Довольная улыбка расползлась по красивому лицу Накахары, ведь осталось только долететь, хоть и с всратой удобной пересадкой в Дубае. А там уже его ждёт самый настоящий отрывной отдых в компании закадычных друзей. Его будоражащие кровь от предвкушения мысли прервал телефонный звонок, и на экране высветилось: «лучшая подруга навеки» (запись в телефонную книгу сделана явно той самой подругой). ― Да-да-да, я ещё раз благодарен тебе, что подбросила до аэропорта, я бы не выдержал ещё час занудных лекций от Поля о том, насколько внимательным мне нужно быть в Йокогаме, ибо какая-то мафия с дебильным названием портовая сейчас там процветает. ― Ты закончил, рыжик? ― Эм, да, а что? ― Это, конечно, всё очень увлекательно, но пиздуй в магазин эппл, твои эерподсы, походу, выпали из рюкзака, когда ты в паранойе искал свой паспорт. В общем, у меня в машине они. ― Бля. ― А я о чём. ― Похуй, не пойду я никуда, в первом классе, в любом случае, и наушники выдадут, и одеялком накроют. Сейчас я занят распитием шампанского и поеданием клубники. ― Врёшь! ― Ладно, пью вино, не закусывая ― Это уже больше на тебя похоже. Как знаешь, в общем, в любом случае, я уже в пробку встряла, надо думать, как объезжать. На связи ― И тебе не хворать Убирая телефон, Чуя хмыкнул, снова вглядываясь в документы подтверждения броней на ноутбуке. Всё выглядело чётко, поэтому, захлопнув крышку, он нагнулся, чтобы засунуть чудо техники в валяющийся на полу чёрный кожаный рюкзак. Поднимая голову, он заметил, что к соседнему креслу подошёл какой-то очень важный из себя «пиджак», что-то сосредоточенно говоря по телефону. Даже не задерживая взгляда, «напыщенные бизнес петухи», — пронеслось в голове Чуи, когда мужчина рухнул в кресло рядом, забрасывая ногу на ногу. «Тцц», ― Накахара закатал глаза, уже собираясь встать, когда не сразу, но до сознания дошло, что человек рядом говорит на японском. ― Да, я же уже сказал, всё прошло успешно, ― пауза, ― да, устранил, а что ещё, по-вашему, может значить успешно? Чуя, как зависшая картинка, не моргая смотрел перед собой, когда парень рядом вроде кинул на него быстрый взгляд, продолжая говорить. ― Что значит конфиденциальность? Вы просили отчёт ― я докладываю сразу как могу. Да нет никого рядом со мной сейчас! Вы параноите, ― парень снова обернулся на Чую, кто рефлекторно повернул голову, встречая игривый взгляд карих глаз, едва заметных из-под растрёпанной чёлки, ― всё остальное при встрече. До свидания! Убирая телефон, высокий брюнет, одетый в явно дорогой, судя по кройке и пуговицам, костюм и рубашку с запонками, что стоят, как тот самый билет в первый класс авиакомпании Эмирейтс (здесь «спасибо» Артюру за то, что Чуя разбирается во всей этой поеботе), как-то совсем устало выдохнул, одной рукой расслабляя галстук. Чуя же, кто сидел в светлых облегающих джинсах, закатанных выше щиколоток, и свободной футболке цвета хаки, быстро постарался перестать пялиться, вспомнив, что срочно нужно сходить взять водички. ― Эй, ты куда, ― услышал он, уже закидывая рюкзак на плечо. ― …что? ― Куда ты, говорю, ― что ж, «костюмированный» явно смекнул, что Чуя говорит по-японски и не удосужился перейти на английский. Рыжий же в этот момент почувствовал, как пот проступает на лбу. Парень явно в курсе, что Накахара слышал разговор, и особенно часть с «устранил». ― Тебе не похер? Я за водой, ― кем бы ни был этот напыщенный индюк, кто, судя по всему, ещё ему и ровесник, Чуя не собирался заводить никаких связей с подобными личностями. Ну, он так думал, по крайней мере. ― Вот тебе водичка, садись, ― брюнет, очаровательно улыбаясь, открывает свою ручную кладь, вынимая оттуда бутылку. ― С хера ли от тебя я буду брать, вдруг она отравлена? ― Чуя всё так же