Bones in the ocean

Приходит флот. Каким-то образом они знают, что экипаж «Стикса» находится в порту, и они приближаются — быстро. — Уил, нам нужно двигаться! Фил начинает собирать свои вещи, пристегивая саблю к поясу и натягивая на плечи изношенную куртку. Уилбур стоит неподвижно, просто наблюдая, как Фил мечется по комнате. «Уил! У нас нет на это времени! Нам нужно вернуться к остальным членам экипажа. Флот знает, что мы здесь, они будут обыскивать улицы в любую минуту! "Я знаю." Знакомый щелчок. Фил ловит себя на том, что смотрит в дуло пистолета. — …Уил? — Ты не пойдешь с нами, Фил. Какое-то время Фил может только смотреть. Он смотрит на то, как слегка дрожит рука Уилбура, когда он возится со спусковым крючком. Он смотрит в глаза мальчика, которого стал называть своим, и видит в них холодную решимость, непоколебимую, даже несмотря на стальной взгляд самого Фила. И тут нахлынули эмоции. Шок, гнев, отрицание, боль, предательство . Уилбур направляет на него пистолет. Палец Уилбура на спусковом крючке. Уилбур - это... Уилбур устраивает мятеж. "Что ты делаешь?" — спрашивает он, хотя и знает ответ, борясь с резкими словами, которые хочет выкрикнуть, и обменивая их на что-то холодное и расчетливое. Его рука начинает скользить вниз к ремню, но Уилбур улавливает движение и дергает оружие, целясь Филу прямо в сердце. "Даже не." Фил замирает. — Сдай оружие. — Уил, ты не можешь просто оставить меня с… — Передай их. Фил вздыхает. Почти машинально он двигается, чтобы расстегнуть ремень, его ноющее сердце начинает вызывать неприятное оцепенение, когда Уилбур вырывает у него ремень, оружие и все остальное. Теперь беззащитный, он стоит с поднятыми руками, умиротворяюще воздевая руки, молясь богам, которые его слушают, что это какая-то ужасная уловка, что в любой момент его сын опустит пистолет, улыбнется и засмеется, и все снова будет в порядке. — Хорошо, приятель, ты хорошо повеселился, теперь… "Не. Шагу." Он замерзает. — Ты останешься здесь, Фил. «Черт возьми, я », - рычит он, шок уступает место резкому, огненному гневу. — Перестань нести чушь, Уил, откуда, черт возьми, все это берется? "Отлично. Мы пойдем сложным путем». Уилбур приближается с пистолетом наготове, и Фил вздрагивает, когда рот прижимается к его черепу, обжигая и замораживая одновременно. Он остается там слишком долго. Его глаза закрываются, полностью ожидая последующего взрыва, но… Вместо этого холодный металл щелкает вокруг его запястья, а затем в лампе на стене, прочно приковывая его к месту. Он делает экспериментальный рывок, но его единственная награда - острая боль от наручников, впивающихся в его кожу. Вероятно, он мог бы вырваться, но на это ушло бы время и было чертовски больно. Он опускает руку и вместо этого поднимает подбородок, чтобы встретиться взглядом с Уилбуром, его сердце колотится в горле, а кровь гудит в ушах. — Уил, пожалуйста… — Его собственный голос подводит его, затихая во что-то мягкое, хриплое и хрупкое, и он ненавидит то, как его гнев превратился во что-то такое уязвимое. Он отчаянно ищет в сыне любые признаки нерешительности, любой намек на то, что его вынуждают, что его вынуждают, что он может сожалеть… — Не усложняй задачу, Фил, — тихо говорит Уилбур, демонстративно избегая его взгляда, пытаясь пристегнуть оружие Фила к своему поясу. — Что ты имеешь в виду? Фил теперь практически умоляет, горькая слабость стекает с его языка, пока он бесполезно напрягается, пытаясь вырваться из оков. — Уил, да ладно, ты шутишь, да? Я … я не понимаю. Уилбур не отвечает ему. — Уилбур, пожалуйста, что бы это ни было — что бы ты ни захотел, ты можешь это получить. Корабль, шляпа — только… не делай этого. В глазах Уилбура что-то мелькает. — Мне ничего от тебя не нужно, Фил. Но я должен сделать это. Ты знаешь что." Ловкой рукой его сын тянется и стягивает шляпу с головы Фила, быстро надев ее поверх собственных каштановых кудрей. Грудь Фила наполняется острой болью. Это зрелище он мечтал увидеть с тех пор, как мальчик стал его первым помощником, но… не таким. Никогда не нравится это. — Прости, папа. — Уилбур, пожалуйста А затем Уилбур