Омут города грехов

Можно научиться терпеть мир кишащий демонами, ради одного единственного ангела.

      — Здравствуй. Присаживайся, — Дастин указал ладонью на мягкое, уютное кресло справа от своего стола, в которое можно было забраться с ногами.       Не всем пациентам разрешено было вести «беседы» именно в этом кабинете. Но по просьбе Мисселины, Люцифера постарались максимально окружить заботой и вниманием. Только вот проблемы так никуда и не исчезли. Приглушились — да, но никакой подход к нему — не приводил к успехам. Поэтому пришлось действовать через Маля. И в чем-то это сработало.       Люцифер попросил его привести себя в порядок. Побрился, подстригся, переоделся в чистые вещи. Это уже много. До этого дня он никого к себе не подпускал. Но, как бы хуево ему не было, хотя бы не отказывался от таблеток и медперсоналу не приходилось толкать их в глотку насильно.       Люцифер все еще ходил по грани. И пока он не начнет разговаривать, ПРЛ будет продолжать убивать его изнутри. Медленно, со вкусом уничтожая нервные клетки. За плечами несколько нервных срывов. Разбитые кулаки, горькие слезы от едкой ненависти к самому себе, устойчивое желание не продолжать жизнь. Спал он только обколотый сильными седативными препаратами. Практически не ел, но это стандартная реакция организма. Говорить о выздоровлении еще очень рано. И многое зависит от него самого.       — Как ты себя чувствуешь?       — Нормально, — сухо ответил Денница, уткнувшись взглядом в скрещенные на коленях ладони.       — Кошмары, панические атаки так и продолжаются?       — Нет, — соврал он. Еще одну порцию химикатов в своем организме он не перенесет. Но Дастин и без его слов знает, что продолжаются и еще как.       Под утро он просыпался от нехватки воздуха, мучаясь от агонии. Раньше с этим помогал Дино, успокаивал, заставлял дышать. А сейчас он один, потерян, в осточертевшей больничной палате и решетками на окнах. И чувствовал он себя как в тюрьме для тех, кто ничего не сделал. Прямо как в детстве.       — Люцифер, — вздохнул Дастин, отложив красную папку в сторону. Доктор старался говорить тихо и осторожно, виртуозно играя на струнах подсознания «демона», чтобы не повредить и без того хрупкую структуру. — Пойми, ты не выйдешь отсюда, если не пойдешь на контакт со мной. Я стараюсь помочь тебе.       — А таблетки? Их недостаточно?       — Нет, Люцифер, недостаточно. Они созданы, чтобы выровнять твое настроение, снизить кортизол, подправить сон и аппетит и не более того. Но с демонами должен сражаться — ты. Мы лишь твои помощники, твое орудие.       Люцифер снова замолчал. Он и Мисселине доверился далеко не сразу. А тут перед ним совершенно не знакомый мужчина, да эти блядские серые обои в мелкий цветочек, сильно напоминали те, что были на стенах в его отчем доме.

Flashback

      Кухня, жаркое калифорнийское лето не щадило никого. Маленький мальчик подошел к маме, чтобы попросить воды. НО…Что он сказал такого неприятного, что она наотмашь влепила ему гулкую пощечину? На серые обои в мелкий цветочек брызнула кровь. У пятилетнего Люцифера снова разбит нос и губы. Даже прошлые раны не успели зарасти, а «мама» уже нанесла новые. «Но так ведь у всех?», «Тогда почему, когда папа был рядом, мне было не так больно?», — спрашивал себя малыш, прикоснувшись к разбитому носу.       — И убери за собой, — едко выплюнула Кассандра, будто была уже не в силах вынести собственного сына. Взяв со стола только приготовленную Маргариту, она вновь ушла к бассейну, даже не удосужившись надеть верх от купальника или прикрыться халатом.       — Ладно, — хмыкнул Люци и понурил глаза в пол.       Мама сказала, значит нужно сделать. Едва дотянувшись до раковины, он кое как набрал себе воды уцелевшей маленькой ладошкой. Он бы и сам справился, мальчишка на редкость самостоятельный. Однако тяжело ухаживать за самим собой, когда сломана рука, да и та рабочая. Отпив из бокала, он снова потянулся к раковине за тряпкой, чтобы убрать собственную кровь…       Мужской голос вывел его из омута воспоминаний. «Демон» и не заметил, как нога начала отбивать неизвестный ритм. Нервный тик выступал как реакция на воспоминания о детстве, о юношестве, о безразличной жестокой матери, о потерянном папе, которого так не хватало, наконец — о Дино, о любви, которой, наверное, больше не будет? Практически на все. Маленький мальчик, запертый внутри не справлялся. Люцифер ощущал себя поверженным. Поверженным демоном…       — Накал эмоций спадает в тот момент, когда мы их разделяем. Говорить о своих переживаниях, даже если повторяешься сотни раз, в том же диалоге с друзьями — это процесс исцеления. Ты не должен переживать свои эмоции в одиночку, Люцифер.       — Да-да, я понял. Только можно мы уйдем отсюда?       — Конечно, — Дастин кивнул и указал на дверь.       — «Ебаные обои», — Люцифера дернуло в порыве что-нибудь сломать. Но он сдержался, хоть и излишне резко встал со стула, переводя фокус внимания куда угодно, лишь бы не на обои.       Пока они шли в другой кабинет. Дастин невольно считывал Люцифера. Смотрел на походку: сгорбил ли он спину или наоборот шел прямо с вздернутым подбородком. Пытался подметить внешние изменения. Иногда тело «говорит» даже больше, чем его обладатель. И изменения определенно были. Пусть и небольшие.       Пограничников — «штырит» из состояния в состояние. Под влиянием какой-либо эмоции, ситуации или действия, они перестают ощущать себя и окружающий их мир. Все сводится к тому, что они чувствуют только эмоцию и устойчивое дикое желание ее победить. Обычно, когда она сменяется на другую, а происходит это довольно быстро, им кажется, что они справились, но это лишь иллюзия. У психики таких людей просто нет ресурса. Они будто каждый раз заново учатся базовым навыкам. Но что делать, когда эмоций и переживаний настолько много, что из этого складывается жизнь?       Люцифер умел «выныривать», останавливался в определенной точке и на какое-то время приходил к стабильности, несмотря на себя или на мир через призму заболевания. Яркий, красивый, притягательный, даже моментами идеальный. Пограничников невозможно не заметить, потому что обычно они обладают собственной индивидуальностью, которая ощутима совершенно по-другому для других людей. Но как надолго это получалось? И после каких событий это происходило? Это и хотел выяснить Дастин, чтобы наконец понять в какую сторону ему пойти, чтобы вылечить этого парня.

