Однажды на том свете

***

      «Я задыхаюсь», — первое, что подумалось пшеку, когда он тяжело разлепил веки. Нет, он не задыхается… Он же живой… Верно? Крылатый попытался встать, оперевшись на крыло, но это была фатальная ошибка. В итоге, с горем пополам, но поляк всё же встал на ноги, оперся на стену и тяжело вздохнул.       Глаза Польши уже привыкли к темноте, и он мог разглядеть комнату, в которой ему не посчастливилось оказаться. Маленькая, не больше простого чулана камера, в которой не было ничего, кроме железной двери, которую не сломать, не выбить. Серые стены давили, а ещё не высохшая кровь (видимо, оставшаяся от предыдущего «счастливчика») наводила страх.       Только сейчас поляк понял весь ужас своего положения. Не во время нападения, не во время штурма Варшавы, а именно сейчас….       Вдох, выдох. Поляк пытается успокоиться. Панику он будет разводить, когда перестанет сердце биться.       Вдох, выдох. Польша садится, пытаясь успокоиться и унять дрожь.       Выдох, вдох. Пшек замирает и решает сосредоточиться на регенерации. Он ведёт крыло, кладя его на руку, наблюдая за тем, как мирно срастаются кости и отрастают новые перья.       Сидит Польша так, пока не послышались шаги. Любые попытки успокоиться провалились, так и не зародившись на свет.       Он забился в угол, прижал к себе крылья, затаил дыхание, желая лишь просочиться сквозь землю.       Послышались голоса. Немецкий. Kurwa…       За те пол минуты разговора Польша успел уверовать и в Будду, и в Аллаха, и в Яхве, и католиком вновь стать, лишь бы его это не коснулось.       «Господи, Варшава, вытащи меня отсюда, как в детстве!!!»       Он зажмурился.       «Ты же… помнишь?»

***

Воспоминания. 1975 год.

      Маленький мальчик, на вид лет 12-13, не больше, сидел в темнице и осматривал помещение, словно в первый раз. Хотя он сидел тут уже не первый день, но… будучи связанным веревкой, заняться все равно нечем…       Открылась дверь, и в помещение вошёл тот, кого Польша меньше всего ожидал увидеть. Воплощение, судя по всему, город, вероятно, польский или литовский (Поляк так подумал из-за знакомых очертаний лица). Очень знакомых… кто это? В подтверждение его догадки город подошел, извлёк нож и стал перерезать веревку, параллельно произнося такую фразу:       — Здравствуй! Ты меня, наверное, не знаешь? — он грустно вздохнул, получив отрицательное покачивание головой. — Мое имя Варшава.       До Польши дошло. Варшава! Столица Речи Посполитой! Его будущая страна видел лишь пару раз, один раз, когда во второй раз унию делили, второй… Поляк даже не вспомнит уже и поэтому судить о его характере может только со слов унии.       Веревка, сковывающая пшека, опала на пол к его ногам, и Польша вскочил.       — Пан Варшава, а… вы разве не должны быть с дедушкой? — столица, что шёл к выходу, обернулся и посмотрел на Польшу не мигающим взглядом.       — Польша, называй меня просто Варшавой. Нет, нет… Речи Посполитой я уже вряд ли чем то помогу… Однако… — Варшава выдержал паузу, — я могу помочь хотя бы тому, что от него осталось.       Польша сдержанно кивнул. Он прошел вперёд. Столица вёл его по закоулкам, пытаясь не попасться никому на глаза. Открыв последнюю дверь, город завёл его в чьи-то покои. Пшек странно на него покосился. Пройдя до балкона, до Польши снизошло озарение.       — Польша, слушай внимательно и запоминай. Твоя задача — добраться до здания сейма. Здесь не так далеко до границ моей территории. Ты должен успеть до того, как начнётся паника насчёт твоей пропажи. Понял? — Польша прокручивал в голове информацию и согласно кивнул. — Отлично! В здание сейма тебя будут ждать Краков и Лодзь, они расскажут тебе дальнейший план.       — Но… Варшава… а как же вы?        Столица усмехнулся.       — За меня даже не переживай… — он улыбнулся.       — Спасибо…       — Благодарить будешь, когда независимость получишь, — он развернулся. — Удачи, вторая Речь Посполитая!       Варшава быстрым шагом покинул комнату, оставляя Польшу в гордом одиночестве…

