Бойся желаний своих! (Не дай Мерлин исполнятся!)

      — Слезь с меня, слоняра! — пытаясь скинуть с себя сонную тушку Национального Достояния МагБритании, чуть не надорвалась нафиг. — Слазь, кому говорю!!!       — Мо-ор-р. Заткнись, а? Дай поспать…       — Проснись и пой, малыш. Нам скоро на сцену.       — Ох, сам знаешь, на каком месте я их всех вертел…       — О, чувствуется богатый словарный запас Ладушки… Нельзя тебе со старой гвардией столько общаться — вы друг у друга всё самое дурное перенимаете…       — Ну и похер. Что там нового, кстати?       — Откуда ж я знаю? Сама только глаза продрала.       Выдрав наконец-то свою тушку из-под наглого и голого (и когда только раздеться успел, зараза?) агрессора, наощупь поплюхала приводить себя в живое состояние.       — Подвинься! — бля, даже в дУше от него покоя нет! — Опоздаем же!       Кое-как разлепив глаза, смотрю на эту зловредную морду. Хорош, зараза! За те тридцать с небольшим лет, что мы знакомы, гадкий утёнок стал шикарным чёрным лебедем. Широченные плечи, длиннющие ноги, кубики и другие положенные хорошо прокаченному телу геометрические фигуры. Водопад волос почти до колен. Лицо — мой отдельный фетиш. Скуластое, хищное. Изумрудные глазищи без зрачков. Охуенен до мурашек.       Улыбаюсь и чмокаю его куда-то в район груди — выше просто не дотягиваюсь: эта каланча вымахала под два метра ростом, против моих метр шестьдесят (слон и моська, блин).       — Гламур накинуть не забудь, а то дедушку раньше времени Кондратий Степаныч приберёт.       — Уж не забуду! — язвит ещё, зараза. — У меня на него ещё ого-го какие планы! — и хищная улыбка мне в ответ.       Если б кто увидел сейчас такого Золотого Мальчика — без раздумий бы в срочном порядке передал всю власть Волдеморту (ибо не так уж он и страшен-то, оказывается). И Бэллочку бы главой Аврората поставили.       — Пойдем, Солнце, собираться. Иначе мы нафиг вообще никуда сегодня не пойдем! — знаю, что голос выдает меня с головой. Ну что ж поделать, если он «мой личный сорт героина»… Мне мало его всегда. Позже будем исправлять сие досадное упущение. Отвесив себе мысленного пендаля и облапав попутно всё, что торчит, поскакала наводить марафет. Хогвартс вчера лихорадило, значит, будем доводить дело до судорог.       Кожаные штаны, такой же топ (в прошлой жизни я его называла просто насисечник), берцы с выкидными лезвиями (лучше перебдеть, чем невовремя коньки откинуть), мантия из шкуры василиска (на плащ из Матрицы больше смахивает — лично, кстати, дизайнерила). Умереть и не встать! Хотя если какой идиот и встанет — Герой его махом упокоит. А мне выпендриваться вроде как по статусу положено, я ж целая Княжна!       — Поскакали, что ли? — обернувшись на голос, удрученно вздохнула.       — Ри, мон шэр. Ви в этАм туЯлете прямо Вах! Такие душераздирающие чувства вызываешь…       — Это какие же? — за столько лет он прям с пугающей точностью стал косплеить Снейпа.       — Обнять, блять, и плакать!..       — Ля… Надеюсь, с натуральным видом к тебе такие мысли не закрадываются? — шипит ну прям натуральная кобра. Очковая. Или очкастая? Шиш разберëшь. Хотя и так, и так не так. Василиск, скорее.       — Не, Солнце. В натуральном виде у меня на тебя только один рефлекс срабатывает!       Левая бровь Героя решила спрятаться в волосах.       — Валить и трахать! — озвучиваю ответ на невысказанный вопрос.       Дикий гогот перепугал, наверное, половину обитателей подземелий этой богадельни. Картинно утерев слезы пододеяльником, герой постарался вернуться к привычному образу забитого мальчика. Получалось, честно сказать, не очень. Осанка, поворот головы, а главное взгляд никак не хотели становиться прежними.       — Да… Хреново как-то получается. Может тебе снова набухаться для достоверности? Не… Сопьешься так нахер! Тогда, может, курсы актёрского мастерства пройти? Всё хлеб будет — сможешь потом в кино играть…       — Ага. В ужастиках с расчленёнкой. Главного злодея.       — А что? Тоже неплохо. Тем более именно плохие мальчики в фильмах обычно самые красивые! Ладно, поржали и будет. Пошли аудиторию прощупывать. Мы-то и сами, конечно, справимся, но жопу лучше держать прикрытой.       Наш конструктивный диалог резко прервал громкий стук в дверь.       — Мор, глянь, кто там такой бессмертный, а я пока железо по карманам рассую.       За дверью предсказуемо помимо Малфоя-младшего наблюдалась по меньшей мере половина факультета. А ещё мне кто-то говорил, что слизеринцам чуждо любопытство. Дважды «ха»!       — О, Дракусик!!! Утра доброго, пупсик!!!       