Макабр

      Равнодушно раскладываю вещи на кровати. Делаю это, потому что надо. Мой взгляд блуждает по аккуратно сложенным вещам, школьной форме, книгам. Все это теряет смысл, свое правильное значение. Нужно-ли мне это? Точно нет. Но продолжаю складывать вещи по стопкам, чтобы сложить в чемодан. А мысли мои далеко отсюда.       В моменте замедляюсь. Из шкафа достаю платье. Мое любимое. Разглядываю его. Шелковая ткань, местами покрытая бархатом, приятно соприкасается с кожей. Алый-красный чудотворно переливается на свету из окна. Подарок папы. Он всегда выбирал для меня только самое лучшее. Лучшие украшения, наряды, подарки. Только мне. Только для меня.       Присаживаюсь на край постели. Чуть сжимаю ткань платья в ладонях. В голове возникает образ отца. Мой взгляд потупляется. Этого не должно быть. Так не должно быть. Почему это происходит со мной? Это всего лишь страшный сон. Кошмар наяву. Вот сейчас закрою глаза, а открою их там, где папа встретит меня своей улыбкой за завтраком. Где все будет хорошо. Хорошо.       Раздался стук. Вздрагиваю от неожиданности, резко поднимаюсь с кровати. Дверь открывается. Мама. Переступает порог, делает медленные шаги по комнате.       — Доброе утро, — говорит мне. Тепло улыбается.       Я не видела ее сегодня за утренней трапезой. Были только мы с братом. Ее не было. Ей тоже тяжело. Наверное тяжелее, чем нам с Драко. Ведь теперь вся ответственность упала на ее хрупкие плечи. Брата могут не принять члены «семьи», ведь отец еще жив. А мама, будучи женой, должна встать на место папы. И это только подливает масла в огонь. Потому что жене запрещено вставать на место мужа.       — Доброе, — скромно отвечаю, расслабляясь всем телом. Рядом с мамой спокойно. Согреет взглядом, обнимет и скажет, что все будет хорошо. Властная женщина, которая добра только к детям, учтива к мужу. И она — мой личный пример, какой я должна стать.       — Как ты себя чувствуешь? — задает вопрос. Странный вопрос. Я выбираю не отвечать, чем врать.       Молчу. Продолжаю держать наряд в руках. От него исходит та энергия, папина энергия. Будто от платья теплом веет, руки греет. Мама не получает от меня ответа. Её взгляд чуть грустнеет, но лишь на мгновенье.       — Что это у тебя? — спрашивает, делая шаги ко мне.       В последний раз смотрю на платье и небрежно, будто оно в моих руках обычная тряпка, бросаю к остальным вещам.       — Платье. Последний папин подарок.       Мой ответ будто тормозит ее. Видимо, теперь в этих стенах слово «папа» будет отражаться с особенной горечью. Но мама приходит в себя так-же быстро, как и замерла.       — Белла, не забывай. Твой отец все еще жив, — проговаривает каждое слово так, будто хочет, чтобы я прочувствовала их вкус, — И я уверена, остальные члены «Семьи» это так не оставят. Мистер Нотт обязательно его освободит.       Все равно молчу. Молчу и слушаю маму.       — А если ты думаешь, что это конец, то отбрось сейчас-же эти мысли, — ее голос почему-то суровеет. Как я и сказала, властная женщина. И пусть она добра к нам, своим детям, во мне она всегда взращивала хладнокровность, расчетливость и умную голову на плечах, — Люциус жив. Доминик жив. А значит, это далеко не конец.       Упоминание отца нашего с Драко друга заставляет легко съежится. Мы остались без защиты. И они, в частности мистер Нотт, должны обеспечить нам покровительство. Киваю на слова матери. Это не конец. Далеко не конец.       Она оглядывает мою комнату, словно специально выдерживает паузу. Напряженно наблюдаю за ней.       — Пришло письмо. Суд над твоим отцом состоится сегодня. Мы с Драко отправляемся в Визенгамот.       Уже? Так быстро? Глаза мои расширяются. Рука вздрагивает. Суд это плохо. Даже ужасно. Подхожу к маме. Я должна там быть. Нет, не просто должна. Обязана.       — Я с вами, — твердо говорю, беру ее за ладонь, — Мама, я отправляюсь с вами.       Но видать, у мамы на этот счет другое мнение. Она чуть сжимает мою руку, усаживает на постель и садится рядом. Только не говори мне, что я остаюсь тут. Пожалуйста, не говори мне этого. Ее взгляд чуть смягчается.       — Ты останешься тут, — точно повторяет мои мысли, будто читает их — Тебе там нечего делать. Собери вещи, завтра у вас поезд.       