Где морозные розы цветут

      Снегопад в ночь перед Рождеством шел невиданный. Деви стояла у окна и завороженно смотрела, как все вокруг покрывалось белой искристой россыпью, словно кто-то на небе щедро усеял землю драгоценностями.       В гостиной пахло хвоей. Первая в жизни Деви елка упиралась в самый потолок и изумляла своей пышностью. Наряжать ее разноцветными стеклянными шарами было необычно и весело. Вместе с миссис Батлер и Лидией они провозились до вечера, а после пили чай и слушали, как старая экономка делилась воспоминаниями из детства, когда она совсем еще крошкой сидела на подоконнике до рассвета, в надежде увидеть небе оленью упряжку. В воздухе витала волшебная атмосфера приближающегося праздника. Рядом не хватало лишь одного человека.       Кристиан отбыл по делам в Лондон сырым туманным ноябрьским утром, и вот уже четыре недели от него не было вестей. Неизвестность изводила Деви, и надежда на его скорое возвращение медленно угасала. С каждым днем проведенным вместе, она ощущала, как тонкая нить симпатии между ними превращалась в крепкую привязанность. Их неспешные послеобеденные беседы за чашкой чая и вечернее чтение книг стали ритуалами, без которых жизнь утратила краски. Деви скучала. В сердце поселилось чувство бесконечного одиночества в этой холодной чужой стране, где она ещё одна маленькая снежинка на чьей-то ладони — упала и растаяла.       Деви засиживалась допоздна и прислушивалась к каждому шороху старого фамильного особняка де Клеров. Но даже дом, будто в насмешку над ней, замолчал на время: не выл в щелях ветер, не скрипела старая лестница, не гремели стекла от размашистых ударов сухих веток по окнам. Бывало, она засыпала прямо на низкой софе, а утром сняв обувь пробиралась в свою спальню, пока прислуга перешептывалась за завтраком на кухне. Быть пойманной не хотелось, как и не хотелось, чтобы все вокруг видели ее отчаяние.       Обнимая себя за плечи и глядя, как стрелки старинных часов приближаются к полуночи, Деви закрыла глаза и еле слышно прошептала в пустоту:       — Пусть он только вернется ко мне. Пусть он только вернется…       Послышался бой. В тишине спящего особняка он был подобен раскату грома. Хотелось закрыть ладонями уши как это делали дети, но она сдержалась и медленно побрела к уже ставшей ей родной низкой тёмно-синей софе. Под пледом лежала потрепанная книга. Деви придвинула ближе оплывшую свечу, укуталась плотнее и открыла книгу на странице с закладкой.       Глаза забегали по строчкам, губы беззвучно шептали слова. Она представила, что рядом сидит Кристиан и вдумчиво слушает, лишь изредка поправляя очки и улыбаясь каждый раз, когда она замолкает, чтобы украдкой взглянуть на него.       Будто почувствовав его присутствие, Деви запнулась и оглядела комнату.       Одна.       Она разочарованно выдохнула и продолжила:       — О горе тем, кто осмелятся сорвать морозную розу! Не ровен час явится Королева Шипов и отомстит за свое дитя. И будет беспощадна в своей жестокости. Берегитесь, люди, берегитесь…       Огонь свечи отбрасывал причудливые тени на стене: они выныривали из полумрака словно живые, готовые помочь рассказать эту историю.       

***

      Просторный зал утопал в белом. Туфли путались в слоях пышных юбок. Сердце взволнованно билось в груди, стянутой тугим расшитым жемчугом корсетом. Деви перевела дыхание и подняла голову вверх: массивные колонны уходили высоко к прозрачному куполу, сквозь который виднелось ясное небо. Щеки коснулся лепесток. Она поймала его, положила на ладонь и улыбнулась.       Лица людей вокруг были неразличимы, их черты расплывались. Но радостный гул и восторженные вздохи говорили, что они счастливы, как счастлива Деви. Как же она ждала этого дня, как же она боялась его — сегодня Деви станет женой Кристиана де Клера, будущего короля. Официально в присутствии свидетелей они должны будут обменяться клятвами и скрепить союз поцелуем. А еще ей предстояло сделать нелегкий выбор: отдать ли Кристиану свое сердце. Внезапно эта мысль больше не пугала. По телу растекались волны облегчения, и Деви тихо рассмеялась.       А лепестки все сыпались и сыпались.       Впереди виднелась арка, увитая белыми розами. Их аромат одурманивал и дарил чувство эйфории. Она словно плыла навстречу бесконечному счастью — так радостно и трепетно стало на душе. Куда-то девалось волнение, пальцы больше не сжимали с силой ткань платья. Оставалось сделать не больше пары десятков шагов, но вместо того, чтобы смотреть под ноги, Деви подняла голову и встретилась взглядом с Кристианом.       Тепло окутало с головы до ног, на щеках выступил яркий румянец, сердце забилось чаще. Захотелось наплевать на условности, рвануть вперед, пропустить часть с клятвами и коснуться его губ, навсегда сделав своим. Ласковая улыбка Кристина остановила этот порыв. Его уверенное спокойное лицо говорило, что он уже принадлежит ей. Никуда ему не деться из этого зала, и скоро они выйдут отсюда за руки в новую жизнь. Мысли о своем сердце больше не занимали голову — оно уже давно в его власти. Деви глубоко вздохнула и не успела моргнуть, как теплые руки сжали ее ладони.       Стоя под аркой тонущей в белоснежных бутонах, под бурные аплодисменты и охи старых тетушек, они обменивались словами. Первым, по указанию священника, начал Кристиан:       — Я, Кристиан Эдвард де Клер, беру вас, Дивия Шарма, в законные супруги и клянусь перед свидетелями и богом, что сберегу, защищу и буду рядом, пока не перестанет биться мое сердце. Клянусь, что разорву каждого, кто осмелится обидеть вас или сделать больно. И если однажды этим человеком стану я, будьте уверены, это будет мой последний день на земле. Хочу пройти свой путь бок о бок с вами как верный друг, соратник в делах и преданный страж. В горе и радости. Я не знаю как вас любить, но я готов учиться. Ты научишь меня, Дивия?       У Деви перехватило дыхание от такого откровения. На глаза навернулись слезы. Заготовленные слова потеряли важность и смысл. Она крепче сжала его пальцы и заговорила громко, чтобы слышали все:       — Я, Дивия Шарма, беру вас, Кристиан Эдвард де Клер, в законные супруги и освобождаю от всех данных мне клятв. Не перед свидетелями и богом, а добровольно будь моим и только моим. В горе и радости. Всегда рядом.       На мгновение стало тихо, и, когда общий шок прошел, зал разразился громкими аплодисментами. Священник пытался перекричать ликующую толпу, но каждая попытка терпела неудачу.       — Целуй! Целуй! — собравшиеся требовали завершения церемонии, чтобы после отправиться праздновать песнями и танцами до самого утра.       