Семья героев

Маринетт была слишком погружена в свои мысли, что было довольно опасно для такой неуклюжей девушки, как она, поэтому было неудивительно, что она в итоге споткнулась обо что-то и врезалась в кого-то. Поняв, что упёрлась руками в чью-то мужскую грудь, она вскрикнула и отскочила. — И-извините! Я совсем рассеянная. — Всё хорошо. Вы сами в порядке? — слегка улыбнулся мужчина, и Маринетт широко распахнула глаза, потому что у неё очевидно было сотрясение мозга. Иначе она не могла объяснить, почему перед ней стоял… — Адриан? — Мы знакомы? — спросил он, чуть наклонив голову набок. Несмотря на то, что прошло много лет с их последней встречи, он практически не изменился, и она с лёгкостью узнала его. — Д-да, мы учились вместе в коллеже, ты наверное уже не помнишь меня. И это не уди… — Маринетт? Маринетт Дюпен-Чен? Это правда ты? — она была поражена тем, что он вспомнил её, всё-таки с их последней встречи прошло много времени. — Д-да, это я. — Я так рад тебя видеть! Ты так похорошела, — очевидно поняв, как это звучало, Адриан покраснел. — Я имею в виду, что ты повзрослела в хорошем смысле, знаешь, как вино с каждым годом становится лучше. Это звучит очень глупо, да? — Нет, всё хорошо, — улыбнулась Маринетт. — Ты тоже повзрослел и похорошел. Затем она повернула голову и наконец поняла, что они стоят у одной из самых престижных начальных школ города, рядом с которой стояло ещё несколько взрослых, явно ожидающих детей. Некоторые из родителей (или возможно телохранителей как у Адриана в детстве) были на машине. Может, это было просто совпадение, что они встретились именно здесь? — Я, наверно, задерживаю тебя, — смущённо сказал Адриан, очевидно заметив её небольшое замешательство. — Нет, что ты, у меня сегодня… Раньше закончилась работа, и я шла домой. И всё-таки это я в тебя врезалась, так что я боялась, что это ты задерживаешься из-за меня. — Нет, на самом деле я здесь из-за… — Папочка! — прервал их детский крик, и маленькая девочка прыгнула на Адриана, который быстро подхватил её на руки. — Привет, Принцесса, — поцеловав девочку в щёку, улыбнулся он. Маринетт ещё шире раскрыла глаза и почувствовала, как её щёки всё сильнее краснеют. Хотя она не должна была удивляться этому, Адриан был потрясающим мужчиной и внутри, и снаружи, неудивительно, что он женился, даже несмотря на… То, что весь город знал, что его отец был Бражником. Но ещё «Принцесса»… То, как очень давно называл её… — Маринетт, это моя дочь — Эмма. Эмма, это моя подруга из коллежа — Маринетт, — прервал её мысли Адриан. — Приятно познакомиться, мадмуазель Маринетт! — широко улыбнулась девочка, и только сейчас Маринетт заметила то, насколько были похожи Адриан и его дочь. Эмма казалась его маленькой копией с такими же гладкими светлыми волосами и яркими зелёными глазами. Поняв, что, наверное, слишком долго пялится, Маринетт поспешно улыбнулась. — Мне тоже очень приятно познакомиться, Эмма. Издевалась ли над ней судьба тем, что её первая любовь назвал свою дочь именем, которое она выбрала для их ребёнка ещё в тринадцать лет? — Папа, а я лучше всех написала контрольную по математике! — гордо сказала Эмма. — Ты моя умничка, — оставив ещё один поцелуй на щеке дочери, сказал Адриан. — Хочешь пойдём в кафе и купим тебе мороженое? — Да! А мадмуазель Маринетт пойдёт с нами? — Не знаю, это от неё зависит, — ответил он, а затем повернулся к девушке. — Маринетт, ты свободна? Я не настаиваю, но я был бы рад твоей компании. Маринетт сначала слегка покраснела, но потом мысленно отругала себя. У Адриана была семья, и очевидно, что это не было свиданием. И вообще с каких пор она вновь начала смущаться перед ним? Она была влюблена в него более десяти лет назад и думала, что её чувства уже давно угасли, а сейчас она опять ощущала себя беспомощной девочкой-подростком, которая путалась в словах всего от одного его взгляда. — Я была бы счастлива присоединиться к вам, — улыбнулась она. — Ура! Спасибо, мадмуазель Маринетт, — весело сказала Эмма, и у девушки сжалось сердце от того, насколько девочка была милой.

