Контроль боли

Чуя опрокидывал стопку за стопкой. Горло жгло изнутри, а на языке застыл терпкий, слегка сладковатый привкус алкоголя. Выхватив из стакана дольку яблока, он закинул ее в рот и поморщился. — Можно еще сет? — поднял руку с зажатой между двумя пальцами банковской карточкой Накахара, раздраженно буравя взглядом рисунок дерева на стойке бара. — Повторить? — коротко поинтересовался бармен, тут же появившись рядом и забирая пустые рюмки. — Да, — коротко и резко ответил тот, не поднимая глаз. Через пару секунд загремели бутылки и стаканы. Чуя прокручивал в голове недавние события вновь и вновь, мысленно ругая себя за беспечность и легкомысленность. Поверить в кои-то веки Дазаю. Какой же бред! Он залпом выпил первую появившуюся перед ним стопку и приложил к влажным губам костяшки пальцев, проглатывая.

НЕСКОЛЬКИМИ ЧАСАМИ РАНЕЕ...

Когда Чуя открыл глаза, первое что он увидел–уже ставший ненавистным белый плиточный потолок. Сначала в нос ударил сильный запах медикаментов, а затем разум затуманила невыносимая жгучая боль во всем теле. Каждая мышца, каждая клеточка внутри не просто отказывалась функционировать, а прямо таки была против своего существования в целом. Боль была такая, будто бы организм пытался собраться по кусочкам как пазл после беспощадного разрыва на атомы. Накахара закусил нижнюю губу, чтобы не застонать от бессилия. Воспоминания снежным комом обрушились на голову и хотелось уже не просто застонать, а закричать во все горло от отчаяния, когда до мозга дошла причина его нахождения в медицинской части Портовой Мафии. Чуя сжал зубы и опустил взгляд. Из еще более бледной чем обычно кожи руки, чуть ниже сгиба локтя, торчала тонкая игла капельницы. Жидкость практически закончилась, значит здесь он находится уже приличное время. — Добрый день, Чуя-сан, — прозвучал вдруг тихий сиплый голос откуда-то из угла комнаты. — Как Вы себя чувствуете? — А? Рыжеволосый настороженно повернулся в сторону звука, но расслабленно выдохнул, когда понял кто находится рядом с ним. Он заговорил и голос звучал устало, но вполне доброжелательно. Впрочем как и всегда, за исключением только лишь двух случаев: если его собеседником вдруг оказывался враг или... Впрочем, Чуя предпочел бы никогда больше не называть это имя вслух. — Привет, Акутагава. Прости, я не заметил тебя, — Накахара плотно сжал губы в тонкую полоску, сдерживаясь, и рывком поднялся всем корпусом, снимая с себя провода датчиков и выдергивая иглу из-под кожи. — Как обычно после «Порчи», — тихо шикнул он, свешивая ноги с постели и запуская пальцы в копну спутавшихся волос. Голова гудела и просто раскалывалась на части, но проводить тут еще больше времени он не желал. Акутагава сдержанно кивнул, но поднося к губам чашку с чаем, взгляда с коллеги не сводил. Он сидел за угловым столиком, закинув ногу на ногу, с небольшим чайником и банкой черного чая. И сидел, судя по всему, уже не первый час. Однако выглядел абсолютно спокойно и расслабленно. — Сколько я здесь уже? — Около девяти часов, — без запинки ответил тот. Накахара ненадолго замолчал. — Значит, с «Бесами» действительно покончено и Йокогама спасена? — все таки меланхолично поинтересовался Чуя, закрыв глаза. — Да, частично. У них осталось немало последователей, в том числе и с верхушки власти. Портовая Мафия уладит это чуть позже. Так сказал Босс. Вы с Господином Дазаем вновь уничтожили вражескую организацию всего за ночь, — сделав глоток напитка и пряча тем самым за краями фарфоровой чашки, едва заметно приподнятые в признании уголки губ, сказал Рюноске. — Поздравляю с выполненным заданием, Чуя-сан. Тот нервно усмехнулся в ответ и проведя пятерней по волосам, смахнул их с лица, упираясь локтями в согнутые колени. «Господин Дазай». Ну конечно, сам Господь, не иначе. За время отсутствия этого самого «Божества» в Мафии, Акутагава очень вырос. Как морально, так и физически, становясь одной из самых сильных боевых единиц организации. Чувствуя некую ответственность и обиду за бывшего ученика своего экс-напарника, Накахара не мог просто оставить Рюноске. Не сказать что они стали хорошими друзьями, но коллегами точно были неплохими, чувствуя друг к другу взаимоуважение и признание. В свое время Чуя поделился с парнем всем, чем только мог. — Кстати говоря, о твоем обожаемом наставнике. Где придурок Дазай? — поинтересовался он, все таки вставая на ноги. Чуть не упав, мафиози покачнулся на месте, но выстоял. Внутри что-то приятно кольнуло, когда краешек глаза заметил, как дернулся было Акутагава, готовый в любой момент помочь. — Дазай-сан в своем кабинете. Он попросил остаться с вами на случай, если вы вдруг очнетесь раньше. Накахара, в это время собирающий свои вещи с тумбочки и опираясь на нее ладонями, чтобы стоять устойчивее, замер. На лице промелькнула тень недоверия, а глаз нервно задергался. — Он попросил тебя… Что?… — Остаться с вами на случай, если вы вдруг очнетесь раньше, — невозмутимо повторил тот и Чуя вдруг раздраженно выпрямился. — Да понял я! Я имею ввиду… Типа… Зачем? — Мне спросить? — решительно встал Акутагава, поставив свою чашку на стол. — Что? Нет! Я не… Забудь, я сам зайду к нему, — фыркнул рыжеволосый, хватая с полки шляпу. Сделав несколько твердых шагов в сторону выхода, и ,мысленно засовывая боль куда-то глубоко-глубоко внутрь, под самый старый замок, Чуя остановился у двери. — Спасибо, что был рядом, Акутагава. Я передам Дазаю, что ты выполнил его приказ. Безразличные ко всему глаза в углу палаты вдруг воодушевленно загорелись огнем и тот низко и благодарно кивнул. Накахара на секунду усмехнулся. То-ли от раздражения таким почестям предателю Мафии, то ли от осознания слепой преданности этого человека своему наставнику, а затем вышел из кабинета. Западное крыло этого этажа базы Портовой Мафии Чуя ненавидел. Но еще больше он ненавидел человека, скрывающегося за дверьми перед ним. Не соизволив постучаться (скажите спасибо, что в этот раз дверь вообще осталась на месте), парень вошел в кабинет, полный решимости. За столом, над грудой бумаг, с явно скучающим видом и бокалом виски в руках, сидел Дазай Осаму, размеренно покачивающий ручкой между пальцами. Карие глаза подняли взгляд на незваного гостя и нехорошо блеснули. На лице растянулась улыбка. — О, Чуя! Тебе уже лучше!? — буквально пропел он, откидываясь на спинку стула. — А я уже думал идти будить спящую красавицу своими руками! — Какого черта? — тихо спросил Накахара, стоя в дверях и не отводя мрачного взгляда от напарника. — А? О чем ты? — вскинул брови шатен и демонстративно отпил из стакана. Чуя раздраженно вздернул губой и не говоря больше ни слова, двинулся прямо, игнорируя все препятствия перед собой. Одним взмахом руки тот со скрежетом и свистом резко отшвырнул письменный стол со всеми документами в сторону, освобождая себе дорогу. Бумаги вихрем разлетелись по