Дикарка

Элой выглядит как загнанный в угол зверь, у которого работают только инстинкты. Отбиваться, кусаться как можно больнее. Стараться вырваться на свободу любой ценой, даже если ценой будут синяки, ссадины и кровоточащее от боли сердце. Потери всегда переживаются тяжело. Даже героями. Тильда слышит её сбитое дыхание через визор, понимает, что она на грани истерии, но не тревожит. Не сейчас. После таких длинных дистанций нужно уметь давать себе выдохнуть. Она, как и Лиз, никогда не умела. Упрямая. Приходится выждать приличное время для той, кто в запасе его имеет с избытком, прежде чем подать наконец голос. — Ты уже очнулась? Что ж, как будешь готова — поднимайся наверх. Я приготовлю завтрак. — Завтрак? — в её голосе такое недоумение, словно она впервые слышит это слово и ещё не совсем понимает его значение. — Да, завтрак. Думаю, он поможет тебе немного восстановиться. Связь на визоре прерывается. Это похоже на то, как Сайленс когда-то шпионил за ней, только при всём желании, даже уничтожив устройство и взяв новое, Зенит всё равно сможет её найти. Для них нет ничего невозможного. Элой берёт лук, оставленный аккуратно на широкой тумбе, возвращает на пояс колчан и открывает дверь, сначала спускаясь в небольшую нижнюю часть огромного комплекса. Ниши небольшими стенами выглядывают из противоположных стен, на которых висят древние картины, а на специальных постаментах расположены скульптуры, даже какая-то отлитая из серебра безделушка. — Картины? Зачем… — Я их спасала также, как ты спасаешь этот мир от озлобленных машин. Искусство бесценно. — Я пришла не картинами любоваться. — Не отказывай себе в удовольствии рассмотреть их. Искусство приносит внутренний покой, — Тильда говорит с нажимом, но умеет завуалировать приказ в более мягкую форму. Завтрак ещё не был готов. Тарелка с яблоками и выпечкой встаёт на столе, который покрыт белой тканью и любуется, в то время пока она подходит к каждому предмету живописи или скульптуры, поясняя автора каждого, его технику письма и посыл своей работы. Чашки, горячий чай, кажется, все готово и остается дождаться Лиз… Простите, Элой, когда она поднимется и стоит только этой мысли зародиться, как «дикарка» уже переходит ближе к делу. — А это что? — она останавливается около небольшого постамента, на котором высится как-то кубок. — Это отлитый из серебра… — У него есть практическое применение? — …Лиз тоже ценила только практическую выгоду, — Тильда негромко усмехается, — Поднимайся, завтрак готов. Элой с опаской оглядывается, но дальше лишь лестница с темными ступенями, которые к своему концу (а может и началу, тут как посмотреть), покрываются плющом все больше. Природа не щадит ничего. Даже запечатанные усыпальницы древнего искусства. Свет бьет в глаза. Так сильно, что приходится прикрываться рукой и жмуриться. Но свет становится мягче, словно кошка, ластившаяся к руке, приятно греет. Пахнет морской солью и хочется дышать этим воздухом вечно. Тильда встает с места, приглашая ее присесть за стол движением руки. — Садись, это поможет восстановить тебе силы. — Ближе к делу. Что случилось в «Близнецах»? Я не помню ничего после того, как моего друга убили, — Элой шипит, она действительно похожа на раненного зверя, ополчившегося против всего мира, чтобы выжить, защитить себя и свою семью. Того и гляди, протянешь руку — укусит или отобьет. Копьем. — Мы следили за Гефестом, ваша маленькая уловка не сработала. Улучив момент, я незаметно оказалась ближе к вам и пустила резонаторную вспышку. Это перегрузило все чувства в человеческом организме, но Зениты имеют щиты, поэтому это выиграло совсем мало времени. Я принесла тебя сюда. Здесь безопасно, они нас не найдут. — А Бета? — Бета и Гея у них. Но она в безопасности. Она проводит слияние Гефеста и Геи. Ее не тронут. Элой замолчала, что-то обдумывая и поджимая губы до белой бескровной полоски. — Сядь, — голос становится жестче, чем еще минуту назад и Нора подчиняется, опускается на стул, укрытый белой тканью, смотрит на руки, словно пытаясь уложить все по полочкам. План сыпался, словно песок сквозь пальцы. Руки опускались. Но рождался новый, вопреки всему. Нужно взять себя в руки. Иначе от её малодушия погибнут все. Если бы можно было только пожертвовать собой и все были бы в безопасности, она бы так и сделала, но увы, так просто ничего не бывает. — Зачем ты вообще меня оттуда вытащила? Зачем тебе это? Ван дер Меер достала из кармана небольшое треугольное устройство, явно поломанное когда-то, но восстановленное. — Это… — Твой визор. Восстановить его было не просто, но труды окупились. Я увидела всё, начиная с твоего детства. Нашла на полигоне Аида, когда возвращалась после бойни. Пришлось собирать по кусочкам, — над устройством всплывали разные образы. Раст, маленькая Элой, её битвы с машинами, с первыми рыскарями, испытание племени… — Ты взяла от Элизабет все лучшие качества, а некоторые взрастила в себе сама. Ты стала её лучшим воплощением, — язвить Элой заметно перехотелось, потому она взяла в руки яблоко, лежащее рядом, Тильда налила обеим чай и замолчала, присаживаясь напротив. — Надеюсь, что теперь ты готова выслушать мой план.