стоял, сверля сидящего парня самым презрительным взглядом. ― С чего это человек должен отравленную воду в самолёт проносить? ― брюнет явно наслаждался этой динамикой, вносящей хоть какое-то разнообразие в его рутинную командировку. Но Чуя рос с Полем, так что не пальцем деланный, поэтому он выхватывает бутылку, открывая и делая несколько жадных глотков, при этом не разрывая зрительного контакта. Но брюнет сам этот контакт прервал, когда заинтересованный взгляд карих глаз невольно опустился на движения кадыка Накахары. ― Дазай Осаму, ― всё ещё не смотря в глаза, парень протянул руку. ― Чуя, ― вытирая рот тыльной стороной ладони, Накахара отвечает рукопожатием. ― Приятно, Чуя, теперь ты присядешь? ― Нет. Бывай, Дазай! Бросив это уже через плечо, рыжий вознамерился дождаться посадки на рейс в противоположном углу лаунджа, где его уже никто не должен потревожить. Когда дверь персональной кабинки, — или как там называются места в первых классах, — мягко закрылась, Чуя бросил рюкзак на пол, не пожелав отдать своё сокровище в руки заботливой бортпроводницы. Его ожидало семь часов полёта, самое время отоспаться, чтобы набрать сил на второй почти десятичасовой рейс. На котором, к слову, ему тоже не повредит поспать, но это уже выйдет за пределы личной нормы сна в сутки. Когда самолёт плавно набрал высоту, Чуя ещё ворочался на разложенном сидении, что больше походит на кровать, хотя закрытые шторки и создавали в кабинке такой приятный приглушённый свет. Предусмотрительно нажав do not disturb, Чуя повернулся на бок, пытаясь отогнать все мысли из головы.

***

За панорамными окнами дубайского аэропорта кромешная тьма разрезается прожекторами, освещающими взлётные и посадочные полосы. До посадки на стыковочный рейс остается не более часа, слава богу. Время перевалило за полночь, когда Чуя осушал вторую чашку эспрессо, пытаясь взбодрить ещё сонный разум. Отписавшись Полю, что всё в порядке и он ждёт посадку на Токио, парень устало потёр глаза. ― Вот ты где, ― знакомый голос заставил Чую вздрогнуть. Брюнет стоял перед ним, довольно стреляя блестящими глазами. ― Опять ты, исчезни уже, грёбаный сталкер, ― скрестив руки на груди, Накахара не мог понять, что этому выскочке нужно. Это уже начинает раздражать. Неужто так скучно сидеть в полупустом лаундже? ― Фу, грубиян, ― широко улыбаясь белоснежной и завораживающей улыбкой, названный Дазаем падает в кресло рядом. ― Ты летишь домой или в гости? ― Это имеет значение? ― Скажем так, я мог бы тебе сделать экскурсию по Токио, если ты будешь там впервые ― Ахахах, всегда мечтал потаскаться по родному городу в компании чокнутого придурка, ― Чуя искренне рассмеялся. Дазай зеркалит улыбку. ― Вот как, ну хорошо. Тогда как насчёт ужина по прилёте? ― Ха? Какого хрена? ― резко выпрямляясь, Чуя направляет самый гневный из всех взглядов синих очей. ― Тебе что мешает? ― … ты?! ― низкий голос Чуи эхом разнёсся по помещению. ― Какой же ты шумный, боже, ― Дазай лукаво наклонил голову вбок. ― В любом случае, подумай о моём предложении. ― Тццц, ты меня задолбал, как бы там тебя ни звали, оставь меня спокойно долететь до дома! «Объявляется посадка на рейс ЕК318 авиакомпании Эмирейтс до Токио». Чуя, цокнув языком, забросил рюкзак на плечо. ― Ты можешь называть меня Осаму, ― парень выпрямляется, ожидая, что мелкий рыжик опять что-то проворчит. Он такой забавный, живой и настоящий. Таких людей в окружении Дазая не было, все как один, кого он знал, были мертвы внутри, порою даже того не осознавая. Чуя же мысленно проклял Поля за то, что тот заставил его лететь с пересадкой, уповая на то, что места в первом классе есть только на этом рейсе. Да, перелет с высшей степенью удобства становится чуть ли не вдвойне более долгим, и Чуя