И прежде чем Кристиан коснулся губ Дивии, его рука потянулась ей за плечо. Зашуршали лепестки. Там, среди ароматных белоснежных роз, скрывалась одна особенная — ее лепестки были словно из ледяного стекла. Несмотря на острые шипы, пальцы Кристиана согнули хрупкий стебель — и самый красивый в мире цветок украсил платье Деви.       — Есть легенда, что морозная роза появляется раз в сто лет в честь особенного события. Сегодня мне не хочется верить в случайности. Деви, эта роза отныне твоя! Как и мое сердце…       Не успел Кристиан договорить, как зал заволокло туманом. Из ниоткуда стремительно ворвался и завыл колючий ветер: он закружил, стал подбрасывать лепестки; они взлетали вверх, замерзали и падая превращались в ледяную крошку. По коже пополз мороз. Все застыли в ожидании.       Тишину нарушил раскат грома. Колонны зашатались и пошли трещинами. Кристиан дернул Деви за руку и крепко прижал к себе. Гул снаружи нарастал с каждым ударом сердца. В небе загрохотало, и что-то с силой ударилось о купол. Деви не успела зажмуриться, как вниз полетели осколки стекла, через которое ещё недавно она видела ясное небо.       В зал стремительно влетели ледяные сани, запряженные тремя белыми тиграми. Из их ноздрей валил пар, оскалившиеся морды внимательно осматривали окружающих. Послышался щелчок пальцев, и хищники, как по команде, легли на пол и замерли.       Из саней ловко выскочила женщина. Ее кожа была гладкой и прозрачной, как лед, густые белые волосы укрывали землю словно снежный покров, а голову венчала корона из шипов. Ее шуба мерцала россыпью драгоценных камней, и Деви прикрыла веки, настолько их блеск ослеплял. Смотреть на незнакомку было больно, но и не смотреть невозможно. В ее бледных глазах не было ни жизни, ни смерти ни гнева, ни любви, ни страха, ни отчаяния — так могла бы выглядеть беспроглядная вечная пустота.       Четыре женских руки хлопнули в ладони и сквозь разбитый купол посыпался снег. Ветер завыл страшную песню. Очнувшиеся, словно от гипноза люди, заметались в поисках выхода. Но порывы подхватывали их на бегу, сбивали с ног, не давали подняться. Женщина захохотала, поднесла два пальца к выбеленным инеем губам и засвистела.       Зал накрыла буря. Жестокий снег колол глаза, врезался в кожу, свист закладывал уши, дезориентировал. Отчаявшиеся люди еще пытались подняться, но леденели и падали замертво, сдавшиеся — сжавшись покорно ждали смерти. Деви сжала голову руками, пошатнулась, но устояла. Кристиана отбросило к стене, его лицо исказилось от боли. Рядом сидел поседевший священник и читал молитву. Если бы она знала хоть слово, если бы могла правильно воззвать к богу… Губы бессвязно просили прекратить, помочь Кристиану, спасти их.       Все закончилось так же внезапно, как и началось. Слабая искра надежды, что ее мольбы были услышаны, погасла, когда глаза встретились с беспросветной всепоглощающей пустотой. Деви отшатнулась, когда в руке женщины блеснул меч. В его лезвии можно было рассмотреть собственное отражение. Сдержать крик было невозможно, когда женщина в один прыжок оказалась рядом, схватила продолжающего молиться священника, и одним взмахом отсекла ему голову. Кровь брызнула в стороны, свадебное платье утратило белизну.       Деви метнулась в сторону Кристина, но что-то не давало двинуться с места. Тогда она упала на колени и поползла. Сзади раздался злой хохот, но ей было плевать. Только бы оказаться рядом.       Кристиан лежал на спине и слабо дышал. Деви взяла его теплые пальцы в свои ладони и заглянула в такие родные глаза. Его губы что-то еле слышно шептали, но она не понимала. Зловещий смех все не прекращался и не прекращался. Казалось, что она вот-вот будет смыта волнами отчаяния, но даже на дне ее будет преследовать этот хохот. Прижав руку Кристиана к своему сердцу, Деви решила, что если им суждено погибнуть здесь и сейчас, то пусть они умрут с поцелуем на устах. Она наклонилась ближе, и Кристиан лихорадочно закивал головой. В зале затихло, и Деви поняла, что это знак.       Голову пронзила обжигающая боль. Следом она расползалась по шее, спине, сковала руки и ноги. Из глаз полились слезы. Она хотела подняться, но тело больше не принадлежало ей. Она хотела закричать, но не смогла, словно онемела. Оставалось только смотреть и дышать, смотреть и дышать.       Женщина направила окровавленный меч прямо в грудь Кристиана, туда, где еще билось его сердце.       — Ты! — Она наступила ему на руку, но он не издал ни звука. — Как посмел ты, смертный, оборвать жизнь моего дитя? Это ты погубил их всех! Отныне твое имя будет проклято, род навсегда угаснет, а Королевство будет погребенно под пеплом.       Деви почувствовала, как сердце сковывает холод.       — Нет! — она закричала, что было мочи, и роза на ее платье вспыхнула голубым светом.       Она с трудом поднялась и на трясущихся ногах пошла в сторону Кристиана. Каждый шаг отдавался болью в теле, но Деви стиснула зубы и продолжала идти.       — Интересно. — Женщина повернулась в ее сторону, и меч исчез. — Знаешь ли ты, кто я, глупая девочка?       Деви продолжала бороться сама с собой.       — Я Королева Шипов, мать морозных роз, властительница ледяного лабиринта и заклинательница стихий. Сегодня вы совершили непоправимую глупость и поплатитесь за это.       Когда до Кристиана оставалось пару шагов, Королева Шипов подхватила его на руки, словно он ничего не весил, и посмотрела прямо в глаза Деви.       — Такие отчаяние и преданность похвальны. Не привыкла сдаваться? Посмотрим, насколько далеко ты готова пойти. Любовь отнимет у тебя все, но гораздо медленнее. Я бы могла избавить тебя от мук здесь и сейчас, но хочу посмотреть на разочарование. Люди забавные.       Деви не успела ответить — Королева Шипов впилась поцелуем в губы Кристиана. Его руки, что ещё пару мгновений безвольно висели вдоль тела, схватились за сердце, и он закричал от боли. Деви видела, как его лицо постепенно лишается красок, белеет, становится похожим на ледяную скульптуру.       Когда поцелуй закочился, Королева Шипов схватила Кристиана за волосы и заставила посмотреть на Деви. В его глазах плескалась пустота. В уголке блеснула одинокая слеза, покатилась и упала осколком к ногам.       Под зловещий хохот вверх взмыли сани. Они уносили все, что по праву принадлежало Деви: процветание, вечное счастье, любовь и Кристиана. Она осталась стоять посреди разрушенного зала и сотни обледеневших тел. С неба сыпался снег и падая превращался в пепел.

