Солдат и Инфанта

Вода из мраморной поилки для птиц была необычайно холодной, но жар от моей же собственной кожи не проходил - снова стало плохо. По лбу и между рогами катился ледяной пот, дрожащие колени стучали друг об друга быстрее, чем мои собственные зубы в пересохшем рту, голова раскалывалась и кружилась, спазмы тошноты наслаивались один на другой, а пустой желудок лишь усугублял собственные мучения. - Приходи в себя, соберись, дерьма кусок, - приговаривал я сам себе, горстями зачерпывая воду из поилки, поочерёдно то выпивая её, то обливая собственное лицо, шею и щёки. - Ишь ты, быстро отмучаться захотел. Неизвестно, что помогло сильнее - прохладная вода, ругань или пощёчины, но в итоге я стал чувствовать себя немного лучше, чем ощущал себя на встрече со Столасом. Видение картины прошлого было настолько реальным, что я сумел ощутить на языке привкус жжёного пепла, пороха, ржавчины и тухлой воды - нити собственного рассудка громко хрустели и рвались одна за другой. "Этого не существует. Это всё ненастоящее, это всего лишь понарошку. Нет никакой войны, никогда её не было, меня там никогда не было, я не помню названий участков, не помню имён и позывных, я не участвую в войне, я это всё почти забыл... Давай, продолжай это твердить как мантру, потому что именно так можно успокоиться. Тебе хватало храбрости поднимать в атаку за собой перепуганных новобранцев, но недостаёт мужества взглянуть в глаза своим проблемам. Нет, это не проблемы - это проклятье. Проблемы можно решить, проклятье можно лишь нести на своём горбу. Продолжай отгораживаться, Лурам, всё равно у тебя нет иного выхода". Чтобы переубедить самого себя, вытеснить и подавить эти столь неприятные чувства, я сосредоточился на окружении - закрыть глаза, зафиксировать разум на запахах и назвать про себя первые пять вещей, которые я сумею ощутить - Ад был всегда богат на запахи. Мне повезло - первый же донёсшийся до моих ноздрей аромат свежей выпечки и доброго вина был знаком в хорошем смысле этого слова. Я даже рассмеялся неожиданно для себя же самого, поразившись тому, насколько тесен мир, и что далеко не все призраки прошлого одинаково враждебны. - Ну что, Лурам, наперегонки? Кто придёт последним - тот и платит по счёту! - Шед, ты собираешься бежать или перепугать всех по пути? У тебя ширинка расстёгнута! - Да быть такого... эй, а ну стой! Ну, Лурам, подлюка, я тебе рога-то пообломаю! - Попробуй сначала догнать! Выпечка вдвое вкуснее, если за неё уплатит другой! Всё сошлось как нельзя лучше - в двух кварталах от поместья Сидиус находится моё прошлое место работы, в часе езды - "Аменаж", а в центре этого треугольника - ресторанчик-пекарня, в которой я и Шедди частенько коротали досуг или что-то праздновали, а радушная хозяйка-грешница с большим удовольствием нас подкармливала остатками от непроданной за день выпечки, даже не заикаясь об оплате. И если она не изменяет своим привычкам, то я приду как раз вовремя и смогу сделать что-нибудь хорошее как для хозяйки пекарни, так и для своей новой госпожи. - Бьянка, здравствуй, - старый колокольчик над дверью неизменно весело оповестил о зашедшем на порог клиенте. Снова пригодились остаточные знания и чтение книг. - Buongiorno! - Ciao, mio buon signore! - дородная, пухленькая грешница с оливковой кожей бодро просеменила за стойку у кассы и приветливо улыбнулась. - Лурам, всё такое же очарование и воспитанность! Здравствуй, мой хороший, здравствуй! Ой, как же ты похудел и осунулся! Как дела у Думузида? - Я больше у него не работаю, - с неохотой ответил я, почесав когтем ямку на своём подбородке. - Зашёл вот по старой памяти за вашим фирменным. - Знаю-знаю, - улыбнулась Бьянка, подхватывая бумажный кулёк и хищно щёлкая щипцами. - Сам ко мне заходил, пожаловаться на жизнь - мол, ему нет покоя от расспросов! Где Лурам, да где же он, а то новый бармен не справляется! Ты ведь пришёл за канолли, так? Или желаешь джелато? Спумони? Бискотти? Есть пицелла, только-только из печки! - Верно, это будут канолли - возьму всех и понемножку, на полсотни. И самому попробовать, и хорошего друга угостить. - Что-нибудь ещё? - спросила грешница, взвешивая наполненный выпечкой пакет. - Бутылочку славного винца? Есть мерло, совиньон, шардоне? О, специально для особых гостей - соаве! Тебе, Лурам, отдам за полцены! Я не стал торговаться, а потому вернулся в поместье уже без четверти двенадцать с пакетом выпечки в одной руке и бутылкой игристого белого в другой, и в таком виде зашёл на кухню за обедом для себя и Стеллы. - О, его королевское величество изволило снизойти до простых бесов, - иронично заметила Домино, вытаскивая из духовки