Меж двух огней

      Солнечный свет едва пробивался сквозь плотный туман, окутавший штаб разведчиков непроглядной пеленой. И без того немного пасмурное небо, то тут, то там закрытое массивными свинцовыми облаками, казалось мёртвенно-серым, лишённым тепла, будто даже само Солнце стыдилось освещать последствия их поступков. Густой и едкий запах гари и горелой плоти витал в воздухе, отравляя каждый протяжный вдох, леденящие душу крики безнадёжной агонии застыли в ушах неостановимым звоном вместе с оглушительными взрывами и выстрелами, всё ещё отзывавшиеся надоедливой глухотой, — всё напоминало о том, что они натворили, о границах, которые переступили, следуя за Эреном Йегером.       Прошло уже несколько дней с момента атаки на Либерио, но казалось, что руины чужого и враждебного мира всё ещё преследуют их здесь, на Парадизе, не давая вырваться из его мрака. Идя в бой против врага, они сами не заметили, как их действия из позволительной защиты превратились в кровожадную резню.       Леви стоял у окна в кабинете Ханджи, задумчиво и хмуро осматривая уже до тошноты привычные окрестности, несменно располагавшиеся за прозрачным стеклом. Его выражение лица, как и всегда, оставалось холодным и беспристрастным, но где-то глубоко внутри он ощущал тяжёлую, давящую усталость. Но устали вовсе не мышцы, не тело, раз за разом отправляемое в кровавые бои, — устало лишь сознание, которое хотело бы найти оправдание всем действиям, совершённым ранее, но не могло. Всё, что он видел с момента смерти Эрвина: разрушение, кровь, смерть и горы трупов. Когда-то это всё казалось оправданным, необходимым для всеобщего блага, но теперь он не был так уверен, когда-то он, видя смерти своих верных и по-своему любимых товарищей, загорался нестерпимой ненавистью, едва скрываемой за маской сурового хладнокровия, а сейчас чувствовал, что сам медленно, но верно превращался в монстра, против которых всегда сражался, ведь сейчас уже они убили сотни, если не тысячи невинных граждан Либерио, просто из-за выходки одного выродка…       — Ты всё ещё думаешь об Эрене? — мягкий голос Ханджи вырвал Леви из размышлений, отчего тот слегка встрепенулся и неизменно холодным взглядом посмотрел на женщину. Она стояла рядом, держа в руках карту предстоящей операции. «Четырёхглазая» тоже изменилась до неузнаваемости за такое долгое время: ранее жизнерадостная учёная, находящая прелесть и интерес даже в столь беспощадных и жестоких тварях, как титаны, сейчас была лишь блеклой тенью, подобием на прошлую себя. То ли груз ответственности, перешедшей на её плечи вместе с чином командора Разведкорпуса, то ли тяжесть всех видимых смертей — что-то знатно потрепало и её.       — Нет. Я думаю о том, сколько ещё нам придётся уничтожить ради этой войны, — ответил Леви сухим голосом, почти механическим, слегка оскалившись от упоминания Эрена, мнение о котором после Либерио у Аккермана оставалось очень удручающим.       Ханджи тяжело вздохнула, опуская карту на стол и устало потирая переносицу.       — Эрен принял решение за нас. Теперь выбор у нас не велик — следовать за ним или погибнуть… — протянула она, мельком глянув на Леви, после чего с очередным вздохом вернула взгляд на карту.       Леви не ответил. Нечего ему было отвечать на откровенную правду, режущую глаза. Если бы они тогда не отправились под прикрытием в Марли, если бы они там следили бы за ним получше и не позволили ему уйти восвояси, если бы они они просто остановили его до того, как всё приняло такой оборот, то… может, всё было бы иначе?       В этот момент дверь в кабинет быстро открылась, и внутрь, не теряя ни секунды, вошла Микаса, чьё лицо для остальных выглядело так же спокойно, как и всегда, но лишь Леви заметил тень скорби и отчаяния в её глазах.       — Вы звали меня? — коротко спросила она и отдала честь. В её движениях прослеживалась натренированная отточенность и уверенность, пускай они и были смазаны едва прослеживаемой усталостью.       — Да, садись, — Ханджи кивнула на свободный стул, вновь с серьёзным видом осматривая карту, будто продумывая с десяток возможных планов.       