уже готов тесниться в сидениях эконом класса, но быстрее бы уже оказаться в Японии. Но вот его встречает знакомая кабинка, где уже приготовлены одеяло и подушка для полноценного, насколько это возможно, отдыха. Время близится к трём утра, и разница в часовых поясах, пока ещё не такая сильная, но отдает пульсацией в висках. Падая на разложенное сиденье, Чуя берёт пульт от монитора, расположенного напротив, чтобы просто во что-то позалипать, коротая время. ― На, держи, ― раздается где-то сверху. Опять. Через высокую перегородку, имеющую за собой цель предоставить пассажирам высокого класса максимальный уровень уединения и спокойствия, протянулась рука с закатанным да локтя рукавом, в которой блестела янтарными бликами бутылка виски. Чуя не успел даже чертыхнуться, когда его взгляд упал на бинты, белеющие от локтя до запястья Дазая. ― Послушай, Дазай, ― Чуя решил, что сейчас самое время использовать знания проведения успешных переговоров, чтобы раз и навсегда отослать этого прилипшего парня восвояси, раз по-другому тот не понимает. ― Осаму, ― облокачиваясь на перегородку, шепчет парень. Чуя шумно выдыхает, чувствуя, как испаряется последняя капля спокойствия. Но всё же, как бы он ни хотел, не станет орать в три утра посреди сидений первого класса. ― Послушай. Осаму. Я не знаю, чего тебе нужно. Но, честно, я, как бы это сказать, был бы тебе очень благодарен, если ты сядешь спокойно на своё сидение и займёшься своими делами. Я склонен понимать, что долгие рейсы бывают скучными, но я оценю, если ты предоставишь мне возможность лететь в уединении. «Сто баллов, дорогой!» ― так и слышится голос Артюра в ушах. Лицо Дазая в этот момент резко теряет выражение любых эмоций, так же, как и становится более бледным, чем было. Он подносит горлышко бутылки к своим тонким и пересохшим губам, делая три глубоких и, предполагается, обжигающих глотка. Даже не поморщившись, он опустил взгляд на рыжую макушку снизу, не удостаивая того взглядом в глаза. ― Спокойной ночи, Чууя Кофе возымел свой эффект, поэтому Чуя, удобно разлёгшись, с интересом посмотрел двухчасовой блокбастер. Как бы это ни было странно, Дазай действительно больше его не потревожил. Чуя был рад. Но внезапно для него самого, когда разум отпустил размышления о напряжённом сюжете фильма, в голове начались блуждать мысли о странном парне. Кто бы стал в здравом рассудке так искать общения с первым встречным, приглашая того на ужин? Это, блять, ненормально и даже как-то грустно. Кого или что он там в Париже устранял? Он, что, грёбаный киллер? Не то, что Чуя к ним плохо относился… и что за странные бинты на руке? Он явно не похож на человека, ободравшего полруки, падая с велосипеда. Всё это вертелось в рыжей голове, заставляя того невольно поморщиться, приходя к выводу ― человек за тонкой перегородкой явно не в порядке. Поэтому, прокляв себя за неуместный сейчас порыв мягкосердечия, Чуя всё же привстал, стараясь не дышать и не издавать звуков, заглянул за перегородку. Дазай сидел, вытянув ноги в лакированной обуви прямо поверх одеяла. Пиджак валялся на полу рядом с галстуком. Взгляд, совсем скрытый чёлкой, был направлен на плазменный монитор, в тонких пальцах виднелась почти допитая бутылка алкоголя. «Унылый хрен», ― подумалось Чуе сперва, но он осёк свои мысли. Дазай сидел как статуя, неподвижный, неясно, моргал ли он. Но, в целом, вроде, всё у него нормально? «Молчи», ― диктовал Чуе разум, но, кажется, эмоциональность берёт свой верх. ― Ой, Дазай, ― шепчет он, но ни ответа, ни движения не следует. Кажется, брюнет воспринял просьбу Накахары слишком буквально (как и требовалось). Чуя отстраняется от перегородки, садясь и надевая кеды. Обходя длинный ряд больших кабинок, он, наконец, находит