Гелиофобия

      «…Пиццаплекс — комплекс, возведенный в честь костей, не нашедших среди веселья надежду на лучший путь. Здание, когда-то предназначенное для торгового центра, хранящее в кабинетах и на цокальном этаже, пропускающего вне потока посетителей, отдельные сигменты пластика и полустершиеся надписи в память о былых тяжелейших, многолетних испытаниях. Пиццаплекс — бесстрастное здание в эксплуатации с закрашенным могильным камнем под диктовку Компании. Но даже тут сквозь распиаренные интервью и линейку искусственных артистов пробивается могила историй мертвых, кладбище из слухов и попыток исправиться, существующее в иллюзиях золотых гор и ради жизни, сохраненной смертью»       Салли ухмыляется хитроумной статье на экране телефона на следующий день — недовольный журналист собирает пазл из слухов, и не из того, во что стоило бы вглянуться подробнее: пазлы собираются в одну цельную картинку довольно просто, и отчасти среди ровных букв с некоторым согласится можно: например, сравнение с кладбищем — конечно, зачем им скрываться, они уже получали напоминание о грехах, — где смешалась грязь и мишура возле провалившегося фундамента.       Салли не спешит забивать голову лишними мыслями, все еще с терпким послевкусием после завуалированной угрозы от администрации, на следующий день входя в очередном поворот по направлению к главным локациям комплекса — не совсем уверенная, придется ли проделывать весь путь обратно, если вдруг выйдет в локации Диджея, или искать другую открытую точку, чтобы добраться наверх быстрее.       Ностальгия, растекающаяся в груди, приятно греет, когда Уилямс припоминает, как впервые оказалась на собеседовании и была назначена приступить к работе в одном из этих коридоров, вся красная и уставшая, пытающаяся дозвониться на высланные номера, и коллектив бунтарей и энтузиастов, в котором ей довелось работать, появление еще одного инженера воспринял, по большей части, нейтрально.       А после нескольких дней наблюдения за жизнью Пиццаплекса аниматроники без предупреждения затеяли против неё какую-то личную вендетту. Они не говорили ничего, что указало бы на их неприязнь к Салли, но они скорее показывали это своими действиями: сторонились, уходили, когда она приближалась, бросали на неё странные взгляды краем глаза, не отвечая ей, когда она пыталась контактировать с ними. В принципе, вели себя так, как будто её не было рядом. Пока, справедливости ради, задолго до их бессовестного парнерства и первых чертежей Воспитателя, Сэмми не пришел на планерку почти в эйфории, и в пару предложений объяснил, насколько сильно был доволен лицезреть результаты своих авантюр и как время от времени интересно убеждать искусственное сознание в необходимости забавных, по его мнению, шалостей.       Конечно же, он исправил всё как было.       Забавно, но, тем не менее, подло и неловко стать целью какого-то розыгрыша.       Удивительно, как быстро они сгруппировались и вместе отделились от основной группы.       Нижние уровни Пиццаплекса отличались вездесущей прохладой и ясно просматривающейся противоположностью, ярко контрастирующей с шумом и чистотой наверху.       Спустя еще около пяти минут ходьбы на грани бега и несколько намеренно пропущенных лестниц Уилямс наконец увидела проход в небольшую круглую комнату, где было уже не так освещено. С противоположной стороны комнаты был такой же проход, темный коридор в двадцать метров к следующей двери, загороженной запертыми воротами.       Пропуск отзывается высоким писком, и одна из дверей открывается. Салли оглядывается вокруг в поисках кого-то, кто мог бы сказать, куда она зашла, но затем, в смеси оранжевого и синего, она отличает выдающегося Фредди Фазбера и упирается взглядом в ярко-голубое свечение окуляров, просканировавшее значок, приколотый к её куртке, на предмет подлинности.       — Как дела, Фредди?       Всего на пару секунд Уилямс задумчиво отвела взгляд, неосознанно глядя на окно его гримерки, выходящее на основную локацию, а потом улыбнулась, когда поняла.       Вот сейчас Фредди скажет слова привествия, возможно, упоминая ее имя или знаменитое «суперзвезда», потом спокойно поинтересуется о работе или жизненных делах (но она почти уверена, что аниматроник не беспокоится только потому, что его программа включает в себя дружелюбие и сговорчивость, а потому, что он действительно заботится о самочувствии кого-то и безопасности, если что-то пошло не так), открыв пластину на туловище, сделает вид, что заинтересован в разговоре, хотя на самом деле ничего не чувствует и работает, пока не прервется ошибкой в коде.       — Добрый вечер, суперзвезда, — голос Фредди на удивление полон крайней озабоченности, что Салли находит странным, пока наконец не замечает развалившуюся половину торта со сломанной напополам свечой на полу его гримерки. — Я сожалею… Это…       — Фредди, нет причин извиняться, — осадила аниматроника девушка, указывая на сладкие ошметки возле своих ботинок и его лап. — Знаешь, иногда торты бывают очень мягкими.       — Он выглядит сломанно.       Фредди моргнул несколько раз — точнее, если бы Салли не знала о двигающихся пластинах экзоскелета имитирующих моргание она бы точно сказала, что он именно моргнул своими собственными веками, — и с тихим шорохом полость его живота раскрылась. На некоторое время воцарилась тишина, которую никто не собирался нарушить, но неожиданно Умлямс почувствовала вибрацию телефона в кармане и подскочила, вспоминая, куда и зачем она спешила и почему пыталась сократить путь.       — Прости, Фредди, но мне нужно идти, — пробормотала она. — Удачного вам выступления.       Еще раз оглядев комнату, она непроизвольно взглянула на Глэмрок аниматроника, почувствовав его пристальное внимание. Отчего-то груди коснулось чувство недосказанности. Фредди, однако, все так же мрачен и потерян глубоко в себе       Время поджимало, и нужно было спешить, и Салли прервала зрительный контакт, быстрыми шагами добираясь до двери и напоминая, что Фредди не сможет по-настоящему затаить обиду за уход без «до свидания» — иначе это будет выглядеть как побег.       — Мисс, Салли.       И прежде чем она вышла в главную локацию, за ее спиной раздался голос, не переставший звучать озадаченно:       — Другие люди говорят, что наш состав увеличится.       Салли резко вдохнула воздух, изумленно моргнув и перекатившись с пятки на носок, устремила взгляд в центр звезды на двери гримерки.       — Ну… да… конечно, — тянет Умлямс, поворачиваясь к талисману и сталкиваясь с насыщенным светом из окуляров. — Пиццаплекс не планирует останавливаться.       — Они собираются открыть детский Сад. Человек будет с человеческими детьми? — механический голос звучит как скрежет металла, Салли, упоминув бы Фредди о чем-нибудь другом, подумала бы, что проявлять интерес и беспокойство для него нормально.       Такой лишний мотив музыки, на повторе крутящийся снаружи, будто бы затих и, казалось, в этот момент все замедлилось и остановилось, лишь мысли неслись с прежней скоростью, ослепляя своей эмоциональной окраской. Он просканировал рекламный плакат у ограниченной зоны строительства? Кто-то обсуждал проект возле какого-то из аниматроников?       — Нет, не совсем человек, — поправила она. — Но когда-нибудь и вы сможете на него посмотреть.       Инженер ухватилась за дверную ручку, чувствуя, как сердце сжалось при упоминании. Фредди склонил голову набок и забавно пошевелил ушами, и нижняя челюсть приопустилась, напомнив Салли то ли улыбку, то ли удивление.       — Наша семья становится все больше.       Выныривая из гримерки, Салли скорчила неопределенную гримасу и с силой зажмурилась, задирая голову к светящимся декорациям и несколько секунд идя в слепую, игнорируя снующих туда-сюда посетителей. Глэмрок Фредди отличался характером, но в остальном — бездушная плоть, лишенная жизни, бездушная программа; у него никогда не будет своих мыслей, кроме информации, записанной в базе данных комплекса и доступа к интернет поисковику. И глаза, отражавшие, но не поглощавшие свет, точно кривое зеркало, никогда и никак не могли бы отражать эмоции чипа личности — сама мысль, что он мог что-то почувствовать, узнав о строительстве Детского Сада и «пополнении в семье», заставляла руки нещадно дрожать, а к горлу подступал ком.       — Боты для персонала имеют более чистый код, чем наш, — воскликнула Уилямс и неопределенно помахала руками, разочарованная увиденным.       Не реагирующий и работающий, он смотрел в ничто, и ничто отвечало тем же в ответ, не обращая внимания на невысказанное противоречие. Она выдернула подключенный кабель и захлопнула грудные створки.       — Разве ты не упоминала, что есть остатки кода от ранних версий Фредди? Мы могли бы расширить его, добавить новые переменные, смешать с другими аниматронными ИИ…       Салли спешила прочь, подальше от добродушного беспокойства Фредди и его отчетливого понимания. Знают ли другие и тоже примут его за семью?       Стеклянные голубые глаза снова смотрят на нее.       «Здесь нечего бояться, успокойся. Тем более, он заинтересован».