***

      Темная фигура шла по улице. Лишь луна освещала ей путь да звёзды подмигивали неизвестному. Осенняя пора. Листья валились. Никто никогда бы не признал в воплощении, что брело только по одному ему известному пути, польскую столицу. Варшава наконец нашел то, что искал. Поляк прошел к зданию и отпер дверь. Он быстро вошёл и стал идти к залу собраний. Его уже ждали…       — Варшава! — когда воплощение оказывается в зале Собраний, его окликает ещё один город, Краков.       — Здравствуй, Краков, — столица решил не тянуть с темой своего разговора. — Что с Польшей?       — Польская Республика успешно отправлен на территории Лодзи примерно четыре часа назад, — Краков улыбнулся, а Варшава выдохнул.       Столица сел, наконец успокоившись.       — Отлично. И… как прошло? — Варшава поднял взгляд на город. Краков тоже сел, глядя на столицу…       — Все нормально. Сейчас я предлагаю подумать о более насущных проблемах. Как быстро до Королевства Пруссии дойдёт? — Краков задумчиво перевёл взгляд на книгу и назад, на друга.       — Не думаю, что скоро. Речь Посполитая принёс ему много проблем… К сожалению… посмертно, — город выдержал паузу. — Но когда спохватится, будет уже поздно….       — А если, спохватившись, захочет узнать ответы… Что делать будем? — Краков наконец перестал блуждать взглядом и сфокусировался на Варшаве.       — Ты можешь с чистой совестью говорить, что ничего не знаешь. Говори, что об этом известно только мне… — Варшава успокаивающе улыбнулся, предупреждая его реакцию.       — Но… а как же ты? — он был озадачен подобным. Краков в целом был личностью, что никогда не хотел оставаться в стороне. Да и… подгрызала совесть и беспокойство за Варшаву.       — А я… — столица улыбнулся, что больше напоминало усмешку, — а я уже знаю, что буду говорить…

***

Наше время.

      К счастью Польши, пришли не по его душу. Он слушал немецкую речь, рвано дыша. Потом голоса отдалились…       «Господи… спасибо…», — восстанавливая дыхания, Польша, словно не подумал, услышал эту фразу…       Крылатый встал, намереваясь почувствовать и послушать других воплощений. Страны чувствовали на интуитивном уровне своих сородичей. Тут совсем недалеко было воплощение города. Небольшого… И ещё… две страны совсем рядом и одна удаляющаяся…       «Чехословакия, Австрия и, видимо… — Поляк нервно сглотнул, — Нацистская Германия…»

***

      Речи Посполитой в своё время никогда не было не до кого дела, но сейчас… сейчас, на том свете, для унии все изменилось…       Он не просто наблюдал, он жил этими наблюдениями. Он чувствовал нарастающее напряжение в Европе, чувствовал растерянность Варшавы, боль Польши…       «Все нынче, как спросонку…»       Вздохнув, Речь Посполитая продолжил наблюдать, самостоятельно грызя и добивая себя страхами и сомнениями…

***

      Варшава стоял, глядя в пустоту. Сегодня они попали под обстрел, и поэтому его сейчас ищут. Лодзь нашли, это сто процентов, а Краков… Варшава надеялся, что бывшая столица найдёт способ сбежать…       Услышав шаги, он вздрогнул. Попытавшись найти пути к отступлению, столица оступился. Листва зашуршала, издавая шум. Варшава понял, что его услышали. Послышался голос. Город отшатнулся и попытался перебежать, что и стало его фатальной ошибкой. Выстрел. Пуля попала в ногу. Варшава успел хватится за дерево и только по этому не упасть. Он собрал все силы в кулак, чтобы не взвыть. К нему подошёл город. У него были красивые, чуть развивавшиеся на ветру блондинистые волосы, светло-серые глаза, в которых словно плясала сталь. Одет он был в ССовскую форму…       Столица безошибочно узнал город. Он, так же узнав Варшаву, улыбнулся, хотя его улыбка больше напоминала оскал… Воплощение подошло, явно усмехаясь…       Скольких сил стоило поляку поднять взгляд на город, мило улыбнуться и произнести:       — Здравствуй, Кёнигсберг!