Подвешенные ангелы

Лишь холод по коже. Дразнить меня не смей! Всё время, всё время Ты нервы треплешь мне, Не надо вопросов - Не стоит лезть тебе! Молчу я, мечтаю И всё скрываю: Острой ледышкой в сердце тебе! Тебя люблю я, Но ненавижу Объект моей любви. Всегда старалась Я быть хорошей, И так боюсь сойти с пути. Кошмар года будет длиться. Нужно смириться. Самый лучший выбор - просто закрыть глаза, Пусть не спится. Мне не скрыться. Я желала этого финала. Нас окрылила, соединила Фантазийная эта бессмыслица! Мозг заразила! Страшная сила! Стой, об этом не слышал ты, мой милый? Чувства сильнее - падать больнее. Ну не скучно ли было бы нам без драм? Нервы буравим, травим и давим, Сводит от боли нам черепа. Мост между нами трещину дал. Прежде, чем вниз упасть, объяви: "Переворот во имя любви!"” Я помню что-то очень важное. Что-то такое, что было безумно важно именно для меня. Может, это что-то связанное с тобой? Каждый раз когда задумываюсь, чувствую какое то приятное, непривычное тепло в сердце, словно теплая вода на руки после мороза. Хоть сейчас и зима, самая настоящая, пронизывающая до костей зима, когда я вспоминаю о тебе, о нас, становится так… по настоящему хорошо на душе. Ты напоминаешь о временах, когда мне еще не приходилось чувствовать на себе горькую правду жизни.  Мы с сестрой каждый день ранним утром непринужденно ходили на озеро отдыхать. Все помню как сегодня, даже несмотря на то что столько времени прошло… Март, на улице еще снег, слегка талый и сероватого цвета, без пятнадцати одиннадцать часов утра, мы сидим и болтаем о всяком,  забывая о всех заботах. Небесные просторы казались такими бесконечными и тем не менее, родными. Я искренне любила каждую минуту нахождения тут, дома. Любила каждую минуту проведенную рядом с тобой, моим небесным другом.  Жизнь, у тебя, говорят была сложная, хотя и очень скоротечная. Ты был таким невинным, маленьким, беспомощным… прямо как я. Мы были такими юными, такими беззаботными, словно апрельские, ярко желтые одуванчики. Кто то говорит, ты случайно утонул в реке, умер от голода, а иногда доходят и такие слухи, что тебя до смерти забила собственная мать. Я никогда не хотела ранить твою чистую, светлую душу, своими неуместными вопросами, о том как же ты все таки оказался на небесах. Ты был мне слишком дорог, в тебе было что-то человеческое, что-то несовершенное, что-то настоящее, чего не было в остальных ангелах. Я родилась и росла на небесах, а тебе навсегда 16. Ты был моим самым дорогим и самым любимым другом, хотя моим сестрам ты совсем не нравился. Ах, они столь глупы и неприкосновенны… толпа, слепо следующая правилам. Люди, которые полагаются лишь на Бога, всегда подвержены тревоге. Мы каждый день гуляли по большому, иногда даже казалось, что по бесконечному, полю одуванчиков. Нам вместе было слишком хорошо, а сестры никогда этого не понимали. Завидовали, наверное. Ветер в голове, бабочки в животе, сердце с пятках... С приходом первых чувств все резко меняет своё значение. Подчиняясь твоему отсутствию, я ломаю и терзаю себя и свое грешное тело, ради тебя я познаю для себя исскуство оставаться мертвой.  «Семечко — это ребёнок растения. Если оно сильно постарается, то сможет превратить пустыню в цветущий сад. Возможно, это маленькое семечко будет прилагать все усилия. А как ты думаешь, что может дать ему силы для этого? Ему нужно всего лишь, чтобы его полюбила одна-единственная песчинка в пустыне. Ему нужно лишь услышать, как красивы одуванчики.»  С ним, все меняло свои краски, будто на серую картину талантливого художника вдруг пролили пузырёк яркой, огненно-оранжевой краски. Я, кажется сама была тем самым художником, старательно пририсовывая новые и новые детали своей серой жизни, терпя победы и поражения, добавляя немного ярких красок, которых мне так не хватало. Умение довольствоваться малым, или наоборот, требование все большего и большего раскрашивают быт лучше любой краски. Оранжевый- цвет счастья, не всегда истинного, но все же, счастья, медленно растекался по картине, заполняя мое больное сердце новыми, столь незнакомыми, чувствами и ощущениями, затмевая рассудок и слепя глаза. Прошлая жизнь казалась тем серым скучным холстом.  