Семья героев

— Вот пижама, она абсолютно чистая, сегодня только гладил, сейчас ещё принесу щётку, — с воодушевлением сказал Адриан, отдавая Маринетт футболку и штаны. — Ты так рад, что я остаюсь у вас на ночь? — улыбнулась она, смотря на него. Адриан буквально светился от счастья с тех пор, как она согласилась переночевать. — Конечно, — быстро кивнул он. — Это будет моя первая ночёвка. Ты же знаешь, в детстве мне не разрешали подобное. Поэтому для меня это немного волнительно. Маринетт слегка скривила губы от очередного напоминания, что Габриэль был отвратительным отцом, но затем она улыбнулась, не желая расстраивать Адриана. Сегодня был их вечер, в котором не было места для упоминания об этом отвратительном человеке. — Спасибо ещё раз, Котёнок, — встав на носочки, она поцеловала его в щеку. — И если ты не против, я бы хотела пойти в ванную позже тебя. — Ты уверена? — чуть нахмурился он, наклонив голову набок. Он выглядел так мило, что Маринетт не могла не улыбнуться ему в очередной раз за сегодня. — Да, мне просто так комфортнее, когда я знаю, что никого не задерживаю, а то я временами могу долго быть там, задумавшись о чем-нибудь. — Если тебе так удобнее, то хорошо. Но знай, что в этом доме никто не будет считать, что ты кого-то задерживаешь, хорошо? — погладив большим пальцем её щёку, улыбнулся Адриан. — Хорошо, — кивнула Маринетт, прижимаясь к его теплой нежной руке. Рядом с ним она чувствовала себя по-настоящему дома.

***

Маринетт уставилась на свои ноги, которые сейчас были полностью скрыты штанами Адриана. Она действительно не видела даже свои стопы из-за длины пижамы. Она не была уверена, что сможет дойти до спальни, не запутавшись и не упав в этих огромных для неё штанах. Нужно было срочно что-нибудь придумать. Она взглянула на себя в зеркало и поняла, что футболка в принципе доходит ей до середины бедра. А всё благодаря тому, что Адриан был выше минимум сантиметров на двадцать, если не больше. Поэтому по сути штаны были не особо нужны, ведь в квартире было тепло. Тем более она собиралась спать рядом с Адрианом, который точно не даст ей замёрзнуть. Но не торопилась ли она, собираясь спать с ним в одной футболке? Нет, не торопилась. Потому что они были уже взрослыми, и они видели друг друга практически полностью обнаженными. Так что это не будет чем-то неожиданным и неприемлемым. По крайней мере, она надеялась на это. Поэтому Маринетт вышла из ванной в одной футболке.