Из записок доктора Уилсона.

Общая способность к эмпатии — 10-18%, не в конкретный период времени. К нему не проявляли должной заботы?

Слабо развиты базовые навыки психики. Причина? Детство. Его своевременно не научили полагаться на свои эмоции, опираться на них, при принятии решения, как единственно-верного «я».

В эмоциях присутствует хаос, полный беспорядок.

В раннем возрасте, предположительно мать, внушила ему, что настоящий он — ужасный, никчемный и не способный, что в конечном итоге заставило запереться.

Ранняя сепарация?

Наследственность?.

Физ/псих насилие? С какого возраста? Пять, шесть лет? Раньше?

У пациента слишком большой разброс между групп «психотиков» и «невротиков». Выделить что-то конкретное практически невозможно. Гнев какого рода?

БАР?

Может попробовать…?

Цель лечения: помощь в индивидуализации. Сделать его цельным, убрать потерянность. Добраться до цели в жизни. Создать внешнюю среду, в которой он быстро дойдет до стадии «невротика». Предположительно после этого наступит ремиссия.

      "Невротики" ближе всего к здоровым людям им нужно пройти очень малый путь к выздоровлению. А вот "Психотики" дальше всего от спокойной жизни.       Да, Мисселина рассказала Дастину все, что знала. Но точно ли Люцифер рассказывал ей о всех гранях своей чертовски тяжелой жизни? Вряд ли. По сути, после такого нужно было начинать все заново, научить его уживаться с самим собой, понимать свои эмоции и контролировать их. Вся проблема в таком вот простом слове — эмоция. И это действительно важно, особенно когда в голове засел образ затыкающей его матери. В добавок она же лишила его отца, заставив прожить все это заново.       — Есть такая фраза: — «Мы всегда останавливаемся в той точке, где нас недолюбили». Что ты на нее скажешь?       Обычно это происходит в возрасте от восьми месяцев до трех лет. В конечном итоге внутри взрослого пограничника заперт в среднем полуторалетний малыш. И этот разброс нужно ликвидировать.       — Это вы мой психиатр. Как бы вы ответили? — хмыкнул «демон» и закинул ногу на ногу.       — Что ж, — Дастин наклонился чуть ближе, изучая выражение лица и позу Люцифера. — Когда мы рождаемся, мы не обладаем навыками, не умеем защищаться, не умеем даже самостоятельно питаться. И у нас должны быть родители, которые обязаны этому научить. Исключи из этого уравнения хоть одно звено и ребенок уже развивается неправильно. Я правильно понимаю, что тебе резко стало плохо, после того как умер отец?       — Верно, — ответил Люци. — Только он не просто умер, его убили. Моя мать, — Люцифер чуть склонил голову в бок и снова его утянул бы «омут», если бы Дастин не продолжил.       — Может тебе и кажется, что разговоры ни к чему не приведут, но это поможет восстановить как раз те самые недостающие «звенья», Люцифер.       — Мисс Оушен разговаривала со мной и долго. К чему это привело?       — А ты был до конца честен с ней?       Денница лишь отрицательно покачал головой и поджал губы. Может встреча с Малем и правда повлияла на его настрой? Ведь Такер каким-то образом создавал для него комфорт, полный. Что требовалось для его психики.       Вот он — ответ на вопрос. Сдерживающий фактор для проявления ПРЛ — Маль Такер. А вот с их Дино отношениями придётся разобраться гораздо позже.       — Мы должны доверять друг другу. Я думаю, ты не раз слышал эти слова от своих предыдущих врачей, — Люцифер вновь покачал головой. — И все же несмотря на то, что у тебя есть проблемы с доверием, давай постараемся создать контакт между нами?       — Ну, можно попробовать, мистер Уилсон, — с долей сарказма в голосе, ответил Люций.       — Как ты себя оцениваешь? Как «плохого» или как «хорошего»?       — Чертовски дерьмовым, подойдет такое определение?       Радикальное принятие — вот с чего нужно начать путь к выздоровлению. Он перенял свое отношение к себе от матери и от этого тоже нужно избавиться.       — Почему ты так считаешь?       — Я ничего не добился. Я не понимаю, что мне делать, чтобы удержать контроль. Хаос, который гуляет вокруг меня — уже достал. Но самое обидное, что в него же утягивает моих близких, если таковые вообще имеются.       — Я скажу тебе так, ты не плохой и не хороший. Ты такой, какой есть. Все мы имеем разные стороны, но они составляют из нас личность. Не стремись доказать кому-либо, что ты не такой, каким тебя видела мать. Докажи самому себе, каким ты можешь стать. Нужно лишь твое желание.       — И жить станет гораздо проще? — хмыкнул Люцифер.       — Да. Пусть и звучит это гораздо легче, чем есть на самом деле.       Не услышав от него ответа, Дастин продолжил.       — Давай для начала определимся с твоими чувствами и что ты вообще различаешь в той или иной ситуации. Согласен?       — Валяйте, доктор, — «демон» насупился, нахмурив брови. Он понимал, что к нему снова залезут в голову и это будет чертовски больно. Боль он различал лучше всего.       Каждую подножку от жизни, что отпечаталась в памяти придется пережить заново, но лишь ради того, чтобы наконец понять, какие эмоции он испытывал. По какой причине от так реагировал и как бы мог. Вместе они должны проработать все вероятности, каждый пробел в сознании и психике. На это уйдет куча времени. Но как хорошо, что у «демона» теперь не получится сбежать с сеанса или вовсе пропустить его. Теперь этот кабинет станет его «домом» на ближайшие четыре месяца.       — Десять сеансов, всего две недели. И я разрешу мистеру Такеру навещать тебя.       — Сделка с психиатром? Это что-то новенькое, — Денница встал с кресла и протянул ладонь. — Я согласен.       — Тогда начнем с самого скучного, — Дастин пожал руку, — с теста.

***

      Наконец выбравшись из постели, Дино проводил Аллена на работу. А сам принялся переделывать дела. Первым стал звонок риэлтору. Девушка с милым голосом сообщила, что квартира оплачена еще на два месяца. Дино решил, что доживать их здесь — он не будет. Нужно лишь решить вопрос с работой и подобрать что-то более-менее сносное. Не может ведь он жить с Малем?       — Ма, привет, — улыбнулся Дино в трубку, продолжая складывать вещи Люцифера в пакеты.       — Здравствуй, мой золотой, — Катерина тоже в ответ улыбнулась. Он позвонил. Сам. И, судя по всему, находился в хорошем настроении.       — Я заеду часика через два. Поболтаем?       — Буду очень рада! Что хочешь на обед?       — Предложения?       — Я думала запечь курицу и сделать к ней картофельный гратен.       — Любимое блюдо папы, мне подходит!       — Ну, тогда ждем, милый.       — Целую!       — И я тебя, — хихикнула Кейт и чуть подпрыгнула от радости, что ее сын наконец-то к ней возвращается.       Собрав абсолютно все вещи, которые только могли ему напомнить о прошлом «соседе», Эванс присел на кровать, держа в руках единственную, оставшуюся футболку. С боку, под сердцем, на черной ткани было вышито красными буквами: «The devil». Эту подарил Дино, сам же и расписал спину, вдохновившись картиной Михаила Врубеля «Поверженный демон». И…на ней все еще остался запах его парфюма, может потому, что Эванс сам регулярно распылял его на ткань? Избавиться от нее Дино не смог, слишком много воспоминаний хранил этот кусок ткани.       — Однажды я сказал ему, что судьба накажет нас за наше счастье. Так и произошло… — прошептал Дино самому себе.       Так забыл «ангел» «демона» или только пытался?