Все это слишком не нравилось моей сестре, и она все время пыталась нам помешать. Я это прекрасно знала, по ее едким комментариям, косым взглядам и осуждающим вздохам, ни никогда ничего не говорила в ответ, у меня не было на это сил. Однажды мы пошли гулять вдвоем на наше любимое место. Я клянусь, вся любовь была лишь в твоем взгляде. Я даже никогда не думала, что я заслуживаю такой любви. Это было слишком больно осознавать. Иногда, ты конечно делал мне больно, но я всегда тебя прощала. Различные красочные цветы переплетают любовь и смерть воедино. Поле одуванчиков заставляло меня забыть обо всех заботах. Ах, это ведь было так давно, как жаль, что я не ценила это время в полной мере. Мы были одни в поле, а под нами чистое безоблачное небо, совсем никого вокруг. Цветы слегка покачивались от умеренного, но прохладного ветра, волосы так и норовили залезть в лицо, но меня все равно ничего кроме тебя не беспокоило.  -Сесили, дорогая, не могла бы ты нарвать мне немного цветов? - как ни в чем не бывало спросил Коля. -Ах, но ведь здесь повсюду цветы! Почему бы тебе не отойти и не нарвать себе самому?- немного опешив ответила я.  -Мне важны только те цветы, которая ты для меня сорвала. -улыбнувшись, он промямлил усталым голосом.  Я почти сразу же бросилась собирать цветы для Коли. Зачем, не понимаю, но если он меня попросил, значит зачем то ему нужно, ведь всему в этом мире должно быть объяснение. Собирая цветок за цветком, я не заметила, что я совсем заблудилась, и никого нет рядом.  Совсем никого. Прям как сейчас. Прям как тогда. Я сразу же бросилась тебя искать, звать тебя, но все было без толку. Крики оставались у меня на губах. Ты меня не слышал, и не слушал. Тебя больше нет здесь, со мной. Есть ли смысл в существовании, если мы не сможем быть вместе?  -А где же Коленька?- будто бы с издевкой ответила моя сестра. Я же ничего не стала ей отвечать. У меня совсем не было сил на не нужные никому ответы.  Желтые лепестки летели по воздуху, как никогда раньше, и даже воздух вокруг них был окрашен в желтый цвет... Как и две светлые души, борющиеся за выживание. Пожирающее чувство покинутости. Этот мир научил меня совсем никому не доверять. Я бросаю первая, чтобы не оказаться брошенной самой, личностные отношения, лишь увлекательная игра с проигравшими и победившими, и совсем простыми правилами. Я все таки одна, одна в этом темном, холодном злом мире. Это такие болезненные, но уже привычные для меня ощущения, терять все за один вечер. Вечное чувство покинутости и травма отвержения на всю жизнь.  А там, в реальном мире, в том, что происходит в настоящем, все совсем по другому. Там я действительно совсем одна. Там лишь боль и крики. Там нет ни солнца, ни сестер, ни одуванчиков, никого… ничего кроме вечной боли. В реальном мире тебя уже не существует, и мы никогда не встретились бы, но если ты все еще существуешь, я надеюсь, что все будет хорошо. В реальном мире об меня каждый день тушит сигареты мой любимый и бьет меня за малейшее непослушание.  В пути к счастью важна дисциплина. Все в этом мире достается через боль. Каждый вечер, сидя на ободранном холодном полу мерзко пьяная и полураздетая, я всегда вспоминала о тебе, сначала громко смеясь, а потом тихо плача. Если бы мы тогда не разлучились, все было бы так же?  «Ты боишься в кого я могу превратиться? Или ты боишься, что твоя ошибка даст о себе знать в будущем?» Я никогда не винила тебя за то, что ты ушел. Все что происходит, все к лучшему… наверное! Сколько мне надо выпить, чтобы заблокировать этот бесконечный поток мыслей. Я слишком отчетливо помню трезвость, слишком трезво помню свои попытки сопротивляется внутреннему, душевному разложению. Насилие не может быть красивым, это - уродство, это гниение тела и души. Мир всегда казался мне странным, черно-белым, словно шахматная доска. В этой сложной жизни все можно разделить на относительно понятные понятия, светлое и темное, плохое и хорошее. Ах, наверное, это не совсем правильно, но мне просто уж слишком нужно упрощенное объяснение.  