***

      Лошадь устало фыркнула и махнула хвостом. Деви погладила ее по загривку и ласково проговорила:       — Знаю, Амала, ты устала. Потери еще немного и обещаю, что скоро отпущу тебя.       Она перестала считать, сколько раз клялась бедному животному, что дарует свободу. Казалось, что лошадь смирилась со своим положением и выказывала недовольство только для вида. Бродя вдвоем по миру, они наблюдали разрушительные последствия появления Королевы Шипов. Там, где пронеслись ее сани, наступила вечная зима, а землю укрыл пепел. Ни жизни, ни смерти, лишь жалкое существование.       Деви по крупицам собирала легенды о морозных розах. Одни люди охотно делились тем, что помнили, другие забыли вовсе либо не верили, а были и такие, кто услышав одно лишь упоминание о цветах, гнали за порог.       Узнать удалось немного, но все указывали на то, что ей нужно к Белой Скале. Жил там какой-то провидец. Уж кто, если не он мог знать, где обитель Королевы?       И Деви продолжала путь сквозь дожди, грозы и снег цвета пепла. Бывало, накатывала смертельная усталость, и тогда она доставала из-за пазухи ледяной осколок и целовала его, пока не сморит сон. А после с новыми силами пускалась в дорогу.       Осколок лежал на месте, куда упала слеза Кристиана. Все, что осталось от него. Самое дорогое, что у нее теперь было. Проговори она это вслух, Амала бы ее скинула и ускакала в лучшую жизнь. Как какая-то стекляшка может быть дороже лошади? И не поспоришь.       Под копытами хрустнули мелкие камешки, и Деви вынырнула из своих мыслей. Впереди возвышалась скала — белая и гладкая, почти без единого выступа. Ее вершина скрывалась за кучевыми серыми облаками и уходила высоко в небо.       — Ну и где искать провидца? — Деви спешилась и повела Амалу за собой. — Соврали значит.       Деви злилась, что так глупо доверилась байкам из грязных трактиров и россказням выживших из ума старух. Кто способен забраться на самый верх этой скалы? Лишь безумцы рискнут и будут мертвы, не окончив попытку. А кто тогда она?       Подойдя ближе, Деви задрала голову вверх и прокричала, что было силы:       — Эй! Есть кто-нибудь. Мне нужен провидец.       Ей ответили собственное раскатистое эхо и ржание Амалы.       — Вот от тебя меньше всего ожидала. — Деви повернулась к лошади и погрозила пальцем. — Никаких яблок!       — Ты кто такая? — Сверху раздался оглушительный голос.       — Я Дивия Шарма, — выкрикнула Деви, но сразу же пожалела. Вдруг это плод ее воображения.       — Ну и что? — Вопрос не заставил себя ждать.       — Я ищу Королеву Шипов. — Она отошла подальше от подножия скалы и подпрыгнула вверх, надеясь кого-нибудь рассмотреть.       — Ну и что?       — Мне сказали, что провидец знает, где ее обитель. Вы провидец?       — И? Дальше что?       — Что-что? Курица в пальто, — пробормотал себе под нос Деви.       — Не умничай!       — Я не умничаю, а прошу помощи.       — Чем платить будешь?       — Договоримся. — Деви сжала в кармане увесистый мешочек с золотом.       — Вот это другой разговор, а то пришла и орет. — Голос больше не казался таким оглушительным. — Жди и поднимайся, потолкуем.       — Чего ждать? — Деви не понимала, что ей делать.       С вершины медленно и плавно стала опускаться толстая закрученная веревка. Деви схватила Амалу за узду и повела за собой.       — Животное не потащу. — Сверху раздался недовольный голос.       Деви повернулась к своей верной спутнице, прижалась к морде и горячо зашептала:       — Значит пора нам прощаться, Амала. Ты была мне лучшим другом, но дальше наши дорожки расходятся. Прости, если была плохой хозяйкой.       В горле стоял ком, умные глаза лошади смотрели с недоверием. Деви достала из кармана длинного плаща вялое яблоко и протянула Амале:       — Вот, прощальное. Бери и ступай.       Мягкие губы с нежностью обхватили лакомство. Деви последний раз погладила черную морду и, сдержав всхлип, отвернулась. Она продолжила стоять так, пока не перестал раздаваться стук удаляющихся копыт.       Носков стоптанных сапог коснулся кончик веревки. Внимательно присмотревшись и проведя рукой, она поняла, что это человеческие волосы. Деви понятия не имела, кто или что ждет ее наверху, но на всякий случай достала из кармана кинжал и спрятала в рукаве плаща.       Она подпрыгнула, ловко ухватилась руками за веревку, уперлась ногами в скалу и стала шаг за шагом подниматься. Не раз ноги теряли опору, и Деви повисала в воздухе. Ладони жгло, плечи и спина ныли от боли, но она снова и снова раскачивалась, чтобы зацепиться за редкие выступы и упереться. Земля становилась все дальше и дальше, а вершины не было видно.       Воздух стал тяжелее, закружилась голова, и Деви почувствовала, что еще немного и потеряет сознание. Силы покидали, тело было готово вот-вот предать. Напряженные пальцы невольно разжались, на висках выступили капельки пота. Не успела она закричать, как на нее с осуждением уставились несколько пар красных глаз. В следующее мгновение мохнатые лапки оплели крепкой паутиной ее запястья. А дальше была темнота.       Деви очнулась лежа на подушках. На удивление сверху на нее смотрели не красные глаза, а один зеленый. Второй закрывала расшитая золотом повязка. Она потянулась, потерла затекшую шею и проговорила:       — Ну и дернуло же вас забраться сюда. К вам вообще ходят гости?       — Это ты забралась. И между прочим, с трудом.       Деви огляделась. Жилище было небольшим, но уютным и дорого обставленным. По деревянному полу были разбросаны вышитые серебряными нитями подушки, на стенах висели картины в золотых рамах, приятно потрескивали дрова в резном камине, на столе дымился чайник.       — Значит вы и есть легендарный провидец? — Деви скептически оглядела фигуру в красном шелковом халате нараспашку.       Она ожидала увидеть кого угодно, но не молодого мужчину весьма нахального вида, волосы которого змеями вились за ним по комнате. Значит, это по ним она забралась сюда.       — Я и есть. — Он бесстыдно разглядывал Деви одним глазом.       — Я думала, здесь живет старый морщинистый отшельник в лачуге, а оказалась едва ли не во дворце, в компании почти что юнца. Откуда у вас это все? — Деви обвела комнату взглядом.       — Ты смотри, и пяти минут не прошло, а она уже посчитала мое имущество? Какую гадюку достал! Да ты как-никак сборщица податей?       — Нет мне дела до вашего имущества. Скажите лучше, как к вам обращаться?       — Я Рам. А это, — он погладил примерзкого мохнатого паука, который сидел у него на плече и буравил Деви своими красными глазами, — Эрит. Скажи ему спасибо, не то уже до вечера воронье склевало бы твои внутренности.       — Спасибо. — Деви сглотнула, ярко представив себе эту красочную картину, и продолжила: — Вам за то, что согласились мне помочь, и Эриту за то, что уже помог.       — Я еще не соглашался.       — Тогда почему подняли меня? Могли просто дать сорваться.       — Я все еще могу тебе столкнуть. — Он задумчиво потер подбородок. — Зачем тебе Королева Шипов?       — Она кое-кого у меня забрала. — Деви решила не выдавать все сразу.       — «Кое-кого»? — Рам рассмеялся и мгновенно посуровел. — Девочка, к чему эти шарады? Подробности.       — Она забрала моего супруга, короля Кристиана Эдварда де Клера.       Он смерил ее долгим взглядом, подошел к столу и налил чай в расписное блюдце. Комнату окутал терпкий аромат.       — Так это твой муженек сорвал морозную розу?       — С чего вы взяли?       — Есть только одна причина, по которой Королева вытаскивает свой ледяной зад из Бесконечного лабиринта — смерть ее дитя. То-то я ломаю голову, почему мои облака стали цвета кучки пепла? Вот и виновница пожаловала.       — Он не знал... Мы не знали...       — Знали, не знали, какая теперь разница, когда эта мороженная курица изгадила природу на пару сотен лет вперед? Королевство хоть цело?       Деви помотала головой:       — Разрушено. Все обледенели.       — Зачем же ты пришла ко мне? Воскрешать я не умею, Королевство не отстрою, руки знаешь ли, не годятся для физического труда. Могу будущее только посмотреть через магический шар или карты раскинуть. Эрит, неси карты!       — Нет у меня будущего без Кристиана. Мне нужно, чтобы вы указали путь, где его искать.       — Так она его давно убила, присыпала снежком и забыла, как звать.       — Нет! — Деви вскочила на ноги и с сердцем вскрикнула: — Она ждёт, что я за ним приду.       — А вот это уже интересно.       И Деви стала медленно и во всех подробностях пересказывать день собственной свадьбы. Закончив, она посмотрела на Рама в ожидании вердикта. Но он не спешил. Померил комнату шагами и махнул рукой, указывая ей присесть:       — Эрит, налей гостье чаю. А то какие-то мы с тобой не очень радушные хозяева. Что скажут люди?       Паук соскочил с плеча и перебирая мохнатыми лапками побежал к столу. Зазвенели чашки, зацокали приборы, открывались и закрывались ящики и дверцы. Через пару минут у ног Деви стоял поднос с дымящимся ароматным черным чаем и вазочкой со сладостями.       — Спасибо, Эрит, — она неловко поблагодарила паука, взяла чашку и сделала глоток.       Рам довольно смотрел и накалывал маленькой позолоченной вилкой шоколадные шарики. Деви чувствовала, как с каждым глотком тело расслабляется, а голова становится пустой. Сверху навалились долгие месяцы странствий и блужданий по миру. Захотелось спать.       — Вот ты скажи, зачем тебе супруг без сердца?       Деви непонимающе смотрела на Рама. На месте одного глаза появилось сразу четыре. Она махнула рукой, отгоняя морок.       — Королева своим ледяным поцелуем сковала его сердце льдом. Это необратимо.       Секундный шок сменился равнодушием. Она устало зевнула. Комната поплыла, картины в рамах крутились то по часовой, то против часовой стрелки.       — Оставайся здесь. — Голос раздался у нее за спиной. — Ты хорошенькая, я красивый. Будем жить и плевать редким путникам с вершины на головы, есть досыта, пить, танцевать, любить друг друга от заката до рассвета.       Деви почувствовала, как чужие руки сняли капюшон и распустили густую косу. Пальцы медленно заскользили по локонам, зарылись в волосы, прочесывали их. Рам тихо замурлыкал на ухо незамысловатую мелодию. На стене в такт тикали часы. Тело стало тяжелым, накатило забытье. В темном углу сверкали красные глаз. У самого сердца жег холодом кожу осколок.       Деви не поняла, в какой момент начала заваливаться, но глухой лязг металла привел ее в чувства. Из рукава выпал припрятанный кинжал, и она, едва соображая, подобрала его и схватила Рама за волосы.       — Дернешься и я побрею тебя налысо. Скажи своему чудовищу, чтоб сидел смирно.       — Только не волосы...       — А теперь говори, как попасть к Королеве?       — Я не знаю дороги в Бесконечный лабиринт.       Деви поддела кончиком лезвия прядь и Рам заголосил:       — Но я знаю тех, кто знает.       — Дальше.       — Дойдешь до Темнолесья, там повстречаешь Камала и Дорана. Они приведут тебя.       — Кто такие?       — Бывшие подручные Королевы Шипов. Теперь на пенсии в собственном лесу гоняют зайцев.       — Как попасть в это Темнолесье?       — Нужен клубок-проводник. Он и выведет.       — Где его взять?       — Убери ножичек и поговорим.       — Нет уж, говорить будем все вместе.       — Клубок в сундуке, а ключ у Эрита. Я отдам, но это не бесплатно.       — Уверен, что хочешь торговаться?       — Уверен. — Тон Рама утратил страх, в нем появилась былая дерзость и насмешка.       — У меня в кармане золото, если обещаешь вести себя смирно, разбогатеешь и останешься невредим. — Лезвие коснулось его шеи.       — Оставь мелочь себе, девочка.       — Чего же ты хочешь?       — Всего ничего. Сущий пустяк.       Он подался назад и ловко высвободился из хватки, нож из рук Деви полетел на пол. Его тут же подхватил Эрит и семеня лапками унес куда-то под стол.       — Ты отдашь мне свои волосы.

