Знакомство за полтос

— Достоевский? — названного вывел из раздумий сосед. Такой же белобрысый парень, как и Гоголь, по имени Иван. На следующий день после разговора с Николаем, тот не пришел в школу. На следующий тоже... Так прошла неделя, а Гоголя сменил Гончаров. Парниша, как показалось Фёдору, был неплохой, но крайне навязчивый. И если навязчивость предыдущего соседа имела край, то нынешний не знал придела и понятие «личное пространство» - было для него пустым звуком. Хотя был в нем значительный плюс - Ваня очень хорошо разбирался в чае и отменно его заваривал. Как своего соседа Достоевский принял его только после дискуссии насчёт вкуса в чае. В каком-то смысле они даже сошлись, по крайней мере на мнении о том, что сахар портит вкус напитка. — Да?.. — обречённо вздохнул Достоевский. Если это очередные расспросы про то, каким шампунем он моет волосы - Федор точно отсядет. — Ты не знаешь где Коля? — быстро, но внятно протараторил Иван. Он задавал этот вопрос почти не реже, чем про волосы. И каждый раз Федя отвечал одинаково. Нет, он не знает. И откуда бы ему это знать? Их друзьями то назвать сложно. Одноклассники-приятели. Пожалуй, подходит. — Нет, Ваня, я не знаю. Если интересно - позвони ему и спроси. — Ну... — промямлил Гончаров, увидев что на них уже косо смотрит учительница. Когда она отвернулась он продолжил, — Он не особо жалует моих звонков... Мне кажется, если это сделаешь ты - он ответит... — одного взгляда на Ваню хватило, дабы понять, что он давно планировал попросить Достоевского об этом. — У меня нет его номера. — кратко ответил парень. Номера и вправду нет, а свой он отказался дать ещё в первую встречу. — Я могу дать! Записывай, +7 925 858**** Их учительница английского языка не обладала большим терпением и мало кто на ее уроках позволял себе смелость поболтать. — Молодые люди, я вас случайно не отвлекаю? — взгляды одноклассников устремились на последнюю парту первого ряда. На парту Достоевского и Гончарова. — Извините, пожалуйста. — пару смешков прошли среди класса, — Мы больше не будем. — нервно проговорил Иван, зная, что вряд-ли сможет молчать в ожидании перемены. — Надеюсь на это. — мило улыбнувшись, женщина продолжила урок. Коё Озаки - учительница иностранных языков у старших классов. Молодая и привлекательная внешне преподавательница, также была одной из самых строгих. Всегда выглядела ухоженно, в наглаженной одежде. На школьные мероприятия носила платья подобные кимоно. На попытки Гончарова продолжить разговор - сосед вежливо предлагал ему заткнуться, дабы не нарваться на выговор преподавательницы и поход к директору. Прозвенел звонок, но Коё решила оставить учеников ещё на 5 минут объяснения домашнего задания, намекнув на то, что в этом в первую очередь виноваты два конкретных человека. Косых взглядов было не избежать, но парни постарались и вышли из класса одни из первых. — Ты знаешь, где он живёт? — максимально тихо произнес Федор, не привлекая лишнего внимания одноклассников, чем они уже не были обделены. — Что? Зачем тебе? Я не знаю. Достоевский медленно зашагал в конец коридора, где скопление учеников меньше всего. Гончаров поплелся за ним. — Пойду к нему домой. Он думал, что ответ очевиден. Гоголь хоть и прогульщик, но не настолько. Хотя Федор знает его мало, он почти полностью уверен, что причина в их разговоре. Звонок по телефону мало что прояснит. Зачем ему это? Знал бы он сам. — О, как я сразу не догадался. Стоило бы занести ему дз. Но адрес я правда не знаю. Гончаров задумался, слышал ли он где-то адрес Гоголя, но понял, что за долгое время их дружбы даже не узнал его. — Выкрадем его личное дело. —безэмоционально произнес Федор, как будто не о краже документов, а о несделанной домашке говорит. — Погоди! Какая кража? Это же серьезно, а если нас поймают...? — У тебя есть другие идеи? —проигнорировал панику Ивана, спросил Достоевский. Белобрысый