нужную. Створки явно ему открывать никто не собирается, поэтому, подтянувшись, он перебрасывает ноги, оказываясь внутри. Он смотрел в упор, Дазай что, впал в пьяную кому? Но в этот момент тот медленно повернул голову, направляя на рыжего пустой взгляд карих глаз. По спине Чуи пробежались мурашки. Кто вообще так смотрит? Но сделать шаг назад он не может. Упираясь спиной в створки, он вздыхает. Кем бы ни был этот экземпляр, Чуя справится. ― Ты что, оглох? Я тебя звал, ― стараясь придать взгляду и интонации непринужденность, Чуя подает голос первым. Дазай же снова отворачивает голову к экрану, по которому шел какой-то документальный фильм из разряда тех, что показывают по каналу crime and investigations. Чуя потирает лоб, что ж, Дазай обиделся? Хрен с ним. Но всё же, перед тем, как уйти, он по «доброте душевной» решает сделать не до конца продуманный, но верный (?) шаг. Поэтому, наклоняясь, он протягивает руку к зажатой в бинтованой руке бутылке виски. Не успев понять, он чувствует крепкую до боли хватку на своём запястье, когда Дазай резко бросает ему неуместно ожесточенный взгляд. Руку выдернуть не удается. ― Эй, отпусти, ― Чуя смотрит непонимающе, ещё не успев разозлиться. Но Дазай, приподнимаясь, лишь хватает его зеркально за второе запястье. На его лице появляется кровожадная ухмылка. «Сука, чтобы я ещё раз», ― проносится в рыжей голове. Он просчитывал, выдержит ли кабинка пару его излюбленных приемов, когда Дазай резко дёргает его за руки, заваливая на себя. Затем он осторожно высвобождает запястья, уверенно опуская обе руки на задницу Чуи. Как же хочется заораааать. ― Ты сам пришёл ко мне, Чиби, ― сладостно шепчет Дазай, сжимая ягодицы того сильнее. ― Да проверить, жив ли ты, идиот, ― Чуя упирается на плечи напротив, нависая над парнем. И чёрт бы его побрал, но этот мудак чертовски красив. Он, блять, настолько красив, что Чуе странно, как он не заметил этого сразу. Тёмные волнистые волосы обрамляют худое лицо с очерченными скулами, губы застыли в хитрой ухмылке. А в полутьме кабинки карие глаза кажутся такими тёмными, смотрящими в самую душу, пока блестят мелькающими искорками. В тишине лишь слышно, как оба парня шумно дышат. Это химия? Или другая какая-то херь, но Чуя чувствует, как в груди разрастается пожар. Дазай все ухмылялся, удерживая парня на себе, кто, кажется, сбегать не собирался. Чуя дёрнул бёдрами, как почувствовал под собой лёгкое движение в брюках Дазая. Он вскидывает бровь, кажется, ночка пошла по пизде. Точнее, по другому детородному органу. Рыжий ухмыляется. ― Какой же ты кретин, Осаму Уголок губ Дазая слегка дёргается от звучания своего имени низким голосом в тишине кабинки. ― Может быть, ― нежно ведя руками от бедер вверх по спине Чуи, он притягивает его ближе, пока между их улыбками не остался один жалкий сантиметр. Чуя чувствует, как сильно вздымается его грудь под тонкой тканью футболки. Быть может, на борту заканчивается кислород? Но если им и суждено умереть от гипоксии, то они намерены получить от последних мгновений максимум. Поэтому рыжий резко накрывает ухмыляющиеся губы своими, сразу же настойчиво проникая языком внутрь. Язык Дазая его встречает дразня, играючи и медленно переплетаясь, зазывая проникнуть ещё глубже. Чуя стонет в поцелуй, который сам по себе уже как секс, когда Дазай проникает руками под край его футболки, выводя холодными пальцами узоры по оказавшейся очень натренированной спине. Чуя снова стонет, разрывая слишком пропитанный виски поцелуй. Что ж, Дазай чертовски горяч и целуется охуенно, поэтому реакция в тесных джинсах Чуи не заставила себя ждать. ― Ты хочешь меня, Чиби? ― насмешливо и с придыханием шепчет Дазай, наконец исполнив свое желание и запустив руки в мягкие, словно