кабинету, падая на пол, а дерево с глухим звуком ударилось о стену. Стакан со звоном разлетелся на множество мелких осколков, расплескав алкоголь на кафель. — Ух ты, Чуя! Давно ты научился таким фокусам? — восторженно усмехнулся Дазай, не сводя глаз с Накахары. — У меня было достаточно времени попрактиковаться, — буквально выплюнул он, вплотную подходя к напарнику. Осаму с ухмылкой поднял руки, словно говоря «я сделаю вид, что сдаюсь». Расстояние между ними стремительно сокращалось. Ботинок начищенных до блеска туфель уперся в сидение между ног Дазая. Чуя согнулся в колене и угрожающее наклонился, приближая свое лицо к чужому. — Как-то слишком хорошо спящая красавица выглядит после пробуждения от невыносимого сна, — помедлив, подметил тот, зная, насколько сильно Арахабаки способен повлиять на напарника. Тем не менее, рано или поздно это должно было произойти. Чуе надоело постоянно чувствовать себя глупо, не понимая что происходит внутри у этого суицидального придурка. Вся обида, злость и раздражение копились и должны были вылиться в один из дней. Накахара сдерживал себя из последних сил, чтобы не вмазать Осаму прямо по лицу этими самыми начищенными до блеска ботинками. — Как долго мы будем играть в игры по твоим правилам? — зло спросил рыжеволосый, пристально следя за каждым движением напарника. — О чем ты, Чуя? Я не… — Заткнись! — руки в перчатках сомкнулись на чужой шее и вжали в спинку стула. Накахара приблизился сильнее, сжимая пальцы на коже. — Перестань лгать мне, я больше не хочу слушать эти глупые оправдания. Зачем ты вернулся в Мафию, Дазай? В воздухе повисла тишина. Осаму больше не улыбался, но и не пытался вырваться и даже как-то напрячься, в ответ лишь также не сводя глаз с Чуи. Словно позволял делать все это с собой. — Разве это имеет значение? — спросил наконец он. — Да! Да, блять, это имеет значение! Повисла тишина. Накахара выровнял дыхание, но жесткое напряжение в воздухе кололо легкие. — Мне больше не пятнадцать, чтобы прощать твои глупые выходки, Дазай. — На возвращение в Мафию у меня свои причины, тебя никак не касающиеся, — грубо оборвал его праведную речь Осаму, холодно смотря перед собой. — О, вот как? Твои блядские поцелуи, приступы чертовой неполноценности, — Чуя резко, почти зло дернул обрывок бинта, свисающий с запястья Дазая и тот вспомнил ту ночь, когда Накахара ввалился к нему домой, изрядно напившись,–срывы и не поддающиеся никакой логике, противоречивые действия, по твоему мнению, меня тоже никак не касаются?! Парень буквально дрожал от злости, до последнего сдерживая себя и собственную, все еще, не до конца контролируемую в таком состоянии, силу. Губы Осаму вдруг тронула насмешливая ухмылка. — Именно так, Чуя, — ответил он, не раздумывая ни секунды. — Тебя это не касается. — Что?… Рыжеволосый замер, растерянно смотря на смеющиеся глаза. Боль, что он так стремительно подавлял, расползалась ядом по всему телу, заставляя цепенеть от шока. По коже прошелся холодок и сердце замерло. — С чего ты вообще взял, что тебя должно хоть что-то из этого касаться? Ты - никто. Пол ушел из под ног. Разочарование и что-то еще мерзкое начало сжирать изнутри. Чуя сглотнул, придавая лицу бесстрастное выражение, стараясь не показывать напарнику, как сильно его задели эти слова, надеясь, что он не заметил слегка дрогнувшие кончики пальцев и сжатые зубы. Естественно, он заметил. Рыжеволосый выпрямился, брезгливо смотря на Дазая, как на мусор сверху вниз. — Ты и впрямь омерзительный кусок дерьма, Осаму, — выплюнул тот и развернулся было чтобы уйти, как вдруг его руку перехватили настолько быстро, что он не успел среагировать. Вцепившись в его запястье, Дазай резко потянул на себя, заставляя напарника обернуться и не удержаться на месте. Прежде чем Чуя успел что-то понять, в его губы впились чужие, а свободная перебинтованная рука требовательно надавила на спину сзади, привлекая ближе к себе и заставляя упереться коленом в стул. Он пытался вырваться, кусая губы до крови, но пальцы держали крепко, а обнуление не давало возможности показать свою силу. Он не хотел. Не сейчас, не так, не после всего, что этот придурок сказал. Тот же раздраженно шикнул, когда по подбородку стекла тонкая струйка крови с прокушенной губы. Слизав ее кончиком языка, Дазай поднялся со стула и, не разрывая навязчивого поцелуя, заставил Чую следовать за собой спиной вперед. Не отпуская его ни на сантиметр от себя, двигаясь прямо на него, Осаму прижал чужие бедра к столу, находящемуся теперь у противоположной стены. Накахара мычал что-то неразборчивое, но тот не слушал, грубо опрокидывая его тело прямо на мебель и прижимаясь грудью сверху. Крепко зафиксировав запястья над рыжей макушкой, Дазай наконец слегка отстранился, оставляя между ними мокрую тонкую нить. — Ты что творишь!? — молниеносно возмутился тот и Осаму недовольно поднял взгляд на голубые глаза. — Перестань орать как девчонка! — Перестану, когда ты перестанешь быть таким мудаком! — Чуя пытался вырваться, но сила Дазая удерживала его, и чем сильнее он напрягался, тем крепче были руки, сжимающие его запястья. Между ними повисло напряжение, такое, что воздух вокруг показался тяжёлым. — Так ты всё ещё ненавидишь меня, Чуя? — тихо произнёс Осаму. Его голос был холоден, а улыбка полна едва скрытого злорадства. — Думал, за столько лет ты немного остынешь. — Ненавидел и буду ненавидеть, — выплюнул тот, срывая голос на шепот, полный презрения. — Я никогда тебе не доверял, и ты это прекрасно знаешь. Дазай усилил хватку, чуть сильнее прижимаясь к нему всем телом, во взгляде промелькнула тень раздражения. Лгать Чуя не умел. — Тогда почему ты всё ещё позволяешь мне делать это? Зачем возвращаться к этому, если между нами есть только ненависть? — прошептал он, но в словах чувствовалось что-то более глубокое, словно вопрос был обращён не только к Чуе, но и к самому себе. Рыжеволосый тяжело дышал, с трудом сдерживая рваное дыхание, но в его глазах мелькнула тень сомнения. — Ты играешь на моём терпении, Дазай. Я пришел, чтобы хоть раз попытаться понять тебя и твое никчемное мышление. А не для того, чтобы выслушивать жалкие попытки понять что у меня на душе, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Ты всегда умел манипулировать людьми и уходить от ответов, но в этот раз тебе не удастся вызвать у меня слабость. — Ты ведь думаешь, что я не просто так вернулся, правда? — его голос был низким, с той самой насмешливой интонацией, которую Чуя просто терпеть не мог, но в то же время, не мог и игнорировать. — Ты хочешь понять, ведь так? Почему я здесь? Почему вернулся в мафию? Так… Предположи. Парень пытался удержаться, не поддаваясь на провокации, но его тело само по себе реагировало на присутствие Дазая, на его близость, на ту напряжённую энергию, что витала в воздухе. Он поджал губы, но не мог сдержать отголоски