***

      — Папа! Маа-а-ам! — крикнул Дино, крепко обнимая отца.       — Ну наконец-то! — Кейт вышла с кухни в фартуке и вытерев о него ладони, отобрала сына у отца. — Как я соскучилась! Боже, мой мальчик, — Катерина принялась расцеловывать его щеки, прямо как в детстве, заставив Дино сморщить нос от щекотки.       — А это что еще за пакеты? Решил вернуться жить к нам?       — Упаси господь, ма. Это вещи Люцифера, я решил больше не жить в той квартире, у вас же есть место?       — Найдем, сынок, — ответил Фенцио и снова приобнял сына за плечо. — Чем удостоены такой чести?       — Садитесь за стол, пока горячее. Там и обсудим, — она повела обоих в кухню, обнимая любимых мужчин за талии, не переставая любоваться сыном.       — У тебя все хорошо? — спрашивает Фенцио, садясь за стол.       — Да. Я хочу переехать, но сначала надо найти работу, — Дино потер ладони, когда Кейт поставила перед ним тарелку, доверху наполненной едой.       — Куда, уже думал? — спрашивает она и снимает фартук.       — Не знаю, Маля я обременять не хочу, у него и без меня проблем навалом.       — Да, я слышала. Нас уже вызывали.       — Правда?       — Хотели знать с какой целью мы забрали Люцифера и почему.       Дино до сих пор не знал всей истории. Как и Маль, да и Кейт. У Люцифера не было ни времени, ни желания ведать о том, что натворила его мать. Да и когда бы он успел подумать? Пока хватался за пушку?       — Надеюсь у Маля получиться провернуть то, что он задумал, — сказала Кейт, слегка улыбнувшись.       — Маль всегда добивается своих целей, — хмыкнул Дино.       — А ты разве не собираешься поступать дальше? — интересуется Фенцио.       — Только на следующий год. Пока нет желания. Вас же это устроит?       — Устроит. Я, думаю, насчет жилья можешь не переживать. Не зачем тебе влезать в аренду.       — Не понял, — Дино нахмурил брови. — Если вы предлагаете мне жить с вами, то лучше аренда, при всей моей любви к вам.       — Я не о том. Я сама только-только отвыкла от двух подростков дома и от готовки на четверых.       — У нас есть квартира, правда пустая. Купим туда мебель и заезжай, — вклинился в разговор Фенцио, смакуя нежнейшую курицу.       — Правда? Обалдеть! — Дино вскочил со стула и поцеловал маму и отца. — А почему я о ней не знал?       — Мы думали подарить ее тебе на совершеннолетие, но ты решил жить в общаге. И мы решили, что пока не заработаем на вторую, говорить не будем.       — Для Люцифера?       Кейт кивнула, ковыряясь в тарелке вилкой. Материнское сердце все еще болезненно реагировало.       — Тогда, может, вы мне поможете на первое время с деньгами, а с первой зарплаты я все отдам? Или это уже чересчур?       — Елена регулярно отправляла тебе деньги с младенчества. Так что можешь пожить на них, тем более после твоего дня рождения доступ откроется. Но договоримся на лимит?       — Хелен, как я по ней соскучился… — только он так называл свою русскую бабушку. И это имя соответствовало ей на все сто процентов. — Каков лимит?       — Скажем… семь тысяч долларов на месяц. Но без нашей помощи?       — Идет, — Дино и не надеялся на столь удачное стечение обстоятельств. — Спасибо, мам. И тебе, пап, — улыбнулся Дино.       — Считай, мы свою миссию выполнили, — улыбнулась Кейт и легонько стукнула Дино по лбу вилкой.       — Вы давно ее выполнили, ма. А как у вас дела?       — Все в порядке, думаю слетать в отпуск к родителям. Не хочешь с нами?       — В Москву?! Когда?       — Пока не знаю, может через месяц или около того.       — Я был бы рад.       — Будет замечательно, — Катерина погладила сына по затылку и чмокнула. — Будешь чизкейк?       — Да!       — И я! — поднял руку отец семейства.       Давно они не проводили время вот так. Тихо, спокойно. Без нервотрепки. И сердце Кейт немного успокоилась. Дино по-своему, но справился. Да и Люцифер начал делать первые шаги на пути к выздоровлению, пусть и с новыми преградами, о которых ей сообщила Мисселина сегодня утром.       Биполярное расстройство — подтвердилось. Опасное сочитание — двойной диагноз. К тому же двух очень схожих болезней. Это редкость и все же случается. Странно только то, что никто раньше этого не понял. Но, это и хорошая новость, если посмотреть на нее с другой стороны. БАР полностью купируется препаратами, пусть и придётся их пить до конца жизни. ПРЛ вытеснят с помощью поведенческой терапии, так же, как и ПТСР. Так что Катерина убедила себя в том, что все будет хорошо. Самое страшное — пережито. Впереди еще тяжелый путь, но Люцифер справится, она в этом убеждена, как и Дастин Уилсон — один из лучших врачей в Калифорнии.