задумался. — Наверное, есть... — после какого-то времени раздумий, произнес парень, — Можно спросить у Сигмы. Они с Колей вроде как друзья... — парень снова задумался, вспоминая их отношения в 9-10 классе, — Ладно, попытка - не пытка. Идём к Сигме. Федор ничего не ответил. Спрашивать бесполезно. И так понятно, что отношения Николая и Сигмы были либо натянуты, либо с нехорошим началом. Следующим и предпоследним уроком была физ-ра. Многие ушли прогуливать на улицу, или в туалет, некоторые не мелочились и ушли домой. По пути к раздевалке, Гончаров немного рассказал о Сигме и, подтверждая догадки Достоевского, о том, что отношения у Гоголя с парнем не заладились сразу. Он также объяснил, что Сигма не прогульщик. Иногда его вынуждал Коля, беря друга на слабо. В раздевалке находилось пару человек и на некоторое удивление Достоевского, разыскиваемый ими Сигма. Тот сидел уже в спортивной форме и не сразу обратил внимание на вошедших. — Привет, Сигма. — улыбнувшись, произнес Гончаров. — О, Ваня, Федя. Какими судьбами? — Нам с тобой поговорить нужно. Ты сможешь выйти? — Сигма немного удивился, но кивнул и прошел на выход с одноклассниками. Гончаров продолжил, — Ты случайно не знаешь адрес Гоголя? — Знаю. Вы хотите его проведать? Он писал мне, что приболел. — Сигма оказался более сообразительный, по мнению Феди, но все же. То, что Гоголь заболел - очевидная ложь, в которую все поверят. — Вот как. Я не знал... — Ваня поник. Он ведь считал их с Колей близкими друзьями, а тот даже не удосужился написать. — Не расстраивайся, Вань. Я кину тебе его адрес. Передайте от меня скорейшего выздоровления! — Сигма ободряюще улыбнулся и ушел обратно в раздевалку, не успев выслушать благодарности Ивана. Когда одноклассник скрылся из их поля зрения, юноши двинулись на первый этаж. Достоевский - чтобы пойти к Гоголю, а Гончаров просто шел за ним, все ещё с грустной миной. Спустившись на нужный этаж белобрысый остановился на лестнице. — Федь... - опять мямлил он, — Не мог бы ты один сходить? Мне кажется, он не захочет меня видеть. Я пришлю адрес... — Ваня даже не скрывал свою обиду. — Как скажешь. Пока. — Федор слегка махнул рукой, как знак замолчать, когда увидел, что белобрысый собирается сказать что-то ещё. Очевидно - он собирался извиниться, чего парень не жаловал. Не хочет и ладно, дело его. Юноша забрал пальто с раздевалки, переобулся в уличную обувь, а именно - черные берцы. На выходе ему пришло уведомление от Гончарова. Вышеупомянутый все же уговорил Федю дать номер. Клятвами не спамить и писать только по делу, конечно же. Очень упрощало задачу местожительство Гоголя, который жил на той же станции, что и школа. По пути Достоевский зашёл в магазин за сигаретами - чапман браун. Цена, как для школьника - кусачая, но не с его обеспеченным дядей. Не очень крепкий табак, как и нравилось Фёдору. Плюсом был вкус кофе, не сильно химозный или подслащенный. С лет 15 Тацухико давал ему пробовать различные сорта сигар, что курил он сам. В меру конечно, и только самое качественное. По приезде в Санкт-Петербург вместе с дядей он почти сразу заприметил эти сигареты. Перепробовал различные вкусы, но остался в большей степени довольный тем - что курит сейчас. Нет, Достоевский совсем не зависим. Такой человек как он - просто не способен зависеть от чего-либо, и парень может в любой момент бросить, но ему нравилось самостоятельно губить свой организм. Район у Гоголя, по сравнению с его, не побоюсь слова, - пиздец. Как только он дошел до нужного дома, а именно - панельная хрущевка, принялся его осматриваться. На первых этажах кое-где выбито стекло. У дома стояла синяя скамейка, с облупленной краской, из-за чего парень не сразу определил цвет. У этой же скамьи валялись раздавленные банки из под пива, бычки и пару использованных шприцов. Все же решив не стоять долго на месте, Федор подошёл к нужному подъезду. В домофон он набрал квартиру - указанную в сообщение