***

      Прозвучал короткий звонок, оповестивший о прибытии лифта; двери разъехались в стороны. Салли остановилась в кабине и нажала на одну из кнопок. Глубоко вздохнув, прикрыла глаза рукой, надавливая указательным и большим пальцем на виски, будто бы разболелась голова, хотя на самом деле перед глазами крутилось одно-единственное — спрятанное под простыней и в темноте Солнце.       Он… разумеется, было много пробелов в конструировании и в специфике работы — с момента подготовки до сложно устроенного чертежа. Девушка заставила себя припомнить последнее тестирование от начала до конца, начиная милым приветствием и заканчивая паническими воплями.       С самого начала Санрайз боялся света фонарика, если луч светил близко к нему, и обычного света лампочки, не настолько сильно, пока они не включили больше и ярче. Как сразу происходили сбои? Сможет ли Солнышко справляться лучше при смене языка программирования? Или если она заново пересобирет металлический скелет? Разве родители разрешат своим детям тянуться к Воспитателю с непереносимостью к прикосновениям? Он был запрограммирован держать детей подальше от опасный вещей, но с имеющимися недочетами он даже не сможет вступить в свой первый пробег и сам будет атакован внутренними сбоями.       А что, если помощь в обслуживании Бонни не послужила для неё опытом, и Санрайз — обреченный и неудачный, как тот малоподвижный эндоскелет на другом конце центра?       Что правильнее сделать, чтобы помочь ему перестать бояться? Правки кода действовали добрых пять минут, прежде чем всё возвращалось на круги своя, а разговаривая с аниматроником более по-человечески, навряд ли получилось бы добиться психологической причины неусточивости Солнца.       Ни разум, ни интуиция не давали чёткого ответа или хотя бы подсказки, и оставалось только напряженно наблюдать и надеяться, что нет, до самого конца Салли будет пытаться что-то исправить. С одной стороны, у нее есть основание быть уверенной в том, что она сможет добиться цели и продемонстрировать Солнце завершенным всем заинтересованным, с другой же стороны, не хотелось каждый раз падать в воспоминания, в реальности все время ожидая удара со стороны.       — Салли, милая Салли! Сияешь, как солнечный лучик! — голос Санрайза напротив нее менее звонкий, но все еще звучавший импульсивно-радостно как полагалось, повторяя ее настроение. От одного своего имени её передернуло, и по телу словно разлилось что-то вязкое и липкое, вызывающее трепетный восторг в груди.       — Ты тоже, Солнышко.       «Он заговорил».       Металлическая конструкция, которой они с Сэм подарили искусственный интеллект, заговорила и нашла ее имя.       Салли неловко отклонилась в сторону, выглядывая из-за груды коробок: в центре помещения, которое комнатой даже назвать сложно, — скорее просто стены, пол и потолок, ничего более, — резко ступал он, первое творение, и размахивал руками из стороны в сторону так, словно равновесие держать для него было впервые       — Смотри.       Она почувствовала, как на губах заиграла восторженная улыбка, разворачивая ладони под щелчок механизма, кожа на которых блестела от клея и приставучих блесток. Модернизированный при первом моменте, чтобы воссоздать полностью функционирующую лицевую пластину с убирающимися и выдвигающимися частями, похожими на солнечные лучи, из мягкого пластика, чтобы не забыть кого Санрайзу необходимо воплощать — для начального дизайна лучистый обод выглядел чересчур грубоватыми, несмотря на ровный, плавный овал человеческого лица, которое улыбалось ей вырисовывающейся улыбкой. Единственный свет, исходящий от мониторов, слабо отражался от длинных конечностей.       Волнение выплескивалось за края, воплощаясь в мелкой дрожи кончиков пальцев, истерически подрагивающем уголке губ, таком же истерическом биении сердца и продолжавшемся диалоге, медленно перерастало в настоящее сумасшествие. Эмоции, множеством тонких игл обжигающие кожу, раздражали испытывающую эти чувства.       От картины перед глазами девушка неловко заулыбалась, ощущая, как ненадолго заглушилось волнение и разливающаяся патокой злоба.       Сэм [16:35]: Опять копаешься где-то?       Вновь раздался звон, и лифт остановился, открывая путь наружу.