шёлк, рыжие локоны. ― Ни капельки, ― Чуя возвращает брюнету дерзкий взгляд, молниеносно срывая пуговицы на белой рубашке и обнажая грудь, крест-накрест обмотанную бинтами. Его руки сами по себе останавливаются. ― Что это? ― Где? ― В пи… бинты эти, зачем это? ― А это, да я пытался убить себя, но как-то не вышло ― Что блять? ― глаза Чуи расширяются, кажется, даже эрекция решила сворачиваться. ― Да шучу я, ты такой доверчивый, как ребёнок. ― Сам ты ребёнок, одетый в мумию ― Ну был огнестрел, это имеет значение? «Огнестрел» ― Ты что, преступник? ― Если я скажу «да», это что-то изменит? ― Нет ― Я правая рука босса Портовой Мафии «Чуя, имей в виду, в Йокогаме промышляет преступная организация, не имеющая себе равных» Дазай молчал, улыбаясь глазами и продолжая ласкать пальцами медные волосы. Он уже давно понял, что его мозг отключился. Что ему было делать категорически запрещено. Но встретившись взглядом с до бесконечности синими глазами в лаундже Эмирейтс, он ощутил всеми фибрами того, чего, он думал, у него нет, этот рыжий мальчик особенный. Чуя так же молчал. Ну, во-первых, на самолёте сбегать некуда, во-вторых, он способен целый отряд мафии нагнуть, если нужно будет, в-третьих… они уже несколько минут трутся друг об друга стояками. И если всё сведётся к сексу на один раз, после чего его симпатичная мордашка окажется в хитлисте лучших ассасинов Японии, он всё равно как-нибудь выкрутится. Он присаживается, стягивая через голову футболку, чтобы, медленно опустившись, оставить влажный поцелуй на ключице брюнета. Подняв голову, он встречается с взглядом карих глаз и осторожно проводит подушечкой большого пальца по скуле Дазая. ― Похуй, ― шепчет он, продолжая смотреть в глаза. Внутри него сейчас отвратительный шум из голосящих эмоций, и непонятно, какая из них выходит на передний план. Дазай лишь шепчет в ответ: ― Иди ко мне, Чиби Они снова сливаются в поцелуе, яростном, словно безжалостный морской шторм, ударяются зубами, смеясь и сплетая языки с новой страстью. Приподнимаясь с чужими губами на своих, Дазай срывает с себя рубашку. Снова падая на сидение, он расстёгивает джинсы рыжего, затем переключаясь на пряжку своего ремня. Через мгновение он уже приподнимает бёдра с Чуей, сидящим на нём, чтобы освободить себя от брюк и белья. Разрывая поцелуй в поиске глотка воздуха, Чуя опускает взгляд вниз, на пульсирующий от нетерпения член Дазая. Восхитительное зрелище. Не контролируя себя, он облизывает губы, соскакивая с костлявых бёдер, чтобы снять с себя джинсы. ― Удиви меня наличием смазки в твоей ручной клади ― Это была не секс-командировка, Чиби Рыжий закатывает глаза. ― Метнись в душевую первого класса за лосьоном, умник Дазай запускает руку в карман болтающихся у ног брюк, выуживая тюбик и очаровательно улыбаясь. ― Тцц, всё идет по твоему плану, не так ли? Чуе становится не по себе от изворотливого до нельзя ума брюнета. Или что, при их первой встрече на его лбу было написано: «Я потрахаюсь с тобой в небе на скорости 844 км/ч?». А вообще, уже похер. Он всё равно его больше никогда не увидит. Поэтому он снова садится верхом, наклоняясь вперёд и смотря в упор. ― Всё всегда идет по моему плану. Ты ещё увидишь, Чууя ― Выскочк… ― голос Чуи резко обрывается, когда он чувствует прикосновение влажных пальцев к своим ягодицам. Дазай притягивает его за шею в очередной поцелуй, уверенно входя первым пальцем. Чуя вздрагивает всем телом, пока хватка на его шее не ослабевает. Накахаре приходится разорвать поцелуй, потому что брюнет выдёргивает из него рваные и глухие стоны. Дазай же получал удовольствие от картины перед собой — как на бледной веснушчатой коже Чиби появляются капельки пота, как трепещут ресницы, пока очередной стон вырывается из