отходит от него, наручники Фила гремят, когда он в последний раз отчаянно хватает руку сына, промахнувшись всего на несколько дюймов. Уилбур останавливается у двери, хотя бы на мгновение, но не оглядывается на него ни разу. Но он говорит, и его слов достаточно, чтобы наполнить сердце Фила глубочайшим приступом страха. — До свидания, Фил. «Уил? Вил, вернись! Уилбур!» Дверь захлопывается. Мир затихает. — …Уил? В последующие минуты он хрипло кричит, выкрикивая имя своего сына, который поворачивается спиной и уходит от него. Он кричит, пока его голос не рассыпается в пустоту, его голос хрипит от гнева и боли, не обращая внимания на то внимание, которое он наверняка привлекает к себе. Когда флот, наконец, приходит забрать его, у него даже нет сил сопротивляться. _____________________ Выжившие после кораблекрушения благополучно доставлены под палубу. Техноблейд находит Фила именно там, где он ожидал. Он пробирается к вороньему гнезду и обнаруживает, что его первый помощник сжался внутри, его колени подтянуты к груди, а лицо спрятано между ними. Он не говорит, пока Техноблейд неуклюже пробирается в узкое пространство, вместо этого он просто мельком смотрит вверх усталыми глазами, прежде чем снова уткнуться носом вниз и снова спрятать лицо. — Хей, Фил, — мягко говорит Техноблейд. Фил не отвечает. — Думал, я найду тебя здесь, наверху, — продолжает Техноблейд, его голос шепчет, чтобы не беспокоить никого из экипажа внизу и не привлекать любопытных ушей. — Ты как бы растворился в нас там. В одну минуту ты был там, а в следующую… — Он неуверенно машет рукой, его голос падает, когда Фил наконец поднимает на него взгляд, выражение его лица опустело, а глаза выражали полное и крайнее изнеможение. Не физический, нет, а эмоциональный, настолько тяжелый, что Фил, кажется, готов согнуться под ним. — Извини, — нерешительно произносит Фил, его голос такой тихий, что Техноблэйд почти не слышит его, а его взгляд все еще остается пустым. — Просто… сейчас у меня много мыслей, вот и все. «Без шуток». «Мммм». И Техноблейд вздыхает, чего достаточно, чтобы на мгновение привлечь внимание друга к себе и ненадолго отвлечься от… того, что его беспокоит. Брови Фила хмурятся, но он, кажется, чувствует, что в сердце Техноблейда нет места враждебности, потому что они быстро расслабляются и превращаются в нечто более печальное. — Извини, приятель, — снова говорит Фил, и Техноблейду быстро надоедает слушать, как он произносит эти слова. — Я просто… я не ожидал, что когда-нибудь снова увижу его. "…Его?" А потом он мельком видит этот проклятый медальон, раскрытый в одной из рук Фила, наконец-то видна эта фотография. Каштановые кудри, очаровательная улыбка, хитрый взгляд… То же лицо, что и у человека, который сейчас без сознания в их лазарете. Взгляд Фила говорит ему все, что ему нужно знать. "Это он. Это Уилбур. И Фил кивает, натянуто и натянуто, его взгляд опущен. Техноблейд так много хочет сказать в ответ на это новое откровение. Он зол — даже в ярости — и больше всего на свете хочет ворваться в лазарет, схватить молодого человека за воротник и бросить обратно за борт, где ему и место. Но Фил стоит прямо перед ним, с широко раскрытыми, контуженными глазами и дрожащими руками, и он не может оставить своего друга разбираться с этим в одиночку. "Ох. О, Фил. Он протягивает руку, и Фил тут же берет ее, и какое-то время они сидят вместе, просто дыша. Рука Фила дрожит в его, мелкая дрожь пробегает по всему телу и достигает кончиков пальцев. Он слышит судорожное дыхание Фила — видит блеск в его глазах, который показывает, что он едва держится. Он не может даже представить, какие эмоциональные потери это должно на него наложить. Фил думал, что потерял все, а теперь все вдруг вернулось, и ему приходится противостоять демонам, которых он считал давно изгнанными. Фил первым нарушает молчание. «Я никогда не думал, что увижу его снова», — признается он самым тихим голосом. — Я не… — он замолкает, его свободная рука сжимается до тех пор, пока костяшки пальцев не побелеют, а ногти не впьются в кожу. Он выглядит таким сбитым с толку, таким потерянным , что