Анестетик по венам

Уром следующего дня Тамби проснулся привычно по будильнику, немного потянулся в кровати, открыл глаза и обнаружил, что вторая половина кровати пустует. Послышался тяжёлый вздох. Этого следовало ожидать. Работа отнимала сейчас почти всё время Нурлана, занимала все его мысли. И Тамби не спорил, не собирался соперничать или требовать обратить на себя внимание. Больше нет. Поэтому, не долго печалясь своему одиночеству, он поднялся с кровати, взял телефон с тумбочки и направился на кухню готовить себе завтрак. Мужчина стоял у плиты, переворачивая очередной румяный блинчик и наслаждался каждым мгновением спокойного, размеренного утра. Залитая чистыми, девственными лучами раннего солнца кухня казалась ему самым уютным местом на свете. Прозрачная ткань занавесок едва развивалась от лёгких дуновений прохладного воздуха из приоткрытого окна. А негромкое журчание сковороды заставляла мысли неторопливо сменять друг друга. И вот размышления плавно подвели Тамби к воспоминаниям о вчерашних съёмках: перед глазами сам по себе возник образ его нового знакомого Ильи Макарова. Уголки губ Масаева тронула лёгкая улыбка. Пожалуй, знакомство с ним было самым приятным, что произошло с Тамби за последние пару месяцев. Мужчина ставит тарелку с тонкими блинчиками на стол, наливает ароматный кофе и сев за стол, берёт телефон. Размышления его вились столь непринуждённо, что он не заметил, как ведомый любопытством, ввёл в поисковике «Илья Макаров». За завтраком кабардинец знакомится с доброй половиной миниатюр комика в шоу НЕ СПАТЬ. К десяти часам Масаев приезжает в офис Лены Куки, где буквально с порога друзья встречают его хорошими новостями. – Нам увеличили бюджет. – говорит Рустам, повернувшись на стуле к Тамби. – Это круто, – бодро отзывается Масаев и проходит к своему рабочему месту. – Можем теперь взяться за те проекты, которые давно хотели. – Мы отложили их в долгий ящик, а за это время я успел накопить кучу новых сценариев, – как всегда, не особо эмоционально, произносит Эмир. – Для того, чтобы круто их реализовать нужно больше людей. Хотелось бы разнообразия персонажей. – Может позовём Лёшу или Нурлана посниматься? – предлагает Рустам. – Как вариант. Но на постоянной основе никого из них взять не получится, – отвечает Кашоков. – В прошлый раз, чтобы снять скетч с Нурланом нам пришлось неделю ждать, пока у него график освободится. – Кого тогда ты хочешь? У нас в тусовке ограниченный лимит лиц. – говорит Рустам. – Я ж не говорил, что твоё предложение плохое. – Эмир не отводит глаз от монитора. Не особо вовлечённый в диалог Тамби всё же цепляет часть разговора и вдруг задумчиво произносит. – Может, Макаров? – он поднимает на друзей взгляд. Пару секунд в помещении возникло оценивающее молчание, которое первым нарушает Кашоков. – А что, неплохо. Он, кстати, теперь работает с нами в одном здании. На этаж ниже, кажется. – Эмир пальцами поправляет очки. – Рус, если не сложно, можешь за ним потом сходить? – спрашивает Масаев. – А сам? – А я только пришёл, у меня работы много. – Тамби демонстративно отворачивается к монитору. – Козёл какой, хоть подвигался б маленько. – говорит Рустам с наигранным возмущением, но потом добавляет, – Ладно, сгоняю. Комики продолжили заниматься своими делами в рабочей обстановке, изредка переговариваясь и что-то комментируя. Ближе к 12 часам, во время обеденного перерыва, Рустам спускается на второй этаж. Он идёт по коридору и, проходя мимо кулера, встречает Ивана Абрамова. Он учтиво с ним здоровается и не сбавляя шаг двигается в поисках нужного кабинета. Теперь Рептилоид понимает причину, по которой Тамби отказался идти за новеньким сам. Ведь стоит Абрамову увидеть, как Масаев тусуется у чужого кабинета, непременно доложит об этом Нурлану. В слух никто никогда бы не обвинил Ваню в сплетнях, но все прекрасно догадывались о его неприятном свойстве. Гости из цеха стендапа были редки в этих стенах, но всё же иногда можно было кого-то встретить. Многие из них держали связь с монтажёрами, когда снимали свои сольные выступления для YouTube. Минут через двадцать Рустам возвращается в родной кабинет в компании двухметрового блондина. Тамби и Эмир сразу же отвлекаются от работы, обращая всё внимание на гостя. – Здарова, мужики. – сказал