сомнений, которые вдруг начали бурлить внутри. — Ты вернулся, чтобы снова играть со всеми, — выдохнул наконец он, с трудом собравшись с мыслями, когда в голосе промелькнула боль, а запястья неприятно заныли от сильной хватки. — Ты всегда был таким, Дазай. Тот на мгновение замолчал. Его лицо было почти невидимым в тусклом свете комнаты, только глаза сверкали, как два опасных огня. — Верно. Я всегда был таким, — шепотом повторил темноволосый и лукаво улыбнулся в ответ. — Однако насчет кое-чего ты ошибся. Всё, что я делаю сейчас, не ради игры. И ты тоже знаешь это. Чуя попытался оттолкнуть его, но сил было недостаточно лишь из-за одних сказанных слов. Он знал, что Дазай не будет ему ничего объяснять, что всё это – часть его игры. Но в глазах Осаму было что-то ещё, что заставляло его сомневаться в собственной уверенности, вынуждая по крупицам собирать информацию, чтобы выстроить полную картину. — Что ты хочешь, чтобы я сделал, Дазай? — выдохнул он, и голос его звучал почти как вызов, хотя на самом деле внутри царил полнейший хаос. Осаму провел кончиками пальцев свободной руки по подбородку Чуи, поднимаясь выше и очерчивая ими скулу, и улыбка медленно исчезла с его лица, делая взгляд более серьезным и глубоким. Накахара нервно дернулся, а низ живота возбужденно затянуло. Сейчас он ненавидел собственное тело, что было еще так слабо после «Порчи» и так чувствительно. — Я хочу, чтобы ты понял, что я вернулся не ради Мафии и не ради тебя, — шептал он, его губы почти касались кожи Чуи. — Я вернулся, потому что ты - единственное, что имеет значение в данный момент. Даже если ты самостоятельно не способен дойти до этого понимания... Ты - мой повод. Однако причина лишь в моих собственных целях, о которых тебе знать не обязательно. Это все, что ты должен понимать. Доверяй мне так, как раньше. Как доверяешь во время «Порчи». Эти слова застали Чую врасплох. Он открыл рот, пытаясь что-то сказать, но не мог найти подходящих слов. Дазай, не выпуская его, вновь расслабился и слегка улыбнулся, будто предвкушая, что будет дальше. — Ну что? Все еще будешь кричать о ненависти между нами? Тогда докажи это, Чуя. Докажи, что ненавидишь меня так, как говоришь. — Ненавижу. Каждой клеточкой своего тела, — сдавшись, хрипло и словно в каком-то трансе, отозвался парень, не смея отвести взгляд от напарника. Сердце билось так быстро, что его стук отдавался эхом в груди у шатена. Осознание того, как сильно на Чую влияет только лишь такая близость и обычные произнесенные слова, срывало крышу. Цепкие пальцы Осаму проскользили по острому овалу лица и остановились на гладком чокере на шее. А затем, поддев его край, с силой сжали, притягивая к себе еще ближе, заставляя неудобно держать голову навесу. Накахара попытался помочь себе ногой, но Дазай ловко оказался между его колен, только лишь усугубляя ситуацию. — Тогда ненавидь еще больше, — шепнул Осаму и прильнул губами к губам Чуи. Требовательно и страстно, его язык прошелся по ряду зубов и углубился внутрь, почти не встречая никакого сопротивления. И затем… Спустя несколько долгих секунд сомнений и борьбы с собственной гордостью… Шатен получил ответ. И Чуя наконец сдался. Дазай, ощущая под собой мелкую дрожь от возбуждения, усмехнулся уголками губ, плавно отпуская чужие руки. Он был готов к удару, ведь теперь Накахару ничего не сдерживало. Но того не последовало и Осаму удовлетворенно хмыкнул. Жадно и настойчиво впиваясь в губы, он с силой сжал чокер, притягивая Чую к себе вплотную, не оставляя между ними ни сантиметра, частично перекрывая ему воздух. От Дазая приятно пахло сандалом, хвоей и мылом, в то время как на языке чувствовался привкус дорого виски. Рыжеволосый едва сдержал томный выдох, чувствуя как тело отзывается на каждое действие Осаму, а возбуждение растет с каждой секундой. Чужие холодные пальцы пробрались под рубашку, скользя по горячей коже бедер и пресса, пока его губы кусали и сминали губы напарника под себя. Напористо, грубо, по-собственнически, без особой нежности, срывая маски. Накахара практически заныл от нетерпения в чужие уста, сдерживая недовольный хрип. Дазай нехотя разорвал поцелуй, затуманенным, точно не своим, взглядом, смотря на Чую. — Я не буду просить потом за это прощения, — тихо сказал он, проводя кончиком языка по мочке уха и медленно очерчивая скулу, спускаясь к шее. — И обсуждать это. Никогда. — Хоть сейчас… Заткнись уже, больной ублюдок, мать твою, — хрипло отозвался рыжеволосый и собственные пальцы потянулись к густым темным волосам, до боли сжимая жесткие пряди между ними. Воздуха оставалось критически мало, дышать было тяжело, но как будто возбуждало это только сильнее. — О, Чуя… Если бы ты знал, сколько раз я думал об этом, — усмехнулся в ответ он, словно играя, но не сдерживая себя, кусая ключицы и плечи напарника, оставляя после себя мокрые красные следы. От этих слов у парня закружилась голова. В штанах стало тесно и он закусил губу, сдерживая тяжелое прерывистое дыхание и пробираясь ладонями под черный плащ Осаму. Тот вдруг неожиданно отстранился и выпрямился, чем вызвал у Накахары разочарованный возглас. — Ты что… — Молчи, — грубо шикнул Дазай, скидывая с себя плащ на пол и утягивая за собой Чую. Он нервно расстегнул рубашку Накахары одним быстрым рывком, параллельно стягивая с него портупею. О, блядская портупея с ее застежками. В тот момент хотелось просто порвать ее и сжечь ко всем чертям, но Чуя потом обязательно взбесится. Хотя, это было прекрасной идеей. И когда ремни были откинуты куда-то в угол комнаты, Дазай нетерпеливо прижал Чую спиной к стене, вновь целуя и пробираясь руками под расстегнутую рубашку, опускаясь все ниже. — Ненавижу… Не в силах больше терпеть, Накахара сдавленно замычал, когда кончики пальцев Осаму уперлись в пряжку ремня. — Попроси, — сладко выдохнул Дазай, прижимаясь бедрами к бедрам Чуи так сильно, как только мог, горячо и тихо выдыхая слова тому прямо на ухо. — Что? — Попроси меня сделать это, — улыбнулся он, облизывая и слегка прикусывая мочку уха, играючи проводя пальцами по краю чужих брюк. — Ты… мразь, — обреченно выдохнул напарник, утыкаясь носом в горячую шею и рвано вдыхая древесный запах. Гордость не давала сказать и слова, в то время как тело сгорало от нетерпения. — Ну же, Чуя, — не унимался Осаму, издевательски улыбаясь. Рука соскользнула ниже. Внутри все вспыхнуло, а в голове затуманилось от желания. — Да сделай это! — Сделать что? — Трахни меня уже, придурок Дазай! — Какие чудесные слова! Обязательно распечатаю их и повешу прямо над входом, — игриво промурлыкал тот, точно кот, чьи губы уже спустились на плечо, до боли оттягивая тонкую кожу. Ремень полетел вниз и ладонь Осаму нетерпеливо и немного грубо сжала затвердевший член. С уст Чуи сорвался хриплый стон и плоть под чужими пальцами запульсировала. Кусая, целуя и оставляя засосы, Дазай не