***

      Слабая полоска света осталась далеко позади. С каждым шагом Деви все глубже и глубже уходила во тьму леса. Пальцы крепко сжимали норовившую выскользнуть серебряную нить клубка. Эта вещица не так проста, как казалась на первый взгляд, но расспросить о ней было не у кого: с Рамом распрощались холодно, со скалы ее спускал на тонкой паутине обиженный Эрит. Кто знал, что пауки такие чувствительные к слову "чудовище"?       Ладони саднили, плотные штаны на коленях стерлись вместе с кожей, щека горела от удара об острый выступ. Деви откинула капюшон и провела рукой по стриженным волосам. Эти двое не пожалели и обрили ее почти наголо, в знак мелочной мести. Она не до конца понимала, что значили для нее волосы, но без них чувствовала, будто обнажена. Вот только это и правда было малой платой, сущим пустяком за возможность найти Кристиана. Деви тешила себя этой мыслью и снова и снова целовала осколок, что висел у самого сердца.       «Только был бы жив. Только бы дождался меня... А если нет его больше? Не может этого быть. Я бы почувствовала... Почувствовала бы?»       Мрачные мысли преследовали все чаще — не то Темнолесье действовало так на нее, не то одиночество грызло душу. Она скучала по Амале и их странной дружбе, в которой Деви пыталась понять, что значит демонстративное фырканье или гарцевание на месте, а лошадь делала вид, что снисходительно принимает лакомства и ласку.       Она не понимала, сколько уже бродит во мраке. Тишина этого места была обманчивой. Здесь не пели птицы, не жужжали насекомые, не колыхались от ветра ветки, не шелестели листья. Деви несколько раз поднимала голову вверх, но ни неба, ни макушек, которые его закрывали, не видела — лишь непроглядная тьма. Но она знала, чувствовала нутром, что все вокруг пропитано ложью. Лес будто дышал ей в лицо зловонным дыханием гниения и смерти.       За спиной раздался вой. Следом ещё один. Серебряная нить впилась в пальцы, натянулась, и клубок резко рванул вперед. Деви не успела осознать что произошло, но сердце ушло в пятки, когда голоса пронзительно завыли в унисон. Внутри все похолодело.       Она бежала не разбирая дороги. Спотыкались, вставала и снова бежала за сверкающим клубком. Колючие кусты цеплялись за одежду и раздирали руки. Темнолесье играло с ней, путало сознание. Казалось, что она кружится на одном месте и сходит с ума: нить вела вперед в одну неизвестность, а сзади по пятам шла другая.       Потеряв бдительность, Деви со всей силы налетела на ствол дерева и приложились головой. Мир качнулся. Только она хотела закрыть глаза и ускользнуть в приятное ничто, как рядом клацнула пасть. Острые зубы вцепились в лодыжку и потащили прочь. Руки цеплялись за шершавую кору, под ногти вонзались занозы. Она кричала не то от боли, не то от ужаса. Впервые за долгое путешествие стало по-настоящему страшно.       Боль не давала отключиться. Деви лягалась, пиналась и пыталась высвободиться, но чувствовала, словно угодила в стальной капкан. Впереди снова завыли. Хватка ослабла, и она смогла развернуться. Два синих глаза горели в темноте. Лицо обдало горячим дыханием. Слева мелькнули еще две пары похожих глаз. Тишину разрезал рык. Две тени медленно надвигались друг на друга и рычали.       «Волки».       Первым в бой бросился тот, что тащил Деви. Она слышала, как они хрипели рвали друг друга, и медленно отползала. Попытка встать на ноги обернулась неудачей — лодыжка горела от боли, из раны сочилась кровь. Визг вперемешку с воем остались позади.       Клубок был утрачен. Двигаться приходилось на четвереньках на ощупь. Она больше не знала, куда и зачем ей нужно. Перед глазами всплыл образ Кристиана: они шли за руки вдоль берега реки и молчали, его рука холодная и твердая, а в глазах бесконечная пустота.              Что-то мелкое вонзилось в ладони. Она пошарила руками вокруг и обнаружила настил из еловых веток. Тело налилось тяжелой усталостью. Деви сжалась, обняла руками колени и всхлипнула.       «Прости меня, Кристиан. Это конец», — подумала Деви и провалилась вниз.       Пахло кровью и гниением. Она боялась даже представить, где оказалась. Руки натыкались на осколки, ноги по колено утопали в вязком болоте. Деви затошнило от удушливого сладковатого аромата, закружилась голова. Сверху мелькнула слабая искра — кто-то пытался разжечь огонь.       — Эй, ты там жива? — Тоненький голосок едва доносился до дна.       — Кто здесь? — Она вглядывалась в темноту.       Яркая вспышка света озарила лицо, и Деви прикрыла глаза рукой. Ослепленная, она на мгновение обрадовалась, что наконец-то не одна в этой тьме, но вдруг вспомнила, что где-то рядом бродят волки.       — Уходи отсюда, тут волки! — Глаза слезились, но она пыталась разглядеть того, кто наверху.       — Я знаю. Ты им понравилась.       — Понравилась?.. Кто ты?       — Я Амрита. А тебя как зовут?       — Деви.       — Это случайно не твое, Деви? — Серебряный клубок мелькнул и сразу исчез.       — Мое… — Правда ударила обухом по голове. — Или твое?       — А ты смышленая, но все равно глупая. Кто ж верит провидцам? Рам показал тебе будущее или погадал на картах? А может, соблазнил? Он красивый. Что ты отдала ему?       — Он забрал мои волосы в обмен на проводник.       — А вот эту историю я хочу услышать. Сейчас вытащим тебя.       — Вытащим?..       — Да, Камал и Доран помогут. Ты их прости, они дуреют от женского запаха.       — А они кто?       — Оборотни.       — А ты?       — А я их сестра.       — С шерстью?       — Нет, но больно сделать могу.       Сверху донеслось тяжелое дыхание. Амрита продолжала светить факелом вниз, и Деви огляделась. Лучше бы этого не делала. Она стояла в глубокой яме среди человеческих и лошадиных костей по колено в жиже из грязи и внутренностей. Рефлекторно прижав руку ко рту, она подавила тошноту. Значит, Рам в сговоре с ними, и они заманивают путников в Темнолесье, а после расправляются с ними. Деви кляла себя за доверчивость.       