запечёного в фольге лосося, украшенного оливками и дольками лимона. - Нижайше прошу прощения, но мы уже всё без вас сожрали. Заглитта, давай-ка, сгоняй за тележкой. - Голодному ходить легче, - мне нашлось что ответить кухарке. - Как раз собрался идти на обед к леди Стелле и очень надеюсь, что не в качестве основного блюда. - Не высоко ли замостился? - усмехнулась Домино, украшая рыбу зеленью и пролив каким-то белым густым соусом. - Ещё вчера барменом был, а теперь с королевского стола ешь. - Ты будешь обедать с её высочеством? - Заглитта вытаращила глаза, едва не сбив меня с ног сервировочным столиком. - В самом деле? С одного стола? Только двое? - Меня попросили составить компанию, не вижу в этом ничего такого, - я посчитал забавным закинуть в открытый рот бесовки трубочку канолли с фисташками. - Извините, что пропустил завтрак, были неотложные дела. - Видать, много ему чести с нами с одного стола есть, - съязвила Домино, обращаясь к Заглитте, пытавшейся прожевать стряпанную трубочку. - Меньше, чем на королеву, не согласится! Пропустив насмешку мимо ушей, я вернулся к себе на рабочее место, сварил кофе на пять порций сразу, открыл только что купленное вино, добавил бокалы и тонкие вилочки, чтобы не пачкать руки от промасленного теста канолли. На всякий случай добавил на поднос несколько свежих зелёных яблок, которые нравились мне самому - хороши и сами по себе, и как десерт, и как украшение для рыбных блюд. Не удержавшись от соблазна, я приоткрыл фольгу и принюхался - от вкусного, острого и пряного запаха сильно свело желудок. Закрыв лосося обратно, я прикинул, что изначальный план "Прийти-сервировать-уйти" совершенно не годится, и мне придётся разделить трапезу вместе с принцессой, и, поручив свою судьбу на волю случая, направился в кабинет. - Обед, - распахнув двери, я сначала осмотрелся по сторонам, убедился, что никого больше здесь нет, и лишь потом добавил. - Леди Стелла. - Отлично, Лурам, - принцесса отложила работу в сторону, позволила мне подойти поближе и разложить приборы на столе. - Что у нас сегодня? Пахнет рыбой, кофе и чем-то ещё. Уже могу сказать, что кофе варил ты. - Вы наблюдательны, миледи, - я показал Стелле этикетку на бутылке соаве, и, получив одобрительный кивок, наполнил оба бокала. - Запечённый лосось, кофе и кое-что особенное на десерт. - Кое-что особенное? - принцесса улыбнулась и пригубила вина, кивнув с наслаждением. - Звучит интересно - как и то, что Бартоломью снова на тебя нажаловался. Всё-таки, ты - исключительный бес, Лурам, даже если Барт без конца на тебя ворчит и удивляется, что сам на свою же беду допустил тебя в наше поместье. - Благодарю за комплимент, миледи, - я едва не сорвался, чтобы рассказать о тёмных секретах дворецкого, но вовремя смог сообразить, что Стелла просто дразнится и старается поддержать беседу дружелюбием. Может быть, именно этого качества нам и не хватало последние годы жизни. Сев напротив Стеллы, я почувствовал себя весьма неудобно. Не могу сказать, что я был совершенно невоспитанной свиньёй, которая чавкает, ест голыми руками и запивает обед прямо из горла бутылки, но обедать вместе с дворянкой мне довелось впервые и не хотелось опозорить ни себя, ни её. Я выпрямил спину как на военном осмотре, прижал локти к рёбрам, осторожно отрезал от лосося крошечный кусочек, тщательно пронзил его зубцами, чтобы тот уж точно не свалился обратно в тарелку, неспешно прожевал рыбу вместе с мелкими косточками. Проглотив, я вытолкнул языком особо крупные кости на опустевшую вилку, чтобы уж точно не сплёвывать их на тарелку или - тем более - вытаскивать их пальцами изо рта. - Тьма Милосердная, - Стелла весело засмеялась, орудуя ножом и вилкой в разы быстрее, чем я. - Лурам, ты же не на званом ужине, в самом деле! Ешь спокойно, а не как будто тебя на кол посадили. - Извините, миледи, - я расслабился от похвалы. - Не хочу краснеть сам, ни чтобы краснели вы - мои манеры оставляют желать лучшего. - Глупости, ты ешь более чем культурно, только знаний недостаёт, - живо откликнулась принцесса, с самым грациозным видом потягивая белое вино. - Поверь моему опыту, Лурам - как ты и говорил, многие дворяне ходят в дорогих одеждах, но с дурными манерами. Едят руками, сплёвывают кости прямо на стол, чавкают как свиньи, мажутся соусом до самых ушей и не стесняются рыгать до дрожи стёкол. - Видимо, мне до высшего общества никогда не дорасти, миледи, - колко подметил я. - Оно и к лучшему. Стелла лишь кивнула, словно в моей неуместной грубости был какой-то большой смысл, и развернула пакет с канолли. - Это..., - я едва не подавился от произошедших перемен на лице принцессы. Перья около