***

            Мими все-таки заставила своего диковатого парня не организовывать вечеринку по случаю ее дня рождения. Что еще раз убедило Маля в том, что с его малышкой что-то не так. Поэтому он действовал по плану Ости. Купил два шикарных букета, новый смартфон от компании «Apple» и заправил полный бак Порше, намереваясь увезти ее за город, подальше от всех.       — Элиза, добрый вечер, — Маль галантно поцеловал руку высокой, невозможно красивой женщины с яркими красными губами и взглядом хищницы. Он знал, что она родила в семнадцать, но, чтобы выглядеть вот так? Протянув ей букет, он поздоровался с отцом. — Здравствуйте.       — Мими наверху, собирается. Присядешь? — Микаэль хищно улыбнулся, сверкая желтовато-карими глазами и Маль нервно сглотнул.       — «Ну не может же он отдать свою девочку в руки еблана, верно? Веди себя достойно!», — пропел Такер у себя в голове и сел на диван, держа в руках цветы и небольшую коробку.       — Куда поедете?       — В загородный дом моей семьи. Мими скинет вам координаты, когда доберемся.       — Надолго?       — Думаю, на пару дней.       — Хорошо, Маль. Выпьешь?       Он чуть было не выпалил: «Да», но ответил: — «Не пью за рулем, сэр».       — Похвально, — «Хоть и пиздеж», хотелось добавить Такеру, но он вовремя захлопнул ротовой аппарат.       — Пап? Вы чего тут? — Мими перевела взгляд с отца на Маля и широко улыбнулась, заметив в его руках букет. — Привет, — милым голосом поздоровалась она. — Пап, не пугай его, ладно?       — Даже не начинал, малышка. Напиши, как доберетесь, ладно?       — Конечно, — она приобняла отца за талию и получила поцелуй в лоб.       — Оставим вас, дети. Только будьте благоразумны! — он сурово посмотрел на Маля и Элиза, закатив глаза, оттянула мужа от дочери. — Был рад знакомству, Маль.       — И я, Микаэль.       Родители скрылись на лестнице, хоть и попытались подслушать их разговоры, стоя на лестничной площадке. Мими никого и никогда с ними не знакомила. Так что интерес пересилили нормы морали и личные границы.       — Детка, я… — Мими прервала его, подняв ладонь и завернула за стенку: — МАМА! ПАПА! Хватит, блин, греть ушки! Ну-ка! — шикнула она, глядя на Элизу и Микаэля.       — Ну, вот, говорил же тебе надо было спрятаться, — прошептал Микаэль сквозь зубы.       — Я жду! — прошипела Мими.       — Уходим, милая, уходим! — Элиза галантно схватила своего мужа за воротник и увела в сторону спальни. — Ты видел мои сигареты?       — Дорогая, тебе же нельзя…       Мими вздохнула, улыбаясь им в след. Они всегда такие были. И любви сильнее, чем у них — она еще не встречала. Хороший пример.       — Можешь продолжать, — ласково прощебетала Микаэла и забрала из рук Такера букет.       — Я уже наговорил тебе кучу слов и поздравлений, поэтому просто дай мне возможность увести тебя отсюда и немного порадовать. Я вижу, что что-то происходит и надеюсь, что ты поделишься со мной.       Мими поджала губы, ставя букет в вазу. Нутром она чувствовала, что может доверять ему, но вот стыд и страх открыться давили на нее. Она молчала. И все же приняла решение в пользу их с Малем отношений.       — Куда собрался меня вести?       — Тут не сильно далеко, до полуночи доберемся.       — Что-то типа сюрприза?       — Почти, — он улыбнулся и обнял ее за талию одной рукой, свободной протянул коробку, обернутую черной крафт-бумагой. — Распакуй его и переставь сим-карту. Если ты не отпишешься отцу, когда мы доберемся, я уверен, он отрубит мне голову или что-то еще более важное…       Она резко обернулась.       — Это…?       — Мелочь. Твой телефон разбит, это новый. Я не оригинален, но пусть лучше так, это твой комфорт.       Мими улыбнулась, заводя руку за спину и благодарно поцеловала его в щеку.       — Ты внимательный, заботливый, красив как бог и отлично трахаешься, что мне ещё нужно?       — «Если б не моя сестра, въебался бы я знатно», — думалось Такеру, но ей этого знать необязательно.       — Греешь мои уши, детка, — ухмыляется Такер и кусает ее за мочку уха, обхватив талию теперь двумя руками. — С цветом угадал?       — Не важно какой цвет. Спасибо, родной, — она улыбнулась и достала телефон из коробки.       — А теперь давай свою сумку и пойдем в машину, именинница, — он шлепнул ее по заднице и улыбнулся.       — Правда спасибо.       — Повторюсь, это мелочь. Пошевеливайся, клуша, у меня на тебя большие планы.       — Ахах-а, хорошо, хорошо!       Всю дорогу к небольшому загородному дому, который был оформлен на Элеонор и куплен в обход Говарда, они просмеялись. Маль, как всегда, проявлял всю «остроту» своего ума и своеобразную любовь, которую просто невозможно было не ощутить. С ним и правда легко, а еще безопасно. Мими знала: чтобы не случилось, он защитит.       — Как прошло с Люцифером? — спросила Мими, помогая с сумками.       — Странно. Мне одного его взгляда хватило, чтобы остатки моей души распидорасило окончательно. Видно, что ему полегче, но выпускать его еще нельзя.       — Думаешь он все-таки на полгода там застрял?       — Скорее всего. Хоть и хотелось бы, чтобы вышел раньше, но полгода ничто, по сравнению со всей жизнью.       — А жить нормально он не сможет.       — Захочет — сможет. А ты? Скажешь мне наконец, что происходит?       — А ты уверен, что хочешь знать?       — Мими, что мы, по-твоему, тут с тобой делаем? М? Ты мне важна, и я хочу тебе помочь. Ты уже десятый раз соскочила с вопроса. Так что повторю: что происходит? И я молю тебя, скажи мне, что это не связано с Уокер.       — Нет. Это связано с моей семьей.       — Уже лучше. Сейчас я налью тебе текилы, ты позвонишь родителям, потом обернешься в плед, и мы пойдем смотреть на звезды. Там и поговорим, согласна?       — А ты, оказывается, романтик?       — Накатывает иногда. Ты, кстати, в курсе, что ты моя первая девушка?       — Чего, блядь? — Мими остановила его за локоть и развернула на себя. — Не считая миллиарда половых связей, ты имеешь в виду?       — Именно. Кроме футбола, наркоты и драк мне нахрен ничего не нужно было, тем более отношения.       — Сейчас ты скажешь, что я особенная?       — Опять в точку.       — Мерзавец, — ухмыльнулась Мими и поднялась на носочки, чтобы поцеловать Такера.       — С твоих губ даже оскорбление звучит как музыка, — улыбнулся он и достал ключи. — Я здесь давно не был, но мама сказала, что дом полностью оборудован для нашего уикенда.       — Насколько мы приехали?       — На два дня.       — А еды тогда зачем столько? — она задумалась. — Хотя стой, глупый вопрос.       После секса, больше, чем покурить, Маль любил только пожрать. Мими уже привыкла к этому, и чем больше он ел, тем больше «подходов» мог сделать. Что, знаете ли, подкупало хрупкое девичье «сердце».       — Намереваешься вытрахать из меня душу? — ехидно спросила девушка, стреляя лукавыми серыми глазами.       — Только если будет таково ваше желание, мадам, — так же ехидно ответил Маль, шевеля густыми черными бровями.       Через час в доме был затоплен большой камин, Маль даже умудрился наколоть дров. Сие действие не на шутку возбудило Мими. Перекатывающиеся мышцы, твердый пресс, занесенный над головой топор и капля пота, стекающая по груди…       А сейчас на ее глазах происходило кое-что не менее сексуальное. Скрестив ноги, она продолжила наблюдать за тем, как он готовит ужин и наливает вино. Такер, стоящий возле плиты с оголенным верхом — верх драматизма, Мими даже не предполагала, насколько он ей нравится до этого дня. А потом до нее дошла мысль:       — Я люблю тебя, — слова вырвались быстрее, чем она успела обдумать то, что возникло в голове секундой ранее.       — Сдалась, красавица. На твоем месте я бы тоже не устоял, — улыбнулся он во весь рот и подмигнул ей. — Я тоже тебя люблю, Мими.       — Я знаю, тебе даже говорить этого не нужно.       — В плане? — спросил он в пол оборота и снова продолжил шинковать лук.       — Ты доказываешь это действиями. Поэтому, кому как не тебе я могу доверять? — Мими отставила бокал с алкоголем в сторону и встала с кресла, утягивая за собой плед. Подойдя к кухонному острову, она уселась за барный стул и посмотрела на Маля. Он понял к чему пойдет разговор и отвлекся от готовки. — Мы — банкроты, Маль. Моего отца не зря прозвали «Мамоном». Блядь, — она вздохнула. — У него не было ни одной осечки практически за все время существования наших компаний, что почти невозможно и сам знаешь. Им все восхищались — построить такую империю, почти с нуля, а самое главное удержаться на плаву. Но он все просрал, как оказалось. И кое о чем мы с мамой даже не догадывались. Он проиграл в казино всё. Остался чертов дом и то, его скорее всего отберут за долги.       — Блядь, — вдохнул Такер. — Если проблема в деньгах, то подожди немного, я разберусь с Говардом и помогу тебе.       — Да меня бы это не заботило, если бы не мама. Пережила бы как-нибудь без цацок и новых телефонов.       — Что с Элизой?       — У нее лейкоз. Злокачественное заболевание крови. Нужна пересадка стволовых клеток и костного мозга.       — А страховке пизда, я полагаю?       — Даже если бы она была, она не покроет такую сумму. Я чуть не убила отца, когда все выяснилось. Они не говорили мне, а живут они так примерно с год.       — Блядь, а ты в качестве донора не подходишь?       — Подхожу. Но это лишь пятнадцать процентов от стоимости процедуры.       — Ладно, мы решим этот вопрос. Время терпит? — спросил Маль, не на шутку разволновавшись. Он погладил ее по щеке, пытаясь успокоить.       — Есть примерно два месяца, крайний срок — три.       — Но лучше сделать быстрее?       — Желательно.       — Значит, как вернемся в город, я поговорю с Ости, у нее по любому есть заначка. Как и у меня. На этот счет не волнуйся.       — И это еще не все. Думаю, когда я расскажу, ты меня возненавидишь.       — Та-а-а-к, — Маль насторожился, подавшись назад. — Что натворила?       — Пистолет был не твой. Люцифер был объебан, когда все это произошло. И я думаю, виновата я.       — В смысле не мой? Нихуя не понимаю. Я же переложил его в «Урус».       — Он был пустой, наверное. Люцифер дал мне десять штук за то, что я привезу ему пистолет и кокаин.       — Твою мать, Мими! — он не закричал, не обвинил ее, лишь впал в ахуй. — Теперь ебучий паззл сошелся в моей голове. Я думал, что в пистолете осталась пуля и я не вытащил все, а оказалось, что он просто той же модели. Почему он обратился к тебе?       — Не знаю. Вы разминулись в пять минут в тот вечер. Я была зла на него, а еще мне нужны были деньги. Только потом до меня дошло, что я натворила.       — Деньги ты могла попросить у меня, Микаэла. Я бы их достал без вопросов. Но «помогать» Люциферу, зная, что ему пришла пизда — зачем?       — Прости, — она опустила голову на согнутые руки и подобрала колени под себя. — Я тогда не думала, Маль, — пробубнила она.       — Дать Люциферу в руки пистолет и кокаин, это как сказать проститутке, что на другой стороне магистрали лежит пять тысяч баксов, — перевалившись через остров он поднял ее голову, заставив посмотреть на себя. — Ты понимаешь, что было бы, если бы я не успел?       — Да, — наконец она заплакала, чувствуя всепоглощающий стыд и страх. — Я чуть с ума не сошла за эти месяцы, зная, что натворила. Прости, пожалуйста. Я была в отчаянии.       — Ладно, спокойно, — он и сам глубоко вздохнул, закрыв глаза. — Об этом лучше никому не знать, хорошо? — Мими согласно закивала. — И я надеюсь, ты поймешь меня сейчас правильно. Люцифер стал мне очень близким человеком. Я разделил и понял его боль и меня крайне беспокоит, что ты сделала. Но моя мать была однажды на грани смерти, и я не мог думать ни о чем другом, кроме того, как спасти ее. Поэтому спишем это… — он не смог подобрать слов. — Спишем на страх. Хорошо?       Мими едва могла выдавить хоть какое-то слово из себя и заплакала еще сильнее. Цепляясь за свои плечи ногтями. Он, сглотнув, крепко обнял ее, прислонив в груди. Страх потери часто толкает нас на опрометчивые поступки. И только потом мы понимаем, что натворили. Мудрость приходит позже, чем нужно.       В душе «Мамона» — сработала алчность. В их случае — до денег. Кто-то желает много женщин, кто-то бриллиантов и украшений, а кто-то всего мира. Но иногда стоит остановиться, иначе есть риск подавиться тем, что заработал или награбил. Это сейчас и делает в тюрьме Говард. Давиться кашей, мечтая о стейке, который ел каждый день на ужин.       Но в поступке Мими не было ни алчности, ни зависти. В ее поступке был пропитанный болью и отчаяньем страх. И Маль может это понять, хоть и не разделяет.       — Нужно было просто сказать мне, Ми, — шептал он, успокаивая девушку. — Может, если бы ты не вложила в его ладони пистолет, он бы не попал в дурку и так бы и не выбрался из Омута. Поэтому, пути господни неисповедимы, Мими. Не ты, так кто-то другой.       — Нет, Маль, мне нельзя было так поступа…ппать. Все бы обошлось, если бы не я.       — Не обошлось бы, милая. Поверь мне. Хорошо, что мы вообще об этом узнали, но лучше об этом не думать. Все уже в прошлом, а с Люцифером все будет хорошо, ты даже не поверишь, когда его увидишь, — он все целовал и целовал ее в макушку, гладя по спине.       Борьба внутри Мими — постепенно заглушалась. Вернее, ее заглушал Маль. Каким от все-таки мог быть…потрясающим, чутким, неимоверно нежным, а по надобности тут же превращаться в зверя. Он действовал по наитию, так как диктовало воспитание или что-либо еще и все же, она сильно дорога ему, как и Люцифер. Он ее любит, а любит он не многих…       — Прости меня, — прохныкала она еще раз и задрала голову, чтобы найти черные, любимые глаза.       — Я не злюсь, — его губы слегка дрогнули в ухмылке. — Спасибо, что поделилась со мной.       Мими застыла, всматриваясь в его лицо. То, как он смотрел, пробудило изнутри, что-то первобытное, какой-то хаос, который было необходимо выпустить. Ей тут же захотелось ощутить на себе мягкой его губ и грубость его ладоней. И она поддалась этому. Встав со стула, Мими запрыгнула на него, взявшись за шею обеими руками. И поцеловала, сквозь слезы и нестерпимую нужду в нем.       Маль схватил ее за бедра и усадил на кухонный остров, в момент забыв о недоготовленном ужине. Запустив руку в ее непослушные волосы, Маль углубил поцелуй, почувствовав тоже самое, что и его малышка. Его и только его, глупая-глупая малышка, что так отчаянно нуждалась в нем, целиком и полностью. Настолько, что колени и руки задрожали и она крепче ухватилась за него.       — Мими-и, — прошептал он, едва сдерживаясь от того, чтобы сорвать с нее одежду.       — Замолчи-и, — в ответ прошептала она губы в губы и снова заволокла в безумный, наполненный болью поцелуй.       И он сорвался, падая в Омут. Им обоим это и нужно было. Выплеснуть эмоции, избавиться от них, избавиться от тех слов, что были сказаны и нанесли урон. Животный секс на столешнице был их особым способом избавления от проблем.       Через несколько минут, приласкав ее грудь языком и пальцами, он избавил ее от надоедливой одежды. Еще через минуту — вошел, приспустив брюки под протяжный девичий стон. Двигаясь хаотично, надрывисто и жестко, он трахает ее, держа за основание шеи. Столешница идеально сошлась с его ростом, что помогло найти нужный угол.       Быстро, страстно, по-звериному.       Видя перед собой только ее блаженное, запрокинутое назад лицо, он врывался в нее особо глубоко, пытаясь сконцентрироваться хоть на чем-нибудь, чтобы продержаться дольше, но никак не выходило. Ее любило не только его тело, но и сердце. А это опасное сочетание.       Свободной рукой он гладил ее клитор, доводя до исступления. С другой стороны острова полетела на пол посуда, но никто не обратил на это внимание. Да и зачем, когда оргазм так близко?       Чувствуя, что Мими вот-вот закончит, Маль закинул ее ноги на свои плечи, заставив приподнять таз. Сменив угол, и характер фрикций, он заставил ее сжать пальцы ног и напрячься.       — Твою мать! — выкрикнула она и кончила, схватившись за края столешницы. Оглушительно хорошо.       Он приостановился, едва удержав в себе семя и вытащил член, излившись ей на живот. Все слишком быстро произошло для того, чтобы думать о контрацепции. Прислонившись к ее лбу своим, он пытался успокоить дыхание.       — Спасибо, — прохрипела она.       — За что?       — За то, что рядом.       — Я всегда буду рядом, — ответил он и стянул ее со столешницы, подняв на руки. — В душ?       Она кивнула, прислонившись к мужскому плечу. Маль в принципе был из тех, кто заводился с пол тычка, но эта девушка делала с ним что-то невероятное. Хватало одного слова или взгляда, и он готов был упасть на колени подле нее.       — Слышал последние сплети о Уокер?       — М?       — Она родила. Девочку.       — А не рано?       — Вроде как преждевременные роды. Но с ними обеими все хорошо, но не это самое главное. Она пропала из страны через три недели, малышку забирала Ребекка.       — Вот она — блядь, во всей своей уродливой красоте. И почему я не удивлен? На Дубайскую биржу труда поехала?       — Не знаю, больше я с ней не общалась.       — Ну вот и заебись, все как нельзя хорошо складывается, — он опустил ее на мраморный пол и кивком указал на дверь в душевую.