Она вздрогнула, когда плеч коснулся кончик веревки. Деви обвязала ее вокруг талии и дернула, подавая знак тянуть. Послышалось сопение. Тело поднимали вверх.       В ветхом доме из веток и неотесанных бревен горел очаг. Деви натянула старое покрывало до самой шеи — ее одежда сушилась над огнем. Рядом сидели два не то волка-переростка, не то лохматых чудища. Местами их серо-коричневая шерсть сбилась в колтуны, местами и вовсе отсутствовала. Их пасти растянулись в подобии приветливого оскала, на пол капали слюни. Один из них трижды намеревался лизнуть окровавленную лодыжку Деви и трижды получил за это медным чайником по морде от Амриты.       Пораженная, Деви наблюдала, как маленькая и хрупкая девочка с двумя тонкими косичками до плеч управляет и командует существами, способными ее разорвать в одно мгновение. В ней чувствовалась невидимая сила и власть. Амрита протянула ей дымящуюся чашку, и Деви посмотрела на нее с недоверием.       — Пей, это горячее вино из диких ягод и специй.       — Я не...       — Не бойся, оно не отравлено.       Деви нехотя взяла чашку и сделала небольшой глоток. Амрита довольно отпила из своей, села напротив и закинула ногу на ногу.       — Итак, ты идешь к Королеве Шипов. Зачем?       Рассказ вышел долгим, путанным в месте появления в нем Рама и Эрита. Амрита радостно захлопала в ладоши, когда услышала про недовольного паука и смеялась над неудавшимся флиртом провидца. Даже волки подскуливали и виляли хвостами.       — Я бы не смогла отдать ради мужчины волосы. — Она провела ладонью вдоль одной из кос и нахмурились. — Они все животные. Посмотри на них.       Деви сделала еще один глоток, прежде чем взглянуть на тех, кого Амрита называла Камал и Доран. Пронзительные синие глаза выдавали в них людей.       — Им ты отдаешь гораздо больше — себя. — Деви смотрела, как улыбка исчезает с миленького лица Амриты. — Прости, но это правда.       — Это мои старшие братья. Семья. А семью не выбирают. — Амрита подлила еще вина, выпила до дна и продолжила: — Когда-то на месте этого леса была деревня. Мы дети старосты. Родители умерли от горячки, и дела пошли все хуже. Камал и Доран парни видные, сильные, но бестолковые и слабые до женщин. Связались с такими же тупицами — городскими сестрами-двойняшками Радхой и Сарасвати. Те из зажиточной семьи, а мать их безумная и жадная женщина. Четырежды вдова, любительница роскоши. Сказала она моим братцам, что если те рассчитывают заполучить ее дочерей, должны осыпать их драгоценностями. А у нас остались только старый конь, две курицы и долги. В трактире услышали, что есть место, где цветут морозные розы, за которые можно выручить большое состояние. А дальше не трудно догадаться, что сделала с ними Королева Шипов.       — А за что поплатились ты и деревня?       — За то, за что и твое Королевство. Разве кухарка виновата в том, что твой дурной муженек решил сделать тебе свадебный подарок? Не ищи в действиях Королевы ни логики, ни справедливости. Она наказывает так, как хочет и может. Я навечно застряла в теле ребенка, мои братья стали животными, а ты обречена страдать.       — Кристиан не дурной, он просто не знал... — Деви попыталась возразить, но осеклась.       — Эти тоже не знали, но кому это теперь интересно? Погубили и себя и девок своих. И деревню вместе со всеми нами.       — Что случилось с двойняшками?       — Каркают на другой стороне леса. Все втроем.       — Мне нужно попасть в место, где цветут морозные розы.       — Зачем? Надеешься спасти своего ненаглядного? Зря, ему уже не помочь, а ты молодая, красивая и не нужно тащить за собой обузу в виде мохнатых родственников.       Деви долго смотрела в глаза Амрите, покачала головой и заговорила:       — Он теперь моя семья. Не смогу предать, не смогу бросить, как ты не можешь оставить своих братьев, как бы не корила их. Любовь… — Деви запнулась и не смогла продолжить, ком в горле начал душить.       — Любовь. — Амрита попробовала слово на вкус, поморщилась и сплюнула. — Дурость это. Королева ни за что не отдаст его, погибнете вместе. Думаешь, твой супруг хотел бы для тебя такого исхода?       — Я хочу его увидеть. Пусть и в последний раз. — Деви с силой сжала осколок на груди. — Помоги мне.       — Я не знаю, где цветут морозные розы. Камал и Доран знают, но не скажут, пока не обратятся снова в людей.       — А они могут?       — Конечно могут, когда крови напьются.       Деви сглотнула и вся сжалась.       — Что, страшно? Вот тебе и цена любви, дорогая Деви. Готова ее заплатить?       — Так значит, это вы с Рамом заманиваете сюда путников? Твои братья пьют их кровь, а тела сбрасываете в яму?       — Осуждаешь?       — Наверное нет. — Деви подумала и добавила: — Я бы тоже убила ради Кристиана.       — Ничего, непременно еще убьешь. Только не кого-то, а себя, одержимая. Готова отдать свою кровь?       — Да… — Вышло жалобно и глухо.       Амрита щелкнула пальцами и по обе стороны от Деви появились Камал и Доран. Шею обдало горячим дыханием хищников. Они в нетерпении перебирали лапами и поскуливали. По коже Деви пошли мурашки, сердце сжалось от страха.       — Пейте! — властно прокричала Амрита и отвернулась.       Клацнули челюсти. Один из них вцепился в шею, второй припал к плечу. Тело горело от боли, из глаз лились слезы. Деви прикусила губу изнутри, проглотила крик и сжала кулаки. Волки жадно лакали кровь, не проронив ни капли. Воздух в комнате задрожал, завибрировал. Она чувствовала, как клыки теряют остроту, а массивные лапы превращается в мощные руки. Они сжимали ее с двух сторон и продолжали пить. Все вокруг плыло. Пальцы разжались, и Деви накрыла слабость. Захотелось спать. Или умереть. Она чувствовала, как становится легкой и пустой.       Амрита стукнула по столу, и как по команде Камал и Доран остановились. Деви скользнула на пол и упала к их ногам. Они стояли над ней обнаженные, с мокрых волос пот струился по шеям на подтянутые животы, от кожи валил пар. Они наклонились и подняли ее, словно тряпичную куклу.