глаз сморщились как пожухлые листья, клюв искривился как рот готового заплакать младенца, на стол и в пакет упало несколько тяжёлых, огромных слёз. - Это же... - Стелла! - я подскочил с места, бросился к принцессе. Та лишь отстранила меня жестом, но без злобы и агрессии - я снова не слушаюсь, взял под тонкую, но сильную руку, вручил последний имеющийся носовой платок, отодвинул вино на угол и едва ли не впихнул кружку эспрессо в дрожащие пальцы. - Вы не любите итальянскую выпечку? Извините, просто хотел сделать для вас что-нибудь хорошее. - Эти канолли, ты их сам выпекал? - Стелла стыдливым жестом вытерла слёзы и громко шмыгнула. - Умеешь готовить? Я и не знала. - Такие блюда - нет, - признался я, наливая кофе и себе. - Сбегал до знакомой пекарни, решил взять немного стряпни в память о хороших временах. - У меня это тоже были хорошие времена, - вздохнула принцесса, взяв на пробу одну штуку с фиолетовым кремом. - Вкусно, хоть и не такие вкусные, как готовила мама. - Мой очередной необдуманный поступок, - я тоже вздохнул. Остаётся лишь прикидывать, сколько боли я опять причиняю своими необдуманными импульсивными желаниями. - Всем известно, куда приводят благие намерения. Извините меня, ради Тьмы, леди Стелла, я правда не хотел сделать вам больно. - На самом деле, это мило и приятно с твоей стороны, Лурам, - глаза принцессы прояснились. - Канолли и вправду очень-очень вкусные и вино очень удачно подобрано, как раз для рыбы и сладостей. Надеюсь, что ты не сильно потратился? - Это уже моя забота, леди Стелла, - я постарался улыбнуться в ответ. - Вы хотели, чтобы я стал вашим другом - я над этим и работаю. Считайте, что по-дружески сводил вас в кафе и угостил чем-нибудь вкусным. - В таком случае, могу ли я сделать что-нибудь хорошее для тебя? - Стелла задумчиво пощёлкала себя по кончику клюва. - Как ты смотришь на то, чтобы жениться на одной из наших служанок? "Она до последнего верила в тебя, а ты её предал! Ты! Бросил! Их! Умирать!" - Вот уж не знал, что вы настолько ненавидите вашу прислугу, раз желаете им такой незавидной участи. Из меня едва ли получится хороший супруг и отец, леди Стелла. - Почему? - удивилась принцесса. - Ты чуткий, внимательный, умеешь слушать, не лентяй и на труса не похож. Я замялся с ответом - сильно захотелось выпить, едва начатая бутылка газированного вина влекла меня к своим внутренностям как опытная шлюха, суля забвение и избавление от проблем хотя бы на какое-то время. А ещё лучше, если влить в шипящее, как змеи вино немного той опиумной настойки, всего пять-шесть капель. Мне показалось, или в глазах Стеллы действительно мелькнуло сочувствие и что-то похожее на искренний интерес? Тогда всё ещё хуже, чем я думал. - Образ жизни и работа, - ложь снова полилась из моего рта, как из рога изобилия. - Ухожу на смену с закатом, возвращаюсь на рассвете, днём стараюсь отсыпаться. Я не богат, не смогу обеспечить нормальную жизнь, да и что-то передать ребёнку я тоже не сумею, так что я просто не могу себе позволить жениться. - Просто немного странно, что в твои годы ты всё ещё бегаешь холостым, - прямо сказала Стелла. - Но на ловеласа ты не похож. Почему бы тебе не найти состоятельную женщину? - Потому что... - я застрял на полуслове, но незваный суфлёр продолжил за меня. - Потому что, хороший вы мой, вы совершенно не умеете врать, - в дверном проёме стоял Скриип, нагруженный сразу двумя громко звенящими саквояжами. - И почему вы так поспешно меня покинули в прошлый раз? Вы хотели от меня спрятаться, любезнейший? - Здравствуй, Скриип, - Стелла увидела мою растерянность и поспешила на помощь. - Снова осмотр? Но я уже проходила его сегодня утром! - Вы - да, но я здесь по душу нашего драгоценного Лурама, - доктор зажмурился и улыбнулся. - Вы возражаете? - Возражаю, - хрипло ответил я, судорожно соображая, как смогу выкрутиться и не попасться к доктору во все его шесть лап. - Очень жаль, но буду вынужден отклонить ваше возражение, - Скриип хихикнул. - И даже не думайте сослаться на какие-нибудь срочные дела или предложить мне сначала выпить перед работой. Я тихо выругался про себя - ненависть и желчь вскипали во мне с новой силой. - Понимаю, вы не хотите смущать леди Стеллу, - невозмутимо продолжал доктор. - Пройдите за ширму, это ненадолго. - Я никуда не пойду! - я начал наступать на грешника, сам того не осознавая. - Вот когда сдохну - и можете обследовать меня вдоль и поперёк! - Лурам, - тон доктора был ровен, но я отчётливо слышал звенящий в нём страх. - Я всего лишь хочу вас осмотреть и задать несколько вопросов, зачем так сердиться? - Я не желаю быть обследованным и не желаю отвечать на ваши