припухших губ. Он добавляет второй палец, медленно касаясь подушечками простаты, и это уже сносит и ему самому голову. Разводя пальцы в сторону каждый раз при выходе, он готов молиться на то, какой Чуя узкий. И Дазаю кажется, что он никогда ранее никого так не хотел. Это всё — просто какой-то будоражащий кровь параллельный мир. Или прекрасный до безобразия сон, от которого не хочется просыпаться. Терпеть уже почти невозможно, Дазай добавляет третий палец, ощущая, как Чуя уже сам насаживается навстречу его ритмичным движениям. Чуя сжимается вокруг него, призывая дать больше. Но нужно ещё совсем чуть-чуть. ― Эй, ― Чуя едва способен собрать слова в предложения и держать взгляд сфокусированным, когда так не хватает ещё больше ощущений. И больше кислорода. ― Да, Чууя, ― Дазай, продолжая двигать пальцами, осторожно убирает слепленные на лбу рыжие пряди. ― Т―ты… сегодн… вой-дёшь.. или.. агх, ― ему приходится прерваться на стон, когда Дазай вынимает пальцы, сразу пристраивая головку к влажному кольцу мыщц. ― Приподнимись немного, вот так, ― Дазай шепчет сладостно и развратно, хотя взгляд его скорее был заботливым. Но Чуя этого не видел. И хорошо. ― Завались ты, ― Чуя резко перехватывает рукой член брюнета, чтобы медленно насадиться под лучшим для проникновения углом. Оба парня замирают. Дазай, кажется, вознёсся на седьмое небо, судя по тому как машинально его голова откинулась назад. Липкий от предэякулята член Чуи мазал где-то между их животов, пока рыжий до боли прокусил губу. Перебудить всех спящих вырывающимися из глубин грудной клетки стонами они не хотели, но то, что они чувствовали сейчас, взрывало миллион фейерверков за закрытыми веками. Дазай, кажется, каким-то чудом пришел в себя, опуская руки на бёдра рыжего, призывая двигаться. И он прав, поэтому, с силой вжимаясь пальцами в бледную кожу плеч брюнета, Чуя медленно приподнялся, застыв на мгновение и снова опустившись на всю длину. Потребовалось пару минут, прежде чем он привык к одурманивающей заполненности. Ёбтвоюмать. Почему именно этот секс должен быть таким охуенным? С грёбаным незнакомцем. Убийцей и, судя по всему, больным на всю голову. Чуя был готов взвыть на луну, пока с размахом ударялся ягодицами в пах Дазая, кто перевел руки на его бока, нежно поглаживая. ― Мне не хочется, чтобы этот секс заканчивался «Блять, я, что, это вслух сказал?» ― Чуя распахнул глаза, перед которыми всё ещё плыло, чтобы осознать, что говорил не он. Накахара замер, с Дазаем, находящимся внутри него, чтобы найти в голове остатки разума. Но их там не было. Дазай смотрел слишком, слишком неправильно. Его глаза были полуприкрыты, а губы сложились в подобие грустной улыбки. Он приподнял одну бинтованую руку, чтобы положить её Чуе на щёку. «Бля, бля, бля…» Они смотрели друг на друга так странно в этот момент, когда оба были так близко к оргазму, а Чуя пытался отдышаться от резко прервавшейся «поездки». ― Знаешь… ― Чуя молил мозг выстроить хотя бы одно грёбаное предложение, ― смысл секса так-то в его окончании. ― Я не хочу. ― Так уж оно устроено, прости ― Не хочу снова погружаться во тьму Блять, просто прекрасно. ― И не надо. ― По-другому у меня не бывает ― Значит, будет. ― Если ты останешься Чуя бессознательно потёр рукой лоб, удивляясь, каким чудом они оба до сих пор тверды. ― И я здесь ― Останься навсегда, Чууя И Чуя не хочет сейчас об этом думать. Ведь разве это не должно было быть сексом на один раз двух горячих незнакомцев, которым предстоит трансконтинентальный рейс? Такое ощущение, что жизнь дала ему пощёчину с размаха. Но он берёт всё в свои руки. Поэтому начинает двигаться снова, восстанавливая прежний ритм. Из уст Дазая выдаётся глухой стон, и Чуя рад, что тот закончил свои бредни. Оргазм