***

— А твоя жена не присоединится к нам? — сцепив пальцы, спросила Маринетт. И она сразу поняла, что задала плохой вопрос. Эмма, до этого радостно ожидающая своего заказа, поникла, а Адриан смущённо кашлянул. — У меня нет жены. Ой, Маринетт почувствовала себя очень неловко. Несмотря на то, что в кафе было не очень много людей, да и те, что были, не смотрели на них, девушке казалось, что тысяча осуждающих взглядов было обращено к ней. — Прости, Адриан, я не хотела обидеть тебя и Эмму, — поспешно извинилась она. — Ты не виновата, ты же не знала. На самом деле, я никогда и не был женат. — Да, у меня никогда не было мамы, — грустно произнесла Эмма, и Маринетт уже хотела успокоить её, как девочка ошарашила её следующими словами. — Мадмуазель Маринетт, Вы не хотите стать моей мамой? Её яркие большие зелёные глаза искренне смотрели на Маринетт, словно умоляя. — Эмма, ты не можешь предлагать кому-то стать твоей мамой, — сказал Адриан, и Маринетт с удивлением заметила, что его щёки покраснели, хотя её собственные, скорее всего, были ещё краснее. — Но это же та самая Маринетт, к которой ты ходил… — В пекарню, да, это отлично, что ты так хорошо запоминаешь, но это всё равно не означает, что ты можешь ей предлагать быть твоей мамой, — казалось, что он специально перебил дочь. — Извини, Маринетт, мне сейчас очень неловко перед тобой. — Что ты, не извиняйся! Это было даже мило. И прежде чем их разговор стал ещё более неловким, им наконец принесли их заказ. Эмма как ни в чем не бывало приступила к мороженому, пока Адриан отпил свой кофе и вновь взглянул на Маринетт. — Как-то мы всё обо мне говорим. Как ты поживаешь? — Недавно закончила учебу и стажировку в Штатах, сейчас работаю дизайнером. В принципе всё… хорошо, если не считать того, что мои родители говорят, что я вышла замуж за работу. Адриан слегка нахмурился, и Маринетт испугалась, что сказала что-то лишнее. — Ты не сильно перенапрягаешься? — наконец спросил он. — Да нет, я просто… Всё ещё хочу открыть собственный бренд, поэтому много работаю, — знать настоящую причину её недосыпа и недовольства своей жизнью никому нельзя было знать, тем более Адриану. — Кстати, ты сам не рассказал, кем работаешь. — Юристом, правда хочу ещё выучиться на учителя физики, но пока ещё точно не знаю. — Папа очень умный, он всё время работает с бумагами, где много букв и сложных слов, — кивнула Эмма, оторвавшись от своего шоколадного мороженого, часть которого была размазана вокруг её рта. — Принцесса, ты вся запачкалась, — улыбнулся Адриан и, взяв салфетку, аккуратно вытер рот дочери. — Спасибо, папа. А почему мадмуазель Маринетт не ест? Маринетт почувствовала, что хочет провалиться под землю, когда две пары пронзительных зелёных глаз посмотрели на неё. — Просто у нас такой интересный разговор, что я совсем забыла про свой салат, не волнуйся, Эмма. Спустя несколько минут они вспомнили школьные годы, и разговор стал более непринуждённым. И даже Эмме было интересно слушать всякие истории, которые произошли почти пятнадцать лет назад. — Ох, мой перерыв почти подошёл к концу, — спустя минут тридцать сказал Адриан, взглянув на наручные часы. — Эмма, собирайся и попрощайся с Маринетт. — До свидания, мадмуазель Маринетт, — кивнула девочка, встав со своего места. — До свидания, Эмма, — улыбнулась Маринетт, а затем повернулась к Адриану. — Я была очень рада встретиться с тобой, Адриан. У тебя потрясающая дочь. Мы могли бы чаще встречаться, если хочешь, конечно. Всё-таки приятно пообщаться со старым другом, хотя мы очень давно были друзьями, и я скорее всего навязываюсь… — Всё хорошо, Маринетт. Я тоже был очень рад встретиться с тобой. Да и Эмме ты понравилась. Поэтому да, я был бы согласен. Давай я тебе дам свой номер, потом напишешь, хорошо? — Папа с мадмуазель Маринетт флиртует, — хихикнула Эмма, и её отец резко покраснел до ушей. — Не правда! И вообще откуда ты знаешь эти слова? — Ну как же? Тебе раньше часто это говорила… — казалось, что Эмма резко вспомнила, что и Маринетт их слышит, и смутилась. — Ну, ты знаешь кто. — Ты заставляешь меня хотеть ограничить тебе доступ к интернету, — вздохнул Адриан, прежде чем вновь обратиться к Маринетт. — Извини, я тебя сегодня всё время смущаю. Она же, всё ещё поглощённая раздумьями, о ком говорила Эмма, слегка вздрогнула. — Нет, всё хорошо, Адриан. И, пожалуйста, не наказывай Эмму. — Видишь, мадмуазель Маринетт хорошая! — улыбнулась девочка. — Я и не собирался наказывать её, у меня никогда не хватит строгости для этого, поэтому она немного вредина. — А ты плохой, папа, — надулась Эмма, но как только отец потрепал её по волосам, она вновь улыбнулась. Маринетт улыбнулась, наблюдая за этой маленькой, но полной любви семьёй. Когда они обменялись телефонами, Адриан с Эммой помахали ей на прощание, а затем ушли, Маринетт вскоре тоже направилась домой. «Интересно, а Эмма — родная дочь Адриана? Наверное, раз они так похожи», — подумала она по дороге. Хотя, наверное, это было не её дело, особенно если и Адриан, и Эмма так резко отрицательно относились к разговорам о матери девочки. Адриан так сильно любил дочь и заботился о ней, он был полной противоположностью своего отца в воспитании, и Эмма выросла счастливым и весёлым ребёнком, который всё равно показывал отличные успехи в учебе. Даже спустя девять лет Маринетт не могла поверить, что Габриэль Агрест был Бражником, что Бражник был отцом Адриана — самого замечательного человека в её жизни. Ей всё ещё было очень неловко и совестно перед ним за то, что она разрушила его жизнь, даже если он не знал об этом. Она же обещала, что попытается избегать его, чтобы вновь не сделать больно, но опять поступила эгоистично и вновь сблизилась с ним. Хотя если быть честной, она скучала по дружбе с ним, как и по дружбе с ещё одним человеком, который жестоко предал её. Да уж, её жизнь сильно изменилась за последние десять лет. Кто бы мог предположить, что некогда великая героиня Парижа будет работать дизайнером в маленькой неприметной организации, а по вечерам злоупотреблять суперсилами? Она бы и сама не могла предположить такое, но такова жизнь — никогда не знаешь, что ожидать от неё. У всех были свои маски, у Маринетт же их просто было несколько больше, чем у остальных.