вопросы, - в мой голос заползли столь незнакомые издевательские интонации, которых у меня никогда раньше не было. Как будто что-то или кто-то защищал меня от любых посягательств на личные тёмные страницы прошлого. - Что вы тогда будете делать? Принесёте инструменты, которыми делают ай-ай-ай и будете вытягивать из меня ответы клещами и крючьями? Или вы уже их с собой захватили? Почему, небо вас разорви, вам есть какое-то дело до того, что происходит внутри меня, и как ровно у меня бьётся пульс?! - Лурам... - Хотите покопаться в моей голове? Вскроете мне череп и будете вонзать в мозг спицы? Загоните в мозг острую длинную иглу через глаз? Будете угощать коктейлями из транквилизаторов?! Или всё сразу?! За глазами снова запульсировала резь мигрени, пальцы сложились в кулаки, хвост хищно щёлкал из стороны в сторону, голова сама собой опустилась вниз, выставляя вперёд рога и прикрывая кадык подбородком, острые зубы лязгнули, как капкан. Но Скриип уже не источал страха, снова став по-рабочему спокойным. Пальцы закололо от сильного желания вцепиться в эту чешуйчатую шею и вывернуть голову из плеч одним резким движением - если доктор это и почувствовал, то не подал вида, лишь медленно моргнув. Ещё немного, и мозг сам настроится на уже готовую волну - я не хочу думать, хочу действовать одними инстинктами, но именно это и сыграло со мной злую шутку. Край зрения уловил катящийся по полу круглый зеленый предмет - армейская выучка взяла верх над разумом. - Стелла, назад! - предупреждающий крик-завывание, больше похожий на тревожную сирену, вырвался из моего горла через широко распахнутый рот, когда я уже падал всем телом на пол, вминая в свой живот этот тёмно-зелёный сосуд смерти, весом в шестьсот грамм осколков и взрывчатки. - Назад, граната! Назад! Внутри меня забурлил сегодняшний обед, рыба и вино угрожали мне вылезти наружу - я даже успел посмеяться над тем, что тошнота сейчас меня беспокоит больше, чем взрыв прижатой моим телом гранаты, которая оставит от меня лишь воронку в полу, а Скриипу подкинет ещё полгода или год усиленной работы с психикой принцессы. "Ну же, ведь сейчас должен быть взрыв! Прямо сейчас! Да что же? Чего ты ждёшь? Ну, давай уже!" - Лурам, Лурам! - принцесса Стелла как будто выросла слева от меня, на её лице явно читался ужас. - Это всего лишь яблоко! Случайно уронила! Что с тобой?! - Яблоко? - переспросил я, тут же ощутив на животе влагу. Ощупал пальцами, осмотрел - нет, что-то прозрачное и липкое, точно не моя кровь. Опустив глаза, я увидел, как рука доктора в чёрном сюртуке поднимает с пола раздавленный зеленый плод; глаза Скриипа смотрели на меня виновато, мои же пристыженно опустились вниз. - Ну же, Лурам, встаньте, - мягко, но настойчиво попросил доктор. Я подчинился, ноги и руки страшно тряслись как у последнего пропойцы ранним похмельным утром. - Давайте-ка я вас всё-таки осмотрю. Вот, сюда, пройдёмте за ширму, я дам вам воды. Во рту пересохло, да? Я опорожнил предложенный стакан одним глотком, даже сразу не заметив, что воду мне принесла Стелла. - Лурам, с чего ты решил, что это была граната? - голос принцессы всё ещё дрожал от волнения. - Маленькое, круглое, зелёное, катится по полу, - мои слова звучали отрывисто и мутно, как у зажёванной кассеты. - Определённо граната. - Но ты бросился на неё. Почему? - Потому что так надо было сделать, миледи. - Лурам, - Скриип нас перебил, расстегнул на мне сорочку и прислонил к моей груди старомодную медную трубку. - Я не хочу промывать вам мозги, как это говорят простые обыватели, но после случившегося я не могу просто так вас оставить. И дело не только в этой "гранате" - в первую очередь, я слежу за здоровьем леди Стеллы и потому просто обязан вас опросить... A propos, сколько вы весите? Помните? - Что-то около сорока килограмм или чуть меньше, - измерительный метр в руках доктора остановился на отметке в 186 чуть выше моей линии волос. - Для беса у вас высокий рост и хорошее телосложение, но недобор веса минимум в двадцать килограмм - в чём у вас только душа держится? - доктор пощёлкал когтем по длинному шраму под рёбрами и повернул меня спиной, цокая языком. - J'ai vu de telles marques chez les forçats en fuite et les soldats abattus à mort. - Кое-чего несвежего внутри много, - неудачно сострил я. Последняя фраза вообще не поддалась моему переводу, кроме пары слов про солдат и смерть. - О чём вы хотели меня спросить? - Во-первых, не нужно строить из себя Jacques Bonhomme , - голос Скриипа стал мрачен под стать погоде, солнце на улице ушло за тучу. - Разговаривать вы со мной не горите желанием, а потому я хочу вам предложить альтернативу. - Какую