Техноблэйд почти испытывает искушение заключить его в объятия, как прошлой ночью. Но плечи Фила напряглись, словно резиновая лента вот-вот порвется, и он не уверен, что мужчина хочет, чтобы его обнимали прямо сейчас. И поэтому все, что он может сделать, это сидеть и ждать, пока плотина не прорвется. — Он попрощался. Голос Фила теперь почти шепот, его ногти впиваются в кожу Техноблейда, как сильно он цепляется за него. «Он попрощался, он не должен был — почему он вернулся, Техно?» У Техноблейда нет для него ответа. ____________________ Фил проводит большую часть своего времени у постели Уилбура, несмотря на то, что мужчина еще не проснулся. Он сидит в старом деревянном кресле, от которого у него наверняка болят кости , он держит голову в одной руке, а его затуманенный взгляд устремлен на спящее лицо сына. Его спина сгорблена, плечи напряжены, руки трясутся, когда он осторожно набирает бульон между полуоткрытыми губами, проводя большим пальцем по горлу Уилбура, чтобы убедить его сглотнуть. У него темные круги под глазами и бледность кожи, говорящая о бессонных ночах, и как бы Техноблэйд ни пытался отогнать его, его не остановить. Лучшее, что он может сделать, это уговорить его есть еду, которая в лучшем случае потребляется нерешительно, но, по крайней мере, это хоть что-то. Он мало говорит. Не экипажу, за исключением случайных коротких команд, и вряд ли больше Техноблэйду. Техноблэйд никогда не видел его таким, даже когда он был заключен в тюрьму на Гауптвахте. Он замкнутый, тихий и холодный, и он выглядит намного старше и усталее, чем должен был. Похоже, он провел последние несколько дней, выглядить как призрак, и смотря на своего бессознательного, но все еще живого и дышащего сына. Это страшно. Фил — человек, который практически излучает энергию — его энтузиазм заразителен, его сарказм язвителен. Он красноречив, у него острые зубы, он яркий, как солнце, но не тихий. Никогда не тихо. И все же всякий раз, когда Фил говорит, каким бы коротким он ни был, его голос тихий, как шепот, и скрипучий, как наждачная бумага. Это неправильно, так же неправильно, как отсутствие улыбки, смеха или дразнящего замечания. Техноблейд отчаянно надеется, что это странное заклинание пройдет достаточно быстро, но он знает, что это произойдет только тогда, когда Фил либо упадет в обморок, либо их спящий пациент наконец решит проснуться. Последний вариант, как ни странно, наименее вероятен. И все же… На третий день Уилбур наконец просыпается. Техноблейд рядом с Филом, и Эрет тоже. Они вдвоем уговаривают мужчину немного отдохнуть — в гамаке рядом с Уилбуром, если нужно, — когда мужчина подает первые признаки движения. Фил и Эрет все еще слегка ссорятся, отвлекаясь на половинчатые споры, на которые у первого явно нет сил, но Техноблэйд видит, как перевязанные пальцы начинают дергаться — как темные ресницы начинают трепетать по бледной коже. — Фил, — начинает он, но в этом нет необходимости. Тихий стон ножом прорезает воздух, возвещая о пробуждении их гостя, и Фил замирает. Уилбур проснулся. Карие глаза мерцают открытыми, затуманенными и ошеломленными, и явно все еще ничего не сознающими, бледные щеки лихорадочно покраснели, когда мужчина пытается оценить свое окружение. Сидя рядом с Техноблейдом, Фил не произносит ни слова. Он неподвижен, как мраморная статуя, и такой же призрачно-белый. Эрет быстро подходит к Уилбуру, прижимая тыльную сторону ладони к его лбу с тихим мычанием. Мужчина ерзает под его прикосновениями, его глаза расширяются и становятся почти паническими. Он начинает биться, сбивая руки Эрета, и тут в дело вступают Техноблейд и Фил, каждый двигается в сторону, осторожно прижимая руки к бокам, пока мужчина начинает брыкаться и кричать в бреду, а затем… Он резко замирает. Его остекленевший взгляд, кажется, наконец сосредотачивается, с очевидным потрясением и ужасом, на Филе. Фил вздрагивает, и Техноблейд протягивает руку, чтобы поддержать отвернувшегося, Фил даже не замечает приглашения. Его друг выглядит готовым либо закричать, либо разрыдаться, либо повернуться и бежать, и раскаленная добела ярость, которую он