от Вани. Фёдору не открыли за минуту и звонок автоматически сбросился. После пары неудачных попыток позвонить соседям, нашелся старик, который ему открыл. Пришлось минут 5 распинаться, что он не вор, не наркоман, не алкаш и вообще - он недавно поселился в этом доме, просто мужчина не в курсе. Стоя у входной двери, Достоевский, прежде чем постучать, решил попробовать открыть квартиру. На его удивления и удачу - дверь не была заперта. Он постарался как можно тише зайти в дом, что ему хорошо удалось. Ощущение, будто Федор сейчас собирается кого-то грабить, но было бы что. Какой ненормальный идёт наживаться в хрущевке? Верно, даже среди сумасшедших таких нет. — Гоголь? - тихо вопросил Федя, закрыв за собой дверь, но не рискнув пройти дальше прихожей. Он собирался повторить вопрос или поискать Николая, но тот вышел к нему сам. Выглядел парень ужасно. Волосы во все стороны, будто всю эту неделю он и к расчёске не притрагивался. На нем была заляпанная в чем то футболка и широкие треники. Руки Николая были забинтованы и даже с расстояния была видна пропитанная местами кровь. То, что удивило даже Достоевского - совершенно пустой взгляд. Казалось бы, у него совсем такой же, но нет. Он плохо выражал эмоции, но это не значит, что их не было. И прямо сейчас перед ним - вечно весёлый Гоголь, со стеклянными глазами, не выражающими ничего. — Федя?... — парень ошарашенно смотрел на незваного гостя, тот смотрел в ответ, совершенно не скрывая удивление. Весь вид Гоголя прямо сейчас показывал лишь то - что ему страшно. И нет, он испугался не появление Федора, а себя. Свой внешний вид, если быть точнее. Он не хотел, чтобы кто-то видел его таким. Только не Достоевский. — Я пришел... Проведать тебя. Говорят, болеешь. — Федор старался сохранять спокойный вид, но получалось плохо. — Издеваешься? Я в порядке. Уходи, пожалуйста. — тихо и с дрожью в голосе, произнес Гоголь. «Я в порядке» - максимально очевидная ложь, тем более при его раскладе. Уж кто-кто, а Федор видел, что в порядке, по отношению к парню - антоним. — Нет. Как ты? — без капли издёвки в голосе, спросил Достоевский. Даже со всем своим словарным запасом, он не мог подобрать нужных слов в такой ситуации. А оказывался ли он в подобных хоть раз? Ответ - нет, конечно. — Федь, ты совсем идиот? Не твое дело как я. Просто съебись. — уже более громким и грубым голосом произнес Гоголь. Он чувствовал подступающие на глаза слезы, руки тряслись. Вот этого гостю точно видеть нельзя. — Не мое? Разве это не из-за моих слов? — Федор также перешёл на более громкий тон, но все же не позволяя себе повышать голос сильно. Он был уверен, что все это произошло после их разговора. Достоевский сказал что-то не так или упомянул то, чего стоило? Наверное, в этом и крылась причина. Но без разговора с Гоголем он не сможет понять, поэтому уходить - последнее, что он собирается делать. — ... — нескрываемое удивление проступило на лице Коли, — Какой же ты проницательный. Если да, то что? Заберёшь свои слова? — почти с издёвкой спросил парень. — Это из-за моих слов про свободу? —снова точно в цель. Как он сразу не догадался? Абсолютная свобода - истинное желание Николая, да? В обществе не понимают людей как он. Совершенно одинокий, даже среди людей, парень нашел того, кто его понял. И что же захотел этот парень, считающий эмоции - препятствием к свободе? Это было так очевидно с самого начала, и все же... — Если все понял, о чем нам говорить? Достоевский молчал. Чего он хочет? Парень и сам не знает. Но тот факт, что происходящее с Гоголем, лишь от его слов - сильно гложило. Не услышав ответа, Коля продолжил, — Лучше бы ты вообще не появился в моей жизни. Ты ведь мог проигнорировать меня тогда, и сейчас мог не приходить... — на его глазах выступили слезы. Сдерживаться стало невозможно, да и смысла он уже не видел. — Мог бы. — в раздумьях о последующих словах, говорил парень, — Но не