***

Маринетт аккуратно открыла дверь и, зайдя в комнату, удивлённо приподняла брови. Адриан лежал в кровати и читал книгу в очках. Он выглядел, как… — О, ты уже вернулась, — повернувшись набок, улыбнулся Адриан. Затем его взгляд слегка опустился и его улыбка превратилась в довольную ухмылку, когда он заметил, что она стояла в одной футболке. И всё же его щёки немного покраснели. — Штаны слишком большие, маленький Жучок? — Ну не все же должны быть такими огромными, как ты, Котёнок, — в ответ сказала Маринетт, чуть приподняв подбородок. В это же время она аккуратно складывала свою дневную одежду на стул, а штаны она положила обратно в шкаф. Адриан, похоже подумав, что он задел её, отложил книгу и сел на кровати. — Иди ко мне, — ласково сказал он, раскрыв объятия. Маринетт хмыкнула, он выглядел таким милым в очках. Она подошла к постели и села, крепко обнимая Адриана. Затем она потянула его вниз, и они вместе упали на мягкий матрас. Они вместе рассмеялись, и затем Маринетт ещё раз взглянула на Адриана. Когда она только узнала, что он носит очки, она опасалась, что если она увидит его в них, то это напомнит ей о Габриэле. Но нет, её опасения были абсолютно напрасными. Адриан был намного красивее. Маринетт в очередной раз поблагодарила Эмили за то, что у неё были сильные гены, благодаря которым появился Адриан. Девушка иногда всё ещё не понимала, как Габриэль и Адриан могли быть родными отцом и сыном, но сейчас это было неважно, абсолютно неважно. — Тебе очень идут очки. Ты в них похож на очень умного и очень привлекательного профессора, — улыбнулась Маринетт. Её пальцы аккуратно коснулись оправы, а затем спустились к щеке Адриана, мягко лаская его кожу. — Ты правда так думаешь? — смущённо спросил он. — Я думал, ты скажешь, что я похож на… Ты знаешь кого. — Ты нисколько не похож на него, и я никогда не буду говорить, что ты похож на него, — уверенно ответила она, пока её рука медленно спускалась к его шее. Её большой палец нашёл вену, благодаря которой можно было с лёгкостью понять, что сердце Адриана быстро стучало, скорее всего, от смущения. Маринетт вспомнила, как несколько раз ей приходилось душить своих жертв или сворачивать им шеи. То, как хрустели их кости, то, как кровь текла из открытой раны, то, как они жалобно кричали перед своей кончиной. Она резко покачала головой. Это совсем не те мысли, которые должны были быть у неё в голове, пока она лежит рядом с любимым человеком. Как бы в оправдание за эти плохие мысли, Маринетт приподнялась на локтях и оставила лёгкий поцелуй на шее Адриана, рядом с той самой венкой, которой недавно касалась. Адриан удивлённо вздохнул, его рука, лежавшая на её спине, слегка сжала ткань футболки, и Маринетт вновь улыбнулась тому, что он был настолько чувствительным и отзывчивым к тактильным проявлениям любви. Что ж... Сегодня можно было немного посмущать его, тем более они были в его спальной, была ночь, и Эмма уже наверняка спала. Идеальная возможность. Её правая рука медленно спустилась к низу его футболки, пока она продолжила оставлять лёгкие поцелуи на его шее, словно дразня. Дыхание Адриана стало тяжёлым, когда её рука пробралась под футболку и коснулась его живота. Она аккуратно провела рукой по его теплой коже и улыбнулась, не прекращая целовать его шею. Маринетт ощущала его напряжённые мышцы, да, может, это были и не кубики, о которых мечтали многие девушки, но Маринетт так нравилось даже больше. Потому что это делало Адриана ещё более уникальным. Его кожа была мягкой, и Маринетт так нравилось касаться её. Её пальцы немного поднялись вверх, огладили его нижние ребра, а затем потихоньку начали спускаться всё ниже и ниже. — Маринетт, — тихо вздохнул Адриан, взяв её за плечо, когда её ладонь касалась края штанов. Подняв взгляд, она поняла, что он сильно покраснел, и ей от этого стало совестно. Вдруг он не хотел этого? Может ему вообще неприятны её касания после того, как он узнал всю правду? Она ведь даже не спросила его. — Прости, я, наверное, зашла слишком далеко, — отдернув свою руку, тихо сказала Маринетт. Она опустила голову, отодвигаясь. Она чувствовала, как её щеки горят от смущения. — Ты скорее всего думаешь, что я какая-то озабоченная. Что на неё