испытал ранее, когда Фил рассказал ему о личности Уилбура, вспыхивает с новой силой. Он скалит зубы, поворачиваясь к своему больному пациенту, произнося несколько отборных слов и, возможно, больше, но он поворачивается и видит человека почти в слезах, его взгляд сияет не только лихорадкой. И тут Уилбур говорит . "…Фил?" Он слышит, как Фил издает тихий отрывистый звук позади себя. Он оборачивается и смотрит, как рот мужчины открывается и закрывается безмолвно. Его руки ослабляют хватку на плечах мужчины, словно обожженные, и Техноблейд не уверен, было ли это осознанным решением или что-то коренилось в его шоке. Он выглядит так, словно отчаянно хочет что-то сказать, что угодно — но что вы скажете тому, о ком вы когда-то заботились, тому, кто отвернулся от вас? Оказывается, Филу не нужно об этом беспокоиться, потому что в следующий момент глаза Уилбура закатываются, и он снова начинает бессвязно бормотать. Или — в основном бессвязно. Всего одно слово можно расшифровать из мешанины невнятных слогов. "…Проклинать…" С резким грохотом стул Фила откидывается назад, мужчина встал так резко, что практически отбросил свое сиденье. Он не пытается поднять его, вместо этого уставившись на Уилбура с выражением, наиболее близким к страху , которое Техноблейд когда-либо видел на лице своего друга. "…Проклинать? Фил, что он?.. И Фил убегает. Он выходит из комнаты прежде, чем Техноблейд успевает открыть рот, чтобы окликнуть его. — Остров… — бормочет Уилбур, как бы задним числом, и тут же снова теряет сознание. __________________ Эрет снова сведет их вместе позже той ночью. Фила уговаривают спуститься с вороньего гнезда искушением поесть — его голод наконец дает о себе знать теперь, когда их пациент благополучно вне опасности. Техноблейд открывает свои апартаменты как место для встреч, и все трое сидят, скрестив ноги, на полу, никто из них не удосужился позаботиться о тщательно продуманном обеденном столе всего в нескольких футах от них. Они не говорят о более ранней вспышке Фила, по крайней мере, не сначала, хотя Техноблэйд может видеть, как Эрет, кажется, почти наклоняется к человеку, всегда проницательному, как он. Поначалу они также не говорят о словах Уилбура, что вполне устраивает Техноблейда, потому что это означает, что он, наконец, может задать вопрос, который не давал ему покоя всю последнюю неделю. «Эрет». "Да?" — Ты ведьма? Он колеблется только после того, как сказал это, опасаясь, что, возможно, ему удалось оскорбить их почетного члена экипажа, но Эрет просто запрокидывает голову и смеется, весело и весело. — Эй, подожди минутку! Техноблейд смывается. «Это не такой уж странный вопрос, я имею в виду, ты буквально видел будущее или что-то в этом роде?» Эрет только сильнее смеется. — Подождите, вы знали, что Уилбур объявится, я прав! Ты, по крайней мере, экстрасенс или что-то в этом роде. «Не экстрасенс , Техноблейд. И не ведьма, хотя некоторые из моих самых близких друзей ими являются. Я просто получаю небольшую помощь время от времени, вот и все». Он не уточняет, оставляя Техноблейда сердитым, как капризный ребенок. Он хочет знать больше. Он никогда не видел магии вблизи. В его детстве это не было распространено, не говоря уже о военно-морском флоте. Конечно, ходили слухи — слухи об экстрасенсах, ведьмах и волшебных тварях, — но, насколько ему было известно, это было все, чем они были. Слухи. Мифы. Легенды. Фил тихо фыркает над своей едой, как будто это было очевидно, а Техноблейд был дураком, раз спрашивал. — Фил, — спокойно говорит Эрет, переплетая пальцы и кладя на них подбородок, пока смех Фила стихает. — Кстати, если ты пытаешься скрыть от меня свои эмоции, ты делаешь очень дерьмовую работу. Фил чуть не подавился своим напитком, его щеки стали ярко-розовыми, но Техноблейд был слишком занят, чтобы дразнить его, как обычно, потому что, ну, из всего, что сказал Эрет, он не ожидал этого. Прямолинейное заявления немного сдерживается фактическим содержанием. Техноблейду требуется некоторое время, чтобы понять, и когда он, наконец, понимает, Эрет громко смеется, его глаза прищуриваются в уголках, а его пальцы