же? - поинтересовался я, так и не поняв, что значили эти французские словечки. - Скажите, вы азартны? - Знаю несколько игр, в том числе и салонных, вроде бриджа. Играть умею вполне сносно, но не особо любитель, - я деликатно умолчал о шулерских приёмах, которым меня научили кочевники. - А к чему вопрос? Снова предложите сыграть партию во что-нибудь, поставив на кон мои секреты? А что же будете ставить вы? - Ва-банк, - Скриип покорно кивнул. - Предлагаю решить нашу проблему прямо здесь и прямо сейчас. Когда вы пришли устраиваться в поместье, то утверждали, что умеете по клиенту определять его вкусы и предпочтения? - Что-то такое припоминаю. - Не вы один способны на такое, - доктор снова кивнул. - У меня скопились кое-какие рассуждения, немного посмотрел на ваше рабочее дело и карьеру, в особенности - неожиданное изменение рода вашей деятельности? - Не понимаю о чём вы, доктор, - шрам на моей щеке снова затрепетал. - Я - самый обычный бес, самый простой бармен, которых тысяча тысяч на весь Ад. Доктор покачал головой. - Если бы. Стелла утверждает, что вы исключительный бес, я тоже разделяю эту мысль. - Её высочество чрезмерно ко мне добра и милосердна. Я не хочу, чтобы она пожалела о своём великодушии по отношению ко мне... - Как уже успел пожалеть принц Столас? - "воротник" Скриипа заходил ходуном. - Верно. Доктор с улыбкой отодвинулся назад, дёрнул носом в мою сторону. Увидев, что Стелла садится рядом со Скриипом, я поспешно отвернулся, чтобы не показывать своё обнажённое тело, наскоро застегнул сорочку и оправил медальон под воротник. - В вас нет жалости, но есть искренность, сочувствие, сострадание и самое главное - сопереживание, потому что вы когда-то пережили похожие травмы, что и у самой леди Стеллы, - Скриип постучал когтем по подлокотнику кресла. - Вот вам моя ставка, Лурам - я перескажу почти полную историю вашей жизни, чтобы вы не думали, что я голословен и бросаюсь выдумками. Если ошибусь хотя бы единожды - оставляю вас в покое, как вам того и хочется. Но если всё сказанное мной будет истиной - вы со мной поделитесь своими проблемами. - Зачем вам это нужно? - спросил я. Неподвижность доктора и странный взгляд принцессы не сулили ничего хорошего. - Я знаю, что вы слышали эти слова множество раз, но вы, Лурам - неплохой бес. Я уверен, что вы могли бы достичь очень многого. У вас хорошо развита эмпатия, вы умеете и хотите помогать кому-то в трудном положении, вы остаётесь хладнокровным и рассудительным, пока остальные мечутся в панике. Вам верят, вас любят... но у вас внутри много жалости к самому себе и душевной боли. Если продолжите держать эти две вещи в себе, то вы либо упьётесь до смерти, либо сведёте счёты с жизнью - я не желаю вам такого бессмысленного финала. - Я уже говорил, что не планирую себя убивать. Вы невнимательны, доктор. - Неужели? - хмыкнул Скриип. - А то, что вы бросились телом на гранату, пускай существующую только в вашем воображении? Это разве не равносильно самоубийству? - Это не одно и то же, - я ответил с нажимом. - И, если это действительно важно, я правда извиняюсь, что накричал на вас и хотел броситься с кулаками. Не знаю, что на меня нашло. - Извинения приняты, мне приятно, что вы умеете признавать ошибки, - доктор миролюбиво поднял руки. - Ну так что, я начинаю? - Хорошо, расскажите обо мне, с самого раннего детства, - и прежде, чем грешник открыл рот, я резко указал ладонью на Стеллу. - Но нет, я хочу услышать мнение её высочества. Ведь терапия направлена на её психическое здоровье, не так ли? Какая будет польза, если вы всё будете делать за неё? - Вообще-то, эта терапия предназначена для вас обоих, - проворчал Скриип, явно недовольный изменением планов, но Стелла жестом попросила доктора замолчать. Василиск ещё какое-то время посмотрел мне в глаза, о чём-то вздохнул, закурил окурок от сигары, которую я заносил ему за вчерашним ужином, и лишь затем кивнул принцессе. - Хорошо, передаю право голоса вам, Стелла - я лишь дополню, если вы что-то упустите. - Vous parlez français? - неожиданно спросила Стелла, явно попытавшись застать меня врасплох. - Je ne connais que quelques mots, madame, - я ответил заранее заученной фразой. - В детстве мне нравилось, как звучит французский, но на английском здесь разговаривают куда чаще, так что пришлось сделать ставку на него - уже заранее думал о работе в городе. - Я точно знаю, что ты родом из круга Гнева, но ты не похож на простого фермера или скотовода, - Стелла защёлкала пальцами, подбирая слова. - В тебе нет плебейской прямоты, напора, нахрапа, наглости, лишь небольшая щепотка дерзости. Твои родители, или хотя бы один из них, скорее всего, учитель