стал. Коля, какой смысл жалеть о том, что уже сделано? Мы не повернём время вспять. Думаешь, я не жалел об этом? Думаешь, у меня было много друзей? Открою тебе секрет, ты - первый. Почему мы не можем принять друг друга?... - в конце Достоевский резко замолчал. Он явно сказал больше, чем стоило. Он впервые в жизни кому-то выговорился, не тая ни одного слова. Это... Очень облегчает. Как груз с души упал. Гоголь долго молчал. Кажется, оба потеряли счёт времени. Парни стояли как вкопанные на местах и единственные звуки, что разрушали монотонную тишину - тиканье часов и редкие голоса прохожих. Федор, сам не поняв как, оказался в объятиях белобрысого. Совсем не тактильный Достоевский и заплаканный Гоголь стоят в объятиях посередине прихожей, вот так картина. Федя все же переборов себя, приобнял одной рукой Колю, другой поглаживал по голове, пока тот издавал тихие всхлипы. После смерти родителей у Достоевского появилось отвращение к касаниям. С возрастом это переросло лишь в неприязнь. Он мог стерпеть сквозь зубы. Но сейчас ему не было мерзко. Странные ощущения... Очень. — Ну-ну, успокойся наконец. — Федор продолжил поглаживать белобрысого по голове, дабы хоть чуть успокоить. Шут наконец отцепился от брюнета и улыбаясь посмотрел ему в глаза. Достоевский ужасно обрадовался вспыхнувшему огоньку в глазах парня, которого он ранее, минут 5 назад, даже испугался. — Мы можем пройти к тебе в комнату? — Д.. стой! Нет, не можем. Иди пожалуйста пока что на кухню. — Гоголь изначально хотел дать разрешение на осмотр его комнаты, но вовремя вспомнил о раскиданном мусоре, вроде: упаковки сигарет, сами бычки, таблетки, бинты и лезвия. Коля мигом бросился в комнату и за считанные минуты собрал все, затолкав под кровать, в надежде, что гость не станет осматривать каждый сантиметр его комнаты. В это время Фёдор уже почти все понял и решил подтвердить свои опасения Ваней. Взяв телефон, брюнет зашёл на контакт Гончарова и написал краткое сообщение. «Слушай , а часто Гоголь так долго школу прогуливает?» Конечно же ответ поступил сразу, чему парень не был удивлён. Возможно перебинтованный вовсе сидел с телефоном в руках, терпеливо ожидая хоть какое-то сообщение, словно пёсик. Федор мог поспорить, что если бы Иван все же был псиной - то прямо сейчас вилял хвостом от радости. «Здравствуй, Федор!» Гончарова распирала ревность, что о прогульщике Достоевский интересуется больше, но решил этого не показывать. «Да, бывает иногда.» Достоевский искренне надеялся на простую лень Коли, которая и являлась причинами прогулов, но обманывать самого себя он не привык. — Феденька, можешь идти ко мне! —крикнул растрёпанный парень из другой комнаты. Федор отложил телефон и направился к другу. Комната, как и ожидалось была не шик и блеск, но с своими приколами. Старая разрисованная кровать, постельное белье яркого цвета, множество плакатов разных групп на стенах, захламленные и так же обрисованые стол и шкаф. Ясно было, что вся мебель украшена, дабы хоть чуть-чуть радовать глаз в сером помещении. — Ах, Коленька, не наругает ли тебя хозяйка за «изуродование» квартиры?— с усмешкой спросил парень в рубашке. — Да брось! Она чудесная женщина, часто позволяет задерживать оплату, да и не против животных, но как-то пока не доходят руки завести. Сам знаешь, я и ответственность - несовместимы. — Знаю. Федор присел на кровать, с позволения Гоголя, после чего и сам парень не остался стоять. — Когда планируешь в школу? Сигма переживает, передавал тебе скорейшей поправки. — Хм, думаю в ближайшее время. Кстати, Сигмушка лучший парень на свете. После тебя, конечно! Он такой добрый! — В каком плане тебя понимать? —уточнил Достоевский. — В каком пожелаешь. Хочешь в романтическом? — с усмешкой в голосе спросил Коля. Брюнет решил проигнорировать вопрос и перейти к сути. На протяжении всего пребывания юноши в гостях, Коля всячески скрывал свои руки, что сильно бросалось