За кулисами ночной жизни так тихо. То самое ощущение, когда в самый разгар шумной вечеринки отходишь от шумной музыки и разговоров и остаешься одна на один со своей внутренней пустотой. Я уже поняла, что тебе никогда не будет дано понять такую как я. Я лишь хочу спасти этих несчастных людей, но с каждым днем шрам, на месте которого были крылья, затягивается все сильнее. Будто бы небеса отказались от меня сами и никак не примут обратно. Мы делали вид, что это к лучшему. Может я и должна была оказаться здесь?    И ничего страшного, что я всего лишь маленькая глупая девочка-ангел, делающая нечто нехорошее, нечто большее, нечто душевно-больное. Нечто такое, что совсем не подобает делать светлой! С каждым днем на моей коже становиться все больше и больше багрово-красных, словно спелые сливы, синяков и ссадин. Такой образ жизни угнетает, но надежда на светлое будущее, на руку помощи, все еще имеется. Надежда умирает последней, как говорится. Если честно, это начинает надоедать. Мы с любимым целый день занимаемся всякой дичью, не буду рассуждать, насколько глупой, аморальной или бесчеловечной. Меня ужасно все раздражает, и я думаю о том чтобы уйти. Я боялась сказать ему. Он мирно сидел на диване и даже не представлял что я сейчас чувствую!  Мы слишком разные чтобы быть вместе. Это уже давно до меня дошло.  Я люблю его. Точнее, я заставляю себя думать, что люблю его, ведь у меня совсем нет другого выхода. Мне кажется, что именно сейчас что то изменилось. Произошло ведь кое-что по настоящему особенное, мне дошло письмо от моей сестры! Обычно она не пишет совсем, предпочитая отстранить свою царскую персону от моих ничтожных невзгод, вальяжно отмахиваясь, но сейчас, она видимо почувствовала, что нам всем тут нужна помощь, причем сейчас же. А пишет она вот что: «Милая Сесили! Не знаю, осталась ли ты жива и дойдет ли до тебя письмо, но если ты все же это читаешь, это судьба!  Я не видела тебя так давно и я очень надеюсь что у тебя все хорошо, и что ты справилась с этим сложным испытанием.  Если ты все же прочитаешь, знай, что я всегда жду тебя в своем скромном жилище! Как бы оно там ни было, все будет хорошо. Оно ведь не должно было закончится так. Оно вообще не должно было заканчиваться. С любовью, твоя сестра Ромашка.»  В конце письма, под текстом, был нарисован маленький, корявенький цветочек. Такая неаккуратная, но такая родная деталь. Бумага была слегка волнистая из-за проливного дождя. В любом случае, у меня не было времени думать об этом, ведь сестра позвала меня к себе! Кажется, я не видела ее целую вечность. Ах, сестра, я так долго томилась в ожидании этой встречи! Я обязательно увижу тебя! Я обязательно сбегу от этих мерзких людей! Я излечусь. Я буду стараться из-за всех сил.  Я начала быстро собирать вещи, комкая их в одну кучу в мой небольшой черный рюкзак. Эмоции лились как из меня как из ведра! Мне ведь больше никогда не придется видеть его отвратительную рожу!  -Я ухожу! - быстро и без сожалений сказала я. В ответ получая череду быстрых, не слишком сильных ударов, вдавливающих меня вниз. Это было слишком ожидаемо. Я уже совсем ничего не чувствовала, и надеюсь, что мне не придется возвращаться обратно.  У меня совсем никого нет в этом мире, но может у меня получится построить новую жизнь? Построить новую жизнь, без «любимого» человека? У нее же ведь получилось, не так ли? Может у меня получится вырваться из его рук, держащих меня настолько сильно, что это начинает меня душить. Может быть я найду того, кто полюбит меня совсем по настоящему?  На следующий день, рано утром, я немедля побежала на ближайший вокзал.  Небо неприятно плакало мокрым снегом, а дорога казалась непривычно долгой. Я ведь так сильно ожидала этого. Она бы не написала просто так. Ей всегда было будто бы все равно на меня и на все происходящее. Она перестала меня слушать, я перестала просить. Здесь ведь тоже не так уж плохо. Она никогда не сможет изменить прошлое. Она со всех сил пыталась влезть в шкуру, совсем ей не принадлежавшей. Она заслуживает лишь всеобщей жалости. Разрезать старую шкуру, в которую уже вросло твое тело, бывает действительно сложно. Я понимаю. Я все понимаю, сестра… но я пыталась тебя предупредить.  