Микаса заняла место, но её взор не отрывался от пожелтевшей бумаги, на которой расположился и Парадиз, и континент, на котором особенно чётко выделялась Марли, в десятки раз больше по размерам, чем их родной остров. Либерио, в её воспоминаниях отзывавшийся только картинками уничтоженных, взорванных и расколотых руин, в которых было погребено немало невинных, обвели жирным красным кругом.       — У нас новая задача, — начала Ханджи, оглядев присутствующих, её голос тут же стал серьёзным. — Нам нужно отправить вас двоих на вражескую территорию. Это будет разведывательная миссия, но с элементами саботажа.       Микаса слегка прищурилась, но ничего не сказала. Леви, напротив, скрестил руки на груди.       — Что конкретно мы ищем? — спросил он, задумчиво посмотрев на Ханджи, которая до сих пор не отрывала взгляда от карты, будто бы пытаясь её загипнотизировать, и мельком глянул на Микасу, сохранявшую свою маску холодного непонимания на своём лице.       — Недалеко от Либерио осталась одна важная база… — протянула Ханджи, тыкая пальцем куда-то на карте. — Мы полагаем, что там хранятся стратегические планы по контратаке на Парадиз. Если эти документы попадут в руки главного штаба их военного командования, мы окажемся под ударом раньше, чем успеем укрепить свои позиции, — сурово добавила она, наконец взглянув на резко нахмурившегося от таких новостей Леви, после чего перевела взгляд уже на Микасу, которая никак не изменилась в лице.       Она ещё раз обвела взглядом обоих солдат, но те молчали, ожидая деталей.       — Ваше задание: проникнуть на эту базу, найти документы и уничтожить всё, что может быть использовано против нас. Это не просто разведка. Если есть возможность оставить базу в руинах — сделайте это, — сурово подытожила Ханджи, выпрямляясь над столом.       Микаса с заинтересованным прищуром посмотрела на карту, изучая расположение цели. Красный крест отмечал базу в нескольких километрах от главного лагеря Марли и совсем недалеко от павшего Либерио, как и сказала командор. Она находилась глубоко в тылу, окружённая охраной и густым лесом, что делало её практически неприступной.       — Выглядит опасно, — всё с тем же холодом в голосе заявила Микаса. — Вы хотите, чтобы двое человек уничтожили стратегическую базу посреди вражеской территории? Даже для нас это слишком.       Ханджи присела на край стола, приняв жалостливый вид, и, тяжело вздохнув, поправила слегка съехавшую повязку на глазу.       — Я знаю, что это рискованно, но у нас нет выбора, — сказала она, поднимая слегка опечаленный и усталый взгляд на серьёзную Микасу. — Нас слишком мало, послать с вами некого, а рисковать Прародителем после того, что мы сотворили в Либерио, — идея опасная. Если мы не остановим их сейчас… Что ж, они ударят по нам так, что мы не успеем оправиться.       Она сделала паузу, будто бы раздумывая над следующими словами, прежде чем продолжить:       — И потом… Микаса, ты ведь понимаешь, что речь идёт не только о войне. Эрен всё больше отдаляется. Его действия становятся всё более непредсказуемыми. Если мы не покажем, что можем справляться без него, он окончательно начнёт считать нас лишними.       При упоминании Эрена лицо Микасы напряглось. Леви тут же уловил это, но никак не отреагировал, предпочитая оставить свои мысли при себе. Он уже давно подметил, что её лояльность к Йегеру колебалась, а с каждой его выходкой это становилось всё более и более заметным.       — Хорошо, — наконец сказала она, её голос прозвучал ровно, но в нём был слышен едва уловимый металлический холод. — Когда прикажете выдвигаться?       — Завтра утром, — ответила Ханджи, вставая с края стола и поправляя немного помявшуюся форму. — Вам предоставят всё необходимое снаряжение. До Марли около трёх дней пути, если двигаться осторожно. Мы с Армином заранее купили вам билеты на поезд и договорились с машинистом, проблем возникнуть не должно. Всё, что мне остаётся… это пожелать вам удачи.       Леви сдержанно хмыкнул, вставая с кресла, и, скрестив руки на груди, взглянул на Зоэ со слегка недовольным прищуром.       — Значит, мы просто идём и надеемся, что не умрём? Прекрасно, — в свойственной ему саркастической манере подытожил он, не отрывая от неё недовольного взгляда серо-голубых глаз.       