останавливался, быстрыми рывками скользя по обнаженному возбужденному члену, лаская его одновременно грубо и нежно. Накахара, задыхаясь от возбуждения и наслаждения, откинул голову вверх, позволяя Осаму делать с ним все, что угодно. И какого вообще черта с ним это ощущается как-то иначе…? Однако он почти разочарованно выдохнул, когда длинные пальцы оторвались от чувствительной кожи, чтобы стащить брюки и проникнуть дальше. Дазай не сильно беспокоился о благополучии напарника, а поэтому, резко развернув того спиной к себе и нависнув сверху, надавил на его рот пальцами. — Оближи. Стыд вместе с новой волной возбуждения, прокатились по всему телу и Чуя дернулся, сжимая губы. Дазай раздраженно шикнул и надавив сильнее, проскальзывая пальцами внутрь, заставляя облизать. Когда же они начали массировать аккуратное колечко мышц, словно бы смазывая и подготавливая, Накахара практически зарычал от нетерпения, хватая ртом воздух. А затем, словно чтобы показать, что нельзя ему перечить, резко и без смазки (которую он не смог бы использовать даже при желании за ее неимением), Дазай проник в того пальцем. Рыжеволосый едва сдержался чтобы не взвыть от боли и попытался вырваться, но Дазай зажал ему рот свободной ладонью, заставляя упереться лбом и ладонями в стену. — Тише, Чуя, тише… Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь услышал это, ведь так? — расплылся в улыбке Осаму, проникая глубже и прижимаясь ближе. Их тела соприкасались так тесно, что становилось жарко. — Мх!.. Хмх! — он пытался выдавить из себя очередную колкость, но шатен не дал ему это сделать и вставил палец до упора, вызывая мелкую дрожь во всем теле, начиная медленно двигаться. Чуя зло блеснул глазами, смазанно укусив Дазая за руку. Двигая внутри напарника пальцем, Осаму оглаживал горячие стенки проходп, пробуя слегка сгинать и разгинать его, довольствовался тихим возбужденным дыханием. Осознание такого слабого, податливого и беззащитного Чуи под своими ладонями срывало башню. — Похоже, у кого-то давно никого не было, — усмехнулся тот и вставил второй палец, внимательно наблюдая за подрагивающим, то ли от неприятных ощущений, то ли от раздражения, телом ненавистного напарника в своих руках. Дазая никогда особо не заводил секс. Его не заводили парни. Его не заводили девушки. Его заводил этот настырный агрессивный и неприступный рыжий парень, что жался сейчас в стену только из-за одних его пальцев. Сдерживаться становилось все сложнее, в штанах уже стало тесно, поэтому начав двигаться внутри разгоряченного тела, он не обращал внимания на болезненные вздохи и хриплые стоны, наращивал темп, растягивая и заставляя Чую рвано стонать в ладонь все сильнее. Внутри было так тесно и тепло, что Дазай уже скоро вытащил пальцы, прикусывая губу, лишь для того, чтобы спустить собственные брюки вместе с бельем и приставить свой уже давно затвердевший член к аккуратному колечку мышц, слегка двигая им и смазывая вышедшим предэкулятом. Чуя поджал губы, когда почувствовал сзади тепло чужого тела. Дазай незаметно улыбнулся и, зажимая Накахаре рот одной рукой и придерживая за бедра второй, резко вошел. Грубо и больно, но сначала лишь наполовину, словно ненормальный, впившись расширенными глазами вниз от возбуждения и рождающегося внутри восторга. Чуя резко выгнулся в спине, неосознанно насаживаясь на ствол сильнее и застонал, сжимая ладони на стене в кулаки и царапая ногтями краску. Боль была ужасная, но одновременно с тем такая желанная и приятная, что колени подкосились, а мозг отказался мыслить. — Тише, милый, — довольно шепнул ему на ухо Дазай, слегка толкаясь внутри. — Или твоя дорогая Анэ-сан точно заподозрит неладное и войдет… Ох, кажется, я забыл запереть дверь! Накахара замычал, точно ругаясь и покрывая напарника благим матом, слегка дергаясь, но Осаму заглушил его слова, просунув в рот пальцы и надавливая на язык, не давая сказать ни слова. Чуя замолчал, лишь тихо простонав, когда от очередного толчка на глазах выступили слезы. Дазай с ненормальной улыбкой наклонился и поцеловал того в шею сзади. — Я тоже ненавижу тебя, Чуя. О, больше чем кого-либо в этом мире! — он стал толкаться сильнее, переместив руку с бедра на рыжие волосы и стянув их в небольшой хвост, с силой потянул вверх, одновременно входя до конца. Чуя прижался грудью к стене, резко распахнув глаза от боли, постепенно сменявшейся удовольствием. И Дазаю хватило этого чтобы окончательно скинуть с себя ошейник привязанного пса и начать жестко и быстро вдалбливаться своими пульсирующим членом в задницу Чуи, трахая его сильнее и наращивая темп. Он наклонился, освобождая руки и стаскивая с того рубашку, небрежно швыряя ее на пол. Губами он целовал его спину, оставляя багровые болезненные засосы на веснушчатых плечах. Кусал совсем рядом с перевязанными бинтами ранами от прошедшей миссии, словно помечая для всех, что это принадлежит ему. Рыжеволосый не обратил внимания, как его бедра сами стали двигаться одновременно с Осаму. С губ срывались тихие стоны боли, смешанные с долгожданным желанием, пока по ногам стекала струйка крови от такого напора и слабости еще не восстановившегося до конца тела. Но казалось бы, он уже перестал осознавать насколько все это было ненормально. Насколько их отношения сейчас, да и всегда были ненормальными. Какими-то созависимыми и одновременно совершенно ничего не значащими для них. Противоречивыми и странными. Чуя не знал кто они друг для друга, не понимал и сам как относится к Осаму, насколько доверяет ему и хочет ли быть на самом деле не просто… Не просто… кем? Дазай что-то тихо прорычал и прижал Накахару за шею к стене, подхватывая под живот, и насаживая на свой член глубже, выходя и входя почти до упора. Чуя едва стоял на ногах, тело все еще била мелкая дрожь, а все внутри готово было вновь распасться на атомы. Если бы хоть кто-то знал, какое безумство происходило сейчас за дверьми одного неприметного кабинета, скрывающегося в тени коридоров Портовой Мафии… Полное безумие среди разбросанных отчетов, пролитого первоклассного виски и осколков битого стекла, разлетевшегося по всему полу. Волновало ли это кого-то из двух самых опасных мафиози в городе? Навряд ли. Где-то над ухом раздавалось быстрое горячее дыхание. — Дазай, я скоро… Он не закончил, переходя на очередной глухой стон, но напарник его понял, быстрее вгоняя свое достоинство в узкий проход. Стенки обволакивали, доставляя невероятное удовольствие, доводящее до самого пика, когда с силой прикусив кожу на шее Чуи в последний раз, Осаму резко вышел, кончая на пол. Накахара, чей рот уже не был заткнут чужими пальцами громко замычал, растворяясь в удовольствии и заканчивая сам (о бедный кабинет Осаму), слегка чуть попадая на оголенный живот и бедро. Тяжело дыша, Дазай отпустил Чую и отошел, облокотившись на край стола. Накахара повернулся спиной к