***

      — Дорога в Бесконечный лабиринт начинается прямо за рекой. Мы бы проводили тебя, красавица, только из леса нам больше не выйти. Заложники мы здесь. — Голос Дорана был хриплым, скрипучим.       — Вороны смогут ее перенести. Но какую цену за это попросят? Жадные гадины, — пробасил Камал. — Уверена, что не хочешь остаться?       — Нет. — Деви просовывала слабые руки в рукава пальто. — Я не могу.       — Жаль. — Амрита помогла ей натянуть стоптанные сапоги. — Тебя ждет разочарование.       — И пусть. — Деви шатало, пальцы подрагивали, сухие губы едва слышно прошептали: — Я умру за него.       — Дура, — сказал Камал, закидывая в рот кусок вяленого мяса. — Ты видишь последствия своими глазами, но все равно прешь напролом.       — А мне нравится, — вмешался Доран. — Я бы хотел, чтобы за меня так же отчаянно боролась моя дура. Если решила — ступай до конца. Амрита, рог у тебя? Нужно позвать ворон.       Братья вновь обратились в оборотней. Амрита усадила Деви на спину Дорану и крепко обвязала веревками, чтобы та не упала по дороге. Сама же забралась на Камала, и они пустились в путь.       Амрита уверенно вела, подсвечивая путь факелом. Лес больше не казался страшным и неживым: в нем кипела жизнь, невидимая во тьме. Перед глазами все кружилось и двоилось — слишком много крови забрали оборотни у Деви. Она старалась держаться ровно лишь из упрямства.       Впереди показалась тонкая полоса света. С каждым хриплым дыханием оборотней, она становилась все ближе и ближе. Деревья расступались и не препятствовали их движению. Мохнатые лапы сбавили скорость, и Деви резко качнуло назад. Они находились на невидимой границе, которая разделяла Темнолесье и широкую поляну.       Амрита спрыгнула со спины Камала, огляделась, достала из кармана рог и протрубила в него три раза. Ничего не произошло. Оборотни заметно заволновались, замотали косматыми головами. Тогда раздалось ещё три настойчивых призыва. Издалека послышалось противное карканье в ответ.       Деви наблюдала, как три маленькие точки в небе становятся черными крупными воронами. Кружась, они снижались над их головами и жутко кричали наперебой. Когда их острые когтистые лапы коснулись земли, все вокруг заволокло туманом.       — Артистки, — протянула Амрита и положила рог в карман. — Каждый раз одно и тоже.       — Кто это вылез здесь из своей темной норы? — Из тумана показалась сморщенная рука с длинными скрюченными когтями. — Блохастое семейство решило погреться на солнышке?       — А ты постарела, Видия. Сделать тебе мазь из лопуха? — Амрита двинулась навстречу туману.       Из серой мглы вынырнула невысокая морщинистая старуха. Следом за ней шли две статные девушки: у одной из них отсутствовал левый глаз, вторая прикрывала рот черным платком.       — А ты не постареешь никогда, мелочь. — Старуха остановилась и смерила Амриту цепким взглядом. — Чего ради привела сюда свой выводок? А это кто ещё такая?       — Проведи девочку к Королеве Шипов.       Видия разразилась громким смехом, который больше напоминал хронический кашель.       — Ягод не тех наелась или махнула забродившего отвара из опилок? С чего вдруг?       — Она ищет своего супруга.       — А мне с этого что? Вон река — пускай плывет. Не утонет — найдет своего ненаглядного. Если не отморозит ноги в Бесконечном лабиринте, конечно.       Видия взглянула в глаза Деви и проигнорировав Амриту, двинулась в ее сторону.       — Значит, ты хочешь умереть? — Она смотрела страшным старушечьим лицом и жевала нижнюю губу. — Погубить себя ради мужика? Столетия идут, а мы не меняемся — отдаем этим засранцам все самое ценное. За свою помощь я дорого возьму.       — Договоримся. — Деви стала отвязывать веревки и скатилась со спины Дорана.       — Вы идите. — Глаза Видии недобро сверкнули. — Нам с девочкой есть о чем потолковать. Ни к чему лишние хвосты и уши.       Оборотни зарычали. Деви почувствовала, как две лохматые морды ткнулись ей в бока. Она обернулась и погладила их по загривкам. Следом подошла Амрита, крепко обняла и прошептала:       — Не соглашайся сразу, торгуйся до последнего.       Деви наблюдала, как Амрита запрыгнула на спину Камалу, и как с тоской два оборотня смотрели своими синими глазами на двух девушек, что стояли с равнодушными лицами за спиной матери. В этот момент ее душу кольнула тонкая игла сочувствия. Любовь жестока, и сейчас Деви видела насколько.       Когда фигуры ее провожатых скрылись в темноте леса, Видия и ее дочери окружили Деви.       — Если думаешь, что можешь ставить условия, забудь. Заберу все, что захочу и скину в реку.       — А что ты хочешь?       — То, что тебе больше не потребуется, если решила пойти к Королеве Шипов, — зло прокаркала Видия.       — Я тоже хочу, я тоже хочу, мама. — Одноглазая сестра приплясывала вокруг Деви. — Хочу ее глаз. Он кар-кар-карсивый.       Деви попятились и уперлась в грудь молчаливой сестры. Та толкнула ее в спину и яростно замахала руками. Платок сполз со рта, и Деви увидела, насколько обезображен ее рот: вместо губ висели клочья кожи, не хватало двух передних зубов.       — Моя дочь Радха не может говорить, но я знаю, чего она хочет. — Видия больше не улыбалась.       — Мои условия: вы доставите меня до Бесконечного лабиринта и расскажите, как найти Королеву.       — По рукам. — Морщинистая ладонь коснулась пальцев Деви, следом влезла одноглазая, Радха прикрыла рот, и в ее черных глазах расплылось удовольствие.       — Сара, ты первая, — скомандовала Видия.       Одноглазая девушка резко налетела и выколола острым когтем левый глаз. Деви закричала от боли и упала на землю. Радха пнула ее ногой, наступила на руку и склонилась над лицом. Деви почувствовала, как уродливый рот касается ее губ. Сделалось противно и тошно. Она брыкалась и пыталась отстраниться, но ничего не получалось. Крик оборвался, превратившись в немоту.       Когда подошла Видия, Деви корчилась от боли, зажав окровавленную глазницу. Старуха развернула ее к себе и впилась скрюченными когтями в лицо.       — Всегда хотела вновь стать молодой.       Правым глазом Деви с ужасом смотрела, как морщинистое лицо вновь делается молодым и свежим. А дальше была темнота.       