Ханджи лишь сдавленно ухмыльнулась, но её улыбка была скорее напряжённой, чем радостной.       — Если кто-то и сможет выжить в такой миссии, то только вы двое, — напоследок сказала Ханджи, прикрыв глаза и устало покачав головой. — Никто другой с таким не справится. Я надеюсь, вы это не отрицаете? — добавила она, оглядев их двоих. Леви и Микаса мельком переглянулись, при этом сохранив молчание, после чего вновь посмотрели на Зоэ.       Микаса так же поднялась со стула следом, разминая слегка затёкшие от сидения мышцы.       — Всё ясно. Мы будем готовы, — коротко сказала она, бросив последний взгляд на карту. Карта — оружие стратега, как говорили многие, однако карты так многое умалчивали. Что скрывается за этими равнодушными контурами земли, на которой не всегда и рельеф был нанесён? Какие люди находятся там, куда вскоре может быть совершено очередное нападение? Каковы их мечты и желания, что они чувствуют, что гложет или радует их одинокие и никчёмные в суровом масштабе картографии души? Никого это не волновало. Ни командиров, отдающих бессердечные приказы, ни солдат, бездумно их выполняющих. Молчать о чём-то всегда легче.       Когда оба солдата вышли из кабинета, тишина и повисшее между ними напряжение были почти осязаемыми. Они шли бок о бок, каждый погружённый в свои мысли, медленно разъедающие их обременённые тяжкой задачей сознания.       — Сэр, как Вы думаете, мы вернёмся? — неожиданно спросила Микаса, даже не взглянув на него. В её голосе чувствовалось что-то… неуверенное, будто бы она приняла всё происходящее, но где-то глубоко в душе ей требовалось услышать необходимые слова.       Леви посмотрел на неё краем глаза, будто бы пытаясь оценить её состояние, однако суровый и холодный фасад закрывал ото всех то, что происходило где-то глубоко в душе стойкой девушки.       — Мы всегда возвращаемся, — коротко ответил он, не замедляя свой шаг. — Вопрос только в том, сколько нас останется, когда это произойдёт… — протянул Аккерман и замолк. В его голове стали мелькать давние воспоминания, как он вместе со своими товарищами раз за разом отправлялся во всё новые и новые экспедиции. И раз за разом они все возвращались обратно за стены — только кто-то на тот момент был уже мёртв, кто-то — ранен, а Леви ничего не оставалось, кроме как наблюдать за страданиями своих соратников. И с каждой новой миссией мысли были всё те же: будет ли всё иначе или всё повторится? Сможет ли он защитить тех, чьи жизнь находятся в его руках?       Услышав слегка мрачный ответ капитана, Микаса кивнула, а сама продолжала смотреть куда-то вперёд, полностью проваливаясь в собственные мысли. Она больше не задавала вопросов, а Леви и не собирался пытаться что-то сказать. Они оба знали, что в этой миссии у них на пути будут не только солдаты Марли, но и их собственные сомнения, страхи и, возможно, ответы на вопросы, которые они боялись задать.

***

      На следующее утро серый рассвет встретил их освежавшей прохладой и тяжёлыми облаками, нависшими над землёй непроглядным куполом. Леви и Микаса стояли у склада снаряжения, молчаливо проверяя экипировку. Каждый элемент был подготовлен с хирургической точностью: оборудование, острые, как бритвы, клинки, карты местности, на которой и будет проходить задание, компасы, запасы еды и воды. Они знали, что от каждого аспекта их снаряжения и подготовки может зависеть их жизнь.       Леви быстро завершил свои проверки, двигаясь с привычными аккуратностью и хладнокровием, уже наизусть зная положение каждого ремешка и крепления. Закончив, он тут же обернулся к Микасе. Она, как всегда, собранная и невозмутимая, также проверяла снаряжение, её движения были отточены, словно механика идеально настроенных часов. Но что-то в её взгляде заставило Аккермана задержать своё внимание. В глубине её серых глаз скользнула тень — тонкая, почти неуловимая, но та же, что он заметил накануне, во время совещания. Эта тень была, как отблеск бушующей где-то внутри её души бури, намёк на что-то, что её тревожило, но оставалось всё так же скрытым за её привычной сдержанностью.       — Ты готова? — спросил он с едва заметной заботой в голосе. Всё же, несмотря на всю свою серьёзность и порой внешнюю враждебность, капитан всегда следил за состоянием своих подчинённых, ценя их жизни не меньше — если не больше — своей собственной.       — Да, — коротко ответила она, не отрывая взгляда от ремней УПМ. В её движениях промелькнула едва заметная дрожь, которая никак не могла остаться незамеченной от глаз Аккермана.       Леви прищурился, всматриваясь в её едва озабоченное лицо, всё так же повёрнутой к ремням снаряжения, которые, как назло, не собирались затягиваться как следует.       — Если у тебя есть сомнения, сейчас самое время их озвучить, — произнёс капитан, скрещивая руки на груди.       Микаса, вырванная из своих раздумий, тут же подняла на него холодный взгляд, и их глаза встретились. Леви, увидев её глаза, тихо хмыкнул и прищурился. Пускай её озадаченность и некоторое… беспокойство, уже казались ему очевидны, в её взгляде всё же был уверенный огонь, который в его парадигме смотрелся как-то неестественно. «Что-то тут нечисто…» — только и промелькнуло в голове у капитана при виде такого взгляда девушки.       — У меня нет сомнений, — твёрдо и чётко, будто бы ставя точку в этой теме, сказала Микаса, но Леви и без этого знал, что она ему нагло врёт прямо в глаза.       Но он всё же не стал спорить. Война оставляла мало места для личных конфликтов, так и нервировать своего единственного напарника перед сложной и тяжёлой миссией — идея не из разумных… Однако Леви уже отметил у себя в голове странное поведение своей подопечной, которое ему следовало учитывать.       Они вдвоём покинули штаб ещё до того, как остальные успели проснуться. Ханджи проводила их до границы, обменявшись с Леви коротким, но явно усталым и печальным взглядом, который сказал намного больше, чем могли выразить любые слова. Только по одному её виду Аккерман мог понять, что она сама не в восторге от этой миссии, однако ничего не могла с этим поделать.       — Удачи… — только и сказала она, кивая им обоим.       — Мы не на удаче держимся, — ворчливо буркнул Леви, мигом разворачиваясь к лесу. Ханджи лишь тяжело вздохнула и покачала головой, медленно оборачиваясь к штабу, и напоследок бросила короткий взгляд через плечо на уходящего Леви и всё ещё стоящую неподалёку Микасу, будто бы ещё не принявшую то, что им придётся пройти, после чего Зоэ наконец повернулась и ушла обратно к штабу, не проронив ни слова.       Микаса на миг понурила голову, после чего резко повернулась в сторону уходящего капитана и молча поспешила за ним. Говорить или думать о чём-то в этот момент не представлялось возможным — всё было уже давно обсуждено заранее, план — продуман, припасы — собраны, снаряжение — подготовлено. Дальше только выполнение задания, которое не требовало никаких разговоров.       Леви, как всегда, шёл впереди, держась уверенно и сосредоточенно, несмотря на утреннюю прохладу. База Разведкорпуса осталась позади, а впереди, всего в паре километров от них, виднелись очертания небольшой железнодорожной станции — нового чуда, ставшего возможным благодаря изучению технологий марлийцев.       — Не верится, что теперь мы можем использовать поезда, — пробормотала Микаса, взглянув на рельсы, которые протяжённой и ровной дорогой уходили куда-то вдаль. Казалось, что уходили они даже за горизонт, туда, куда никто не мог заглянуть, но каждый хотел бы узнать, что там.       — Пока что это просто инструмент, — коротко ответил Леви, не оборачиваясь. — Инструменты могут быть так же опасны, как и полезны.       Станция была почти пуста. Несколько солдат из Гарнизона дежурили у путей, не обращая внимания на прибывших разведчиков — только повернули голову на мгновение, после чего мигом отвели взгляд. Леви и Микаса без лишних слов поднялись в вагон небольшого военного состава, который был загружен ящиками с провизией и оружием. Леви кивнул машинисту — тот сразу понял намёк и начал готовиться к отправлению.       