крепко сжимают его собственные. — Подожди, так ты… ты… «Эмпат, дорогой», — подтверждает Эрет. «Среди прочего». "Другие вещи? Как много ты скрываешь ? «Мой секрет, который нужно узнать, и твой, чтобы узнать, Техноблейд», — заговорщически шепчет Эрет. Он не дает ему возможности ответить на это, вместо этого он рвется прямо вперед, чтобы противостоять Филу, который демонстративно держал рот на замке в течение всего разговора. — Я не забыл о тебе, Филза. Вашу руку, пожалуйста? Фил, кажется, какое-то время колеблется, прежде чем осторожно вложить свою руку в чужую. Когда Техноблейд наблюдает, как их пальцы сплетаются вместе, он живо вспоминает то утро много недель назад, когда Эрет просил его о том же, а затем... — О, Фил, — сочувственно бормочет Эрет. Челюсть Фила сжимается, и он не говорит. "Я понимаю." — Видишь что-то? Техноблейд не может сдержаться. Эрет неодобрительно цокает . — Я думаю, — продолжает Эрет, игнорируя его, пока он большим пальцем рисуют круги на тыльной стороне ладони Фила, — ты обнаружишь, что это не так просто, как тебе кажется, Фил. Хотя я не сомневаюсь, что это должно быть больно. Фил не отвечает. — Если хотите, у вас будет время обсудить это вместе позже. Предложение остается без ответа, поэтому Эрет продолжает. «Но сначала, я думаю, у нас есть что-то более важное, чем даже это». Техноблейд кивает. — Это… проклятие , о котором бормотал Уилбур. Ты об этом говоришь? — Да, — тихо отвечает Эрет. — Хотя я не думаю, что это моя история. Фил откашливается. — Ну, это… понимаете, я… — он сглатывает, глядя на весь мир так, словно ему лучше быть где угодно, чем здесь. Его руки снова трясутся над тарелкой, из-за чего звенит столовое серебро. Он ставит его и прислоняет голову к стене, подтягивая колени, прежде чем заговорить. «— Я проклят». Техноблейд просто недоверчиво смотрит. «Это началось почти год назад. Маленькие вещи. Небольшие аварии на корабле — вещи, которые мы могли бы пропустить как старое оборудование или плохую привычку. Руки Фила сжаты так сильно, что должно быть больно. «Но все стало ухудшаться. Нас бы сбило с курса, будь то шторм, вражеские корабли или, черт возьми, сирены. Мы бы… мы бы потеряли людей. Их довольно много». Техноблейду не нравится, куда это движется. «Экипаж начал обвинять в этом меня, я думаю. Они сообразили — увидели, что мне не везет, в то время как они получают все». Улыбка хрупкая и натянутая, глаза усталые. — Хотя я думаю, что они были правы. Я проклят. Слишком много всего произошло — черт, даже за последние несколько месяцев! Ты видел это своими глазами, Техно. «Гроза той ночью». — …Да, приятель. — Ты… ты знал , что все будет плохо. Ты смеялся в своей камере. Проклятие… Вот как ты узнал? «Я знал, что это будет не просто какой-то старый шторм. Не с моей удачей. Его взгляд смягчается и становится чем-то грустным. — Я не знал, что это потопит ваш корабль. Я бы хотел сказать, что предупредил бы вас, если бы сделал это, но… "…Ага. Враги». Техноблейд морщится. Он почти забыл, как они сначала относились друг к другу после их связи во время их пребывания в море. Почти. Однако у него нет времени жалеть себя прежнего, и поэтому сейчас он продвигается вперед, поскольку все больше и больше инцидентов внезапно становятся намного более очевидными. Постоянная бдительность Фила у мачты, его необузданная паранойя, постоянное наблюдение за младшими членами экипажа и... — Та битва… Ты спас Ранбу, столкнул его с дороги. Во-первых, они даже не должны были стрелять в него. Фил торжественно кивает, рука бессознательно гладит его по плечу. — Ты говоришь мне, что это проклятие? «Все вокруг меня страдают…» Губы Фила превратились в тонкую линию, к его рукам возвращается мелкая дрожь, которую Техноблейд научился распознавать как печаль. «…Я научился предотвращать то, что могу». И черт возьми, если это не одна из самых душераздирающих вещей, которые Техноблейд когда-либо слышал от Фила. И он много слышал за последние несколько недель. — Это справедливо, верно? Голос Фила дрожит, высокий, хриплый и сочится горечью. Техноблейд хочет взять его за руку — прижать к себе — заставить его