стене и едва найдя в себе силы натянуть штаны, обессилено сполз вниз на кафель, подняв взгляд напарника. — Ты… Чуя не нашел что сказать. «Это было охуенно». — Я? — с издевкой в голосе протянул шатен, пытаясь отдышаться. Он явно наслаждался видом перед ним, застегивая свои брюки, и зная что тому нечего сказать. Не в чем его упрекнуть. Честно говоря, говорить и не хотелось. Не хотелось вообще ничего. Но в рыжей голове одновременно смешалось так много эмоций и вопросов, что выбрать какой-то один было задачей невероятной сложности. Со звездочкой. — То что ты сказал до этого, — вдруг неуверенно начал он, чем заставил развернувшегося к столу Дазая замереть. — Это правда? В кабинете повисла тишина. Осаму, помолчав несколько долгих секунд, взял лист какого-то отчета со стола и окинув его безразличным взглядом, быстро скомкал. А затем сделал это со следующим. Чуя напряженно наблюдал за его действиями из-за широкой спины. Внутри все одновременно горело и замерло от волнения, воздуха не хватало, а пульс эхом отбивал барабанную дробь где-то в висках. Шатен, видимо, довольный проделанной своей работой, наконец повернулся и опустился перед Накахарой на корточки. Только сейчас до того дошло, что именно он делал. И что именно он вытирал отчетами на его животе. Чуя вспыхнул от стыда и, резко перехватив его руку, отшвырнул от себя. — Ты больной?! Я и сам могу это сделать! Дазай насмешливо вскинул бровь. — Правда? Может быть и встать сможешь? И Накахара понял что облажался по полной. Тело было крайне слабое еще после применения «Порчи», а о том, какое влияние на него оказывало то, что происходило несколькими минутами ранее и говорить не стоило. Чуя сжал зубы и вытянул вперед руку, выжидающе смотря на Дазая. Тот, наивно похлопав глазками, протянул ему отчеты в своей ладони. Накахара нервно и смущенно выбил их у того из пальцев. — Помоги мне встать, идиот! На кой черт мне твои бумажки?! Ореховые глаза задорно сверкнули с явной издевкой. Ему, черт возьми, было весело! — Ты же такой самостоятельный, Чуя! Справишься с этой задачей сам! А затем приведешь мой кабинет в порядок. Ох, и те отчеты, которые ты так неистово испортил, были как раз о прошедшей миссии, — Осаму усмехнулся, сверху вниз смотря на напарника. — Так что, видимо, их повторным написанием займешься ты! От начала и до конца. — Ах ты блядское чертово уебище! Да я тебе… — Чуя, — прервал его Дазай, приложив указательный палец к губам. — Тише. Тут же как раз недалеко кабинет Коё, помнишь? Или мне самому покричать погромче? — усмешка переросла в широкую улыбку. Он и впрямь упивался собственной превосходностью. Дьявол. Накахара замолчал, исподлобья зло смотря на довольного напарника, прямо таки испуская молнии. — Желаю тебе удачи! — накидывая на плечи скинутый до этого плащ, пропел Дазай и, отсалютовав тому на прощание, вышел из комнаты. Рыжеволосый заскрежетал зубами от раздражения, едва сдерживая свой гнев. В груди, прямо под горлом, яростно билось сердце от осознания того, что произошло. А еще от осознания того, что они больше не заговорят об этом. «Доверяй мне так, как раньше, как доверяешь во время «Порчи»». Эйфория прошла и все внутри заполнила боль. От бессилия, от непонимания, от чувства, что снова он оказался обманутым и ненужным. Яркая, резкая и ноющая. Плавно переходящая в злость. Чуя откинул волосы с лица, смотря в противоположную стену с глухой ненавистью и презрением. Он его на хрен убьет. Дазай ехал на заднем сидении одной из служебных машин Портовой Мафии, задумчиво постукивая кончиками пальцев по колену. В окне проносились дома и улицы, пока они все дальше отдалялись от штаба организации. Тонированный автомобиль затормозил спустя пару минут напротив невысокого многоэтажного дома. В нем было всего пять этажей, и как и полагается статусу мафиози, Осаму жил на последнем. Эту квартиру ему лично предоставил Мори Огай сразу после окончания операции с Бесами. И надо сказать, он хорошо разбирался в предпочтениях подчиненного. Не стал выбирать многоквартирный жилой комплекс или высотку, уходящую прямо в небо. Он прекрасно знал, как Дазай ненавидит излишнее общество и огромное количество людей. Внутри самой квартиры все тоже оказалось идеально. Сбалансированный, не бросающийся в глаза дизайн, не много мебели, большой балкон. Даже слишком поразительно похоже на его прежнее место жительства. За исключением, разве что, комнат. Теперь у Осаму была отдельная спальня и незамысловатая гостиная. Работая в агентстве, позволить себе многокомнатную квартиру было бы слегка финансово затруднительно. Дазай закрыл дверь и швырнул ключи прямо на пол, проходя в ванную. И лишь остановившись напротив зеркала и уперевшись ладонями в раковину, выражение его лица с умиротворенно-улыбчивого сменилось на холодное. Дыхание сбилось, когда он посмотрел на свое отражение исподлобья. Во рту пересохло, а в горле запершило. Он давно это понял. Что что-то внутри не так. Что-то сдвинулось и не давало покоя. Перед глазами всплыли рыжие волосы и сложенные на груди руки, обтянутые шелковой тканью перчаток. В голове зазвучал тихий хриплый голос и Дазай прикрыл ладонью губы, сдерживая тошноту. Он вымучено посмотрел на себя и усмехнулся собственной жалкости, скривившись от презрения. Уебище. Осаму не знал когда именно это началось. Когда ему захотелось приручить это необузданное пламя, что горело, сжигая все на своем пути без разбора, и подчинить себе. Когда ему захотелось чтобы Накахара Чуя был только его. Дышать становилось тяжело и парень, едва держась пальцами за края ванны, медленно сполз на пол. Сердце сдавило, воздух кончался, голова кружилась, а перед глазами все плыло. Дазай полез в карман плаща и достав оттуда маленькую белую баночку неслушающимися руками и, нервно отбросив крышку, высыпал несколько продолговатых таблеток прямо в рот, тут же глотая. Тело не подчинялось, паника внутри нарастала, выровнять пульс не удавалось, а пальцы рук дрожали. Осаму закрыл глаза, пытаясь придти в себя и дышать ровнее, но ничего не получалось. В мыслях мелькали общие воспоминания, сражения, первая встреча, знакомство с Одасаку, вечера в баре, и в конечном итоге, кровь на ладонях в свете закатного солнца. Дазай сжал зубы, изо всех сил стараясь оставаться в сознании. «Во всем всегда был виноват лишь ты». «Это все твоя вина». «Ты всегда теряешь то, чем дорожишь». Собственный голос в голове звучал чужим, резко стало невыносимо жарко и душно, горло сдавливала тошнота. Дазай окончательно упал на пол, прижимаясь щекой к холодной плитке и сжимая пальцы рук в кулак. Грудь раздирало от ужасной боли и пульсации, внешние звуки пропадали, заглушаясь биением сердца. Нельзя. Нельзя поддаваться. Надо бороться. Надо… Взгляд затуманился, помутнев. И сдавленно выдохнув, Осаму уставился невидящими глазами в одну точку, пытаясь оставаться в сознании. Выходило плохо.