Когда поезд тронулся, Леви занял место у окна, молча наблюдая за тем, как обширные леса гигантских деревьев и бескрайние поля наконец высаженной растительности сменяли друг друга. Виды лесов уже порядком надоедали матёрому разведчику, который не раз был на них в экспедициях и, казалось бы, мог указать на каждое дерево вслепую, а поля… Спустя такое долгое время люди наконец смогли засадить землю овощами и другими посевами, не беспокоясь гнёта титанов, которых наконец искоренили на Парадизе, однако Леви было на это попросту всё равно. Как никто другой осознавая цену, уплаченную за возможность высадить такие поля, Аккерман не мог с улыбкой смотреть на поля, полные овощей, выращенных на сотнях трупов павших солдат. Микаса же сидела напротив и совершенно не выказывала никакого интереса происходящему за окном, лишь держала небольшой нож в руках, словно была готова пустить его в действие в любой момент. И всё же было что-то не так в её взгляде, который она никак не спускала с острого и слегка блестящего в тусклом свете раннего солнца лезвия.       — Что-то не так? — наконец спросил Леви, заметив её напряжённый взгляд, отчего девушка резко встрепенулась, наконец поднимая свой взгляд на капитана, после чего быстро перевела его на окно, сразу убирая нож куда-то в карман.       — Просто думаю, как всё изменилось, — тихо ответила она, её безэмоциональные глаза медленно скользнули по отражению в стекле, будто вглядываясь в и без того знакомые очертания, пытаясь понять, кого она видит. — Раньше мы добирались до моря верхом, рискуя жизнью на каждом шагу. А теперь…       — Теперь мы рискуем по-другому, — перебил её Леви, сурово скрещивая руки на груди. — Не расслабляйся. Этот поезд — только часть пути.       Микаса коротко кивнула, понимая, что он, как и всегда, прав.       Через несколько томительных часов поезд наконец замедлил ход и остановился на небольшой станции у края линии. Здесь, вдали от крупных городов и стен, железная дорога обрывалась, не оставляя им возможности продолжить путь никак иначе, кроме как каким-нибудь другим способом. Леви первым сошёл с вагона, его взгляд моментально обежал окрестности. Микаса последовала за ним, уверенно ступая по скрипящим под её шагами деревянным доскам платформы.       — Отсюда поедем верхом, — бросил Леви, замечая стойло с лошадьми неподалёку. Несколько человек, явно предупреждённых о прибытии разведчиков, уже подводили к ним осёдланных коней, с ощутимым пиететом глядя на Аккерманов, ставших в народе уже легендарными героями, которые день ото дня защищали их от титанов в прошлом… и которые защищают их от остальных угроз уже в настоящем.       — Лошади готовы, капитан, — коротко сообщил один из дежурных, отдав честь и передав поводья Леви и Микасе.       — Спасибо. Можете возвращаться на свои позиции, — приказал Леви, садясь в седло и тут же хватая поводья. Микаса сделала то же самое, проверив сбрую и крепление перед тем, как тронуться.       Леви молча направил лошадь к узкой тропе, ведущей от станции в сторону побережья. Позади остался грохочущий шум поезда и запах горячего металла, а перед ними раскинулась дорога, уходящая куда-то вперёд через колосистые поля высокой травы и редкие леса, представленные скорее одинокими деревьями, нежели лысым пролеском. Солнце уже клонилось к горизонту, заливая горизонт тёплыми малиново-красными оттенками, а свежий морской бриз, пропитанный едкой солью, начал ощущаться в похолодевшем воздухе.       К вечеру они добрались до небольшого тёмного грота у подножия скал, скрытого густыми зарослями деревьев. Это укрытие стало для них идеальной остановкой перед последним рывком к морю. Пещера была глубокой и надёжно защищённой от посторонних глаз — достаточно безопасной, чтобы провести там ночь.       Леви первым вошёл внутрь, проверяя окружение привычно быстрыми и точными движениями.       — Чисто, — коротко бросил он, оглянувшись на Микасу и тут же вернув свой взгляд на грот на случай какой-нибудь внезапной опасности. Всё же вряд ли бы они здесь на кого-то наткнулись, но осторожность никогда не бывает лишней.       Девушка последовала за ним, осматривая стены пещеры, покрытые тонкой, витиеватой и обширно расползшейся сетью трещин. Местами с потолка капала вода, создавая едва слышный ритм.       Леви опустился на корточки у стены, вытаскивая карту из сумки и раскрывая её прямо у себя на коленях, чтобы не промочить её на влажном полу пещеры, после чего подозвал Микасу поближе, чтобы и она выслушала его дальнейший план.       — Отсюда до побережья осталось совсем ничего, если двигаться без остановок, — коротко сказал он, указывая пальцем на карте от небольшого пролеска до самого берега острова. — Мы выйдем с первыми лучами солнца.       Микаса послушно села напротив Леви, опираясь на рукоять меча. Минутная тишина, повисшая в воздухе между ними неясным звоном, становилась всё более ощутимой и гнетущей, и девушка не знала, что ей следует сказать — и следовало ли вообще что-либо говорить? Леви, казалось, не замечал этого, сосредоточенно разглядывая карту, продумывая самый оптимальный маршрут.       — Ты нервничаешь, — вдруг сказал он, не глядя на неё. От неожиданности Микаса дёрнула рукой, отчего меч, упёртый в землю, остриём лезвия царапнул пол пещеры с громким скрипом, отчего девушка слега поморщилась.       — Нет… — сразу ответила она, но её голос звучал неубедительно.       Леви цокнул. Может того же Армина это убедило бы — или он из вежливости не стал бы давить — или Саша не обратила бы на это внимание, то от Леви такого не утаить даже при всём желании.       — Знаешь, я могу понять, если ты не хочешь быть здесь, — приободряюще сказал он, отчего Микаса медленно повернула голову в его сторону. — Ты не обязана всё время быть сильной. Потому что рано или поздно желание быть сильным заставляет человека отрицать свою слабость. А это может плохо сказаться, как на миссии… так и на самом человеке… — серьёзно посмотрел на неё Леви, отчего у той немного пробежал холодок по спине.       Микаса тут же отвела взгляд в сторону, от бессознательного бессилия стиснув зубы, чуть ли не чувствуя их скрип прямо у себя во рту, а ладонь непроизвольно обхватила рукоять меча ещё сильней.       — Я сильная… — настаивала она, отчего Аккерман лишь покачал головой, осознавая, что простой урок унять она не сумел. — И я хочу быть здесь!       Леви тяжело вздохнул, опустил руку в карман и вынул оттуда небольшой металлический футляр, блеснувший в едва достававшем до угла, в котором они сидела, рассеянном закатном свете. Щёлкнув крышкой, он достал тонкую сигарету, покрепче обхватив её пальцами. Затем ловкими и уже отточенными до автоматизма движениями достал из коробка спичку, в одно мгновение чиркнул ею, зажигая небольшой огонёк, который своим слабым и трепещущим пламенем едва освещал серьёзное и немного хмурое лицо капитана, до этого скрытое в полумраке, и зажёг сигарету, после чего, не спеша, закурил, глубоко втягивая обжигающий глотку дым.       — Иногда я думаю, что ты похожа на меня больше, чем кто-либо другой, — непринуждённо сказал он, выдыхая и наблюдая, как дым растекается в прохладном воздухе серым облачком. — Мы оба слишком упрямы для собственного блага… и для признания некоторых слабостей.       Микаса молчала, но увиденное въелось в её сознание, будто бы изголодавшийся термит, вгрызшийся в излюбленную им древесину. Она никогда не видела или просто не замечала, чтобы Леви курил. Резкий запах табака смешивался с лёгким запахом влажной земли, создавая странное ощущение умиротворения, словно всё вокруг замерло и больше ничего не значило.       Леви, словно заметив её слегка ошеломлённый взгляд, поднял глаза и, выпустив кольцо дыма, добавил:       — Это помогает думать. Иногда. А иногда помогает не думать, — хмыкнул он, будто сам находил забавным такое определение, и вновь затянулся.       Микаса отвернулась, всё ещё чувствуя лёгкое щекотание дыма в горле. «Помогает думать, помогает не думать…» — про себя подумала она, а уголки её рта сами собой приподнялись, образуя лёгкую ухмылку. — «Чересчур полезная вещь для солдат, что раз за разом становятся жертвами собственных мыслей». Подумав об этом, девушка мигом омрачилась. Пули, мечи, титаны — всё меркло перед смертельной мощью человеческих мыслей. Переживание о грядущем, терзающие воспоминания прошлого и непонимание настоящего донимали каждого солдата, который хоть раз выходил за пределы стен. Да что уж там — даже внутри стен невозможно было спрятаться от вечно настигающих мыслей, так и жаждущих помучить человека и довести его сознание до искромётной агонии, в которой хочется заставить свою голову заткнуться раз и навсегда.       