***

— Привет, папа! — радостно сказала Эмма, когда входная дверь открылась, и отец зашёл в квартиру. — Привет, Котёнок. У тебя всё было хорошо без меня? — поинтересовался Адриан, снимая куртку. — Да, — кивнула она. — Я сделала уроки и покушала, а сейчас мультики смотрела. — Ты моя умница, иди сюда, — взяв её на руки, Адриан поцеловал дочь в лоб. — Ты опять устал, папочка? — внимательно взглянув на него, спросила Эмма. — Нет, всё хорошо, Принцесса. Может, хочешь поиграть? — предложил он. — В потрясающего Кота Нуара и Ледибаг! Пожалуйста, — она посмотрела на него так искренне, что Адриан не мог отказаться. — Хорошо, доставай куклы, а я подойду минут через десять. Договорились? — Ты лучший папа в мире! — чмокнув его в щеку, сказала Эмма, прежде чем спустилась на пол и побежала в свою комнату.

***

— «Прощай, моя Леди. Я пошёл к принцессе Маринетт, есть самые вкусные круассаны в мире», — держа в руках куклу Кота Нуара, сказала Эмма. — Я никогда так не говорил, — фыркнул Адриан. — Папа врушка. Ты сам мне рассказывал, что в той пекарне самые вкусные круассаны. А ещё как-то ты рассказал, что до того, как я стала твоей принцессой, ты так называл мадмуазель Маринетт. — Ну я никогда не говорил Ледибаг об этом. — Поэтому она и стала злой, а вот если бы вы вместе ходили кушать круассаны, она бы осталась доброй. И у меня, может быть, была бы мама. Адриан, заметивший, что дочь слишком часто говорила о матери, заволновался. Обычно ей было всё равно, что у неё был лишь он. И ему казалось, что он довольно неплохо справлялся с ролью родителя. — У тебя что-то случилось, Котёнок? — отложив куклу Ледибаг, спросил он, придвигаясь к Эмме. Девочка некоторое время молчала, теребя руку игрушечного Нуара, но затем всё-таки вздохнула и решила рассказать. — Просто у нас в честь дня матери хотят сделать открытки, а мне некому, даже бабушек нет, а ещё у нас потом будет небольшой праздник, на котором сначала будет конкурс с заданиями для ребенка и мамы, а в конце мы будем вручать открытки. — Давай я поговорю с твоей учительницей, чтобы она отменила этот праздник? Он знал, что его просьба будет иметь малое влияние, за ним всё ещё было закреплено звание сына самого опасного преступника города, даже если Габриэль был мертв. Поэтому если Адриан попытается отменить праздник, то родители одноклассников Эммы начнут возмущаться, а дети могут начать обижать её. — Нет, я не хочу расстраивать остальных ребят, они же хотят поздравить своих мам, и будет неправильно, если мы запретим им. — Ты же знаешь, что ты самая добрая девочка в мире? — притягивая Эмму в свои объятия, пробормотал Адриан. Он каждый раз поражался тому, насколько чуткой была его дочь. — Я постараюсь что-нибудь придумать, а пока… Хочешь прокатиться с лучшим героем города? — Да! — крепко обняв отца за шею, улыбнулась Эмма.

***

Ночь — время, когда все снимают маски. Для Маринетт же ночь — время, когда она надевала свою главную маску. Сегодня не было исключением. — Пятна, — пробормотала она, а затем Ледибаг спрыгнула с крыши многоэтажного дома, разрезая воздух нитью своего йо-йо.

***

— Погружайте, — скомандовал высокий крупный мужчина. Затем раздался тихий стук, на который никто не обратил внимание, а зря, очень зря. — Так, так, так, — произнёс холодный, как сталь, женский голос. — Ваше время вышло. — Л-ледибаг? — Думаю, вы знаете, что сейчас будет. Надеюсь, вы уже приготовили свои последние слова. — Стрелять! — крикнул главный из них, хватая пистолет. Четверо его сообщников достали оружие, но бывшая героиня была ловчее и быстрее. Отклоняясь от пуль, она сбила с ног двоих, а затем связала йо-йо оставшихся, оставляя на их шеях яркие красные следы. Вскоре