Илья, следуя за Рустамом вглубь кабинета. – Привет, – здоровается Эмир, снимая очки и кладёт их на стол. – Рус, наверное, рассказал тебе зачем мы тебя звали? – Ну так, в общих чертах, – отвечает комик, – Хотите предложить съёмки в скетчах. – Да, но не просто пара съёмок. – Кашоков переглядывается с Тамби. – У тебя потрясающая актёрка, – произносит Масаев, глядя на парня. – Не против с нами немного поразгонять? У нас есть несколько сценариев и было бы круто обсудить их вместе. Поработаем, отснимем. – Да, не вопрос. – Макаров плюхается на красный диванчик у окна. Кашоков предоставил парням распечатанный вариант сюжета одного скетча, и комики с энтузиазмом взялись за его коллективное обсуждение. Почти с первых минут стало ясно, что Макар очень хорошо вписывается в формат юмора Лены Куки. И что парней, по сути, смешат одни и те же вещи. Все трое чувствовали, что Илья однозначно на своём месте. Он словно большая, новая, идеально работающая шестерёнка в давно отлаженном механизме их комедии. Работа настолько захватила комиков, что все четверо и не заметили, как время приблизилось к вечеру. Это был один из тех рабочих дней, которые проходят продуктивно и в удовольствие. Но, несмотря на это, кабардинцы не стали напрямую озвучивать своё предложение присоединиться Макару к ним официально, решив дать комику проявить себя и дать ему своеобразный испытательный срок. До первого отснятого материала. Незаметно пролетели две рабочих недели. После очередного дня в офисе Лена Кука наконец наметила съёмки отработанных скетчей на вечер понедельника. Тамби берёт с собой копию сценариев и едет домой. Квартира привычно встречает комика угнетающей тишиной и полумраком. Мужчина бросает ключи от машины на тумбочку и проходит в комнату. Он вспоминает, что у Нурлана на сегодня был запланирован корпоратив. Жаль только, он не сказал до скольки он будет проходить и есть ли смысл Тамби ждать его. Ведь время уже около полуночи. Этот вопрос отпадает сам собой, когда на телефон Тамби начинают поступать странные сообщения он Нурлана в общий чат. Мужчина чувствует, как неприятное чувство тревоги селится в груди. Беспокойство, может быть, совсем не обоснованное, но Тамби решает всё же подождать прихода Нурлана домой. Мужчина сидит в зале с листами сценария в руках, что-то лениво помечает в них ручкой и нервно поглядывает на часы. Масаев давно поймал себя на простой мысли - его дико раздражает этот монотонный тикающий звук в тишине. Стрелки показывают 2:15. Глаза предательски слипаются и бороться с сонливостью становится пыткой. Последние полчаса мужчина почти корит себя за глупое решение ждать. Но входная дверь отворяется, в прихожей тихонько шуршит одежда. Масаев откладывает бумаги и быстро срывается в коридор. Картина, что представилась его взору, заставила сорваться с губ короткий тяжёлый вздох. – А я думал ты уже давно спишь. – говорит Сабуров едва внятно, когда поднимает глаза и видит Тамби в коридоре. Взгляд кавказца мгновенно цепляется за угловатую бутылку дорогого коньяка, что стоит на тумбочке рядом с его ключами. Понимает, что сейчас нужно быть предельно осторожным в словах и действиях. Поэтому молча подходит к Нурлану и помогает повесить куртку на крючок. Сабуров опирается спиной о стену, пытается сосредоточить взгляд на мужчине напротив, что требует некоторых усилий. Когда плавающая картинка всё же поддаётся власти казаха, губы его трогает блаженная улыбка. – Жалко, что ты не хочешь вести корпораты. Иногда бывает охрененно весело, – стендапер берёт бутылку, касается губами горлышка и ему приходится запрокинуть голову, дабы последние капли янтарной жидкости попали в рот, – Но чаще всего это конечно сборище пьяных придурков… А вообще, раз ты не спишь, пошли со мной. Я добью свою начатую позавчера бутылку. Сабуров берёт парня за запястье и нетвёрдой, но уверенной походкой ведёт его с собой в сторону кухни. Тамби вырывает руку. Казах останавливается, оборачивается на своего партнёра. Масаев видит, как в его глазах непонимание потихоньку перетекает в недовольство. – Может не надо? – как можно деликатнее пытается отговорить от этой идеи кабардинец. – У тебя завтра выступление. – И? – О тебе же беспокоюсь. О твоём состоянии на утро. – А по-моему, ты указываешь, что и как мне делать. – Сабуров