В ОДНОМ ИЗ БАРОВ ЙОКОГАМЫ. НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ…

Чуя не мог точно сказать, сколько времени он уже провел здесь. Мыслить трезво уже не получалось лишь только из-за количества выпитого. Разумеется, ничего он в кабинете Дазая не убирал и не писал никакие отчеты. Единственное, что он сделал, прежде чем оказаться на этом барном стуле – сходил в душ и долго, очень долго и трепетно смывал с себя все невидимые отголоски того сумасшествия, что происходило в стенах Портовой Мафии. На шее, ключицах, спине и плечах – его следы были повсюду. И Накахару это злило. Злило собственное бессилие, собственная наивность и доверчивость этому никчемному лживому человеку. Именно поэтому надев бордовую кофту с высоким горлом и запустив руки в волосы, он выпивал здесь стакан за стаканом, пытаясь то ли забыться, то ли… Впрочем, Чуя и сам не знал, что он здесь делал. Пил он крайне редко, да и делать он это, честно говоря, совершенно не умел. И это сыграло с ним злую шутку. — Эй, бармен! Да-да! Как тебя зовут? — вдруг громко поинтересовался парень, отрываясь от созерцания барной стойки. — Кристофер, — почему-то усмехнулся парень, ловя бутылку ликера в воздухе и наливая ее в стакан одному из гостей. Он окинул Чую быстрым взглядом. — Плохой денек выдался, судя по всему? Голубые глаза одобрительно вспыхнули. — Да! Да! Знаешь, Кристофер… О, я-Чуя, кстати. Накахара Чуя вообще-то, но называй меня Чуя… А, впрочем, без разницы, — неопределенно махнул головой куда-то в сторону рыжеволосый, отводя взгляд. — Что делать, если ты работаешь с… м-м-м… Знаешь, как бы тебе объяснить?.. Кем-то между настоящим мудаком, непревзойденным гением с огромным самомнением и тупорылым уродом? Только все вместе? Кристофер, являющийся подкаченным парнем с татуировками, чуть больше двадцати лет на вид, задумался, отдавая заказ какому-то посетителю. — Как человек может быть одновременно гением и тупорылым уродом? — с нотками настоящего философа, поинтересовался он, разглядывая Чую. — Да я вот тоже задаюсь этим вопросом каждый день, — мрачно ответил тот, отпивая алкоголя из своего стакана.

ПОЛЧАСА СПУСТЯ…

— Отдай это мне, мать твою! — закричал мафиози, перегинаясь через барную стойку всем телом. — Нет! Вы сами меня просили не давать Вам телефон! — прижимая к груди смартфон, орал Кристофер, отходя назад. — Но я ДОЛЖЕН ему позвонить и высказать все что о нем думаю! Он такой мудозвон! Просто мудозвонище! — возмутился Чуя, почти сбивая со стола все стоящие на нем стаканы. Бармен скривился, слыша как опасно звенит стекло, но вернув взгляд на напившегося Накахару, резво замотал головой из стороны в сторону. — Важнее чем просто не давать Вам мобильник, Вы просили только не давать Вам ему звонить! Так что нет, нет и еще раз нет! — Но это мой телефон! — протестующе заорал тот, стоя на перекладине барного стула на носочках и изрядно шатаясь. — Да ты меня завтра к чертовой матери убьешь и разнесешь все здесь нахрен, если я дам тебе позвонить Дазаю сейчас! — переходя на «ты», сорвался Кристофер, раздраженно окидывая взглядом нескольких других гостей, уставившихся на их представление. — Дазаю?.. Откуда ты знаешь кому я хочу позвонить? — озадаченно нахмурился Чуя, падая обратно на свой стул. Бармен обреченно вздохнул, когда понял, что опасность миновала. — Я слушаю о том какой он «ебливый обмудок» последние сорок минут! — И ублюдок! — И ублюдок, — устало кивнул Кристофер, пряча мобильник мафиози в карман джинс и возвращаясь к работе, подумав, что тот наконец успокоился. Рыжеволосый же заткнулся ненадолго. Посозерцав барную стойку молча некоторое время снова, явно что-то обдумывая, он вдруг всхорохорился и загорелся красной аурой, нервно и зло похлопывая себя по карманам. — Так, где мой телефон?! Я сейчас все выскажу этому суициднику! Бармен сокрушенно прикрыл ладонью глаза, понимая что эта смена будет долгой. Спустя еще двадцать минут, раздраженно швырнув свою банковскую карту четко в Кристофера, под его громкие возгласы и крики, Чуя, пошатываясь, покинул бар. Идя по темной дороге прямо по проезжей части по встречке, он все что-то возмущенно болтал о том какие все вокруг него придурки и идиоты, когда на него на всех порах неслась легковая машина. Водитель громко и истошно засигналил, когда заметил, вынырнувший прямо из темноты, силуэт человека впереди, до последнего надеясь, что тот одумается и прижмется к обочине, ведь сворачивать ему самому было некуда: справа – ограда канала, слева – встречный поток машин. — Это еще что за придурок?! Жить надоело?! Однако незнакомец невозмутимо и уверенно шел навстречу, опустив плечи и засунув руки в карманы брюк. Мужчина выругался, глядя по зеркалам и резко вдавливая педаль тормоза со всей силой, которая у него только была, в пол, глупо надеясь, что это поможет. Но он не успевал. Скорость была слишком большая, а парень уже всего в нескольких метрах. — Надо было слушать утренний гороскоп и сидеть дома! — мужчина нервно закрыл глаза в момент неминуемого столкновения насмерть, молясь у Бога о прощении и сжимая руль пальцами обеих рук. Но ничего не произошло. Он медленно открыл глаза и понял, что автомобиль стоит как вкопанный прямо перед невысоким рыжеволосым парнем в бордовой кофте и черном кожаном бомбере. Не успев отойти от шока и вспомнить как дышат заново, он проследил ошарашенным взглядом, как этот самый парнишка огибает машину и бесцеремонно открыв дверцу, садится на место рядом с ним. Раздраженно смотря прямо перед собой, незнакомец говорит одну лишь фразу, достаточную для того, чтобы нервно сглатывающий водитель, еще не пришедший в себя, тронулся с места: — Едем туда, куда я скажу и твои конечности остаются целыми. Естественно, никому ничего ломать на самом деле он не собирался, но договариваться так было проще. Сначала объяснять ничего не хотелось, но сейчас Чуя болтал во всю, крича на весь салон. — И он мне говорит такой типа «я не дам тебе телефон», прикинь! — Вот урод! — Нет, урод — это Дазай! А Кристофер хороший человек! Ответственный. Мужчина нахмурил брови, поворачивая. — Но он же отказался отдавать тебе мобильник. — Так я сам его об этом попросил! — пояснил Накахара. — Тогда действительно хороший, — со знанием дела, кивнул водитель, прижимаясь грудью к рулю, чтобы повнимательнее рассмотреть район, в котором они оказались. — Вот и я о чем! И еще бармен отличный! — закивал Чуя, откидываясь на спинку сидения. — Вон как меня развезло! — Да я вижу, — усмехнулся мужчина и задумчиво огляделся, останавливаясь перед одним из домов. — Мы точно туда приехали?.. Тут как-то темно и мрачно… Накахара нехотя выпрямился и расплывчатым взглядом глянул в окно. — Туда. Как раз в Дазаевском стиле, — с явной неприязнью шикнул он, выходя из машины и оборачиваясь в последний момент. — О! И спасибо что подвез, буду должен! Если возникнут какие-то проблемы, смело обращайся к Портовой Мафии! От последней фразы лицо мужчины резко побледнело, а пальцы задрожали, возвращаясь на руль. — Портовой Мафии?… — нервно переспросил он, надеясь что ему послышалось, но Чуя уже потерял к нему всякий интерес, уверенно двигаясь в сторону одного из одиноко стоящих домов. Войдя в подъезд, без раздумий просто снеся ногой хлипкую входную дверь, он поднялся на нужный этаж и остановился перед знакомой квартирой, хмуро и зло испепеляя ее взглядом. Чуя что-то раздраженно шикнул о безответности, войдя внутрь, когда дернул ручку и понял, что дверь не заперта. И будь он трезвым, то наверняка бы счел это странным. И то, что в коридоре не было ни одной Дазаевской пары обуви, наверняка тоже. Как и то, что все двери были нараспашку открыты, хотя Накахара прекрасно знал, что Осаму ненавидит оставлять их повсюду открытыми. Но он был в стельку пьян, чтобы придать этому значение. — Эй, придурок! — заорал Чуя в темноту квартиры. Будь он трезв, то точно бы повернулся резче, услышав шорох позади. Но он был пьян, а значит, обернулся слишком поздно. Что-то с невероятной силой ударило в висок и, впечатавшись в стену, Накахара попытался сфокусировать зрение на чужих ботинках перед ним, не в силах поднять голову. Следующий удар пришелся прямо в живот и, сдавленно согнувшись, Чуя потерял сознание.