наконец лечь и уснуть, если не больше, но он обнаруживает, что все еще цепляется за каждое слово Фила, независимо от того, как оно пронзает его сердце. «Если это моя вина, я должен следить за всеми. Я не могу допустить, чтобы из-за меня пострадал кто-то еще». "Фил." Голос Эрета спокоен, но властен, и он сразу же заглушает шлейф самоуничижения. «Вы когда-нибудь задумывались о том, что, возможно, прокляты не вы ?» "…Что ты имеешь в виду?" Впервые с начала их разговора голос Фила звучит немного обнадеживающе. «Есть сказки», — говорит Эрет, сложив руки и наклонившись вперед, его голос становится мягким и задумчивым. «Об острове с сокровищами сотни королевств. Земля золота и драгоценностей, берега изобилуют жемчугом и драгоценностями». Техноблейд смеется. Его спутники - нет. — …Это правда, — так же тихо отвечает Фил. — Я видел это своими глазами. — Ты был там? Техноблейд бросает задумчивый взгляд в сторону своего друга, но Фил не вздрагивает, выражение его лица ничего, кроме шутки. — Значит, это реально? «Каждый кусочек». Теперь на его лице легкая улыбка, отстраненный взгляд в его глазах говорит о благоговении, удивлении и сокровище всей жизни. «Я и моя команда нашли его — после многих лет поисков мы его нашли. Это было все, о чем мы мечтали — золотые берега, больше богатств, чем нам когда-либо понадобится в жизни…» — В этой истории есть еще одна история, Филза, — вставляет Эрет. «Предупреждение… и проклятие. «За любым человеком, который возьмет с острова, последует сама смерть». Он позволил своим мрачным словам поселиться между ними, и тишина повисла тяжелая. — Кто-нибудь из вашей команды брал с тех берегов? — Да, конечно, брали, приятель, мы пираты. Мы не… мы не знали о проклятии, но… Фил хмурится. « Стикс затонул. Мы видели обломки. Сокровище, должно быть, затонуло вместе с ним. — Все это? Наступает тишина. "…Дерьмо." Голос Фила слабый, почти бездыханный. Техноблейд стонет. «Фил, скажи мне, что у тебя нет сокровища с проклятого острова где-то на этом корабле…?» Его голос затихает, когда он наконец поворачивается к своему другу и видит, в каком он состоянии. Лицо Фила белое как полотно. Он едва дышит, его губы приоткрыты, и кажется, что в них вселяется предрассветный ужас. И тут он дрожащими руками вытаскивает из кармана знакомую золотую цепочку, и этот проклятый медальон начинает почти насмешливо качаться между его пальцами. "…Конечно." Это имеет смысл, каким-то ужасным образом. Вселенная всегда была такой жестокой. Наступает момент молчания, который тянется слишком долго, когда они втроем просто сидят вместе, не двигаясь, даже не разговаривая. И тут Фил движется. Он встает и выходит за дверь до того, как Техноблейд успевает сказать хоть слово, двери распахиваются с грохотом , похожим на выстрел. Техноблейд следует за своим другом на несколько шагов позади, когда он гремит по палубе в сторону, не обращая внимания на то, как он пугает дремлющую команду внизу хором смущенных криков и бормотания. Фил останавливается у поручней, делает глубокий вдох и изо всех сил бросает медальон как можно дальше в морскую пучину. Он ударяется о поверхность с тихим хлопком и исчезает из виду. — Я сделал это, — задыхаясь, говорит Фил. За этим следует высокий, слабый смешок, когда он оседает на деревянные перила, обхватив голову руками, его плечи вздрагивают. «Не могу поверить, что это все, что потребовалось. Блядь." — Фил, — начинает Техноблейд, протягивая руку, словно пытаясь удержать трясущуюся фигуру друга. "Ты…?" Фил снова смеется, на этот раз резче и гораздо горькее. «Я думал, что я проклятие. Мой экипаж тоже. Но все это время так много проблем, так много людей погибло только потому, что я не мог отпустить свою чертову… Внезапно он с шипением отскакивает, когда волна ударяется о борт корабля, заливая его лицо водой. Весь корабль сотрясается от силы удара, соленая морская вода захлестывает палубу, оставляя после себя груды пены и водорослей. Слова Фила сходят на нет, взгляд его друга устремлен на палубу, его лицо с каждой секундой становится все бледнее и бледнее, потому что… У его ног лежит знакомый золотой медальон.