Сердце пропускает удар. Нет. Я отправлюсь с вами. В ответ сжимаю ее ладонь, но взор мой холоден. Этому-же ты меня учила? Только трезвый ум, никаких эмоций. Но кажется, получается у меня плохо.       — Почему? — голос мой тихий, но прорезает тишину, точно стальной меч, — Почему я остаюсь тут? Я имею право быть там.       Мама глядит на меня с отстраненностью. Я понимаю, ее не переубедить. Но я дочь. Дочь Люциуса Малфоя. Я хочу и могу быть там. Кто-кто, а я смогу отстоять отца лучше всего.       — Я хочу с вами, — повторяю, сталкиваюсь с раздраженным взором матери, — Я пойду с вами.       Мама отпускает мою ладонь. Я знаю, ее любовь ко мне не имеет границ. Этот человек вырастил меня, дал все знания, которыми я владею до сих пор. И свою любовь отдавала без остатка. Но если она сказала, значит так и будет. И не надо думать, что есть способы переубедить ее. Властная женщина. Именно она, Нарцисса Малфой.       — Изабелла, разговор окончен. Ты остаешься в особняке.       Шумно и нервно выдыхаю, пока мама отпускает мою руку. Я знаю, что папа сделал. Помню, как брат пришел ко мне одним вечером и поведал о разговоре родителей, который подслушал по случайности. Осознаю, что папа может гнить в стенах Азкабана много лет. И понимаю, что его поступки нельзя оправдать. Он поставил под угрозу нашу семью. И всех остальных, другим членов «Семьи» тоже. Поднимаю глаза на маму. Вижу, как её взгляд строг. Но понимаю, что это всего-лишь маска. Маска напускного спокойствия. Ей больно, я это чувствую. У нас с Драко есть она, мама. А у нее отняли защиту, поддержку, почти оберег. Отняли любимого мужа. И ей придется справляться самой. Самостоятельно принимать решения, пусть жена главы не имеет на это прав. Моя мама встанет на место отца. Потому что Малфои незаменимы.       — Собери вещи, — повторяет, пока я смотрю на нее, — Ничего не забудь. Я люблю тебя, милая.       Она легко касается моего плеча, пока я смотрю себе под ноги, а затем удаляется.       — Я тебя тоже люблю, мам, — обессилено произношу, а затем слышу хлоп двери.       Стою с минуту. Мысли с каждым мгновеньем наполняются страхом. Внутри меня разрастается тревога. Еще немного, кажется, и я начну биться в истерике. Тяжело дышу. Я должна что-то делать. Отвлечь себя. Любыми способами. Подрываюсь с места, мечусь по комнате в попытке тщательно собрать чемодан и ничего не забыть.       «Пришло письмо… Суд состоится сегодня… Ты остаешься в особняке»       Слова мамы эхом разносятся в голове. Какой приговор вынесут отцу? Что его ждет?       «Сейчас не нужно думать об отце. Нужно думать, что будет с нами»       Как мы поедем в школу, оставив маму одну? Чего нам ждать? Не заберут-ли и ее? Разум играет со мной злую шутку, издевается. Подкидывает в голову самое плохое, самое ужасное. И ничего не сделаешь. Ничего. Остаётся только прокручивать это в мыслях. И попутно себя тоже. Прокручивать мысли и накручивать себя. Какова прелесть! От самой себя тошнит.       Половина чемодана собрано. Осталось собрать принадлежности школьные. Пергамент, книги, личные вещи. Достаю все это из шкафа рядом с трюмо. Пакую во второй, школьный. Совсем немного осталось. Совсем немного и я сойду с ума от роя в голове. Мотнув головой, шмыгаю носом и закрываю чемодан. В руки беру палочку. Произношу заклинание. Один чемодан с кровати поднимается в воздух, а затем направляю его к стене. То же самое проделываю со вторым. Вот и все.       Присаживаюсь за трюмо. Разглядываю свое отражение. В голове снова рисуются ужасающие картинки. А внутри разрастается она. Тревога за свою семью. Наполняет меня с каждым мгновеньем. Нет, так нельзя. Над моим отцом вот-вот состоится суд. Возможно, я даже не увижу его. И я буду сидеть тут? Просто ждать и надеяться? Я так не могу!       — Ну уж нет! — обеими ладонями ударяю по трюмо, а взгляд серых глаз в отражении становится злобным, — Я имею право там быть. И буду!       В один миг подрываюсь с места. Я не сдержалась. Эмоции, которых быть не должно, взяли надо мной вверх. И теперь они руководят мной. Не разум, не холод души. Буря эмоций. Хватаю палочку, что лежит на кровати и движусь к выходу. Вылетаю из своей комнаты, громко хлопнув дверью. Звон моих каблуков слышно на весь этаж. Я решительно иду к лестнице. Я там буду. Меня ничего не остановит.       — Ничего! — шепотом яростно произношу, убираю палочку в карман пиджака.       Уже спускаюсь по лестнице, почти бегу по ней. Только-бы успеть. Я должна увидеть отца напоследок. Обязана! Мне никто не сможет помешать. Пролетая второй этаж, я уже в холле. Приближаюсь к камину. На нем стоит небольшой старинный кубок. Дело за малым. Беру кубок, в котором летучий порох. Беру щепотку этого порошка, сжимаю в ладони и ставлю обратно.       — Далеко собралась, милая?       Голос за спиной прозвучал настолько неожиданно, что сердце ушло в пятки. До боли родной и любимый голос. Разворачиваюсь. Тетя Белла стоит чуть поодаль, но делает ко мне первые шаги.       — Тетя Белла? — глаза расширяются от удивления, а руки опускаю и прячу за спиной. Ее еще вчера не было тут, — Что ты здесь делаешь?       Она по обыкновению спокойна, величественный и надменный взгляд проходится по мне. Она по-доброму улыбается. Любимая тетушка. Как-же ты не вовремя.       — Лапушка, ты что, не рада меня видеть? — изображает печаль, наигранно поникнув. Но я-то знаю, делает так специально.       На миг улыбаюсь, смотря на тетю. Она близка мне. Я всегда рада ей. Но сейчас точно не тот момент, когда я могу радоваться ее прибытию в особняк.       — Рада. Конечно рада, — делаю шаг к камину. Мне нужно идти. Сейчас-же. Замечаю, как взгляд тети суровеет.       — Я знаю, куда ты собралась, — снова шагает ко мне, — Положи порох обратно в кубок.       Не-уж-то мама попросила проследить за мной? Погорячилась я, когда думала, что никто мне не помешает. Но я все равно тут не останусь.       — Куда? — делаю вид, что ничего не понимаю. Тетя усмехается.       — Не строй дурочку. Положи порох обратно.       Тетю не перехитришь. Никаким образом. Мой план рухнул в одночасье. Разворачиваюсь, беру кубок обратно и сыплю летучий порох обратно. Горечь от собственной беспомощности начинает овладевать мной. Тот ураган, который бушует внутри меня, разрастается с каждой секундой. Шумно выдыхая через нос, стараюсь не показывать, как я рассержена внезапным появлением тети. Слышу позади шаги. А затем ладонь на своем плече.       — Милая, — голос совсем близко, — Пойдем, прогуляемся.       Не хочу я гулять. Не хочу находиться тут. Я хочу туда, в суд. Папу хочу увидеть. Тетя разворачивает меня к себе. Сталкивается с моим тяжелым взглядом. Я смотрю прямо ей в глаза.       — Отпусти меня, — почти злобно заявляю, — Я должна быть там.       Но тетя только отрицательно качает головой. Берет меня за локоть, тянет за собой, но делает это аккуратно.       — Пойдем, в саду сейчас хорошо, — говорит, но я противлюсь ей. Продолжаю стоять на месте, — Не будь упрямой. И избавься от лишних эмоций.       Избавиться? От эмоций? Это вы спровоцировали те чувства, что сейчас разгораются в моей душе огромным пламенем. Тетя не оставляет намерения вытащить меня на улицу. В конечном итоге, сдаюсь и следую за тетушкой. Она выводит меня на территорию поместья. Легкий ветерок, чуть прохладный, бьет мне в лицо. Растрепав волосы, он на мгновенье исчезает. А затем снова легонько касается моей кожи. Высвобождаю локоть и скрестив руки на груди, сердито смотрю себе под ноги.       — Не злись. Это для твоего же блага, милая.       Слова тети еще сильнее раздражают. Разве ты можешь знать, что пойдет мне на благо, а что нет?       — Нет, — настырно говорю, — Не для блага.       Мой голос холоден. Со стороны может показаться, будто я ребенок, которому не разрешили съесть конфеты. Тетя только вздыхает, шагая рядом со мной. В саду поместья красиво. Умиротворяюще.       — Не показывай мне свой характер, — тетя Белла начинает говорить высокомерно, жестко, но легкий шлейф нежности все равно слышится в этой интонации, — Как и у твоего отца. Несносный.       Будто-бы у тебя лучше, тетя. Поднимаю голову, хмурым взглядом оглядываю местность.       — У тебя точно такой-же.       Четко осязается негодование в моем голосе. Почему ей не все равно? Почему она препятствует мне, почему? Исподлобья смотрю на тетю, которая идет чуть впереди. Несправедливо. Все это. Жизнь несправедлива.       — Я и без тебя знаю, дорогуша — она усмехается и добавляет, — Делать тебе в суде нечего.       