выстраивается постепенно, по мере того как головка Дазая снова проходится по простате, кончики пальцев их обоих начинают неметь. Мелко вибрируя всем телом, Чуя в глубоком вздохе кончает на бинтованный живот брюнета. Дазай прикрыл глаза, ощущая пульсацию мыщц Накахары на своем члене. Сильнее сжав его за ягодицы, он приподнимает свои бёдра, входя резко и максимально глубоко ещё пару раз, прежде чем замереть и позволить телу утонуть в рассекающих по венам волнах сумасшедшего удовольствия. Пока они дышали рвано и хрипло, стараясь вернуться на землю после экстаза, Чуя опустился полностью на Дазая, укладывая голову на бинтованую грудь. И почему, господи, это было настолько замечательно? Ещё не изобрели машину времени, чтобы он полетел другим рейсом? Или, там, инъекции для стирания памяти. Пусть это и был лучший секс, не считая разговора, Чуя жалел. И пусть он и не искал отношений, и, вообще, сейчас его жизнь была на фокусе последнего курса универа и тренировках. Даже если он сильно постарается, ему понадобится чертовски много времени, чтобы забыть этот злосчастный … перелёт. Дазай неторопливо вышел, оставляя после себя влажную дорожку и опуская руку на ещё подрагивающую от сверхстимуляции спину рыжего. Он поджал губы и был рад, что Чиби сейчас на него не смотрит. Да, он и есть самый настоящий кретин. Портящий жизни или отнимающий их. Найдя впервые за своё существование что-то настолько живое и реальное, теперь он чувствует, как это ускользает, словно песок сквозь пальцы. Но он же грёбаный гений, или нет? ― Чууя ― Да, Осаму ― Что ты делаешь завтра, то есть сегодня. По прилёту? ― У меня трансфер до Йокогамы, потом отсыпаюсь в отеле, надеюсь, хотя бы сутки напролет, ― Чуя бормочет прямо в шероховатость бинтов. ― М, понятно. Знаешь… меня встретит машина, я мог бы подвезти тебя. Если ты не против. Чуя поднимает голову, смотря внимательно и стараясь сдержать усмешку. ― Для меня уже зарезервирована камера вечного заключения в подземельях мафии? ― Ты о чём? ― Дазай моргает по-совиному, это выглядит забавно ― Ну как. Ты практически босс Мафии — это раз. Я видел тебя голым и почти в слезах… ― Да не плакал я! ― Чуя прикладывает указательный палец к искусанным губам напротив, предлагая таким образом помолчать. ― Это два. И я подслушал конфиденциальный разговор ― это три. Дазай оставляет поцелуй на пальчике, прежде чем аккуратно его убрать, оставляя руку Чуи в своей, на что того слегка прошибло током. И он опять не рад всему, что вызывает в нём этот человек. Тело, всегда ему преданное, перестает слушаться. Ему. Не всё равно. ― Подземелье забито до отказа, прости, ― увидев хмурый взгляд синих глаз, Дазай добавляет: ― шучу, наполовину только, ― на что Чуя закатывает глаза. ― Но да, есть вариант, при котором тебя обойдет немилость. Слишком хитро блестят глаза брюнета, Накахаре остается лишь вздохнуть. ― И это?… ― Вступай в ряды мафии Чуя мгновенно давится воздухом, на что Дазай лишь чуть крепче сжимает его руку в своей. ― Конечно, сейчас же, доставай договор. Тцц, какой же ты всё-таки невыносимый! ― Просто подумай об этом. ― Всегда мечтал погрязнуть в крови, знаешь ли ― У нас есть подразделения, где пачкаться не придётся. Как тебе звучит траффик драгоценностей? ― Ты серьезно сейчас? Я лежу голым сверху наглого и не менее обнаженного мафиози, у меня что, выбор есть? Дазай тихо смеется. ― Нет, ― он притягивает Чую к себе, крепко обнимая обеими руками за талию, пока неизведанное чувство умиротворения окутывает его. Рыжий, не произнося и слова, смотрит в упор, нужно же было так попасть. Проклятье. Или же… благословение. ― Мой брат будет в «восторге». Возможно, он убьёт тебя, имей в виду. ― Что-то мне подсказывает, что с братом твоим я совладаю, Чиби.