***

Дазай резко пришел в себя спустя пару часов. Он нехотя перевернулся на спину и впился взглядом в потолок, выравнивая дыхание. Такое уже случалось прежде, хоть и крайне редко. Но это не мешало Осаму ненавидеть панические атаки лютой ненавистью. Особенно те, что доводили его до бессознательного состояния на долгое время. Так он чувствовал себя уязвимым, ведь никогда не знаешь откуда и от кого ждать подставы. А не доверял он, ровным счетом, никому. Включая себя. Поднявшись на ноги и пнув банку из-под бесполезных таблеток в дальний угол ванны, Дазай набрал в ладони ледяной воды и плеснул в лицо. Глаза смотрели на отражение спокойно и равнодушно, а сердце билось с той частотой, с которой и должно было. Он выключил воду и захлопнув за собой дверь, упал прямо на диван в гостиной, не привыкнув к кровати, подтянул к груди колени и закрыл глаза, пытаясь наконец нормально поспать. Лежать на холодном полу в одном и том же положении было не очень-то и приятно, поэтому все тело казалось деревянным, а голова была ватной. Тем не менее хотелось побыстрее закончить этот ублюдский странный день, хоть Дазай и понимал, что следующий будет наверняка не менее ублюдским. И у него это даже получилось. Правда ненадолго. Когда раздалась пронзительная телефонная трель, на улице уже было светло. Пожалев что вовремя не выкинул мобильник к чертовой матери, Дазай не разлепляя глаз, на ощупь пошарился по карманам и выудил оттуда телефон. Интуитивно нажав на кнопку сброса, он сладко зевнул, переворачиваясь на спину. Но сколько бы раз Осаму не сбрасывал, телефон не затыкался, звоня снова и снова. — Да? — сдался наконец он, недовольно прикладывая его к уху, все еще не раскрывая глаз. С той стороны раздался, как всегда, необычайно спокойный голос Мори. — Доброе утро, Дазай, — в победной фразе проскользнула тень насмешки. — Жду тебя через двадцать минут у себя. — Я не успею, — медленно и меланхолично протянул тот, щурясь от яркого света из окна, проникающего сквозь сомкнутые веки. — Дазай, я специально снял тебе квартиру в десяти минутах от Портовой Мафии. — Вообще-то если идти пешком, то выходит больше двад… — Машина уже ждет внизу, — парировал Огай, не дав тому закончить, чем вызвал раздраженный стон. — Ладно-ладно, я понял. Буду, — со вздохом, ответил Осаму. — Босс, — с явной издевкой над сонным подчиненным, сказал Мори. — Ну, я еще только исполнитель… — «Я понял. Буду, Босс», — вежливо поправил его Мори. — Я понял. Буду, Босс, — механически повторил Дазай, прежде чем понял что он вообще говорит. А когда понял, то резко распахнул глаза и сел, скривившись. Он хотел было сказать что-то еще, но над ухом раздавались только ехидные мелодичные гудки, означающие окончание телефонного разговора. В Портовой Мафии он действительно появился скоро. Только не через двадцать минут, а через час. Когда он вошел в кабинет, Мори стоял у окна с чашкой чая в руках, а рядом на полу, раскрашивая разноцветными мелками картинку, сидела Элис. — Что ты делаешь, дорогая? — нежным голосом спросил мужчина, заглядывая той за спину. — Ринтаро! Я же просила не подглядывать! Картина еще не закончена! Огай нежно улыбнулся, все таки рассматривая изрисованный лист бумаги и отпил немного чая. — Это что за прелестная маленькая девочка? — поинтересовался он, разглядывая миловидную рыжеволосую девчонку, сидящую на полу, привязанной к бортику огромной высокой кровати. Элис зло хмыкнула, оборачиваясь на того с раздражением. — Это не девочка! Это Чуя-кун! — закричала она, швыряя в Огая разноцветные мелки. Дазай с равнодушием наблюдал за всем этим, стоя в дверях. —Ох, точно, прости. Теперь вижу! — виновато ответил Мори, покосившись вдруг на своего подчиненного, словно только заметил его. — Оставишь этот рисунок мне на память, Элис? — Но… — Можешь надеть сегодня на вечер любое платьице, которое захочешь, и пойдем в твою любимую кондитерскую! — глаза девочки загорелись и воодушевленно подпрыгнув, она побежала к двери. — Пойду выберу твое самое не любимое! — существование Дазая Элис полностью проигнорировала, скрывшись из поля зрения обоих, чем вызвала слабую усмешку у Босса. — Я просил тебя приехать через двадцать минут, Дазай, — заговорил он, поднимая с пола детский рисунок и внимательно рассматривая его. Осаму, засунув руки в карманы плаща и слегка улыбаясь, наконец прошел внутрь. — Ваш водитель оказался не очень компетентным. Огай вскинул бровь, отрывая от созерцания «милой рыжей девочки». — Стоило мне на него «вежливо» посмотреть и сказать что я хочу кофе, так мы сразу поехали в ближайшую кофейню, а стоило упомянуть, что я голоден, так следующим пунктом назначения было придорожное кафе. — Ты угрожал ему? — холодно поинтересовался глава Портовой Мафии. — Что Вы! Боже упаси! — с издевкой воскликнул тот. — Он ослушался моего приказа, — почему-то улыбнулся Мори, прожигая Дазая взглядом насквозь и, подойдя к столу, поставил на него чашку с чаем. Осаму на это ничего не ответил, многозначительно усмехнувшись. Огай покачал головой, садясь в кресло. — Что ж, спасибо за наблюдательность. Я разберусь с этим позже, – глаза сверкнули молнией в сторону шатена, словно бы говоря «теперь из-за тебя пострадает невинный человек». Однако тот не поменялся в лице даже на долю секунды, продолжая спокойно улыбаться. — Как ты знаешь, сегодня утром, как обычно, было собрание Исполнительного комитета, — на этом моменте он вновь впился взглядом в рисунок, сцепив пальцы в замок под подбородком. — То что ты на нем появляешься лишь по собственному желанию мне безразлично до тех пор, пока ты должным образом выполняешь свою работу в Мафии. Огай выдержал долгую паузу, явно показывая, насколько он делает, да и всегда делал, Дазаю поблажки. — Конечно, — благоговейно кивнул Осаму, закрыв глаза. — Вы ведь заставили меня пройти весь этот путь от доктора до босса Портовой Мафии вместе с вами, научили убивать и сделали свидетелем Вашего убийства прошлого босса. Все, чтобы нацепить на меня собачий ошейник. — Ты мыслишь слишком критично, — Мори расплылся в улыбке, но также как и Дазай ранее, более ничего не ответил. Скрывать «особое» отношение к одному из своих лучших людей не было смысла. — Но я вызвал тебя не для этого. Речь пойдет не о тебе, а о Чуе. — О Чуе? — переспросил Осаму и плюхнулся на небольшой кожаный диванчик, буравя взглядом потолок. — Потеряли своего верного пса, Босс? — Я думал, период твоего подросткового бунтарства против всех вокруг давно прошел, — парировал Мори. — О, для Вас оно будет частью меня всегда. Мужчина проигнорировал ядовитую шутку в свой адрес. — Дело в том, что в отличие от тебя, Чуя-кун никогда не пропускал собрания, даже будучи на грани жизни и смерти. Однако в Мафии он не появлялся со вчерашнего дня, а последний раз его видели в баре в южной части Йокогамы. Собственно там и нашли его телефон - единственное средство связи. Бармен сказал, что... Огай опустил взгляд на какой-то из документов перед ним и стал читать вслух, подперев голову рукой. — Цитата: «Да, этот рыжий парень был здесь вчера. Ну и шуму он наделал! Напился до ужаса, попросил не давать ему телефон и все кричал что-то про какого-то ублюдка… Дазая, кажется. А, ну и конечно, то что он убьет его. Уж не знаю кто такой этот Дазай и что он такого сделал, но его вчера, мне кажется, возненавидел весь бар». Теперь у меня к тебе такой вопрос: что ты опять натворил? Осаму вскинул брови, уставившись на Босса. Этот придурок? В баре? Да еще и пьяный? В мыслях промелькнуло воспоминание из собственного кабинета и пришло секундное осознание. Парень тяжело вздохнул, устало прикрывая глаза ладонью. Он уже сто раз обматерил себя за несдержанность. Надо же было так проебаться. Причем в прямом смысле. Мори пристально и заинтересованно следил за реакцией Дазая. Эти двое были настоящим стихийным бедствием, которое становилось поистине разрушительным вместе. И одновременно… Невероятно полезным. Шестеренки в голове заработали и помолчав пару секунд, шатен раздраженно откинул со лба вьющиеся пряди. — Я знаю, где он был. Но мне понадобятся все камеры с того района, где я жил. — Думаешь, что это связано с нашими дорогими друзьями? — спросил Огай, мгновенно уловив ход его мыслей и, прикрывая глаза и уже зная ответ. — О, всенепременно, — на губах застыла уверенная улыбка. — Отлично. Сколько людей тебе нужно? — Мори полез было в стол, но Осаму его остановил. — Нисколько. Я сделаю все сам.