или доктор. - Вы угадали, моя мама преподаёт в сельской школе, девять классов, - я согласился. - Общий инфернальный, математика, английский, немецкий, французский, основы геометрии и адская география. - И всё она - одна? - принцесса удивилась или немного восхитилась. Я кивнул с нескрываемой гордостью. - Могу только позавидовать её старательности и любви к своему труду, ведь помимо основной работы, на её плечах лежит и дом, и хозяйство, и воспитание детей? Я снова качнул головой. - Сразу заметно, что твоя мама старалась вложить в тебя всё, что знала сама - у тебя очень хороший и богатый язык, нет слов-паразитов, повторений, просторечий. Наверняка в детстве очень много читал. Да и вообще, был очень прилежным и воспитанным, но не белоручкой - вижу на руках трудовые мозоли на ладонях и пальцах. Может быть, именно поэтому тебя и потянуло работать в бары, ведь там водятся плохие женщины и сомнительные компании? - Вот здесь вы ошибаетесь, миледи, - возразил я. - Я пошёл работать барменом, потому что я просто люблю возиться с алкоголем и настойками - мой отец сам занимается выгонкой вин, пива и крепких напитков. А на моём первом рабочем месте - баре-варьете "Капризный Сфинкс" не было ни распутных барышень, ни мутных клиентов. Только самая уважаемая публика, а если клиентки и вели себя вызывающе, то лишь ради внимания - всё-таки, певицы и артистки даже после смерти. - В любом случае, тебе там было интереснее, чем дома, и тебе хотелось проявить самостоятельность, показать, что ты уже не маленький бесёнок, а взрослый мужчина и будущий глава семьи, - Стелла снова задумалась. - Ты точно не убегал из дома, в семье было спокойно, без ругани и скандалов. Родители тебя очень любили и до сих пор любят. "И очень зря" - добавил колкий внутренний голос. - Никогда не кричали и не били, а находили нужные слова для воспитания и объяснения, почему так или иначе делать не стоит. Хоть ты и не был единственным ребёнком в семье, но по сравнению с другими семьями, вас было немного - предположу, что старшая сестра и младший брат. - Наоборот, - подкуривая сигариллу, я заметил, что руки снова начали вздрагивать, попасть пальцем по кремешку получилось не с первого раза. - Старший брат и младшая сестра. - Я уже сказала, что ты не похож на гуляку и повесу? - Говорили, миледи, - я насторожился, в этом замечании крылось что-то нехорошее. - Верно, - согласилась Стелла. - Тебе, Лурам, присуща серьезность, собранность, умение планировать - в целом, надёжен и предсказуем, так что для меня всё ещё загадка, почему ты до сих пор не женат. Веришь в родственные души, знаки судьбы и иные романтичные вещи? Не подумай, я не смеюсь над тобой! - Одному спокойнее, - я постарался ответить твёрдо, но вышло более чем неуверенно и фальшиво. - И проще. - Снова обманываете? - в разговор вмешался доктор, покачав в воздухе каким-то листом искрящейся позолоченной бумаги, прошитой по краю тёмно-красной вязью, которая складывалась в моё имя. - А как же ваши горячие слова о счастье семьи и замужества, которыми вы со всем своим сердцем убеждали юную Октавию в момент душевных колебаний? Вы можете обмануть Столаса "ложью во спасение", но я вам не верю. - Шпионите за мной? Хорошие же у вас медицинские методы, - я фыркнул, краем глаза разглядывая этот причудливый документ. - Если не ошибаюсь, этот свиток умеет записывать чужую речь? - Ну, вообще-то да, - Скриип заметно смутился. - Я использую эти листы исключительно в медицинских целях, чтобы отслеживать рассуждения пациента в быту, а не под надзором, и лишь потом по результатам строю психологический портрет и назначаю терапию. - Не боитесь хранить такие опасные игрушки? А если они попадут в чужие руки какого-нибудь не слишком порядочного мерзавца? Ваше лечение может оказаться компроматом - рукописи не горят, не так ли? - Эти - горят, - доктор стушевался ещё больше, наверняка припоминая исчезновение пустых бланков, и я уже догадываюсь, кто приложил руку к этому делу. Картина преступления налицо, способ решения - примерно обозначен, и обещание, которое я дал Заглитте, будет обязательно выполнено, даже если это будет последним, что я сделаю в своей жизни. - Ещё одно предположение, - голос Стеллы прозвучал неожиданно неуверенно. - Лурам, ты был на войне? - Лурам, поджарь их! - мои друзья попали под плотный огонь и не могут поднять головы. - Умрииииииитееееееее! - мой яростный крик сливается в одно целое с ревущим воем жидкой огнесмеси, вырвавшейся из сопла огнемёта. Длинный сине-жёлтый язык влетает прямиком в бойницу бункера, а навстречу мне выбегают объятые пламенем бесформенные фигуры вражеских солдат-херувимов. - Не стрелять, пусть