Холод обжег тело. Деви не чувствовала ни рук, ни ног. В голове пульсировало. Казалось, что она полностью состоит из боли. Блуждание в Бесконечном лабиринте отняло последние силы. Осколок на груди словно ожил и бился в унисон с сердцем: гулко и неровно.       Она не помнила дороги сюда, не помнила, как три вороны, которые получили ее глаз, голос и молодость, пересекли реку и бросили ее прямо у входа. А вокруг только снег — бескрайний белый океан — и больше ничего. Пустота на сотни миль вперед.       Все это время Деви шла не разбирая дороги, и лишь когда силы начали покидать истерзанное тело, заметила, что лабиринт состоял из миллионов морозных роз. Они вились вокруг стен, — они были этими стенами, — стелились под ногами, висели низко на головой.       «Быть погребенной под самыми красивыми в мире цветами. Какая прекрасная смерть. Какая нелепая смерть. Прости меня, Кристиан, я не смогла», — Деви лежала скованная холодом и смотрела, как сквозь лепестки из морозного стекла виднелся кусочек синего неба.       Она вспомнила свадьбу, как радостно и трепетно было на сердце, как больше всего на свете хотелось коснуться его губ. Все это было теперь таким далеким, будто и произошло не с ними. Веки тяжелели, ее уносило куда-то далеко.       Что-то мягкое с силой ткнулось Деви в ладонь. Она с трудом разлепила глаза и увидела, как серебряный клубок-проводник мечется из стороны в сторону.       «Амрита».       Где-то внутри нее мелькнула угасшая надежда. Нить обмоталась вокруг окоченевших пальцев и стала дергать слабую руку. Деви с усилием поднялась на дрожащие ноги и, упираясь в стену, стала двигаться за клубком.       Единственный глаз слезился от налетевшей внезапно метели. Осколок метался под простой рубахой и впивался кожу. Деви чувствовала, что уже близко. Проход впереди сужался с каждым новым шагом. Она протиснулись между стенами, из которых торчали длинные острые шипы, и вылетела в просторный зал.       Королева Шипов сидела на высоком троне из морозных роз и скучающе смотрела, как Кристиан водил пальцами по ледяному полу. Его лицо осунулось и почернело; глаза ввалились и утратили прежний блеск; щеки впали; губы потрескались и покрылись снежной коркой.       Деви хотела закричать и кинуться ему навстречу, но ее остановил холодный пустой взгляд Королевы.       — Ты пришла. — Она поднялась и соскочила со своего постамента. — А я уже было подумала, что ты умнее.       Деви не обращала на ее слова внимания, взгляд был прикован к Кристиану. Он вскинул голову, посмотрел на нее с нескрываемым отвращением и снова переключился на свое занятие. Сердце Деви больно кольнуло и, кажется, на миг остановилось.       «Он не узнал меня. Перед ним больше не красивая молодая девушка, которой он дарил свои ласковые улыбки и делал нежные признания. Он смотрит на морщинистую уродливую одноглазую старуху».       Деви пошатнулась и рухнула на колени.       — Я же говорила тебе, девочка, что за любовь ты отдашь все, что имеешь. Ты почти ослепла от чувств и онемела, стоишь обескровлена, лишена волос, красоты и молодости. Но он все равно не сможет оценить твою жертву, дорогая, ведь у него больше нет сердца. Он будет вечно пытаться собрать из его осколков "любовь" и каждый раз будет терпеть неудачу, потому что не знает такого слова.       В речи Королевы не было злорадства и ликования, только жестокая правда и ничего больше. Деви проделала этот сложный путь ради человека, которому теперь все равно. Она не жалела себя, нет. Ей было жаль, что не смогла сделать больше. Любить — значит, идти до конца. А их конец начинался в этом зале, но увы, каждый проживет его по-своему.       — Я вижу, ты не смирилась. — Королева Шипов подошла ближе и взглянула на Деви сверху вниз. — Ну будь по-твоему. Я верну чувства этому мальчишке, но за это ты должна отдать свое сердце. Не мне — ему. Ты понимаешь, что это значит?       Деви кивнула. Стоя на коленях посреди зала изо льда, где цветут морозные розы, она соглашалась отдать последнее, что у нее осталось. Зачем нужно сердце, если им некого любить?       На миг пустота в глазах Королевы сменилась печалью. Две руки рывком подняли Деви на ноги над полом, и не успела она подумать, что все равно будет любить Кристиана и унесет свою любовь в вечность, как третья рука разодрала ей грудь и вырвала кровоточащее сердце.       Тонкая нить на шее оборвалась и осколок, прошедший вместе с ней нелегкий путь, сорвался и покатился по зеркальному полу.       Тело Деви обмякло и упало вниз. Она больше не страдала от боли. Она не слышала, как по залу прокатился крик отчаяния. Она не чувствовала, как теплые руки Кристиана сжимали ее острые плечи, как на холодное и безжизненное лицо капали его слезы, как они смешивались со слезами миллионов морозных роз, что плакали сегодня вместе с ним.       А рядом с троном, из осколков сердца сверкало слово: "любовь".

***

      Деви смахнула прохладные капли со лба и открыла глаза. В предрассветных сумерках на нее сверху смотрел Кристиан. С его волос капал талый снег. Она непонимающе моргнула, потерла глаза руками, но видение не исчезло. Рядом лежала раскрытая книга.       Калейдоскоп из картинок замелькал перед глазами: свадьба, Королева Шипов, провидец и его мерзкий паук, оборотни и славная Амрита, жадные вороны и пустые глаза Кристиана посреди Бесконечного лабиринта, где цветут морозные розы.       Деви резко вскочила и прижалась всем телом к мокрому пальто. Она горячо целовала холодные от мороза щеки Кристиана и шептала в раскрытые губы:       — Где же ты был? Я так тебя ждала.       — Я здесь. Я рядом.       Он обнимал ее в ответ и нежно гладил по шелковым волосам.       — Ночью я загадала желание, чтобы ты вернулся, и мне приснился такой жуткий сон.       — Ты обязательно мне о нем расскажешь.       Кристиан нес Деви на руках, пока фамильный особняк де Клеров ещё крепко спал. Он уложил ее на кровать, завернул в одеяло и коротко коснулся губ. Она схватила его за руку и прошептала словно в мольбе:       — Только не уходи.       — Не уйду. — Он вынул из кармана коробку и протянул ей: — С Рождеством, моя прекрасная Дивия.       Кристиан сидел на краю постели и охранял ее чуткий сон. За окном показались первые солнечные лучи. На прикроватном столике под круглым стеклянным шаром стояла морозная роза. Сверху на нее падали хлопья снега.