вообще нашло? Почему она сначала не могла спросить разрешения? — Что? Нет, нет, нет. Всё хорошо, моя Леди. Я не считаю тебя озабоченной. Просто я не думаю, что если ты продолжишь, я смогу воздержаться от продолжения, – сказал Адриан. Его руки аккуратно гладили её плечи и волосы в попытке успокоить. — Прости меня, пожалуйста, — пробормотала Маринетт, когда Адриан притянул её обратно в объятия. — Даже не думай извиняться, Маринетт. Всё хорошо, ты ни в чём не виновата. Я хочу этого не меньше тебя, честно. Просто Эмма иногда заходит ко мне в комнату, если ей приснится кошмар. И я не думаю, что ей в шесть — ого, уже в семь лет — стоит объяснять, как появляются братья и сёстры. Мы и так один раз уже почти попались, — он неловко рассмеялся, а затем ласково поцеловал её в макушку. — Но я обещаю, что однажды мы устроим самое романтичное и свидание, и возможно Нино согласится посидеть с Эммой, и тогда… — Ты хочешь ещё детей? — отстранившись от его груди, спросила Маринетт. Адриан, которого оборвали на половине фразы, теперь удивлённо смотрел на девушку. — Я… Я немного не понимаю, о чём ты. — Ты хочешь ещё детей, кроме Эммы? — повторила Маринетт, её щеки покраснели ещё сильнее. — Я… Не знаю. Я никогда не думал об этом, — признался Адриан, всё ещё не понимая, к чему она его спрашивает. — Просто… Я не думаю, что у нас когда-нибудь получится завести совместного ребёнка. Потому что, — она тяжело вздохнула и отвела взгляд, — я не думаю, что когда-либо буду готова к этому морально и… Есть вероятность, что у нас даже физиологически не получится зачать ребёнка из-за того, что я Хранительница, и это влияет на меня и мой организм. Я хочу, чтобы ты знал это и не чувствовал себя потом обманутым. И мне очень жаль, если я не оправдала твоих ожиданий. Почему-то в уголках глаз собрались слезы, даже несмотря на то, что она очень старалась не плакать. Её эмоции зашкаливали слишком сильно. И она не привыкла к этому. Не привыкла, что кто-то может увидеть её слезы, что кто-то может быть рядом, когда она сломлена, что кто-то может так открыто выслушивать обо всех её душевных переживаниях. — Маринетт, всё хорошо, не стоит из-за этого расстраиваться. Мне достаточно и тебя с Эммой. Ты никогда не должна чувствовать себя виноватой по этому поводу. Ребёнок это очень большой труд, особенно для женщин. Я даже представить не могу, насколько это тяжело – целых девять месяцев вынашивать ребенка внутри себя и принимать все изменения, через которые проходит организм ради него. И это нормально, если ты не готова или не хочешь. Ты не должна извиняться за это, — его тёплые пальцы выводили круги на её спине, и Маринетт не могла поверить, что это всё происходило с ней. Она так не привыкла к заботе, что это всё было ново для неё. Но Адриан так искренне любил её, и его поддержка помогала ей быть более уверенной в себе. — Спасибо тебе, — прошептала Маринетт, вытирая слезы. Адриан улыбнулся и ещё раз поцеловал её в лоб. — Я всегда буду рядом, чтобы поддержать тебя, моя Леди. Она улыбнулась ему в ответ, а затем прикрыла рот ладонью, зевая. — Кому-то пора спать, сонный Жучок, — перебирая её волосы, сказал Адриан. Его голос стал тише и ниже, его тембр был таким уютным и успокаивающим, что он лишь сильнее клонил в сон. — Не дразни меня, — сонно пробормотала Маринетт. На самом деле она хотела поговорить ещё о многих вещах, но её глаза уже действительно слипались от усталости. Адриан повернулся и выключил лампу, стоящую на прикроватной тумбе. Последний свет погас, и Маринетт ещё раз тихо зевнула. Она даже не понимала, насколько сильно она вымоталась за сегодняшний день. — Спокойной ночи, моя Леди, — прошептал Адриан. Маринетт почувствовала, как он укрыл их обоих одеялом, а затем ласково поцеловал её в макушку. — Спокойной ночи, Котёнок, — ответила Маринетт, чувствуя себя невероятно спокойно. Она лежала на боку, уткнувшись лбом в плечо Адриана, пока он обнимал её за талию. От него пахло чем-то свежим, вроде мяты или лимонов, ещё слегка корицей, как гель для душа у них в ванной, а ещё чем-то таким домашним, что Маринетт не хватало слов, чтобы описать это. Его тепло и аромат всё сильнее и сильнее убаюкивали её. И вскоре Маринетт не могла противиться сну.