заживо горят, ублюдки! - приказал кто-то из старшин. - Мама, мама! Мамочка! - Господи, убейте меня, я прошу вас! Убейте меня! Последний херувим даже не кричал, а лишь открывал рот как выловленная рыба. Огнесмесь расплавила его мундир вместе с кожей, прилепив к бетонной стене бункера как муху к липкой ленте - я отчётливо видел, как он пытается повернуть голову, но лишь сдирал с себя прикипевшую кожу, обнажая почерневшие от огня кости челюстей и зубов. Я выполнил его безмолвную последнюю просьбу - большой палец правой руки сам взвёл курок "Нагана", приставленного к голове умирающего. - Невыполнение приказа старшего по званию! - в голосе капрала звучит садистское наслаждение. - Сотня палочных ударов! Для начала! - И что с того, что я там был? Да, я был на войне, но не воевал. Вместо винтовки вручили половник, так что вместо пернатых я убивал своих же товарищей горелой пшёнкой и тухлым мясом, - я нервно засмеялся, но Стелла была непоколебима. - Выправка, манеры, командный голос - это всё можно подделать, будучи хорошим актёром. Но то, что ты закрыл своим телом гранату... - Это и телохранители умеют делать, - я перебил принцессу. - Или круглые идиоты. - Телохранителей к этому готовят всю жизнь, обрабатывают психологически, в некоторых случаях хирургическими методами или магией отключают реакции на страх и боль, - Стелла недовольно щёлкнула клювом от моей бестактности. - Но даже такие методы не всегда действенны, часто страх перед смертью оказывается сильнее, чем чувство долга и поставленная задача - но не в твоём случае. Я ни за что не поверю, что обычный кашевар способен осмысленно пожертвовать собой, чтобы спасти других. - Вам это не нравится? - холодно спросил я. - Я очень ценю, что ты хотел меня спасти, Лурам, пускай опасности и не было как таковой, - Стелла говорила медленно, тщательно находя нужные выражения. - Почти все, кого я давно знаю, предпочли бы видеть меня мёртвой, чем живой. - Друзей лучше видеть в добром здравии, но если что - можете на меня рассчитывать, я не совсем безобиден. - Я заметила, - принцесса приятно улыбнулась и тут же снова стала серьёзной. - Но почему ты умолчал о том, что имеешь боевой опыт? - При всём уважении, я не хочу об этом разговаривать, леди Стелла. - Я снова вас перебью, - Скриип достал очередной документ. - Лурам, вы хоть и оскорбили меня подозрениями в том, что я превращаю своих пациентов в покорных болванов при помощи фармацевтики и лоботомии... - Я ещё раз извиняюсь, - проворчал я. - ... но я хочу вас подтолкнуть к решению проблемы. Я верю в то, что любую психологическую проблему можно излечить, если пациент сам этого захочет, самостоятельно подведёт итоги и будет честным с самим собой. Как я и говорил, вы вправе врать всем вокруг, но обманывать самого себя - бесполезно. - О чём вы, доктор? - в горле снова стало сухо. - Ваш трудовой путь, Лурам, - василиск пролистал несколько страниц. - В двенадцать лет вы были приняты на работу в бар "Капризный Сфинкс", три месяца стажировки в качестве помощника, а потом уже стали полноценным барменом, проработали ещё пять лет...после чего вы исчезаете из этого заведения почти на целый год, и как раз в тот момент, когда началась новая война за Лимб. Тридцать вторая по счёту, если мне не изменяет память? Головная боль беспощадно пронзала мой мозг раскалённым шилом, доставая до глазниц и гортани - даже не хватило сил, чтобы кивнуть последнему риторическому вопросу. - Вы точно воевали, Лурам - сомневаюсь, что целый год вы били баклуши и сидели дома без работы. Вы снова появляетесь за стойкой вашего старого заведения, но попутно подаёте запросы в разные инстанции - вас начинают интересовать должности, которые тесно связаны с военной деятельностью и исключительной опасностью. Сыщики, телохранители, филеры, даже умудрились выйти на тайную полицию Люцифера - и везде вы терпите неудачу, но не потому что не подходите по требованиям, нет-нет! Вас не устраивает сложившийся там установленный порядок вещей - вместо честной и безукоризненной службы вы сталкиваетесь с повальным пьянством и промискуитетом, коррумпированностью снизу доверху, выслуживанием перед высшими чинами и заботой о собственной шкуре вместо выполнения своих обязанностей. Кто-то моими же руками вложил мне в дрожащие губы новую сигариллу и помог подкурить. Мигрень искажала зрение, не позволяла сосредоточиться, всё плыло, двоилось и плясало - а перед глазами маячила газетная вырезка статьи. - На улицах появляется банда некоего Винни Акулы, но чаще всего в сводках фигурировала кличка одного из его ближайших подручных - Скелета. Беспощадный, бесстрашный, действующий как опытный