впивается взглядом в парня, словно хищник. – Не надумывай ерунды. – Тамби чувствует, как начинает терять терпение. В конце концов, ему хотелось уже поскорее лечь в кровать. – Нормальный парень подорвался бы выпить вдвоём. Но ты же вечно строишь из себя целку. Как меня это бесит. – нервно процедил Сабуров. – Да, лучше же опускаться на дно вместе. – тихо проговорил Масаев скорее себе, чем партнёру. Тот либо не расслышал слов, либо ему было совершенно плевать на его мнение. – Я, между прочим, ехал домой в хорошем настроении, но тебе обязательно надо было всё испортить. Знал бы, что так будет, не стал бы вообще с тобой связываться. Мне тут нахер не нужен унылый трезвенник. Тамби смотрит в глаза напротив и лицо его на секунду искажается, как от сильной боли. Словно по щелчку он перестаёт чувствовать что-то, кроме отвращения и глубокой обиды. Чувства эти начинают ощущаться отвратительным комом в горле. – Иди проспись. – презрительно бросает Тамби и разворачивается в направлении гостевой комнаты. Проходит пару шагов и слышит свист у правого уха, после которого раздаётся оглушающий звон разбитого вдребезги стекла. Масаев смотрит вперёд и видит только осколки тёмно-коричневого стекла у стены напротив. За спиной с силой захлопывается дверь кухни. Кабардинец стоит, ощущая, как тело медленно деревенеет, а холодный липкий страх от осознания запоздало накатывает волнами. В животе заныло. На секунду он закрывает глаза и шумно сглатывает, силясь взять контроль над эмоциями. Руки сами сжимаются в кулаки и не разжимают своей хватки, с силой впиваясь короткими ногтями в кожу, до тех пор, пока парень отсчитывает секунды и контролирует каждый свой вздох. Когда оцепенение начало потихоньку спадать, Масаев вновь открывает глаза, смотрит на блестящие в свете лампы осколки. Поднимает глаза чуть выше от разбитой бутылки и с досадой замечает поцарапанные на стене обои в месте удара. Мужчина берёт у входной двери маленький совок с веником и, стараясь ступать как можно осторожнее, берётся сметать разлетевшиеся осколки, продвигаясь от мельчайших до самых крупных. Доходит до стены, присаживается на пол на колени у крупных осколков, кладёт рядом совок и руками кладёт фрагменты бутылки в него. Поднимает очередной осколок и тот врезается острой гранью в мягкую подушечку пальца. Тамби роняет его, так и не успев донести до совка. Прижимает пораненный палец к губам, ощущая солоноватый привкус. Порез не глубокий, но весьма неприятный по ощущениям. Это маленькое происшествие прерывает ход прежних тревожных мыслей, сбивает их на пару секунд. Мужчина отстраняет палец и смотрит на кривоватую ранку. В этот момент к нему приходит неожиданное, диковатое предположение. Тамби поднимает с пола осколок. Аккуратно держа пальцами, с интересом разглядывает блики на неровных краях стекляшки. Секунды хватило, чтобы ведомый спонтанным желанием, он поднёс его к запястью и резко провёл острой гранью по коже. Неглубокий порез почти сразу налился маленькими алыми бусинками, постепенно собираясь в одну и скользя вниз по руке одинокой каплей. Тамби неспешно наблюдает, завороженный необычным зрелищем. Он помнит, как когда-то давно, совершенно случайно увидел у Рустама багровые незажившие полосы на предплечье. В то время Рустам только-только начинал нормально жить после серьёзной травмы, которая разделила жизнь Саидахмедова на до и после: путь к мечте заниматься уличными танцами был отрезан. На тот момент Тамби не понимал, что именно его друг находил в подобном. Почему по своей воле причинял себе вред. Теперь же он всё прекрасно осознал. С каждым последующим порезом тревога внутри угасает. Посторонние чувства затихают, отходят на второй план и остаётся лишь жгучая боль. Такая простая и понятная. В эти секунды отрешённости от внутренней боли за счёт внешней он вдруг нашёл мимолётное успокоение. Он проводит по руке ещё пару раз, впрочем, уже без особого энтузиазма и вскоре заканчивает уборку осколков. Пара капель попадает на пол, Масаев убирает и их. И только после этого он идёт в ванную, чтобы смыть с предплечья кровь, обработать порезы и наложить бинты, которые на утро он непременно снимет. Тамби засыпает в гостевой комнатке. От непрошенных мыслей частично отвлекает пульсирующая боль руки. Он ей глубоко благодарен.