Вылетаю из двери и с разбега вешаюсь Малфоëнышу на шею. О, ещё ножками в воздухе поболтать не забыть! Романтично же!       Только вот Дракончик как-то не очень адекватно оценил такой всплеск любви к нему, прекрасному. Мордочка стала цвета флага Гриффиндора, глазки собрались в кучку, а взгляд намертво застрял где-то в районе моей груди…       Ах, да! Насисечник! Нихрена не скрывает, только элегантно подчеркивает. Впечатлительной молодёжи, похоже, этого вполне хватило. Ну и консервативны же маги в Британии, вот прям фу-у-у!.. А если б я им голая дверь открыла?       Не, надо пожалеть декана — он же задолбается столько успокоительного для озабоченных подростков варить. Да и лапки у меня не казённые — замучаюсь всем желающим пиздюлей раздавать.       — Ты что-то хотел?       На пятом вдохе Малфой наконец-то обрёл потерянную речь.       — Мы… Я…Кххх… Я пришёл сопроводить вас на завтрак, Леди Морана!       Да, аристократа с рождения сразу видно. Нежданный приступ глубокого офигевания был купирован в кратчайшие сроки. И вот передо мной снова хладнокровный хорёк, с красными ушками, правда, но это только добавляет пикантности.       Аккуратно беру его под галантно предложенную руку.       — Благодарю, Наследник Малфой! Очень любезно с вашей стороны проводить меня до обеденного зала. Быть может, вы захотите после завтрака устроить мне небольшую экскурсию по замку?       — С огромным удовольствием, княжна. Это большая честь для меня!       Ох уж мне этот этикет! Но всего должно быть в меру. Расшаркиваться со всеми чистокровными у меня просто терпения не хватит. Значит, будем ломать систему.       Поворачиваюсь к ещё открытой двери и ору что есть дури:       — Солнце!!! Натягивай трусы и пошли завтракать уже! Я жрать хочу!!!       О, эти прекрасные охреневшие глаза дорогих сокурсников! Большие, идеально круглые (даже у Паркинсон). А вот и мой герой выползает из комнаты с видом вселенской печали на лице. Не забыть бы спросить, чего у него за пять минут случиться могло. Прибил, что ли, опять кого-то ненароком?       Подхватываю Героя другой рукой, прижимая к себе обоих покрепче. И на второй крейсерской чешу в Большой Зал. Сзади доносится топот и фырканье. Факультет, стараясь не отстать от своего лидера, набирает приличную скорость. Кто-то уже хрипит, не выдерживая темпа, кто-то не вписывается в поворот. На лестнице кого-то уронили и, судя по воплям, оттоптали ему что-то крайне важное и нужное. У входа в столовку забег с препятствиями плавно переходит в чинное дефиле. Поэтому слизеринцы появляются в Зале все вместе, но самыми последними. Правда, видок у всех такой, словно в гостиной факультета ученики всю ночь предавались возлиянию вкупе с групповой оргией. Зато реакция за учительском столом порадовала — Дамблдор снова подавился (к сожалению, снова не насмерть), Снейп побледнел даже через гламур и зачем-то вцепился в вилку (судя по горящим глазам, кому и куда он хотел её воткнуть, пояснять не надо), Малфой (тот, который старший) крайне неаристократично выпучил глаза и уронил челюсть (сильно, видимо, его видок сына впечатлил, особенно отпечаток алой помады на щеке — у Поттера, кстати, такой же, только с другой стороны). Одна лишь МакГонагалл поражала своим хладнокровием и убойным запахом валериЯнки.       Не слишком изящно мы все дружно плюхнулись за стол.       — Приятного аппетита! — а что?! Я воспитанная девочка! Могу даже молитву перед едой прочесть.       Завтрак продолжился вполне себе чинно. Но любимая часть тела чует развлечение.       — Ри, — шëпотом, не поворачивая головы. — Твой рыжий дружок дошёл до точки взлёта. Сам или помочь?       — Сам, — шипит он мне в ответ, продолжая спокойно размазывать по тарелке ненавистную всем овсянку.       — Пять минут.       — Три. И ни секундой больше.       — Разбили.       Минута тридцать секунд. Больше эта рыжая оглобля выдержать не смогла.       — Предатель! Пожирательская подстилка! Герой недоделанный!       С такими криками папуасов он ринулся с кулаками к слизеринскому столу.       — Ты предал всех нас! Променял на эту богатенькую блядь…       …Херакс…       Рыжего снесло под соседний стол.       А Поттер, лениво стряхнув кровь с рукава, снял шипованный кастет и спокойно положил его в карман мантии. Подойдя к другу — ясен пень, уже бывшему — и за шкирку вытащив того из-под стола, посмотрел в залитую кровью рожу и спокойно так сказал:       — Никогда больше не смей меня оскорблять. Пожалеешь.       Оттолкнув Уизли в руки братцев-близнецов, спокойно вернулся за стол и громким шëпотом, так, чтобы слышал только свой факультет, мечтательно изрек:       — Бля-а-ать… Как же давно я хотел ему так въебать!