все пятеро лежали в одной куче, а вместе с ними их водитель, который пытался сбежать. Подняв пистолет одного из них, Ледибаг слегка улыбнулась. Хотя это сложно было назвать улыбкой, до того бесчувственной и холодной она была. — Пока-пока, плохие мальчики, — хмыкнула она, прежде чем раздалось шесть выстрелов. Затем она отправила координаты полиции, как делала всегда, и скрылась. Это была не первая поимка наркоторговцев или других преступников и, она знала, не последняя, тем более это было вовсе не первое её убийство. Совсем не первое. Первой кровью на её и без того алых перчатках стала кровь Габриэля Агреста. Это произошло случайно, и тогда она честно лишь оборонялась, потому что Бражник и его сообщник с камнем чудес павлина, оказавшийся его племянником, сами почти убили её. Она не хотела, так получилось. Но самое худшее произошло потом, когда опоздавший Кот Нуар увидел её над истекающим кровью трупом Габриэля Агреста и ещё живым, но тоже сильно раненым Феликсом Грэм де Ванили, а затем сбежал, очевидно испугавшись. И ещё он прихватил с собой брошь павлина, нагло украв её. Сколько бы она ни пыталась найти его, он не выходил на связь. Может, именно поэтому её жизнь так сложилась. Кто теперь скажет? Затянув украденную у одного из преступников сигарету, Ледибаг, сидящая на крыше, вздохнула. Едкий дым проник в лёгкие, заставляя тихо покашлять. Курила она редко, поэтому не привыкла. Она смотрела на город под своими ногами и думала, как сильно изменилось её мировоззрение за эти годы. Раньше, когда с ней ещё был напарник, она смотрела на эти огни и думала, каким же красивым был Париж. Теперь она думала, каким же он был опасным. Те мелкие преступники, с которыми она расправилась сегодня, были лишь крошечной частью темной стороны города любви. Их было даже не жалко. Они были мусором, загрязняющим мирную жизнь. Хоть теперь и не было суперзлодеев, это не означало, что Париж был в безопасности. Всё ещё было огромное множество преступников, от которых нужно было очистить город. Даже если такими способами. Полиция всё равно точно не знала, кто ловит всех этих нарушителей, поэтому она была в безопасности. И даже если подозревали, что это была Ледибаг, они не могли знать, что это была Маринетт Дюпен-Чен — неприметная работница небольшого ателье. Какой же жалкой она была. Грустная ухмылка появилась на её губах. Потушив сигарету, Ледибаг в последний раз выпустила дым. — Ладно, Котёнок, пойдём домой. Будем обдумывать твоё выступление на день матери, — прозвучали слова, которые чуть не заставили её вновь закашлять. Потому что… Она знала этот голос, прекрасно знала. Даже если прошло много лет, и голос стал грубее и ниже, Ледибаг с лёгкостью узнала его. Вжавшись в дымоходную трубу, за которой она сидела, девушка прислушалась. — Мы сделаем всё на высшем уровне, что мадам Шерези отдаст нам первое место на конкурсе и поставит мне очередную пятёрку, — ответила какая-то маленькая девочка, чей голос казался смутно знакомым. Ледибаг могла выйти хоть сейчас, но она не была уверена, что у Кота Нуара сейчас с собой был камень чудес павлина, тем более с ним был ребёнок, которому Баг не хотела причинять зла. — Обязательно, — сказал Кот Нуар, затем раздался едва слышный стук, и Ледибаг вновь осталась одна на крыше. Хоть она и не смогла поймать его сейчас, зато девочка сказала имя своей учительницы, и Маринетт могла использовать эту информацию. Хотя, наверное, это было глупо. Учительниц начальных классов с такой фамилией могло быть много, да и проверять каждого родителя в классе будет проблематично, если у неё не получится свободно пообщаться с ними. Но она должна была вернуть камень чудес любой ценой.