Смена темы вынуждает посмотреть на тетю.       — Почему? — резко спрашиваю, а сама приближаюсь к ней, — Почему ты так говоришь? Сейчас суд над моим отцом. Не над кем-то другим, над папой. Моим папой!       Тетя останавливается у единственного дерева в саду.       — И что?       Ее ответ изумляет меня. Что значит, и что? Как она может так говорить? Мои глаза удивлены, теперь гнев смешивается с удивлением. Она сейчас говорит настолько спокойно, словно мы беседуем о погоде.       — И что? — повторяет она, — Изабелла, ты еще ребенок. Детям, к тому-же импульсивным, в суде делать нечего.       Что? Меня это оскорбляет. Мои брови сужаются, а глаза наполняются злостью.       — А Драко не ребенок?! — повышая голос, сжимаю кулаки, — Какие-то двойные стандарты, не думаешь?       Гнев вперемешку с горечью переполняют меня. Эмоции окончательно взяли вверх над моим разумом. Я совсем перестала думать, что и кому говорю.       — Ты, тетя, эгоистична. Как и все. Думаете только о себе. Обо мне подумайте! — яростно говорю, пока тетя Белла молча смотрит на меня, окидывая хмурым взором, — Я хочу быть там. Плевать я хотела на все! Там сейчас мой отец. Может я больше не увижу его. Никогда не увижу, слышишь? А ты сейчас держишь меня тут, пока я могла-бы быть там!       В конечном итоге тяжело вздыхаю, набирая в грудь кислорода. Психанув, разворачиваюсь и быстрыми шагами ухожу прочь из сада. Я все равно отправлюсь туда. Плевать мне. Прямо сейчас перемещусь туда! Добираюсь до входа в дом и влетаю внутрь. Приближаюсь к камину, беру кубок и набираю в ладонь немного летучего пороха.       — Не трогай меня! — вскрикиваю, когда чувствую сильную хватку на плече, — Отпусти меня. Сейчас-же!       Мои крики, наверное, слышны на все поместье. Я хочу вырваться из хватки тети, но та держит крепко. В конечном итоге разворачивает к себе и дергает за руку. Ладонь разжимается, а порох рассыпается на пол.       — Пусти меня, — взглядом прожигаю тетю. Давно я не была такой разгневанной, — Сейчас-же отпусти!       — Тебе повезло, Изабелла, что я чересчур люблю тебя, — пренебрежительно, почти равнодушно произносит тетя, а ее хватка становится сильнее. Она со всей силы сжимает мне руку. Становится больно, но я не оставляю попыток выдернуть ее, — Если-бы Нарцисса увидела тебя в таком состоянии, церемониться точно не стала-бы.       Эти слова имеют смысл. Бросаю на нее сердитый взор и наконец вырываю руку. Запястье чуть пульсирует, потираю его ладонью второй руки. И теперь назревает вопрос: Расскажет она маме или нет?       — Без папы «Империя» может развалиться, — озвучиваю свои мысли, — И что тогда делать будем? Отец будет в Азкабане. Не думаю, что мистер Нотт потянет все самостоятельно. А мама и вовсе с ума сойдет.       Слова льются большим потоком из моих уст. Но теперь это не злость. А скорее безнадежность, разочарование.       — Что тогда? — повторно спрашиваю, — Ты встанешь, что-ли, на пустое место?       Меня больше волнует не состояние остальных семей. Меня волнует положение моих родителей, наше положение с Драко. Тогда и чистота крови не поможет. Ничего не поможет.       — Твой отец глупец, — говорит откровенно, даже не скрывает своего мнения. Я всегда знала, в каких отношениях папа и тетя Белла. Мягко говоря, не в самым доброжелательных, — Но это не означает, что он останется гнить в Азкабане. У «Империи» есть свои рычаги давления.       Закатываю глаза. Все тот-же разговор. Как обычно.       — Почему я должна сейчас объяснять это? — с негодованием интересуется тетушка, — Ты сама все знаешь. Прекрасно знаешь.       Отвожу взгляд в сторону, все еще потирая запястье, скривив губы. Пусть моя семья и верит членам «Империи», я по-прежнему не доверяю никому. Никому из них. Раньше не было подобной ситуации. И утверждать, что они не прыгнут в кусты от страха при первой возможности, не могу.       Разговор, наполненный злостью и горечью, зашел в тупик.       — Иди в свою комнату, — разрывает тишину тетя, — И даже не думай выкинуть еще что-то.       Намекает, что я способна на многое. Да, это так. Усмехаюсь, хищно смотря на нее. Но простояв на месте еще минуту, вскоре удаляюсь к лестнице. Я не собираюсь бежать отсюда снова. Уже поздно. Ты успешно помешала мне, тетя Белла. Браво!