в глаза. — У тебя бинты в крови. Гоголь замолк. К этому времени он накинул на себя кофту с длинным рукавом, дабы спрятать бинты, понадеявшись, что гость не станет поднимать тему ему рук. Федор аккуратным движением взял запястье друга и немного закатил рукав. — Я могу помочь поменять бинты? — чуть рассеянно спросил Достоевский. Он догадывался о склонности к самоповреждению у парня, но понадеялся на его благоразумие, которого, как оказалось - нет. — Можешь... — скрыв промах за улыбкой, тихо произнес Коля. По приходу в ванну, покопавшись на полках, находкой Федора стали перекись водорода и зелёнка. Друг принялся разматывать туго наложенный бинт и оглядывать масштаб проблемы. Он был велик. Раны были ужасно обработаны, а некоторые и вовсе остались без внимания. Обе руки были полностью покрыты глубокими, частыми порезами алого цвета. Сильно пугало то, что кровь на многих - свежая. После снятия бинтов малая часть вновь начала кровоточить. — Зачем? — Мм..Свобода. — Ты дурак, Коль. Потерпи, сейчас будет щипать. Школьник начал с осторожностью обрабатывать каждый порез и даже порой на них дуть. Во время процесса Гоголь часть морщился или айкал. После обработки Достоевский вновь нанёс бинты, но на этот раз чистые и зеленкой написал «коля дурак». — Ха-ха. — посмеялся Федя. — Хей, вовсе не смешно! — улыбаясь, возник шут. — Не делай этого больше. Если ослушаешься - я закончу начатое тобой. — Как мило. — улыбаясь, произнес парень, но увидев серьезность в глазах друга, продолжил, — не буду... Федора и недовольное бурчание устроило. — Должно быть, ты давно не ел. Сколько? — Несколько дней... — неловко признался шут. — Блять, ты - сплошная проблема. Помой пока что голову, я закажу еду. Надеюсь, с мытьем тебе помощь не нужна? — Будет нелегко, но в целом, никак нет, Федор Михайлович! — отчитался Коля и убежал в ванну. В ожидании друга, Достоевский успел заказать еду, а именно - две пиццы и ушел ждать Николая в спальню, вновь ее подробно рассматривая. Спустя некоторое время Гоголь все же вышел, но с расческой в руках. — Я сегодня слишком великодушен. Иди сюда, завяжу косу. — жестом руки Федя поманил друга на кровать. Тот уселся между его ног и передал расчёску. Сказать, что белобрысый был на седьмом небе от счастья - ничего не сказать. Федя принялся аккуратно расчёсывать волосы, время от времени перебирая пряди в руках. Волосы Гоголя, несмотря на ужасный уход были очень мягкими и отдавали запахом лавандового шампуня. Парень сделал кривоватую косу и завязал ее резинкой с красным помпоном. Через некоторое время приехала и пицца. — Я открою! — прокричал шут, помчавшись к двери, — Здравствуйте! Угу, спасибо, до свидания! С такой же скоростью Гоголь примчался обратно, держа в руках две коробки с пиццей. — Феденька, Феденька, давай есть, я ужасно голоден! — Ешь, никто не запрещает. Смотри не подавись. — сам же парень был особо не голоден. — Федя, ты фпафитель души и серфца! — с набитым ртом проговорил Гоголь. — Не разговаривай во время еды, все крошки на меня полетят. — Изфини. После ужина, парни не найдя чем развлечься в почти пустой квартире Коли, решили играть в карты. Оба были довольны и таким времяпровождением. Десять партий подряд выиграл Достоевский, а на последнюю все же поддался и позволил выиграл шуту, чему тот несказанно радовался. Время клонило к 10 вечера и вместо продолжения игры, они единогласно решили лечь спать. Оба ужасно вымотаны. — Федь, думаю ты заметил - кровать у меня одна... — Заметил... Понятно, что на полу никто спать не согласился, поэтому просто смирившись с обстоятельствами юноши легли спать в одноместную постель. В тесноте, да не в обиде, как говорится. У Федора безумно чуткий сон, так что любое неосознанное прикосновение Коли во сне, он чудесно ощущал. У Николая все наоборот - спит, как убитый! Разбудить невозможно! Шут барахтался всю ночь и в итоге парни сами не поняв как - уснули в обнимку.