***

Чуя очнулся с ужасной мигренью в голове. Он поморщился и открыл глаза, чувствуя как боль растекается во всем теле, начиная с запястьев. Он находился в небольшой, но очень дорогой на вид, комнате, богато украшенной картинами, цветами и роскошно обитой красно-золотистой мебелью. Пристегнутый к кровати наручниками, он сидел на полу, облокотив голову на железный позолоченный бортик и щурясь от яркого света. Буркнув что-то раздраженное себе под нос, Накахара попытался воспользоваться гравитацией, но на удивление ничего не вышло. — Это еще что за хрень?! — он завертелся, пытаясь оценить ситуацию и понять, где вообще находился. Последнее что он помнил – это то, как заходил в мрачную темноту квартиры этого придурка Дазая. Сейчас же он явно сидел в каком-то дорогом номере отеля, пристегнутый наручниками и без возможности использовать способности. — Эй, если это все твои фокусы, Дазай, то тебе не жить! — рявкнул Чуя в никуда, резко подрываясь и дергаясь вперед. Железо не поддалось, больно царапнув кожу. — Дазай?… О, ты про своего ненавистного напарника? Его здесь нет, можешь не переживать, — с пониманием раздалось из-за стены и высокая белая входная дверь приоткрылась. Мафиози напрягся, пристально следя за тем как незнакомец входит в номер со стаканом воды и, подходя ближе, ставит его перед ним на пол как цепному псу. — В мерах безопасности, на свою силу можешь пока не рассчитывать. Это был низкий мужчина чуть старше сорока, плотного телосложения. По деловому костюму, который стоил явно не дешево ( и если честно, своему обладателю был явно мал на пару размеров), рыжеволосый понял, что незнакомец был не из бедных. Хотя, пожалуй, это можно было понять и по дорогому ковру, на котором сейчас и восседал Накахара. — Ты еще кто такой? — раздраженно спросил он, не сводя с мужчины взгляда. Темные, почти что черные глаза окинули парня взглядом, а толстые пальцы в кольцах провели по остаткам русых волос на голове. — Ох, точно, где де мои манеры! — на губах сверкнула неискренняя улыбка, оголяя несколько золотых зубов. — Меня зовут Тацуми Никихиро. Я… — Низкосортный чиновничек в верхушке правительства, да-да, я вспомнил, — протянул Накахара. — От меня ты что хочешь? И что с моими способностями? Мужчина раздраженно поджал губы, но постарался вновь натянуть на лицо прежнюю улыбку. — Раз уж ты знаешь, кто я, то должен знать, что в мои обязанности входит контроль за эсперами. Моя работа тесно связана с отделом по делам одаренных, но я им не подчиняюсь и имею некоторые привилегии, — на этот раз усмешка вышла искренняя, словно мужчина этим гордился. Чуе вдруг показалось что этот человек похож на жабу. На очень мерзкую и склизкую жабу, что нырнет в свое болото при первой же опасности, боясь за свою задницу. — Я наслышан о тебе, Чуя Накахара, владеющий гравитацией. Один из самых сильных эсперов Портовой Мафии. — Я польщен, — безразлично хмыкнул в ответ тот, пошевелив затекшими запястьями, что не ускользнуло от пары темных глаз. — Знаешь, моя работа очень опасна и я имею много врагов и конкурентов, от которых обычному человеку сложно избавиться, — задумчиво протянул Тацуми, проводя кончиками пальцев по рамке одной из картин. — Именно поэтому я хотел предложить тебе сделку. — Сделку? — рыжеволосый скептично вскинул бровь. — Именно! — мужчина повернулся лицом к парню. — Я готов платить тебе в два, нет… Даже в три раза больше чем Мафия. Голубые глаза внимательно следили, как «жаба», лениво перебирая своими конечностями, неспеша надвигается прямо на него и садится рядом на корточки. — У тебя будет все то, о чем ты только можешь пожелать, я дам тебе все! — сухая рука потянулась к лицу и провела костяшками по скуле Чуи. Тот лишь напряженно наблюдал за мужчиной. — Дома, машины, деньги, связи, женщины, я дам все! Только переходи работать ко мне, будь моей лучшей защитой! — Почему я? — Ты лучший из лучших! — внезапно воскликнул Тацуми. — Неограненный бриллиант среди всего шлака, что я когда-либо видел! Рука наконец опустилась и Накахара едва заметно выдохнул, глядя на Тацуми испытывающим долгим взглядом. — Сколько? — сухо спросил он. — Столько, сколько захочешь, — расплылся в победной улыбке мужчина. — И я навсегда должен оставить Портовую Мафию? Очередной кивок. Повисла напряженная тишина. Чуя смотрел прямо перед собой, медленно переведя взгляд со своего похитителя в никуда. В голове метались тысячи мыслей, но все они сводились к одному болезненному воспоминанию. Ко вчерашнему дню. К тем событиям, что происходили в стенах Дазаевского кабинета. Молчание оказалось слишком долгим, поэтому подождав еще немного, мужчина поднялся и сделал пару шагов к выходу. — Что ж, если ты отказываешься, то мне придется… — Я согласен, — резко послышался хриплый голос позади и Тацуми обернулся. Голубые глаза горели уверенностью и смотрели ровно. — Что? — мужчина на секунду удивленно опешил. — Я сказал, что согласен. Я покину Портовую Мафию.