Ты забралась в лисью шубу. Такую красивую, зализанную снаружи. Ты, в глубине душе лишь хотела быть оправдана. Хотела быть принята злым опошленным обществом. Не важно, нравится ли тебе мех, рыжий цвет и идея служения материи, все здесь носят маски и чужие шкуры. А тебе, Господь так решил, достается лисья. А ты ведь согласишься. Любовь- значит соглашаться на все. Все на небесах любили Господа. А здесь, все двигаются рядами, в порядке правил и паттернов жизни. Все мы тут работаем как один большой организм. Как система. Мы не умеем сказать «нет», и высказать свое мнение. Ты никогда никого не любила. Кроме небес. Кроме своего небесного покровителя. Ты любила нашего «Господа», нашу иллюзию. Так сгинь же в осколках вазы, наполненной людской ложью! Покрой же свой хитрый хвост человеческой кровью!  «Срежь с себя остатки своего прошлого образа и переродись во что то абсолютно новое. Принеси человеческую жертву и вернись на небеса почитаемой. Тысячной жертвы будет вполне достаточно. Забудь про весь ужас, который происходил с тобой, забудь про боль и унижения. Забудь о прошлом, о любви. Облачись в новый облик с помощью людской крови. Докажи, что теперь ты сможешь дать отпор, докажи, что ты не бесхарактерная. Облачись в лисью шкуру. Исправь то, что никогда не должно было произойти, исправь того, кто никогда не должен был появится на свет. » Быть женщиной это ощущение, когда ты готовишь ему ужин со слезами на глазах, после того как ты случайно заметила след красной помады на его белой рубашке. Ты ведь перестала носить красную помаду почти двадцать лет назад.  Быть женщиной это- разрывать свое тело напополам, но ты все еще не их любимый родитель. Почему они не могут ценить твоих усилий?  Быть женщиной это никогда больше не обнимать своего любимого после обручения. Это так страшно, во что их превращает брачная жизнь, не так ли?  Быть женщиной — значит навсегда отказаться от своих мечтаний в тот момент, когда он представляет тебя как свою. Его мечты теперь и твои. Может быть, смерть ощущается так же, как твой отец носил тебя на руках, когда ты была маленькой. Жаль, что ты не знаешь, каково это. Ты также не знаешь, каково иметь любящего отца, не так ли? Как ты думаешь, вырастет ли трава на вашей могиле и станет ли она символом того, как одиноко вы были при жизни? У тебя дома так неуютно и безразлично, но спокойно и не холодно. Если у меня не получится вернуться на небо, может быть я смогу забыть обо всем и прожить обычную человеческую жизнь здесь? Мы с сестрой почти не разговаривали. Она тихо плачет, а у меня совсем нет сил. А завтра мой первый день в школе. Волнение приятной волной окутало все мои мысли.  В углу пыльной комнаты тихо тикали часы.  Потихоньку солнце заходило в темноту. Я лежала под теплым, набитым перьями одеялом, расшитым в мелкую черно-красную клеточку, и размышляла о завтрашнем дне. Сестра тихо плакала в соседней комнате, а я делала вид что не слышу. Главное, я больше не там. Не в той холодной обшарпанной квартире. А я все пыталась предугадать, как же на меня отреагирует людское общество. Мы похожи, но тем не менее наша мотивация абсолютно отличается. Я представляла как в первый раз вступлю в светлый коридор школы, как меня наконец примет общество… как я выйду из этого ада. Когда я вспоминала о нем, сердце начинало быстро биться и болеть. Он ведь совсем не заслуживает моего беспокойства! А она пусть плачет. Самая неисследованная часть взрослой жизни - это тайная печаль. Печаль по бывшим возлюбленным, печаль по умершей дружбе, печаль по родителям, которых ты никогда не поймешь, печаль по человеку, которым, как ты думал, ты вырастешь. Печаль по городам, в которых тебе так и не удалось пожить. Печаль по тем частям себя, которые не выжили. Она печалиться из-за самой себя. Из-за осколков нашего дома. Мне тоже совсем не безразлично! Мы такие похожие но слишком разные, но есть одна вещь, которая нас объединяет: мы обе ненавидим этот мир и других людей. Мы видим в них утопающих себя. Мы теперь тоже тонем. Мы, каждая по своему, разрушали свою жизнь, с добрыми намерениями, наверное.  Я все думала, вдруг там я найду что-нибудь, что сможет мне с этим справиться? Вдруг все действительно станет лучше?  Пока я, обнимая подушку и смотря в окно, тревожно размышляла, солнце потихоньку взошло, утренние птицы начали петь, а мне так и не удалось поспать ни минуты… ну что же, я полностью готова к новому испытанию!