***

      — Может сегодня обойдемся без снотворного? Я попробую уснуть сам, — попросил «демон», сидя на краю кровати теперь уже в общей больничной палате.       — При одном условии. Если что-то пойдет не так, ты сообщишь медсестре. Идет?       — Идет. Связывать тоже не будете?       — Нет. Сегодня был плодотворный день. Пойдем в том же направлении и довольно скоро ты выздоровеешь.       — Хотелось бы в это верить, — с ухмылкой отвечает Люцифер и укладывается на кровать.       — Доброй ночи, Люцифер.       — И вам.       И все-таки, через четыре беспокойных часа, он обратился к медсестре за очередным уколом. Перевозбужденное сознание не давало расслабиться и приглушить картинки в голове. Но это был его выбор. Осознанный. А значит, три часа под надзором доктора Уилсона прошли не зря.       Последним, что промелькнуло в сознании демона, был Дино. Его лучезарная улыбка, дикие голубые глаза и его, любимые Люцифером, русые волосы. Он улыбнулся этой мысли, прежде чем провалиться в сон.       А Эванс в это же самое время вернулся со свидания, с распухшими от поцелуев губами и в приподнятом настроении. Но, прежде чем лечь в кровать, он нацепил на себя футболку с надписью, гласящей простое: «The devil» …

Ведь мы правда любили друг друга. В этом никто никогда не сомневался. Просто мы так и не выяснили, как жить вместе, не причиняя друг другу невыносимую, острую, душераздирающую боль…

— Элизабет Гилберт.