***

Может, Маринетт недооценивала свою удачу. — Мне очень неловко просить тебя об этом, но не могла бы ты сходить с Эммой на праздник ко дню матери? — казалось, что Адриан от стыда хотел провалиться в диван, стоящий в его гостиной. — Пожалуйста, мадмуазель Маринетт. Папа хотел попросить мадам Шерези отменить праздник, но я не могла позволить, чтобы остальные ребята расстроились. — М-мадам Шерези? Да, очевидно, она недооценивала свою удачу. Хорошо, что она сидела на мягком кресле, а то уже упала бы в обморок. И причиной было бы вовсе не переутомление. Благодаря Але, которая пробила по базе данных, Маринетт узнала, что в Париже была всего лишь одна учительница начальных классов по фамилии Шерези. По крайней мере, в более менее приличных и известных школах. И то, что она была классной Эммы, было удивительным совпадением. — Да, она моя учительница. У нас будет конкурс на празднике, а мне не с кем идти. Можете, пожалуйста, помочь, мадмуазель Маринетт? — Эмма взяла её за руку и посмотрела своими кошачьими глазками. Подождите, говорят же щенячьи глазки. Совсем из-за этого Кота Нуара крыша едет. — Маринетт, я понимаю, что это очень странная просьба, но Эмма хочет поучаствовать, хотя ей учительница сегодня предложила пропустить праздник. А я больше никого не знаю, кого мог бы попросить, ко мне ведь всё ещё подозрительно относятся из-за моего отца. И я знаю, что ты очень добрая, и Эмма хотела, чтобы помогла именно ты, поэтому я и прошу, — заламывая руки, пробормотал Адриан. Это был её шанс встретиться с Котом Нуаром, она не могла упустить его. Тем более Адриан был в таком отчаянии, а Эмма очень мило упрашивала. — Нет, нет, всё хорошо. Я согласна. Что мне надо делать? — поспешила ответить она. — Ничего страшного, что ты не хо… Подожди, ты согласна? — удивлённо взглянул на неё Адриан, и сейчас он выглядел точно словно Эмма. — Ура! Спасибо, мадмуазель Маринетт! — маленькие руки обвили её талию, когда Эмма широко улыбнулась. Маринетт нерешительно обняла её в ответ, чувствуя себя виноватой за то, что соглашалась на это из-за своего плана. Но почему бы ей не совместить приятное с полезным? — Ты можешь называть меня просто по имени, раз теперь мы будем семьёй на некоторое время. — Спасибо, мама Маринетт, — пробормотала Эмма. И Маринетт почувствовала, как на душе стало теплее.