***

Было темно, звёзд почти не было на небе, густые облака закрыли собой даже Луну. Ледибаг перепрыгивала с крыши на крышу в поисках очередных контрабандистов. Они должны были быть где-то рядом, она знала это, ведь недавно перехватила их сообщение. И ей нужно было устранить их для блага города. Никто не должен был страдать от наркотиков. Ведь контрабандисты продавали их не только тем, кто сам шёл на смертельный выбор, но и тем, кто убивал детей. Ведь многие преступники давали такие "конфеты", после которых доверчивые ребята быстро умирали от передоза. И это было отвратительно. С этим нужно было покончить. Хоть Маринетт очень хотела поймать контрабандистов как можно скорее, но у судьбы были другие планы. — Помогите! — раздался душераздирающий женский крик в тишине ночи. Как героиня, Маринетт не могла пройти мимо и поспешила на зов. В тёмном тесном переулке было двое — молодая девушка и мужчина, у которого были явно плохие, очень плохие намерения, судя по тому, как он зажал бедняжку в угол. Девушка дрожала и видно хотела в очередной раз позвать на помощь, но злоумышленник зажал ей рот ладонью. — Отойди от неё, ублюдок, — грубо сказала Ледибаг, приземляясь позади мужчины. Тот сразу убрал руку со рта девушки, но не отошёл от неё. — Ледибаг, спасибо, что ты пришла! — узнав её, радостно сказала незнакомка. Её тело уже не дрожало так сильно, как полминутой ранее, несмотря на то, что преступник всё ещё стоял прямо перед ней. Потенциальный насильник развернулся, и Ледибаг сразу узнала его – это был тот самый работник парка развлечений, который был у стенда с дротиками. Маринетт недовольно нахмурилась и сжала губы. Он ведь сразу не понравился ей, и интуиция не подвела её. — Ничего удивительного, что мужчина, не уважающий женщин, способен позволить себе причинять им боль, — с раздражением практически выплюнула она, хватая преступника за ворот и давая незнакомке ускользнуть. — А так это ты сегодня нагрубила мне, — хмыкнул мужчина, так легко раскрыв её личность. Это было странно. Неужели магия квами стала слабее из-за того, что Маринетт злоупотребляла силами, и теперь хуже защищала тайну личности? Но почему-то Маринетт было всё равно, она не испытывала страх от того, что он знает, всё равно он скоро ничего не будет знать. — Кстати, тот пацан, который был с тобой, это ведь сынок Бражника, а та мелкая девчонка — ваша дочь? Не стыдно было ложиться под своего врага? Ох, точно он ведь богатый и со смазливым личиком. Тебе, как и всем только это и надо, а ведь парнишка наверняка помогал отцу, и его эго было более чем удовлетворено, когда он тра… Раздался хруст, а затем ругательства и крики боли. Ледибаг одним ударом сломала нос этому мерзавцу. Горячая кровь стекала с её крепко сжатого кулака. — Слышишь ты, жалкий кусок дерьма, ещё хоть одно слово, и ты сдохнешь в самых мучительных муках, — прорычала она, толкая его к стене, а затем с силой надавливая рукой на его горло. Как он смел так говорить об Адриане? Он даже не знал его, и всё равно позволял оскорблять его. Да даже если бы знал, это бы не давало ему разрешения оскорблять Адриана, в мизинце которого было доброты больше, чем во всём этом жалком человеке. Маринетт на самом деле было всё равно, что этот "человек" плохо говорил о ней самой. Она привыкла к этому. Многие её жертвы перед смертью говорили ей различные оскорбления. Но никто не смел... — Шлюха, — он плюнул на неё вместе с кровью, которая текла из разбитого носа. — И дочь твоя вырастет такой же, особенно с такой хорошенькой родословной. Дедуля с папашкой террористы, а мать проститутка, готовая забыть о чести ради бабок. Ледибаг с отвращением вытерла плевок с лица. Её глаза наполнились холодом. Больше она не собиралась медлить. Ведь это было последней каплей. Никто не смел так говорить об Эмме. — Ну раз ты так горишь желанием подыхать медленно и мучительно, то будет так, как ты хочешь, я тебе обещаю. Тем более, знаешь, я тоже буду рада смотреть на то, как твоя жалкая никчёмная душонка, если она вообще существует, покидает твоё мерзкое отвратительное тело, — тихо сказала она и щёлкнула пальцами. К счастью, с возрастом она научилась призывать нужный себе предмет, даже не используя йо-йо и не рассчитывая на удачу. Вес длинного острого холодного клинка приятно ощущался в её ладони. — Но запомни одну вещь перед своей грёбаной смертью: никто никогда не смеет оскорблять мою семью. Во второй раз за ночь раздался диссонирующий с тишиной города крик. Но на этот раз он был более мучительным, более продолжительным и страшным. Наверняка, он разбудил много человек, живущих поблизости. Может быть, уже кто-то даже вызвал полицию. Так устрашающе кричал человек, которого разрезали на части, специально медля, заставляя чувствовать, как кровь покидает тело через многочисленные раны и порезы, как рвутся мышцы под остриём лезвия, как жизнь медленно покидает оставшиеся части тела, пока наконец не стало тихо. Когда всё было кончено, Маринетт ещё раз щёлкнула пальцами, и окровавленный клинок вновь за секунду исчез, словно его никогда и не было. Под ногами растекались огромные лужи крови, которых сейчас не было видно из-за темноты на улице. Но Ледибаг прекрасно знала, что они есть. Запах металла ударял в нос, но он уже не вызывал тошноту, как несколько лет назад, лишь желание закурить и перекрыть настойчивый запах крови, но к сожалению сигарет под рукой не было. В последний раз взглянув на остатки человека, теперь раскиданные по всему переулку, Маринетт хмыкнула. Она была довольна своей работой. Сейчас ей было всё равно, что это всё может кто-то увидеть, поэтому она даже не удосужилась хоть как-то скрыть следы преступления. Ледибаг могла лишь посочувствовать тому человеку, которому не повезет увидеть раскиданные органы и части тела, лежащие в лужах крови. Наверняка, зрелище будет не из приятных. Но главное, что справедливость восторжествовала. Всё-таки от таких людей, как этот насильник, нужно было избавляться. Даже если такими радикальными методами. И можно ли было считать людьми всех тех, кто ради собственной выгоды был готов разрушить жизнь других людей? Именно поэтому Маринетт боролась с ними. Но её дело здесь было сделано, поэтому можно было отправляться домой. Закинув йо-йо на ближайший дом, она дёрнула леску и взмыла вверх. Ощущение полета отрезвило в очередной раз. Холодный ветер немного обжёг щёки. Ледибаг приготовилась приземлиться на крышу многоэтажки, как вдруг вместо земли под ногами оказалась пустота, и Маринетт полетела вниз. — Что со мной? Это расплата? — подумала она. Маринетт даже не пыталась противостоять предстоящему падению, летя в бесконечности. Затем дрожь прошлась по всему её телу и… Маринетт открыла глаза и увидела белое небо. Она умерла?..