***

      Тик-так. Тик. Так. Звук часов, что стоят на одной из тумб, разносится в моей голове эхом. Кап-кап-кап. Дождь за окном, стук капель о пол балкона и перила умиротворяет. Одновременно вгоняет в унынье, даже тоску. Погода удачно испортилась. Под стать моему настроению. После своего ухода я не спускалась вниз, не покидала свою комнату. Не вижу необходимости.       Комната поглощена во мрак вечерний. Держа палочку в руке и сидя в кресле около балкона, делаю взмах рукой.       — Люмос, — кончик палочки начинает мерцать, появляется свечение.       Наблюдаю за этим лучиком света. А после произношу второе заклинание. Свечение меркнет.       — Чем я занимаюсь? — комментирую свои действия, глупые, — Лучше-бы книгу прочла.       И вправду. Хорошая идея. Хоть что-то полезное сделаю. Поднимаюсь с мягкого кресла, убираю палочку в карман. Прохожу по комнате и становлюсь перед огромным стеллажом с книгами. Разного рода стоят тут книжонки. Зельеварение, некоторые программы из Хогвартса. И внеклассная литература. Мне кажется, я минимум три раза перечитала все книги отсюда. И что прочесть сейчас?       Скрип двери. Резко поворачиваюсь, одновременно хмурюсь и удивляюсь. Если это тетя Белла, то я не хочу разговаривать. Или домовик? Пошлю его к черту!       Дверь открывается. И в миг забываю, что я хотела делать пару мгновений ранее. Драко оглядывает комнату и встречается со мной взглядом. Как всегда спокоен, но угрюм. Значит, не все прошло гладко. Хотя, другого не ожидалось.       Почти подбегаю к нему. Он даже чуть улыбается.       — Ну что там? — нетерпеливо спрашиваю, — Как все прошло?       Взгляд его снова приобретает холодный оттенок. Кивков указывает на выход.       — Прибыли мистер Нотт и миссис Вильерс. Они ждут нас.       Если там Теодор, то я точно с ума сойду. Но причина их визита серьезная. Не явится на собрание будет ровняться пренебрежению правил и традиций. Вздыхаю и вместе с братом покидаю комнату. Беру его за локоть, почти синхронно мы идем по третьему этажу. Минута. Другая. Мы уже на втором этаже. Приближаемся к залу для собраний. Одна из комнат была обустроена под некий кабинет, где все Приближенные собирались последние несколько лет.       — Ты не сказал, что там с папой, — нарушив тишину, осторожно спрашиваю, — Как все прошло?       Брат отвечает мне не сразу. Мы доходим до нужной двери. Он поворачивается ко мне.       — Сейчас узнаешь. Пошли.       Вглядываюсь в очертания его лица, глаз. Он спокоен. Я чувствую, как трудно даются ему слова. Трудно, больно. Но он наследник, как всегда говорил отец. И именно поэтому, его чувства и переживания всегда были закрыты под замком. Драко не привык говорит о том, что его тревожит. И счастливым становится тот момент, когда он все-таки говорит. Я чувствую, что он доверяет мне. Что верит мне. И я готова помочь ему. Всегда.       Долго стоят тут не получится. Брат дергает ручку двери, пропуская меня внутрь. Мама, тетя. Мистер Нотт, миссис Вильерс. Все в миг обращают на нас внимание. Мама смотрит со строгостью, но еще гордостью. Тетя разглядывает меня и вошедшего брата с усмешкой. Задерживаю на ней взгляд, чуть хмурюсь, но после отворачиваюсь.       — Мистер и мисс Малфой, — величественно произносит Доминик, — Как вы поживаете? Признаться честно, ужасающая новость об аресте вашего отца озадачила даже меня.       Да, нас тоже. Больше, чем вас. Теодора тут нет. Это и к лучшему. Обращаю внимание на миссис Вильерс. Легко улыбаюсь ей. Кивком приветствую. Она проделывает тоже самое. После убийства мужа она все еще остается в кругу Приближенных, хоть по правилам такого быть не должно. Но лишь советником. И ее дочь не может принимать участие в делах. Мы проходим по комнате. Становимся рядом с мамой.       — Нам стало известно, что не только Люциус был задержан, — начинает свой монолог Доминик Нотт, — Адам Паркинсон также попал в лапы Министерства. И еще несколько Пожирателей.       Что? Паркинсон? Мы переглядываемся с Драко. Это что получается? Если его посадят в Азкабан, Пэнси останется сиротой? Дела плохи. Очень плохи.       — Я, как второй Правящий, ручаюсь обеспечить вас и дочку Паркинсонов полной защитой, — его тон, как и всегда, величественен, — Вы находитесь под полной защитой «Семьи».       Отвожу взгляд. Пэнси сейчас хуже всего. Она осталась одна. Совсем одна. Ни мамы, ни отца.       — Драко, твой отец жив. Ты по-прежнему не можешь занять его место, — продолжает мужчина, — Ты в праве участвовать в обсуждении, но принятие решений остается за мной и… Нарциссой.       Незаметно усмехаюсь. Видимо, уважаемый мистер Нотт осознает, что заменить жену заточенного друга не получится. Ведь только четыре семьи входят в круг Приближенных. И я вижу, он этим совершенно недоволен. Ведь он не может убрать нас с Драко, не может сделать так, чтобы мама имела только защиту и права советника. Папа жив. А если он жив, значит он не имеет полной власти.       — Да, мистер Нотт, я знаю, — слышу голос брата над ухом, — Но тот факт, что отца и остальных заточат в Азкабан, не означает, что с нас снимут подозрения. Под удар попала вся «Империя».       Поворачиваюсь к нему. Перенял от отца все, чему он его учил. Я уверена, Драко пойдет по стопам папы. И знаю, что он будет защищать меня и маму точно также, как делал это отец.       — Ты прав, — подмечает мистер Нотт, — Но мы должны сохранять спокойствие. Они не нашли Крестражи. Не знают про нашу общую цель. А значит, мы не так уязвимы, как может показаться со стороны.       Это как сказать. Если и начнут копать под кого-то из «Семьи», то первым делом начнут с нас. Ведь дети прямой выход на родителей. А дальше на всю «Империю».       — Доминик, как ты собираешься освобождать их? — вдруг задает вопрос моя мама, — Ты ведь собираешься освобождать моего мужа и остальных?       Мужчина чуть кивает.       — Конечно, Нарцисса. Само собой, — он оглядывает нас, — Но боюсь, моя власть в магической Британии не такая огромная. И чтобы освободить их, мы должны завершить то, что готовили многие годы.       Все присутствующие понимают, о чем идет речь. Ранее, мы, дети, слышали только рассказы и легенды. Если их можно так назвать. Мы не сталкивались в лицо с ним. Нам всегда твердили, что это огромная честь. Так мы и думаем по сей день. Но неужели он настолько могущественен, что с приходом сможет завладеть всей Британией?       — У нас почти все готово, — мужчина бросает взгляд на нас с братом, — И он будет очень рад принять в свои ряды новое поколение.       Улыбается, а мне становится не по себе. Что нас ждет дальше? Чувствую легкий холодок по спине. Я не должна бояться. Ведь это большая честь. Но почему-то я все равно не могу представить. Не могу вообразить это возвращение.       — Драко, Изабелла, — уже обращается к нам, — Вы должны сохранять благоразумие. Должны залечь на дно. Ведь если никто и ничего не заподозрит, наш план свершится.       Лучше-бы сыну своему наставления давал. Хотя я уверена, что Теодора сегодня нет по причине очередного наказания. Киваем в знак согласия.       Этот год обещает быть веселым. И он запомнится волшебникам и магам надолго. Может быть, даже навсегда.