военный вместе со своей немногочисленной бригадой - чудом уцелевшие очевидцы рассказывали, как бандиты умело пользовались укрытиями, передвигались, прикрывали друг друга и вытаскивали из-под огня. Но во время рейда на один из складов, где хранилась крупная партия наркотиков, вся бригада погибла, а сам Скелет таинственно исчез - поговаривали, что имело место предательство и разногласия внутри банды. - Харя, ублюдок, ты нас подставил! Как только я выберусь отсюда, я вырву твоё поганое сердце! За сколько ты нас предал, сын шлюхи?! - Ты не выберешься, Скелет! Здесь весь цвет клана Валентино! И скажу честно - я бы тебя отдал задаром! Из-за тебя меня сделали шестёркой! Из-за тебя я стал получать меньше, чем прежде! - Там бригадира огнём прижали! Тулип, Ракхай, все остальные, слушайте мою команду! Надо вытаскивать Скелета! Мы своих не бросаем! - Нет, парни! Нет! Вы попадёте под перекрёстный огонь! Не делайте глупостей! Бросайте меня! Это приказ! Спасайтесь сами! Вас убьют! - Цепью во фланг противника, на прорыв! За мной! В атаку! Вперёд! - Парни! Стоять! Нет! - Вы больше не участвуете в войне, но она продолжает участвовать внутри вас самого. Вы так и не смогли оттуда вернуться, Лурам. Мне доводилось врачевать страшные увечья - картечь, рваные раны от сабель, штыков и палашей, но ужаснее всего были лишённые жизни глаза, больше похожие на разбитые зеркала. Тогда это называли "солдатским сердцем", а врачи-кретины считали эту серьёзную болезнь обычной трусостью и малодушием - но только не я. - Если вы знаете обо мне так много, - я едва разлепил пересохшие губы. - То я тогда тем более не понимаю, зачем вы хотите мне помочь? - Меня поражает то, что вы сумели пронести в себе сквозь войну светлые качества, и что до сих пор у вас есть чёткое разделение на "правильно" и "неправильно". Я даже не могу представить, через что вы прошли в войну, и какие лишения выносили. Если вы считаете, что брать чужое без спроса - это плохо, то даже умирая от голода, вы не станете переступать через собственные принципы. А если и станете, то не ради себя, а лишь ради кого-то, - Скриип тяжело выдохнул. - Я уверен, что на войну вы пошли добровольцем, хотели быть героем. Но ради чего? Или вместо кого? Я невозмутимо и несколько тоскливо докурил сигариллу, как будто бы она была последней волей перед расстрелом, или я исполнял чью-то заранее оговоренную волю. Головная боль неожиданно прошла, словно любезно давая мне право выступить - или добровольно положить голову на плаху. Повернув голову, я столкнулся взглядом со Стеллой, которая наверняка строила очередные предположения о том, что мне довелось пережить и какие картины моего прошлого снова встают у меня перед глазами. Я лишь надеюсь, что миледи никогда не пройдёт столько же извилистых дорог, не получит и не отразит столько же ударов ножа и не увидит столько же смертей дорогих и близких - и уж тем более, не заглянет в глаза своему собственному безносому Жнецу. И хуже всего то, что Стелла не жалеет меня как её супруг и не рассыпается в ненужных сантиментах - пускай она пережила лишь малую часть невзгод в том возрасте, когда все ужасы можно списать на страшные сны, пускай сейчас она смотрит на вещи, сидя в тепле, а не перемешивая копытами жидкую траншейную хлябь, но горечь утрат, скорби и понимание душевной боли мы вполне могли разделить на двоих. Пусть она увидит, как хорошо я умею предавать и разочаровывать. - Вы сильно ошибаетесь насчёт геройства, - мои губы исказила улыбка, наполненная бесконечным отчаяньем. - Это не был доблестный поступок, но скорее деяние, достойное вечного заточения на самом нижнем кругу Преисподней рядом с Иудой, Брутом и Кассием. - Лурам, о чём ты? - Стелла разглядывала меня так, словно на моём месте сидел кто-то другой, моя худшая версия. Чёрная и страшная, которая приходила ко мне пьяными ночами, садилась на кровать и мучила до тех пор, пока не настанет рассвет - и так последние семь лет моей никчёмной жизни. Каждую ночь, когда я не накачиваюсь алкоголем и обезболивающими до полной отключки от реальности. - Я убежал на войну. - Почему, Лурам? - я так и не понял, кто задал этот вопрос. Скриип, Стелла, я или кто-то посторонний, кто всегда шагал за мной след в след, всегда сидел у меня за плечами и говорил из меня. - Скажи же, пожалуйста. Мне правда важно это знать. Я снова ощущаю этот сладковатый, затхлый запах разложения и свернувшейся крови, снова вижу свои испачканные кровью руки и кисти, снова и раз за разом переживаю вес кандалов, которые я сам на себя нацепил своим гнуснейшим поступком, которому нет прощения и оправдания. - Потому что восемь лет назад я предал свою невесту.