Ночью Микаса никак не могла уснуть. Мысли… Воспоминания о Либерио, об Эрене, о его холодных глазах, безразлично смотрящих на умирающих товарищей, невинных людей, детей, матерей и обычных солдат, чьи жизни когда-то были полны радостей, его короткий смешок, случайно сорвавшийся с губ при новости о смерти Саши, которая умерла исключительно по его вине, — пускай Микаса и пыталась найти оправдания всему этому, но это пронзало её мысли похлеще заточенного копья, пронзающего незащищённую плоть. Она вспомнила, как он говорил о свободе, о том, что готов уничтожить весь мир ради неё, и с каждой секундой понимала, что его интересует не свобода в самом естестве этого слова, его интересует свобода лишь себя самого и его народа. А уж если в плен попадут марлийские семьи… Микаса не была уверена, что его бы это волновало.       «Ты действительно веришь, что это свобода?» — мысленно спросила она его, глядя в потолок. Ледяная капля с потолка упала ей точно на лоб, будто бы служа ответом на её вопрос, отчего девушка лишь поморщилась, вытирая влажную точку на гладкой коже и садясь на полу. Сама природа не хотела, чтобы она спала, так зачем пытаться совершить обратное?       Она поднялась с места и подошла к выходу из пещеры, глядя на мрак густого леса, едва качающегося под лёгким ветерком, примчавшимся откуда-то с побережья. Леви сидел на булыжнике, как всегда настороженный и собранный, и смотрел куда-то вдаль, будто бы пытаясь сразу издалека увидеть, что их ждёт там, на материке.       Микаса аккуратно подошла ближе.       — Вы вообще когда-нибудь спите? — спросила она, нарушив тишину. Леви даже не шелохнулся, будто бы он всё это время ждал, когда девушка подойдёт к нему, проснувшись от какой-то малозначительной ерунды.       Леви бросил на неё короткий и холодный взгляд, который он тут же вернул на далёкий горизонт. Его губы были плотно сжаты, руки скрещены на груди — всем своим видом капитан показывал, что ему явно сейчас не до разговоров, но он всё же ответил на заданный вопрос:       — Когда-нибудь. Но не сегодня.       Она подошла ближе и встала рядом с ним, глядя на мерцающие в тёмном небе звёзды. Ох уж эти занятные и яркие огоньки! Микаса помнила, как давным-давно в детстве, ещё даже до того, как она попала в семью Йегеров, она с любопытством рассматривала такие манящие и увлекательные звёзды, каждый раз разные и каждый раз всё более и более красивые! Это был настоящий символ свободы, о которой так кичился Эрен, — в тёмном небе, ничем не сдержанные и не омрачённые, они горели так ярко, как только могли, и затухали лишь тогда, когда показывалось ослепительное солнце. Может и звёздам нужно было спать? Девушка хмыкнула. Нужно ли было чему-то столь величественному спать? Или они просто скрывались с неба днём, чтобы не видеть те людские распри, которыми упивались множество народов в попытке забрать очередной никому не сдавшийся клочок земли или в желании доказать чьё-то превосходство?       — Как вы думаете, мы сможем остановить эту войну? — внезапно спросила Микаса, не отрывая взгляда от сияющих в небе огоньков. Умели бы звёзды говорить, они бы поведали свою тайну, так что людям оставалось надеяться лишь на самих себя.       Леви молчал некоторое время, слегка озадаченный столь неожиданным и резким вопросом, а затем ответил:       — Может мы её остановим. Может — нет. Но я знаю одно: я буду сражаться, пока могу. Пока есть силы сражаться, пока я дышу, пока я не сплю — я буду продолжать сражаться, — Леви слегка печально ухмыльнулся, продолжая смотреть куда-то вдаль. — Потому что если я остановлюсь, всё будет напрасно. Эрвин, старый дьявол, умер, приказывая своим солдатам идти в бой до самого конца, чтобы павшие умерли не напрасно. Не хочу подводить дорогого друга… и всех, кто на меня рассчитывает.       Микаса молчаливо кивнула, ощущая, как его слова оставили едкую горечь в её груди, медленно расползшуюся по всему телу. Она и сама порой вспоминала павших товарищей. Марко, которого съел титан… Бертольд, который оказался предателем, но всё же долгое время был им верным товарищем… Саша, чья смерть неожиданным ударом прошлась по всему старому составу Разведкорпуса… И это лишь малая толика всех тех, кто ушёл в вечной борьбе. И чтобы они не ушли напрасно, нужно было продолжать сражаться до самой последней капли крови.